Амелия затрепетала.
– Да, я очень люблю Кейси.
– Но ты рискуешь потерять его. Он может не перенести обиды, ведь мужчины во многом похожи на детей.
Глаза Амелии заблестели от слез.
– Я знаю, Дайана, но я должна рискнуть. Потому что хочу знать правду.
Глава 8
Амелия тщетно пыталась успокоиться, глядя, как доктор Кроуфорд перелистывает ее быстро толстеющую историю болезни. Когда ее напряжение достигло апогея, он поднял голову и улыбнулся.
– Что ж, мисс Рендалл, вижу, вам не терпится узнать результаты анализов.
Амелия через силу улыбнулась.
– Во-первых, позвольте напомнить вам, что, когда луч лазера проникнет сквозь верхние слои кожи, ваш организм сам начнет бороться со шрамом.
– Я кое-что в этом понимаю, – едва слышно прошептала Амелия.
– Ну да, – кивнул Кроуфорд. – Пожалуй, я впервые встречаю пациентку, весьма осведомленную в этом деле. – Он положил руки на папку с историей болезни. – Как мы уже говорили с вами на встрече в среду, операция позволит подкорректировать шрам, но полностью избавиться от него не удастся.
Амелия кивнула, пытаясь проглотить стоявший в горле комок.
– Понимаю… – Ее голос предательски дрожал. – Кажется, сейчас я готова смириться с этим, хотя две последние ночи молила Бога о том, чтобы анализы опровергли ваше предположение. – Амелия улыбнулась. – Не стоит надеяться на чудо, не так ли?
Доктор Кроуфорд добродушно покачал головой.
– Тем не менее я думаю, что вас приятно удивят результаты оперативного вмешательства. Я проконсультировался с врачами, осмотревшими вас вчера. Мы пришли к выводу, что в вашем случае лучше всего сузить шрам. Кое-где мы используем специальную технику, которая позволит растянуть кожу и изменить направление разрыва. Благодаря этому рубец будет напоминать обычную складочку кожи или мимическую морщинку. Итак, – доктор осторожно коснулся лица Амелии холодными пальцами, – в этом месте, где шрам выходит из-под линии волос, мы направим его к уголку глаза – там он затеряется среди «гусиных лапок». На щеке мы сузим его, насколько это возможно. Вы больше не увидите этого темного грубого рубца. – Его пальцы скользнули ниже. – А возле рта мы восстановим ткани, так что едва заметный след сойдет за складку кожи у губ. После операции останется чуть заметная белая линия, которую вы без труда сможете скрыть под тонким слоем пудры.
– Как долго продлится операция?
– Полагаю, около трех часов. Не думаю, что возникнут какие-то проблемы. Анализы показали, что у вас прекрасное здоровье, так что, полагаю, все будет в порядке.
– А сколько времени займет восстановление?
– Швы будут сняты через семьдесят два часа после операции. Их мы заменим медицинским клеем и мини-скобками и проследим за тем, чтобы шрам стал как можно уже. Об окончательных результатах можно будет судить через две недели. Если они окажутся неудовлетворительными, мы подкорректируем шов. Короче, вам придется провести в больнице от шести до восьми недель.
Откинувшись на спинку стула, Амелия глубоко вздохнула. Наконец-то это случится! После десяти лет кошмара она опять станет нормальной. Дайана права: медицина шагнула далеко вперед за эти годы. Правда, от шрама все же останется небольшой след, но почти незаметный. Он будет напоминать о ее боли и страданиях.
А что такое шесть или даже восемь недель после всего пережитого? И цена за операцию оказалась куда меньше, чем ожидала Амелия. Ей уже сообщили, что пребывание в стационаре и операция обойдутся примерно в двадцать – двадцать пять тысяч долларов. Так что она останется богатой женщиной. Амелия поняла, что Джон Вэнс прав: ничего не изменится, если она узнает имя водителя. Ничего!
Правда, восстановительный период затянется дольше, чем она предполагала. Амелия знала, Кейси не останется в стороне, узнав, что она задумала. Ах, как же она скучает по нему! Сколько раз за последние два дня сокрушалась о том, что решила все утаить от Кейси. Вот если бы он был рядом! Как ей хотелось свернуться клубочком в его объятиях в те долгие ночи, когда она ждала результатов анализов.
Впрочем, решение принято: Амелия пройдет через это испытание одна, а уж потом подумает о будущем. Своем и Кейси.
– А после восьми недель? – спросила Амелия у Кроуфорда.
Он ласково засмеялся:
– Позвольте заверить вас, что вы уйдете отсюда другой женщиной. Но, как медицинская сестра, вы должны знать, что первое время шрам будет сильно воспален, то есть на вид даже хуже, чем сейчас. Однако со временем все эти следы исчезнут, и он станет незаметен.
Амелия кивнула.
– Не беспокойтесь, доктор. Я не жду слишком быстрых результатов.
– Вот и хорошо, – кивнул врач. – Как я понял, вы уже устроились в корпусе для пациентов?
– Да.
– Оставайтесь там до операции. Первые трое суток вы проведете в больнице, а время реабилитации – там.
– Когда же начнем?
– Я готов назначить операцию на шесть утра в понедельник.
Сердце Амелии подпрыгнуло.
– Так скоро?
– Вас что-то смущает? – удивился Кроуфорд.
– Нет. Просто я и не мечтала, что все произойдет так быстро.
– Да. Должен заметить, что ваш случай не такой уж сложный по сравнению с другими. Бывает, что и консультироваться уже не о чем. К тому же операция, как у вас, занимает куда меньше времени, чем, скажем, полная реконструкция лица.
Амелия почувствовала себя пристыженной. Выходит, ее шрам – ерунда по сравнению с теми случаями, с которыми ежедневно сталкивается доктор Кроуфорд?
– Спасибо, что нашли время и для меня, доктор. Надеюсь, как медсестра я могу предложить свои услуги на то время, пока будет проходить восстановительный период?
Врач просиял:
– Вы, кажется, детская сестра? Бьюсь об заклад, мы найдем вам работу, чтобы отвлечь вас от мрачных мыслей.
Амелия вытянулась поперек двуспальной кровати в своей комнате. Она только что пришла от доктора Кроуфорда, немного усталая от бесконечных медицинских исследований, но удовлетворенная. Она оглядела комнату, которая должна была стать для нее раем. Дайана застонала бы от ужаса, увидев зеленые с мелким рисунком обои, однако Амелию этот цвет успокаивал. Она провела руками по гладкому покрывалу, которое гармонировало с зелеными стенами и бежевым ковром на полу. Потом повернула голову. На комоде стоял телевизор. Рядом с комодом находилась дверь в ванную. Небольшой столик и стул у окна довершали обстановку комнаты, похожую на номер в мотеле. Однако панель с многочисленными кнопками, предназначенными для экстренной связи, непреложно свидетельствовала о том, что это больница. Да, что и говорить: здесь прекрасно заботились о пациентах и, кажется, предусмотрели все. Больница и жилой корпус для больных находились в одном комплексе.
Сняв трубку, Амелия набрала домашний номер. Дайана ответила на второй звонок.
– Это наконец-то произойдет, Дайана. Операция назначена на утро понедельника.
– Так скоро! Мне приехать?
– Нет, – не раздумывая ответила Амелия. «Но я хочу, чтобы приехал Кейси!» – подумала она.
– Долго тебя не будет?
– По словам доктора Кроуфорда, от шести до восьми недель.
– Я могу что-то сделать?
– Ты… ты видела Кейси?
– Нет, но в среду, когда я прослушивала пленку, на автоответчике было сообщение от него.
Амелия смахнула с глаз слезы.
– Амелия!
– Извини, я просто задумалась.
– Он сказал, что вернется через две-три недели… Кейси оставил номер телефона, – добавила Дайана. – Запишешь его?
Амелия протянула руку за карандашом, но тут же одернула себя.
– Нет, не надо.
– Но он позвонит еще.
– Может, и нет.
– Ты очень глупая женщина, Амелия Рендалл, – вздохнула Дайана.
Амелия засмеялась сквозь слезы:
– Моя мать была неплохой учительницей. – И неожиданно для себя добавила: – Когда выпишусь, поеду к родителям.
– Ты уверена? – удивилась Дайана.
– Давно пора сделать это. – Повесив трубку, Амелия дала волю слезам.
Всю ночь она ворочалась с боку на бок и в субботу проснулась еще до рассвета. Впереди был долгий и пустой день.
Амелия скучала по своим животным, по Дайане, но больше всего ей не хватало Кейси.
Приняв душ, Амелия быстро оделась. Внезапно ей захотелось выйти из комнаты. Открыв широкие двери, она увидела двух мужчин и женщину, бежавших трусцой. «А почему бы и мне не побегать или не сделать что-то такое, что помогло бы снять напряжение?»
Сунув руки в карманы джинсов, Амелия направилась к большому кафетерию. Позавтракав, она решила пойти в больницу и найти кого-нибудь, кто отведет ее в детское отделение. Амелия не хотела откладывать это до тех пор, пока ей сделают операцию.
Зевнув, Амелия подумала о том, что этот долгий день принес ей удовлетворение. Теперь она не сомневалась, что ночью заснет спокойно. Усталая, Амелия медленно шла из детского крыла, неслышно ступая своими спортивными туфлями на мягкой подошве. Хорошо, что она отправилась туда. Детские сестры обрадовались помощнице, а больные дети не давали ей скучать и предаваться невеселым размышлениям.
Впрочем, на самом деле Амелия сделала совсем немного. Сначала почитала группе семилетних мальчиков в ожоговом отделении. Помогла медсестрам успокоить одного из них, когда пришло время менять повязку. Амелия даже вскрикнула от боли: с такой силой мальчуган вцепился ей в руку. Опытная медсестра, она знала, что ребенок кричит не столько от боли, сколько от страха и волнения.
В полдень Амелию попросили пойти в отделение для самых маленьких, где старшая медсестра протянула ей очаровательную малышку.
– Сможете покормить ее? – спросила она. – Только осторожнее: девочке недавно сделали операцию по поводу врожденного уродства – заячьей губы.
Амелия посмотрела на малышку.
– Ш-ш, крошечка, а то как бы швы не разошлись. – Держа ребенка на руках, она опустилась в кресло-качалку.
Девочка успокоилась, как только во рту у нее оказалась соска. Амелия с интересом оглядела малышку. Хирурги хорошо выполнили свою работу. На верхней губе девочки, под носом, были мелкие аккуратные швы. Амелия знала, что ребенку предстоит еще несколько операций. Однако малышке повезло: швы побледнеют и почти исчезнут еще до того, как она повзрослеет. А логопеды позаботятся о том, чтобы у нее не было задержек в развитии речи.
Остаток дня пролетел быстро. Амелия забыла о своем шраме, к тому же именно благодаря своему увечью она легче находила общий язык с маленькими пациентами, и они доверяли ей больше, чем постоянным работникам детского отделения.
Амелия не помнила, когда впервые подумала об этом, но как только ей предложили пойти к себе и отдохнуть, ее осенила внезапная мысль, она наконец-то поняла, в чем ее призвание. Необходимо позвонить Джону Вэнсу. Перед отъездом из дома Амелия составила временное завещание, но теперь решила разъяснить адвокату, на что хочет истратить большую часть своих денег, помимо тех сумм, которые уже перевела на счета больницы Святой Марии и Рождественской благотворительной программы.
Амелия почти поравнялась с комнатой медсестер, как вдруг услышала чьи-то рыдания. Забыв об усталости, она задержалась у приоткрытой двери и, отворив ее пошире, увидела девочку, которая сидела на кровати среди смятых простыней.
– Господи, надо же, как ты сбила постель! Хочешь, я поправлю простыни?
Девочка быстро отвернулась и закрыла лицо руками.
– Не входите!
– Почему? – Амелия тихо вошла в палату. – Хочешь поговорить?
– Нет!
– Должно быть, тебе сейчас очень одиноко… – Приблизившись к кровати, Амелия расправила простыни. Девочка сидела спиной к ней. Амелия взяла папку с историей болезни, висевшую на спинке кровати, прочитала записи врачей, и буквы стали расплываться перед ее глазами. У Амелии и у десятилетней Пэтси Дешилдс оказалось много общего. Она подошла к изголовью кровати и взбила подушки. – Ну вот, так гораздо лучше, ты не находишь?
Девочка сидела по-турецки, уронив голову на грудь и закрыв лицо руками.
У Амелии перехватило дыхание. Сколько раз Дайана видела ее в таком же положении, сколько раз обнимала и успокаивала, прижимая к своей груди? Она осторожно присела на край кровати.
– Ты очень похожа на меня, Пэтси.
– Вы даже не знаете, во что превратилось мое лицо!
– Этого, может, и не знаю, но кое-что общее у нас есть. Пальчики девочки чуть раздвинулись, и между ними блеснули ясные голубые глаза.
– Вы – ведьма?
Амелия удивленно засмеялась.
– Что ж… меня называли и похуже.
– Вы не такая, как я. – Пэтси печально вздохнула. – Вы – прекрасная принцесса.
– Правда? Спасибо тебе большое, но что-то я не очень много видела принцесс с такими лицами, как у меня. Расскажешь мне, отчего плачешь, Пэтси?
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел, какая я уродливая. Амелия постаралась избавиться от жалости, слишком хорошо зная, что причиняет Пэтси боль. Надо помочь девочке справиться с горем, а жалость делу не поможет.
– Ты и в самом деле уродлива? – с деланным безразличием спросила Амелия.
– Вот! – Пэтси подняла голову.
Амелия спокойно посмотрела на нее. Из истории болезни она поняла, что раны были очень серьезными, но хирурги очень старались помочь девочке.
– Когда была операция? – спросила она.
– Швы сняли сегодня. Врачи обещали, что все будет хорошо, но на самом деле все плохо. – Пэтси всхлипнула.
– А разве доктора не сообщили тебе, что сначала твое личико будет очень плохо выглядеть, но потом они исправят это? – Судя по всему, Пэтси говорили об этом. Но Амелия понимала ее состояние. – Сейчас у тебя красное и опухшее личико, но потом отек спадет.
– Дети будут смеяться надо мной, потому что я уродина! – Пэтси откинула голову назад. – Эти швы страшные!
Подняв руку, Амелия убрала с лица волосы.
– Посмотри, какой у меня большой шрам, Пэтси! И что же, он делает меня уродливой?
– Ну…
Амелия засмеялась:
– Он некрасивый, не так ли? Но ни один из твоих шрамов не будет похож на мой. В этой больнице очень хорошие доктора, и они опять сделают тебя красивой.
– А как же вы? – Пэтси позволила Амелии уложить себя и с интересом смотрела на нее своими огромными глазами.
– Ты говоришь о шраме? Мне сделают операцию и уберут его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19