В итоге Альберт отказался от публичной деятельности, прячась от завистников в лаборатории и новых исследованиях.
Вскоре противостоять безрассудной, словно управляемой кем-то травле стало невозможно. Устав от фантасмагории, Альберт, собрав вещи, уехал в Швейцарию, на озеро Люцерн. Компанию ему составила двоюродная сестра, стремившаяся проводить как можно больше времени с Эйнштейном.

Лавина
Солнце светило ярко. Водная гладь переливалась самыми чудесными красками. Все трудности отсюда казались нереальными, словно страшный сон, от которого удалось пробудиться. Альберт целыми часами плавал на яхте по озеру, желая остаться наедине с природой, которая с детства стала его самой большой страстью. Иногда компанию составляла Эльза. Целыми днями они кружили по озеру, позабыв обо всем на свете.
– Как здорово: можно спрятаться от суеты и проблем и помечтать в одиночестве, – повторял Альберт. Эльза улыбалась, кивала. С ней было легко и спокойно: она не отвлекала, не мешала и тоже обожала тишину, в отличие от Милевы.
– Точно, – как-то игриво произнесла Эльза и улыбнулась. – А знаешь, Альберт, я всегда жалела, что твоей избранницей стала та сербка.
– Почему? – то ли удивился, то ли обрадовался Альберт.
– Потому что я мечтала занять ее место… – Эльза рассмеялась и вдруг, потеряв равновесие, рухнула в воду.
Ни секунды не раздумывая, Альберт кинулся за ней. Подплыв ближе, он крепко ее обнял. Нежные прикосновения, ласковые губы Эльзы раз и навсегда перечеркнули прошлую жизнь… А ледяная вода не могла остудить их страстный пыл. Любовь обрушилась на них, как лавина…

Жестокая правда
Вернувшись в Берлин, Альберт почувствовал себя плохо. Высокая температура, кашель, недомогание не оставляли его, мешали работать. А потом он вообще слег. Милева вызвала врача, и тот поставил диагноз – пневмония. Холодная вода и ветер сделали свое дело, а Эйнштейн не мог похвастаться отменным здоровьем. Жена не отходила от его постели, долгими часами просиживая рядом, но это только раздражало Альберта. Он хотел видеть Эльзу, и, когда та приходила, они уже нисколько не стеснялись жены.
Боль, обида, ненависть, ревность, непонимание перемешались в душе Милевы. Она заметила, что после прихода славы Альберт начал избегать ее. Романтика и прежняя нежность пропали.
Альберт наотрез отказался что-либо объяснять, а Эльза всегда относилась к ней с усмешкой и презрением. А сейчас и не пыталась скрыть своего отношения к сопернице. Счастье – если это было счастье – рухнуло в один миг. Милева не могла сдержать слез, а происшедшее казалось лишь временным помрачением рассудка мужа. «Неужели я ему и впрямь не нужна? Неужели он меня не любит?» – спрашивала она пустоту, а из соседней комнаты доносился смех мужа и радостный визг Эльзы.

Отвергнутая
И после выздоровления Эльза каждый день «навещала» Альберта. Их, как магнитом, тянуло друг к другу. «Как та самая гравитация притягивает фотоны света», – насмешливо думала Милева. Пространство и правда искривилось, а вместе с ним – и время: прошлого словно не было. Но англичане искали погрешность в расчетах, а тут никаких сомнений не оставалось. Но она не верила своим глазам, твердила себе, что всему найдется какое-то разумное объяснение, ясно осознавая призрачность своих надежд.
Как-то вечером, она, набравшись смелости, подошла к мужу и спросила:
– Почему ты мне сразу не сказал?…
– А? – Альберт будто не понял. – Ты об Эльзе? А тебе, собственно, какое дело?
– Я – твоя жена и имею право знать.
– Изволь, родная. Знай: я люблю ее, и… завтра же подаю на развод.
Милева словно задохнулась, слезы покатились из глаз, а душа разлетелась на ласти. Она рухнула в ноги мужу, но он как будто ее не замечал.
– Позволь мне остаться с тобой, – преодолевая рыдания, произнесла она, – я люблю тебя.
– Эльза права: ты – не настоящая жена. Где мой завтрак, почему ты не подумала? Хочешь – оставайся, но будешь мне приносить еду в лабораторию, стирать и убирать, а в остальное время – избавишь меня от своего общества, – медленно, чеканя слова, сказал Эйнштейн и погрузился в расчеты. Милева уже уходила из комнаты, когда он бросил ей вслед:
– Я никогда тебя не любил.
Несколько месяцев спустя они развелись.

«Гений электричества» против Эйнштейна
Признание приходило с трудом. Несмотря на восторженный прием работы научными кругами, у нее находились и противники. Особенно Никола Тесла, разработчик переменного тока, чья слава гремела тогда на весь мир. «Повелитель молний» неустанно критиковал Эйнштейна.
– Этот молодой человек сам не знает, что открывает: его идеи просто ужасающе неверны. Свет звезд преломляется не из-за каких-то искривлений пространства, а силу банальной гравитации. Да и не может вообще этого искривления происходить. Независимый от материи, времени и пространства объект ее вдруг искривляет – какой абсурд! Фотоэффект – ничего нового: об этом говорил еще Лоуренц, да и я получал такое же излучение лет десять назад. Вывод настолько очевиден, что понятен каждому. Где тут открытие?!..
К Тесла присоединялись и другие, но голоса этих ученых терялись в восторженном хоре. Многие после этого от Теслы отвернулись. Более ста лет понадобилось на то, чтобы научный мир признал правоту «повелителя электричества» и усомнился в выводах Эйнштейна, которые, несмотря на обилие противоречий и несуразиц, почему-то в свое время завоевали огромную популярность. Вот такая относительная гениальность.

Лазер
Великий магистр сидел у камина. Альберт с сигарой расположился рядом. Они долго обсуждали обрушившуюся на голову физика популярность, будущее новой теории. Не могли они не затронуть и тему фотоэффекта. Кажущаяся простота выдумки на самом деле сулила грандиозный прорыв.
– Так все-таки есть польза от фотоэффекта? – спросил магистр.
Альберт набрался смелости и наконец рассказал, что он об этом думает, и почему решился на публикацию.
– Мне кажется, господин магистр, что его можно использовать в качестве совершенного оружия, – добавил он.
– Такое правда возможно?
– Можно добиться создания света огромной силы, который сможет после этого уничтожать любые предметы. Его можно наводить на цель. Одним словом, это станет превосходным оружием.
– И вы сможете это доказать на практике?
– Мне для этого необходимо некоторое финансирование: нужно построить установку, выбрать полигон так, чтобы эксперимент был скрыт от глаз любопытных; ведь никому не следует догадываться, что происходит…
– Вы знаете, господин Эйнштейн, на чем держится сила Братства? На передовых технологиях. И, если вы добьетесь тех результатов, о которых говорите, вы навеки заслужите почет и уважение. Именно этим вы и расплатитесь с нами за оказанное вам доверие и помощь…
Альберт прекрасно знал, что оправдает доверие – эксперимент окончится более чем успешно…

Адский луч
Уже давно стемнело. Взошла луна. Эйнштейн стоял на вершине горы, окруженный множеством людей. Внизу, в ущелье, стояла недавно созданная им установка. Холодный лунный свет озарял ее ужасающие черты. Через пару минут ей предстояло сгенерировать излучение катастрофической силы.
Внезапно наступила тишина: все ждали. Магистр оглянулся по сторонам и прошептал на ухо одному из Братьев: «Пора начинать». Тот немедленно нажал на кнопку.
За секунду тьма в ущелье развеялась. Внизу появился луч ярко-рубинового цвета. Поднялся шум, земля задрожала, будто приближалось землетрясение. Гора напротив, принявшая удар, начала медленно оседать. С поверхности срывались камни, разбиваясь на мириады осколков. Удивлению наблюдателей не было предела. Гора медленно осела. Воздух наполнился пылью, дышать стало просто невозможно.
Один из обломков рухнул прямо на установку. Луч погас. Сквозь пыль Братьям предстало ужасающее зрелище: вместо горы «красовался» огромный разлом. Некогда глубокое ущелье оказалось засыпано обломками.
– Как случилось, что об этом не догадывался Ньютон с коллегами столько лет?! – удивлению Магистра не было предела.
– Просто не имели понятия, однозначно, – самодовольно улыбнулся ученый.
Великий Магистр долго смотрел на него. А потом тихо сказал:
– Страшнее этого адского луча я не видел ничего в жизни…

Сумасшедший профессор
Дни проходили в работе, размышлениях, объятиях Эльзы. Годы ее будто не состарили, и она была все той же веселой и озорной девчонкой. Эйнштейну казалось, что теперь он действительно счастлив. Но ее бывший муж Марк портил идиллию. Он медлил с переездом и являлся, чтобы забрать кое-какие вещи. Альберт не мог справиться со вспышками ревности. Удивительно: к кавалерам Милевы он всегда относился абсолютно спокойно…
Марк улыбался, протягивал руку Эйнштейну, но в глазах его играла усмешка, разжигая в душе теоретика новые приступы ревности и ненависти.
– Я понимаю, почему Эльза меня разлюбила, серьезно: куда уж мне тягаться с самим Альбертом Эйнштейном, чье лицо можно увидеть в каждой газете… – с сарказмом говорил он, – который, к тому же, еще и превосходно играет на скрипке.
Как-то Альберт читал лекцию в бернском университете. В перерыве к нему подошел человек и к своему ужасу, Альберт узнал в нем Марка. Ненависть заклокотала в жилах.
– Уважаемый, у меня вопрос… – улыбнулся Марк.
Самообладание покинуло Альберта, и он изо всех сил ударил Марка. Тот, качнувшись, рухнул на пол. Эйнштейн, схватив указку, добивал поверженного соперника.
Их едва разняли. Очевидцы долго не могли забыть сумасшедшее лицо кумира. О случившемся написали все швейцарские газеты. Альберта назвали «безумным профессором», и эта репутация иногда подкрепляясь новыми фактами; клеймо «сумасшедшего профессора» пристало к нему на всю жизнь.

Величайший композитор
Ах, это сладкое слово – «слава». Кажется, что таких мгновений можно ждать всю жизнь, а потом, когда она, наконец, настала – спокойно умереть. Они с Эльзой путешествовали по миру. Альберта приглашали в Токио, Сингапур, Шанхай. Цейлонские рикши, «нищие с королевской осанкой»… «Я боялся пользоваться этим транспортом», – вспоминал он потом.
В Шанхае он вышел на пристань, сжимая в руках любимую скрипку. Недалеко стоял немецкий журналист. Он плохо знал китайский, и, заметив незнакомца, он обратился к одному из присутствовавших:
– Что это за молодой человек со скрипкой?
– O! Это великий Эйнштейн, он приехал с лекциями по теории относительности и Броуновскому движению.
Несколько дней спустя в одной немецкой газете появилась заметка: «Великий скрипач Эйнштейн решил познакомить Поднебесную с цивилизованной европейской музыкой. В частности, он исполнит произведения непревзойденного Броуна».
Альберт по возращении в Германию получил письмо с вырезкой из газеты. Он долго носил ее с собой, демонстрировал друзьям, твердя: «Кто сказал, что я ученый? Я – великий скрипач».
Но сравнение ему нравилось: даже с мелом в руках Эйнштейн считал себя музыкантом, извлекающим при помощи математических формул и искривлений пространства музыку из человеческих душ.

Нобелевская премия
Популярность следовала за ним по пятам. Передовые газеты считали честью взять интервью у Эйнштейна. Лекции пользовались огромным ажиотажем, и посетители согласны были даже сидеть на ступеньках, лишь бы увидеть «гения». Физики, журналисты, философы, математики искали его общества. Но Нобелевский комитет молчал. Каждый год Эйнштейна выдвигали в роли соискателя, но комитет отклонял кандидатуру вольнодумца. Эксперты будто оплакивали картину мира Исаака Ньютона, всего лишь за одно мгновение провалившуюся в небытие.
Все переменилось зимой 1921 года. Утром Альберту пришла телеграмма с призывом срочно отбыть в Стокгольм. «Вручили… возможно ли это?! – спрашивал он себя без конца. – Слава богу, дождался: 15 долгих лет…». Бросив все дела, он поехал в Швецию. Лишь формулировка омрачала прекрасное настроение – «За открытие принципа фотоэффекта», а не за «относительность». Впрочем, Альберт переживал недолго. «Пройдет еще не один десяток лет, прежде чем ее примут», – полагал он.
– Господин Эйнштейн, что вы скажете по поводу получения премии?
– За какую работу вас номинировали?
– Означает ли это вашу победу над противниками?…
Ученого осаждали журналисты, только он ступил на пристань, Эйнштейн улыбался. Вспышки фотокамер, ажиотаж среди журналистов, простые граждане Стокгольма, пришедшие встретить его… Что может быть лучше? Он на вершине славы!

На вершине мира
Зал был полон. Оркестр играл торжественный марш, но музыка не могла отразить полета души. Сидя перед громадной аудиторией (ни на одной его лекции не собиралось столько народу), он боролся со слезами. Он не помнил, чтобы хоть наполовину был так же счастлив.
Рядом расположились другие номинанты. Они улыбались, что-то живо обсуждали, смеялись, но Эйнштейн не вмешивался в разговор. В такую минуту ни на что не хотелось отвлекаться. Альберт пытался придать лицу серьезный вид, но внутреннее ликование скрыть не удавалось. Мысли путались. Окружающее казалось если не сном, так сказкой, красивой театральной постановкой, но все же это было правдой. А потом на сцене появился король – ему-то и предстояло вручать награды.
Сколько это длилось? Так время еще никогда не искривлялось в его жизни. Услышав свое имя, под фанфары и грохнувший от аплодисментов зал Эйнштейн направился к королю. Тот, поклонившись, протянул Альберту коробочку с золотой медалью и выгравированной по краям огромными буквами надписью – «Нобелевская премия». «Я не смогу сдержать слез, я просто…» – мысли вконец перемешались, он только видел перед собой громадный восторженный зал и вспышки фотокамер. Бессонные ночи, когда он пытался «оседлать луч света», волнение, когда услышал о «звездном: эксперименте англичан, где его данные подтвердились. А вот сейчас он на самой вершине славы!

Еще одна сенсация
– Не описать всех ощущений, я не могу сохранить привычного спокойствия, – смеялся он, – но сегодня я хочу вспомнить тех, кто мне помогал с теорией относительности… простите… с фотоэффектом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9