«Мамино счастье, солнце и радость, глазки закрой; спи спокойно, засыпай», – продолжала напевать Эмелин, моя руки в тазу, стоящем на прилавке. Ее пение было непринужденным и ровным, без какого-то бы ни было намека на заикание, которым страдала девушка, когда говорила – особенно с незнакомыми людьми. «Да хранит наш Господь твой чудесный покой; спи спокойно, засыпай.»
Эмелин была так увлечена приготовлениями к возвращению Коннора, что поначалу даже не обратила внимания на стук в дверь квартиры. Кода звук стал более настойчивым, девушка очень удивилась. Коннор никогда не стучал, а их друг, Мойша Левисон, Стучал совсем по-другому.
Не привыкшая к посетителям, встревоженная Эмелин вытерла руки о передник, одетый поверх юбки, и осторожно прошла через комнату ко входной двери.
– Кто там? – спросила она.
– Я ищу мистера Макгина, – ответил женский голос.
– Кого?
– Мистера Макгина. Он дома?
Тон голоса был довольно решительным, однако вовсе не угрожающим, поэтому девушка немного приоткрыла дверь. Выглянув на освещенную тусклым фонарем лестничную площадку, она увидела довольно высокую женщину, которая была одета так же хорошо, как и сложена.
Женщина стояла прямо и неподвижно, пряча руки в длинном, горностаевом воротнике, свисающем с бледно-голубой мантильи. Роскошные пряди белокурых волос обрамляли правильное, матового оттенка, лицо, восхитительно сочетаясь с большими, светло-синими глазами. Внимание Эмелин привлекло золотое обручальное кольцо на руке женщины, украшенное самым большим рубином, который девушка когда-либо видела.
Быстро изучив Эмелин надменным, полным превосходства взглядом, женщина снова спросила:
– Мистер Макгин здесь?
Эмелин приоткрыла дверь чуть пошире:
– Я... извините, но не з-знаю никакого мистера Мак-Мак-Макгина.
С каждой запинкой Эмелин губы женщины сжимались со все большим нетерпением.
– Но это адрес Коннора? – холодно спросила она, бросая взгляд поверх Эмелин и пытаясь заглянуть в комнату за ее спиной.
– Коннор?
– Да, именно это я и говорю. Коннор Макгин. Я уверена, что он живет именно здесь.
– Возможно, вы имеете в виду моего б-брата. Его з-зовут Коннор, но он вовсе не Мак-Макгин.
– Нет? Но он сказал мне... – Женщина сделала паузу, ее прищурившиеся глаза говорили о том, что она задумалась. – Я полагаю, что я могла не разобрать точно его имени. Этот твой брат – у него карие глаза и темные волосы? Довольно привлекательный молодой человек лет двадцати?
Немного покраснев, Эмелин утвердительно кивнула.
– И ты говоришь, что ты его сестра?
– Д-да. Эмелин.
– Ну, я очень рада с тобой познакомиться. Меня зовут Ленора, – она протянула руку, и девушка поспешно ее пожала. – Можно мне зайти на минутку?
Ленора задала свой вопрос голосом, который показался Эмелин самым теплым, самым ласковым на свете.
– О, да, – она виновато улыбнулась, открывая дверь и отходя в сторону, чтобы позволить гостье войти.
– Как... у вас здесь очаровательно, – прокомментировала Ленора, обходя комнату и стараясь не задеть роскошной мантильей скудную мебель. – Ты сказала, что ты и Коннор живете вместе?
Эмелин стыдливо опустила голову и прошептала, что так оно и есть.
Ленора остановилась в нескольких шагах от девушки и пристально на нее посмотрела:
– А он действительно твой брат?
Не поняв смысла вопроса или того, почему он заставляет ее чувствовать себя так неловко, Эмелин произнесла:
– Д-да. Он воспитывает меня все время с тех пор... с тех пор, как умерла тетя Б-Беатрис.
– А что с твоими родителями?
– Мама ум-мерла, когда я родилась. От-тец... – у нее запершило в горле от нахлынувших чувств.
– Его тоже нет, – догадалась Ленора. – А твой брат заботится о тебе. Я всегда знала, что он очень необычный молодой человек.
Глаза Эмелин расширились от удивления:
– Так вы его знаете?
– Коннор и я... мы знакомы. Несколько раз он выполнял кое-какую работу для меня. Он довольно одаренный – на все руки мастер, – тон Леноры стал игривым, она начинала терять всякую осторожность.
– Он р-работает на вас? В доках?
– Я? В доках? – Ленора хихикнула, затем грациозно продемонстрировала свои гладкие, ухоженные руки. – Я так не думаю.
– Н-но это т-то.. это то м-место, где работает Коннор. Ленора на мгновение растерялась, но затем, сделав вид, что вспомнила, кивнула и сказала:
– Почему же, так оно и есть. Полагаю, он действительно там работает. Но я там не работаю. Моя семья – другое дело. У моей семьи там свой бизнес.
– О, – восторженно провозгласила Эмелин, – Коннор работает на вашу с-семью.
– Это так, – само собой разумеющимся тоном ответила Ленора. Она огляделась вокруг: – Он сегодня здесь появится?
– Он р-работает, – произнесла девушка, немного смутившись, – не так ли?
– Возможно. – Ленора беззаботно махнула рукой, показывая, что если кому-то и нужно об этом знать, так только не ей. – Меня мало интересует бизнес.
– Я п-передам ему, что вы заходили.
– Нет, думаю, лучше этого не делать, – поспешно сказала Ленора, направляясь к выходу. – Пусть этот недолгий визит останется между нами. Нет необходимости беспокоить Коннора – он может подумать, что я приходила из-за каких-то проблем, связанных с его работой. Она открыла дверь:
– Я только хотела бы встретиться с ним завтра... в доках.
– Конечно, мадам..?
– Просто Ленора. И можно, я буду звать тебя по имени?
– Р-разумеется, – девушка снова залилась краской.
Открыв дверь, Ленора шагнула на лестничную площадку, затем остановилась, чтобы оглянуться на светловолосую девушку:
– Боюсь показаться слишком назойливой, но не могла бы я узнать фамилию вашей семьи? Я почти уверена, что Коннор сказал «Макгин».
– Она похожа. Магиннис.
На лице Леноры отобразилось нечто, похожее на изумление, и она спросила:
– Ты можешь сказать это по буквам?
Эмелин выполнила просьбу, четко произнеся каждую букву, как будто никогда и не заикалась.
– Магиннис, – нараспев повторила Ленора. – Довольно необычно.
– На с-самом деле обыкновенная ф-фамилия.
– Вряд ли это совпадение, – пропустив фразу девушки мимо ушей, продолжала Ленора.
– С-с-сов...?
– Да, – нетерпеливо перебила женщина. – Я имела в виду наш семейный бизнес – Торговую Компанию Баллинджера.
Она упомянула компанию, во главе которой стояла семья сестры ее мужа, Ифигении.
– Раньше компания носила имя Баллинджера – Магинниса; вторая фамилия произносится точно так же, как и та, которую ты мне назвала. Но это было очень давно, возможно, даже до того, как ты родилась.
– Мой отец был бизнесменом, – гордо объявила Эмелин.
– Но ты сказала, что он умер. Я никогда не встречалась с мистером Магиннисом, но знаю точно, что он не умер – по крайней мере, был жив, когда я слышала о нем в последний раз. Наверное, гниет в какой-нибудь тюрьме, и, как говорят среди джентльменов, более подходящая судьба не могла постигнуть Грэхэма Магинниса, эсквайра.
Ленора подарила девушке очаровательную улыбку, распахнула до конца все еще полуприкрытую дверь, вышла из квартиры и спустилась вниз по лестнице.
– Грэхэм... – прошептала Эмелин, невидящим взором уставившись на дверь. В ушах ее звучали слова любимой тетушки, которые та шептала в утешение одинокому ребенку: «Твой отец был большим человеком – честнейшим человеком. И не было джентльмена во всем Лондоне, который мог бы стоять так гордо и величественно, как Грэхэм Магиннис.»
* * *
Когда Коннор Магиннис вошел в квартиру, он увидел, что сестра стоит на коленях возле кухонного стола и тихонько всхлипывает. Он поспешил к ней, опустился рядом и обнял за плечи, чтобы успокоить.
– Что-то не так? – спросил он. – Что-то случилось? Эмелин посмотрела на брата красными, распухшими от слез глазами:
– Я... Я думала об от-тце.
– Ну, ну, тебе не из-за чего плакать. Он покинул этот мир много лет назад и, поверь мне, сейчас находится там, где ему гораздо лучше.
Эмелин всплеснула руками:
– Ты уверен?
– Я точно знаю, что загробный мир...
– Нет, – прервала его Эмелин, – я им-мею в виду то, ч-что он... он умер?
– Ну, конечно. Мне было неполных шесть лет, когда тетушка Беатрис рассказала мне все о похоронах отца и о всех людях, которые пришли проводить его в последний путь и отдать дань уважения.
Эмелин тяжело вздохнула и опустила голову.
– Что такое, Эмелин? – спросил Коннор, поднимая ее лицо за подбородок так, чтобы она посмотрела ему прямо в глаза. – Что тебя беспокоит?
– Отец был... когда-н-нибудь был...
– Что когда-нибудь?
– В... в т-тюрьме?
Пораженный, Коннор на какое-то мгновение замер, затем медленно и глубоко вздохнул и спросил:
– Почему ты вдруг об этом спрашиваешь?
Теперь наступила очередь Эмелин протянуть руку и прикоснуться к лицу брата – она с нежностью погладила его по щеке. Когда она задала свой вопрос, ее голос был как никогда твердым и ровным:
– Ты мне не ответил, Коннор. Он был...?
Коннор поднялся с колен:
– Я не ответил потому, что ты задала очень глупый вопрос. Кто тебе наговорил подобной ерунды?
– Это не имеет значения. Какая разница, сидел ли отец в тюрьме или нет, – обиженно произнесла Эмелин.
Пройдя через комнату, Коннор медленно повернулся к сестре:
– Ты что-то слышала об этом, когда была маленькой? Так ведь?
Поднявшись, Эмелин подошла к брату, прислонившемуся спиной к прилавку:
– Все в порядке. Я уже выросла, и ты можешь сказать мне всю правду.
Коннор обнял ее.
– Я не знаю, – прошептал он, прижимая к себе сестру. – В этом, кажется, нет смысла – к тому же тетя Беатрис взяла с меня обещание. В конце концов, ты была тогда очень маленькой, и наши родители умерли.
– Так значит, он на самом деле умер? – резко перебила Эмелин и, оттолкнувшись от груди брата, посмотрела ему прямо в глаза.
– Конечно.
– Но когда? Как?
– Он умер от разрыва сердца после того, как мама ушла из жизни,– почти так, как тебе и рассказывали. Но это произошло в тюрьме, не дома. У него были какие-то проблемы с бизнесом – я не знаю, какие точно, но тетушка Беатрис всегда повторяла, что отец ничего плохого не сделал. Его посадили в тюрьму всего за несколько месяцев до твоего рождения, и он умер через пару недель после мамы.
– Ты уверен? Ты аб-бсолютно в этом ув-верен?
– Почему ты меня об этом спрашиваешь? Конечно, я уверен,– в тот самый день, когда умер отец, тетушка Беатрис вернулась из тюрьмы и сказала мне об этом.
– Но ты тогда был еще маленьким.
– Да, но никогда не забуду тот день.
Эмелин посмотрела вниз, на руки брата, и увидела, что костяшки его пальцев побелели. Взяв ладони Коннора в свои, она гладила их до тех пор, пока он не разжал кулаки. Через какое-то время Эмелин снова подняла голову и сказала:
– Коннор... мне нужно кое-что тебе сказать, – она сделала паузу. – Я сегодня кое-что услышала – о человеке в... в тюрьме.
– О чем ты говоришь? – произнес Коннор, почти не обратив внимания на ее слова, все еще поглощенный воспоминанием подробностей того страшного дня.
– Днем к тебе приходила женщина. И когда я...
– Какая женщина?
– Ты работаешь на ее семью в доках. Л-ленора... она не назвала свою фамилию.
– Ленора? Она приходила сюда?
– Да, но не это самое важное. Важно то, что она сказала, когда я произнесла нашу фамилию; она думала, что наша фамилия Мак-Макгин.
Почувствовав себя вдруг очень неуютно, Коннор махнул рукой как можно более безразлично:
– Этой фамилией я пользуюсь, когда работаю в доках.
– Не имеет значения, – отозвалась Эмелин, пропуская его слова мимо ушей. – Но когда я сказала «Магиннис», эта женщина ответила, что у ее с-семьи был когда-то совместный бизнес с человеком, ф-фамилия которого произносится – и пишется – точно так же.
– В мире можно, наверное, отыскать тысячу человек с фамилией Магии...
– Грэхэм Магиннис?
Глаза Коннора изумленно расширились.
– Она так сказала? Она сказала «Грэхэм»? – с сомнением переспросил он, и когда Эмелин утвердительно кивнула, добавил: – Но все равно это ничего не значит.
– Она также говорила, что он... он в тюрьме, – немного поколебавшись, произнесла девушка.
Коннор снова пожал плечами:
– Ну и что? Даже если Ленора говорила именно о нашем отце, какая разница. Мы и так знали, что когда-то он занимался бизнесом, а потом попал в тюрьму. Но это не меняет дела, наш отец умер.
Эмелин схватила брата за руки и прошептала:
– Эта Ленора... она сказала, что он жив. «Гниет в тюрьме», она сказала. – Ее голос задрожал, на глазах выступили слезы. – От-т-тец г-гниет в т-т-тюрьме!
Девушка бросилась брату на грудь. Он обнял ее и погладил по волосам:
– Не волнуйся, мое солнышко. Она, должно быть, ошибалась.
– Н-но если н-нет...
– Не волнуйся, я выясню правду, – пообещал Коннор. – Я выясню.
Он еще крепче прижал к себе сестру и тихим, нежным голосом стал напевать колыбельную, которой тетя Беатрис успокаивала их обоих, когда они были маленькими, напуганными и одинокими.
* * *
На протяжении всей следующей недели Коннор посещал лондонские тюрьмы. Он был и в тюрьмах на Куин Бенч и Уайткросс-Стрит, где содержались осужденные за неуплату долгов, и в исправительных тюрьмах на Холоуэй и в Вандсворте. Коннор быстро понял, что единственный способ быстро получить информацию о заключенных – подкупить тюремного охранника, под наблюдением которого находилась вся связь арестантов с внешним миром. Связь осуществлялась в форме переписки, проходящей цензуру тюремного начальства, и чрезвычайно редких визитов друзей и членов семьи. На протяжении первого года заключения такие визиты обычно разрешались не чаще, чем раз в шесть месяцев. Количество дозволенных посещений увеличивалось – каждые четыре месяца во время второго года заключения и каждые три – в последующие годы, причем это происходило только в том случае, когда права заключенного не были ограничены за нарушение исключительно строгих тюремных правил.
Наиболее частой причиной для подобных ограничений было плохое поведение, определение которого в большинстве случаев оставлялось на усмотрение охранников. Также ограничения на права заключенного налагались в том случае, если ему не удавалось получить определенное количество баллов, зарабатываемых тяжелым трудом на «лестничном колесе» – изуверском изобретении, на котором заключенным приходилось, держась за неподвижный поручень, «шагать» по бесконечной лестнице, ступеньки которой располагались на ободе колеса, вращающегося под ногами во время такой «ходьбы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57