Неужели перед нами еще одна жертва охоты на ведьм, современной ее разновидности? Да разве многое изменилось? Идет ли речь о колдовстве или о сексуальных домогательствах, методы все те же: врага огульно обвиняют, приписывая ему все мыслимые грехи. И та же буря страстей, что сопровождала охоту на ведьм, обрушивается на современную жертву. Но все-таки… А вдруг девочка говорила правду?
Она вздохнула. Наш мир несовершенен, и справедливости, сколько ни бейся, не добьешься. Однако в библиотеку она пришла не для знакомства с отчетами о загадочных происшествиях и размышлений над ними. Ей нужны сведения о событиях одной-единственной недели, той, когда Иан получил свой трансплантат. Это была середина октября, и, значит, смотреть надо с середины первой половины подшивки. Сунув руку между страницами, Изабелла перебросила налево толстую пачку газетных листов. Десятое октября – слишком рано. Она уже хотела пролистнуть дальше, но взгляд нечаянно упал на заголовок «Смерть учителя». Речь шла о том человеке, которого отстранили от должности в связи с начавшимся следствием по делу о сексуальных домогательствах. Тело нашли на Пентландских холмах, сразу за городской чертой. Рядом была обнаружена предсмертная записка, так что полиция не усмотрела в обстоятельствах дела ничего подозрительного. У покойного остались жена и двое детей.
Изабелла прочла эту заметку с тяжелым сердцем. Цитировалось мнение одного из друзей самоубийцы: учитель был не виновен, но его затравили. Полиция подтверждала, что некой школьнице, чье имя по закону не может быть предано гласности, предъявлено обвинение в попытке помешать отправлению правосудия. Последняя формула означала дачу ложных показаний.
Сделав над собой огромное усилие, Изабелла вычеркнула это дело из памяти. Думать еще и о нем у нее не хватало душевных сил. Помочь несчастному учителю или его семье она не в состоянии. Другое дело – Иан, если, конечно, он согласится принять ее помощь. Она наконец добралась до первого номера нужной недели и заскользила взглядом по колонкам, пытаясь отыскать нужный заголовок. «Мелкое хулиганство угрожает городским паркам». Нет. «Лорд-мэр встает на защиту плана развития дорог. Общество будет на его стороне». Нет. «Полицейского пса, искусавшего хозяина, понизили в звании». Нет. (Изабелла подавила искушение прочитать эту статью. Она не должна отвлекаться. Но что значит «понизили в звании»?)
Обычные заголовки местных газет: споры по поводу планирования, раздача школьных наград, большие и малые преступления. Все это отвлекало – что-что, а цеплять внимание газетчики умели, – но она целеустремленно продвигалась вперед и спустя четыре дня (по газетному счету) нашла то, что искала. «Молодой человек сбит машиной. Исход летальный». Через две колонки помещена фотография. Юноша лет двадцати, в белой рубашке и строгом галстуке, с улыбкой смотрит в объектив. «Рори Маклеод, – гласила подпись, – выпускник Школы Джеймса Гиллеспи, вскоре после празднования своего двадцатилетия».
Изабелла пристально всмотрелась в снимок. Это был один из тех парней, что постоянно встречаешь в таких местах, как Брантсфилд или Джордж-стрит. Его можно принять за студента или, учитывая строгий костюм, за клерка из Банка Шотландии на Морнингсайде. Одним словом, как она и предполагала, самый обыкновенный юноша.
Изабелла стала читать описание происшествия. Рори Маклеод был в Колинтоне, играл в сквош, говорилось в газете, потом зашел с приятелями выпить пива в «Хватком парне». Вышел из бара с одним из друзей. Они вместе дошли до почты, а потом друг двинулся вверх, в сторону холмов Брейд, а Рори свернул налево, на улицу Найл-Гроув. Минут через пять или десять после того, как они распрощались, Маклеод был найден лежащим на Найл-Гроув, у края мостовой, за припаркованной рядом машиной. Вызвали «скорую», парня сразу же отвезли в больницу, но в ту же ночь он скончался. Сбит был всего в нескольких метрах от своей двери. Адрес указывался, тут же приведены были слова дяди погибшего, говорившего о горе семьи и чувстве невозвратимой потери, о рано оборвавшейся жизни, которая обещала так много. И это было все.
Изабелла несколько раз перечитала сообщение. Выписала номер дома и фамилию беседовавшего с газетчиками дядюшки. У него было редкое имя – Арчибальд, обещавшее, если понадобится, облегчить розыски. В последний раз взглянув на фото Рори Маклеода, Изабелла перевернула страницу и начала просматривать следующий номер «Ивнинг ньюс». В нем отыскалась заметка, подтверждавшая, что, по-видимому, Рори был сбит машиной и в результате получил травмы, оказавшиеся смертельными. Полиция обращалась за помощью ко всем находившимся в ту ночь в районе Найл-Гроув. «Любая мелочь может оказаться важной, – говорилось в заметке. – Например, чье-то необычное поведение. Любая бросившаяся в глаза странность».
Она просмотрела еще один номер, но там уже не было ничего о несчастном случае. Закрыв подшивку, Изабелла приготовилась отнести ее на стол выдачи. Но молодой библиотекарь заметил, что она встает, и кинулся ей навстречу.
– Позвольте, – прошептал он, – разрешите помочь вам, мисс Дэлхаузи.
– Спасибо, – сказала она, отдавая подшивку.
– Как дела в вашем журнале? – спросил он, завладев тяжелой папкой.
– Можно сказать, сплю с рукописями в обнимку, – ответила Изабелла. – Последнее время работы невпроворот.
Он понимающе кивнул. Очень хотелось спросить, не возьмет ли она его на работу, но застенчивость помешала. И, значит, он так и останется библиотечной крысой, постепенно состарится здесь, как состарились те, у кого он сейчас в подчинении. Наблюдая отсветы этих мыслей, мелькавшие у него на лице, Изабелла думала о том, как людей настигает смерть. Ведь в газете вполне могла оказаться фотография этого юноши, но вот не оказалась. Вместо него погиб Рори, потому что не кто-то, а он шел по Найл-Гроув в тот момент, когда его сшиб неизвестный водитель. Водитель. А ведь за рулем могла быть и я, подумалось ей, или вот этот молодой библиотекарь. Но нет, это был кто-то высоколобый, с мешками у глаз и шрамом возле линии волос. Или есть вероятие, что он был таким. Да, просто есть вероятие, что это так.
* * *
Они с Джейми договорились встретиться в «Эле-фанте», кафе, расположенном за мостом Георга IV. Просторный зал кафе изгибался буквой «Г», и окна аппендикса выходили на Кэндлмейкер-роу. Высокие потолки и ничем не прикрытый дощатый пол придавали залу сходство с пещерой, все стены которой украшены изображениями слонов и их фигурками. Изабелле было уютно здесь, среди слонов и студентов, и она часто выбирала это место для встреч с друзьями. Если Воскресному философскому клубу суждено возродиться – хотя, похоже, дней и часов, удобных для всех членов, так и не отыщется – лучшего места для диспутов о природе добра и взглядах на мир не найти. Для Джейми, шесть часов в неделю дающего уроки игры на фаготе в Школе Джорджа Хериота, кафе было не столько местом встреч, сколько уютным уголком, где удобно выпить после занятий чашку крепкого черного кофе.
Когда Изабелла пришла, он уже ждал за столиком у окна в задней части зала с чашкой дымящегося кофе и выпуском «Скотсмэна», который был здесь всегда к услугам посетителей. Заметив ее, Джейми поднял голову и встал, чтобы поздороваться.
– Прошу прощения. Вы, вероятно, здесь уже давно, – сказала Изабелла.
– Всего пять минут. Только что взялся за третью полосу.
Отложив «Скотсмэна», он предложил принести ей кофе.
– Не к спеху, Джейми, – ответила Изабелла. – Знаете, я сейчас тоже читала газеты.
– И?.. – в его взгляде был вопрос.
– Просматривала «Ивнинг ньюс» в библиотеке, – пояснила она.
– Довольно странное занятие, – заметил Джейми, – разве что… – Он осекся. Весь вид Изабеллы свидетельствовал: ее захватило что-то новое. Джейми давно уже научился распознавать первые признаки очередного увлечения. Выдавали глаза, в которых вдруг появлялась решимость, взгляд, говоривший: «Пойду на все, но распутаю этот клубок до конца».
Поняв, что ее раскусили, Изабелла смутилась.
– Да, – признала она наконец. – Думаю, я напала на интересное дело. – И сразу же предостерегающе подняла руку: – Да-да, знаю, помню. Не стоит опять повторять мне все это.
– Я вовсе не собирался читать нотации, – вздохнул Джейми. – Это ведь бесполезно. Что бы я ни сказал, вы все равно устремитесь по следу. Поэтому повторю только одно: будьте осторожны. Когда-нибудь вы ввяжетесь во что-нибудь такое, из чего будет трудно выпутаться. Это случится, и вы это знаете. Случится неминуемо.
– Для меня это не тайна, – ответила Изабелла. – Спасибо за предостережение. Я всегда очень серьезно отношусь к вашим словам. Действительно очень серьезно.
Джейми отхлебнул кофе. Вытер молочный след над верхней губой:
– Мне это как-то не заметно.
– Ну что вы! Вспомните хотя бы о деле Минти Очтерлони. Я учла все, что вы говорили.
– Вам тогда повезло. Удалось вылезти из трясины, в которую угодили. Но зачем говорить о прошлом? Во что вы ввязываетесь сейчас?
За несколько минут Изабелла коротко рассказала ему о случайном знакомстве с Ианом и их разговоре в Клубе искусств. Джейми – это бросалось в глаза – был сильно заинтригован, но, как и она сама, с недоверием выслушал предположение о клеточной памяти.
– Все это должно иметь какое-то рациональное объяснение, – заявил он, когда Изабелла замолчала. – Рациональное объяснение есть всегда. Единственное вместилище памяти – клетки мозга. Другого просто представить себе не могу. Хорошо учил в школе биологию. Это основа основ.
– В этом-то и проблема, – посетовала Изабелла. – Все мы в плену опробованных, внушающих доверие теорий. Но если б мы не считали возможным открытие нового и необычного, то никогда не добились бы никакого прогресса. И до сих пор считали бы, что Солнце обращается вокруг Земли.
– Изабелла, умоляю, не начинайте спорить с этим сейчас! – всплеснул руками Джейми.
Ничуть не обидевшись на иронию, она улыбнулась:
– Мне следовало начать с объяснения, что я абсолютно не верю в эту теорию. А стремлюсь только к одному – открытости восприятия.
– И куда это приведет? – спросил Джейми. – Предположим, что клетки трансплантата или еще какого-нибудь органа помнят какое-то лицо. Ну и что?
Почувствовав легкий холодок страха, Изабелла неуверенно оглянулась по сторонам. Страх был сугубо иррациональный, но она его ощущала.
– Вполне возможно, что Иан видит лицо водителя, сбившего донора. Оно могло отпечататься в памяти – неважно какой – в то мгновение, когда сбивший парня наклонился над ним.
– Изабелла! Неужели вы это серьезно?
– Да, – быстро сказала она. – Серьезно. И если так, мы знаем, как выглядел человек, повинный в смерти другого.
Джейми задумался. Теперь было ясно, что именно Изабелла искала в библиотеке.
– И вы нашли отчет о происшествии? Вы знаете, кто был донором?
– Мне кажется, да. Донором был молодой человек. Это все, что известно Иану. Отталкиваясь от этого, я пришла к выводу, что на след донора выведет информация о внезапной смерти в день, когда Иана вызвали на трансплантацию. Так и оказалось. Тут не надо особой догадливости. Все лежит на поверхности.
Но так ли это? Вдруг промелькнула мысль, что она слишком многое слишком легко принимает на веру. Возможно, были и другие несчастные случаи, а значит, другие юноши могли стать донорами. Хотя нет, Эдинбург невелик. Практически невероятно, чтобы внезапная смерть унесла в одну ночь двух юношей. А если невероятно, то ее догадки выстроены на твердой почве.
Джейми почувствовал, что невольно поддается ее доводам. Сопротивляться Изабелле немыслимо. Есть в ней что-то вызывающее восторг. Любознательность, напор, живость. К тому же она очень привлекательна. Будь она чуть, буквально капельку моложе, притягивала бы к себе, как Кэт. К черту мысли о Кэт!
– Итак, – продолжил он, – кто же этот человек? И что мы будем делать?
Он тут же выругал себя за это «мы». Надо было сказать: «Что вы собираетесь делать?» А он сыграл на руку Изабелле. И попался. Запутался в сетях этой сирены.
Изабелла же совершенно не замечала борьбы, происходившей в душе Джейми. Она попросила его о встрече, так как хотела обсудить обнаруженные сведения. У нее в мыслях не было втягивать его в расследование. Конечно, если ему так хочется, это большая удача и многое облегчит. Однако просить о чем-либо она совершенно не собиралась.
– Итак, – начала она, – теперь мы знаем, кто был этот несчастный молодой человек. Мы также знаем, что полиция просила сообщать любые сведения.
– Но на этом все и заканчивается, – перебил Джейми. – Мы… я хотел сказать – вы не знаете, нашли ли они водителя.
Изабелла созналась, что ей ничего об этом не известно. Но есть описание внешности человека, который, возможно, должен нести ответственность за случившееся.
– И как вы собираетесь воспользоваться этим описанием? Пойдете в полицию? – спросил Джейми. – И что вы им скажете? Что некто периодически видит лицо и выглядит оно вот так? – Джейми невольно рассмеялся. – Сами подумайте, как они отнесутся к подобному заявлению.
Но Изабелла уже подумала об этом. Нет, она не пойдет в полицию, во всяком случае пока. Джейми прав, утверждая, что невозможно заставить сыщиков всерьез отнестись к информации о видениях и полагать, что они сочтут их основанием для нового расследования. Вот если бы требование исходило от семьи пострадавшего… Если заставить действовать родственников, полиция вынуждена будет хотя бы рассмотреть сведения, поступившие от Иана.
– Зачем вы все это делаете, Изабелла? – вклинился в ее мысли мягкий голос Джейми. – С какой целью?
Она подняла глаза. Как? Разве это не ее долг? Она получила информацию, способную указать, кто ответственен за несчастный случай со смертельным исходом, и, конечно же, не имеет права молчать. Как и каждый член общества, она обязана сделать все от нее зависящее, чтобы виновный не ушел от наказания. Но было во всем этом и еще кое-что. Исповедь Иана создала нравственную связь между нею и ним, теми обстоятельствами, в которых он оказался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29