– А мы когда сможем сконструировать такие аппараты?
– Через 20–30 лет аппараты будут готовы…

Гениальная глупость
Удивителен этот мир. Каждый считает себя идеалом, ставя себя выше других, но ничего не знает нм о себе, ни о мире. Но никто не признается в этом. Только гении, столкнувшись с «безумием» или «божественностью» мироздания, с охотой расписываются в собственной глупости.
Если Эйнштейна и понимали, так всего 5–6 человек во всем мире, для остальных он оказался недосягаем. Даже военные, убедившиеся в существовании «параллельных миров» и «вечного двигателя», узнав, что это не игра слов, ничего не поняли, да их все равно не хотели слушать. А Альберт молчал. Эйнштейн придумал антигравитацию, подавляя магнитное поле планеты, помещал предметы в вакуум и «раскручивал» до безумной скорости. Они не останавливались.
Министр обороны, наблюдая это явление, хватался за сердце:
– Господи, что за оружие мы сможем создать!
– Ужасающее, – отвечал Эйнштейн, – эти технологии убьют кого угодно, в любом количестве… целые народы, цивилизации…
Министр с ужасом взглянул на ученого.
– Видите ли, господин министр, – добавил Эйнштейн, – даже эксперименты опасны. Если мы построим вечные двигатели, из-за избытка энергии планета погибнет. Я предлагаю все разработки уничтожить.
Проконсультировавшись с президентом, министр на следующий день приказал уничтожить лабораторию. А Альберт предпочел поскорее забыть, над чем он работал фактически всю свою жизнь…

Хиросима
6 августа 1945 года американский бомбардировщик В-29 Enola Cay, пилотируемый Томом Фереби и Полом Тибетсом, элитой ВВС США, сбросил на Хиросиму атомную бомбу. Ее шутливо назвали «Малыш» из-за крайне скромных размеров. Она легко умещалась в самолете. О задании они ничего не знали. Им лишь приказали после открытия люка надеть очки и лететь оттуда ко всем чертям.
Целая эскадрилья охраняла их до японского побережья. Потом самолеты развернулись, а Фереби взял курс на Хиросиму.
– Сейчас мы вмажем этим япошкам… – гоготал Пол. Внизу перед ними расстилалось японское побережье. Хиросима спала.
На них налетели японские перехватчики.
– Глупые узкоглазые, только б не подбили! – закричал Том и крутанул штурвал. Уходя от пулеметных очередей, они едва достигли точки сброса. Пол потянул рычаг, и самолет кинуло вверх. «Малыш» покинул бомбардировщик. Надев темные очки и разогнавшись, они поспешили прочь. Японцы преследовали их, пока внизу, за много километров, не раздался оглуши тельный взрыв. Режущий свет наполнил кабину. На несколько мгновений оба ослепли. Воздух трясло, как будто они угодили в тысячу воздушных ям одновременно, а грохот внизу заглушил гул пропеллеров.
– Что стряслось?!
– Молись, чтобы мы выбрались из этого адова пекла! – вопил Том, как безумец, вцепившись в штурвал. Ему с огромным трудом удалось выровнять самолет.

Ложь Трумэна
Альберта о начале бомбардировки никто не предупредил, хотя он имел право знать заранее. Лишь во время выпуска новостей, когда по телевидению сообщили, что Америка применила новое ядерное оружие против милитаристской Японии, он узнал обо всем вместе с миллионами американцев и жителями всего земного шара.
Трумэн вещал с трибуны, а вокруг собралась импровизированная толпа «патриотов» со звездно-полосатыми флажками в руках. Они размахивали ими, приветствуя речь президента.
– Дорогие друзья, мы пошли на беспрецедентный шаг в войне с Японией и применили ядерное оружие. О да, мы теперь обладаем мощнейшим оружием в истории, и готовы стереть с лица земли любого врага свободного мира! – Аплодисменты. – Сегодня мы приняли от японцев сообщение, что они готовы к подписанию мирного договора. Это говорит об одном: Япония капитулировала, Америка одержала победу.
Толпа идиотов неистово махала флажками, скандировала «патриотические» лозунги. Трумэн смеялся. И правда, дьявольская ухмылка. Альберт схватился за голову и принялся топтать свои очки.
– Дурак, дурак, дурак! – только и повторял он. – Ведь знал же, что так может случиться… Господи, сколько же погибло народу?!..
Семь лет назад благодаря его стараниям Америка начала разработки атомного оружия. В результате бомбардировок Хиросимы и Нагасаки погибло более 200 тысяч человек.

Я убил 200 тысяч человек!
– Это я нажал на кнопку! – твердил он постоянно. – Я убил этих людей! Распните меня, казните меня, как убийцу, я хочу, даже жажду этого! – кричал он, потеряв самообладание. Макс Планк зашел к Эйнштейну, чтобы обсудить произошедшее в Японии. Он знал, кто убедил Рузвельта приступить к разработке. Оппенгеймер ему рассказал… а еще клялся, что видел это письмо в Манхеттене. Но Планк был далек от обвинений Эйнштейна.
– Надо казнить еще и Трумэна, и его всю властную клику, судить, как нацистов в Нюрнберге. Двести тысяч человек, – обливаясь слезами, повторял Альберт, – Ради чего, чтобы Советам показать свое «превосходство»?! Или спустя пару лет опять начать войну?! Она же убьет все на свете. А дальше еще что-нибудь придумают… Боже…
Альберт изменил свое отношение к лекциям и интервью. Последние годы он только открещивался, избегал общения с коллегами. Его раздражали пламенные речи в его адрес, но теперь они могли сыграть в его пользу. На каждой лекции он обрушивался на Трумэна, требовал уничтожить все заряды, пока не поздно. Но мирным планам Эйнштейна верили недолго.

Последний плагиат
Только появившись в Принстоне, Джон Нэш притягивал огромный интерес. Он высмеивал авторитеты, глумился над «зубрилами», пропускал лекции, а если и волей случая попадал на одну – не стесняясь, критиковал преподавателя, задавал вопросы, ставившие того в тупик. Ходили слухи и о безумии Нэша. Якобы он часами разговаривал «с пустотой», кричал, что за ним охотятся советские шпионы. Но и мысли не было, чтобы выгнать его из Принстона. О Нэше писали газеты, статьи вызывали резонанс, увеличивая число почитателей «странного одиночки».
Как-то осенью Принстон посетил Эйнштейн, желая прочесть лекцию о достижениях квантовой физики. Он отдыхал в кафе, когда увидел «того самого» Джона.
– Это вы, мистер Эйнштейн?
Альберт удивился, но кивнул головой. Без лишних слов Нэш кинулся рассказывать ему о своих теориях и «грандиозных» озарениях. Кто-то смеялся, но Альберт слушал внимательно.
– Вам надо подучить физику, – сказал он в конце.
Нэш резко повернулся и вышел прочь, шипя: «Старый идиот!».
Присутствующие долго смеялись, включая и самого Эйнштейна, но через год Альберт опубликовал статью, в которой, к своему изумлению, преподаватели университета увидели идеи, высказанные Нэшем. Слухи о плагиате «великого физика» поползли по Принстону, в то время как сам Нэш «скрылся» от советских шпионов в психиатрической больнице и не знал о случившемся.

Земля обетованная
Как-то осенью 1947 года Альберта пригласили в Нью-Йорк. Виза на письме говорила сама за себя. Братство вновь хотело видеть ученого. Планировался грандиозный симпозиум, на который съедутся все главы Орденов и магических кланов. Эйнштейн порядком устал от таких собраний, полных «тайного знания», за которым не пряталось ничего, кроме жажды власти отдельных лиц. Но следовало отдать магистрам должное: видимо, тайны хранят они не мифические, раз не одну сотню лет командуют президентами, премьер-министрами, королями…
В самом высоком и роскошном отеле «вечно нового» города и произошло действо. Эйнштейн стоял в зале, полном народу. Кого-то он уже знал лично, а некоторые были известными во всем мире людьми. Только коммунистов не хватало…
Тогда и случился их разговор с «еврейским магистром».
– Евреи давно хотят иметь государство, – говорил он. – Не где-то в Латинской Америке, Азии или Океании, а непременно на «святой земле». Мы вам приказываем, досточтимый Альберт (к вам прислушаются), выступить с заявлениями о том, что евреям необходимо построить свою страну. Вы получите все: и власть, и много денег, и почет ложи…
Альберт не смел отказаться.
– Я так и сделаю. Но не только потому, что вы сказали… Просто евреям пора, наконец, иметь свой дом.

Почему…
Как-то Эйнштейн одним росчерком пера поднял в Штатах панику. Его стол засыпали гневные письма губернаторов, политиков, а иногда и рядовых американцев, каждый из которых тоже готовился к войне с коммунизмом. Когда газеты на все лады хаяли Сталина, смакуя детали реформ в СССР, а богачи дрожали за свой капитал, Альберт опубликовал статью в известной газете, где признался в искренней и пылкой любви к «советским врагам».
«Почему социализм?» – именовалась сенсация. Не скупясь на резкие выражения, Альберт обличал «идиотизм» американцев, раз они отказались от равенства, трудясь на дядюшку-повелителя, а не ради себя и семьи. Он обвинял «колдунов Уолл-стрит» во лжи и безразличии к «простым смертным». Призрак коммунизма уже расшагивал по Америке, дребезжа цепями, но выдающиеся умы страны это только приветствовали. «Апрельские тезисы», наделавшие столько шума в СССР, перебирались сюда. Восхищаясь «Советами» и призывая восстать против империалистов, он разворошил улей всей чиновничьей махины «самой свободной нации мира». «И этого «товарища» мы допустили к тайной информации!» – кричал начальник ЦРУ, вне себя от злобы, уже зная и о «переписке» с советскими разведчиками. Альберт больше не переступил порог Белого Дома, его «забыли» военные.
Счастью физика не было предела. Он добился, чего хотел.

Каждый день – новое солнце…
Эльза плохо себя чувствовала, а потому в этот вечер оставила его одного. Оставшись наедине с окружающим миром, он остался с природой один на один. Яркое солнышко, утром молодое и жизнерадостное, светившее днем так, что всем становилось непереносимо жарко, теперь догорало на западе, собираясь исчезнуть до следующего утра. У Альберта мелькнула интересная мысль: «А что, если каждый раз встает новое солнце, а прежнее, догорев, погибает там за горизонтом?»
Он сидел с сигарой и смотрел на его тихую гибель. «Так и моя судьба, – думал он, – в детстве никто не думал, кем я стану, потом я всех удивил, и каждый на меня смотрел как на пророка; не было, наверное, в физике того, кому не стало бы жарко, а теперь тихонько «догораю» на западе, и скоро оставлю этот мир».
Он гнал мысли о надвигающейся смерти, но будто слышал в этот момент неумолимое тиканье часов, и ждал, когда «ходики» начнут бить. Тогда и настанет «час X». «Я блесну такой же яркой полоской, как это солнце, а потом наступит тьма… по крайней мере, для меня одного».

Повелитель всей мировой лжи
Сейчас он с горечью сознавал: то, во что он верил долгие годы, оказалось сказкой, мифом, фантазией. Теория относительности, сделавшая его в одно мгновение «самым гениальным физиком истории», состояла из одних ошибок. Дорога славы привела в никуда.
Перед ним лежала статья, принадлежащая одному молодому физику. Тот точно указал все, одну за другой, ошибки теории относительности, ругал другие теории. Альберт плакал: все оказалось правдой.
Ошибки случаются у многих ученых… но он не мог смириться, чувствуя в глубине души предстоящее падение. Надежда оставалась только на Великую Ложу. Он снял трубку и позвонил.
– Вы читали последний номер «Саентифик ревью»? Меня, наконец, опровергли… – сказал он после ритуальных приветствий.
– Не может быть, – ответил собеседник.
– Увы… но вы же примете меры?…
– Да, – ответил мужчина, – завтра же выйдет опровержение.
Печально стать «повелителем мировой лжи», но Альберт из последних сил боролся за свою репутацию.

Пусть будет война…
Альберт приготовился к выступлению. Он раньше не появлялся на такой трибуне. Зная, что его выступление увидит весь мир, он волновался. Он здоровался с политиками, улыбался. Один крепко сжал руку, Альберт не мог освободиться. Приглядевшись, он узнал магистра.
– Вы готовы, Эйнштейн? Если спросят о Палестине, скажите: пускай начнется война.
– Но весь мой пацифизм тут же померкнет, мне больше не поверят, возненавидят… почему?…
Магистр оглянулся, улыбнулся генеральному секретарю; они долго общались, а потом, оттянув ученого в сторону, прошептал ему на ухо:
– Так надо; это тайные мистерии Братства… просто исполните, о чем вас просят, и «узаконьте» войну, к вам прислушаются…
Разговор оборвался. Оказавшись на высокой трибуне, он призывал отказаться от ядерного оружия, «самоуничтожения», и говорил об Израиле.
– А Палестина?… Ведь может быть война… – крикнул советский дипломат.
Альберт понял: он в ловушке. В зале собрались сотни человек, но он нашел взглядом магистра. Тот пристально смотрел на Эйнштейна.
– Да, будет война, – упавшим голосом произнес Альберт, – но… пусть она не пугает вас: ради государства евреев мировая общественность должна сделать все, даже пойти на войну…
«Пацифизм» Альберта за одну минуту стал пустым звуком; ему больше не верили, а еще пришлось открещиваться от обвинений в сионизме.

Стать президентом!
Но все же к призыву Эйнштейна прислушались, и несколько месяцев спустя на мировой карте появилось новое государство – Израиль. Альберт исполнил свой долг, но его вновь мучали сомнения. Если евреи обретут свое государство, они лишатся статуса привилегированного народа. Сейчас они правят миром, имея в каждой стране свою элиту, но обретя государство, потеряют эту власть. Да и войны с Палестиной не избежать. Из-за этого он поругался со многими сторонниками проекта «Земли обетованной».
Как дурное знамение он воспринял кончину Хаима Вейцмана. Его скоропостижная смерть казалась приговором самому проекту. «Долго эта страна не просуществует», – с грустью думал Альберт. Он впал в депрессию, все шло не так. Еврейское закулисье приступило к дележу пирога: кто теперь станет главой всех евреев. Альберт не мог на это спокойно смотреть. Его стол завалили письма, многие спрашивали его рекомендаций, но Эйнштейн молчал.
Однажды он получил загадочное письмо. Несколько часов он перечитывал его как завороженный, задумчиво расхаживал с сигарой по кабинету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9