Он еще и сказал, что сомневается в подлинности моих чувств: по его мнению, я спутала любовь с чувством вины.
Дейзи задумалась.
– А в этом есть хоть доля правды?
– Нет. Я полюбила его, потому что полюбила. Разве угрызения совести могут стать причиной возникновения любви? Скорее напротив – они порождают ненависть.
– Это правда. Подозреваю, Дэвид захотел узнать и о том, кто такой Джимми?
– Да, но я ему не сказала. Каким бы подлецом ни был Джимми, мне кажется, это было бы… неправильно. В любом случае Джимми волнует меня меньше всего.
– Но если посмотреть с позиции Дэвида, то… Я вздохнула.
– Понимаю, но не знаю, как быть. А еще Дэвид, конечно же, хотел узнать, почему Джимми это сделал, и я была бы рада это ему объяснить, но не могу, потому что сама не знаю.
– Тогда ты действительно должна это выяснить. Я уверена, что если ты объяснишь Дэвиду хотя бы причины поступка Джимми, то это ему поможет. Ты ведь только подумай, как ужасно Дэвид себя чувствует.
– О да. Ему очень тяжело. Он ведь даже заплакал, Дейзи. Он заплакал. – У меня в горле стоял ком.
– Что ж… неудивительно. Дэвид снова пережил тот ужас, но так и не узнал, почему с ним это произошло. То есть он снова испытал некогда пережитую боль, но точка в той истории так и не поставлена, а вдобавок он теперь знает о том, какую роль в его несчастье сыграла ты. Ты должна узнать, почему Джимми так сделал, Миранда, – настойчиво сказала Дейзи.
– Но каким образом?
– Ну… спроси.
– Что? Спросить Джимми? Просто взять и спросить?
– Да.
– Он никогда мне этого не скажет – слишком уж велика опасность.
– Не менее опасно не говорить тебе.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что ты могла бы, э… припугнуть его. Я уставилась на нее.
– Что?
– Слушай, Миранда, я не знаю точно, плохой ли человек Джимми, но шестнадцать лет назад он совершил нечто чудовищное. Поскольку же он вовлек в это тебя, то по крайней мере должен объяснить, зачем он это сделал. Я предлагаю потребовать у него аудиенции и сказать, что ты во всем призналась Дэвиду.
– Да Джимми просто озвереет!
– Возможно. Все это время он полагался на твое молчание, но ты не выдержала. Скажи Джимми, что ты не назвала Дэвиду его имя и не назовешь в дальнейшем, если – и это непременное условие – он согласится объяснить тебе, почему он так поступил с Уайтами.
– Но, Дейзи, это шантаж.
– Да!!!
В тот вечер я написала Дэвиду письмо, повторив все сказанное в Брайтоне. Запечатывая конверт, я решила последовать совету Дейзи и встретиться с Джимми на следующий же день. Я подумала, что не буду звонить ему заранее, а просто поеду в палату общин – любой гражданин имеет право туда войти, – и подожду у Джимми в приемной. Возможно, парламент сейчас на каникулах, но депутаты все еще работают, а уж тем более честолюбивый Джимми – бьюсь об заклад, он прямо-таки горит на работе! Но что, если он в отъезде? Я заглянула на веб-сайт Джимми. Там было сказано, что шестнадцатого августа он на две недели уедет в Шотландию, а значит, сейчас он еще должен разгребать завалы на своем столе. Но что делать с Германом? Взять с собой я его не могла, но и надолго оставлять одного – тоже, а потому позвонила Дейзи, и та согласилась подержать его у себя в конторе.
– Завтра мой рабочий день начинается рано, так что привози его в девять. Я так рада, что ты решилась на это, Дейзи, – добавила она. – Дело же не только в Дэвиде – тебе самой нужно это знать.
«Да, – с тоской подумала я. – Мне тоже нужно это знать».
На следующее утро я рано встала, нарядно оделась и, прихватив Германа, села на метро и доехала до «Тоттенем-Корт-роуд».
Дейзи встретила меня в приемной.
– Боже, какая ты бледная. Ты что, не спала? – Я покачала головой.
Взяв у меня Германа, Дейзи протянула мне какой-то аппарат.
– Положи этот прибор к себе в сумку, – тихо сказала она. – Думаю, он тебе пригодится. Он легок в обращении и незаметен.
Я чуть не потеряла дар речи.
– Но это… незаконно?
– Я точно не знаю, – прошептала она, – но полагаю, что подбрасывать людям бомбы еще более незаконно! Джимми вполне может отказаться от встречи с тобой, но если он согласится, то запись вашего разговора может тебе пригодиться. А когда будешь убеждать Джимми объясниться с тобой, относись к нему, как к собаке с трудным, неуправляемым характером, которую нужно призвать к ноге. На всякий случай захвати свернутую трубкой газету. Буду держать за тебя кулаки! – Она помахала мне рукой, и я вышла.
Я села на метро, доехала до станции «Черинг-Кросс» и прошла по Уайтхоллу до Вестминстера. Когда я увидела Биг-Бен и услышала бой часов, мое сердце забилось сильнее. Меня буквально пошатывало от страха, я очень переживала из-за Дэвида и твердо решила не отступать – ради него. Пробравшись через толпы туристов, я дрожа приблизилась к входу Сент-Стивенс. Как я и ожидала, охрана была начеку.
– Вы к кому? – спросил охранник на входе.
– К Джеймсу Малхолланду.
– А он ждет вас?
– Да, – соврала я.
– Пожалуйста, выложите все из карманов и поместите сумку на движущуюся полосу.
Проходя сквозь раму металлоискателя, я увидела на экране четкий рентген моей сумки, где явно просматривался и диктофон. Но это нисколько не смутило охранников – вероятно, они приняли меня за «прикормленную» журналистку. Я взяла свою сумку и пошла по холодному, мощенному плитами коридору, мимо Вестминстер-Холла, прямо в центральное фойе.
– Вы идете на прием? – спросил меня дежурный.
– Да.
– Как вас представить? – Я назвала ему свое имя. – Пожалуйста, подождите. – Он позвонил по телефону, но никто не ответил. – Там сейчас автоответчик. Пожалуйста, присядьте, а я попробую позвонить еще раз.
Через четверть часа я подошла к дежурному. На сей раз ему удалось дозвониться до приемной Джимми.
– Его личный секретарь сказала, что вы не записаны.
– Пожалуйста, разрешите мне с ней переговорить. – Он передал мне трубку.
– Мистер Малхолланд появится не раньше половины одиннадцатого, – сообщила она. – Но в любом случае у меня в расписании вы не отмечены. Могу я узнать, по какому поводу вы хотите встретиться с мистером Малхолландом?
– По поводу… университета Суссекса, – принялась сочинять я. – Мистер Малхолланд, должно быть, забыл поставить вас в известность, но, если вы передадите ему, что Миранда Свит желает срочно побеседовать с ним о кафедре биохимии университета Суссекса, я уверена, что он вспомнит о нашей договоренности.
– Что ж, я передам, хотя сегодня он очень занят. Но если он все же найдет время принять вас, я позвоню вниз.
– Спасибо, – сказала я со вздохом облегчения.
Ожидая решения, я разглядывала фойе – восьмиугольный зал с изысканно украшенным сводчатым потолком. Здесь были группы иностранных студентов и рабочие, полировавшие мозаичный пол. Без четверти одиннадцать я так и не получила ответа. И наконец, в десять минут двенадцатого, я услышала свое имя.
– Мисс Свит, – повторил дежурный, пока я бежала к его столу. – Пожалуйста, напишите вот здесь ваше имя и координаты, а потом вас проводят в кабинет мистера Малхолланда.
Дрожащей рукой я вписала свое имя в журнал посещений, и тогда другой дежурный повел меня к Джимми. Сперва мы шли по длинному, покрытому зеленым ковром коридору, затем поднялись на три ступеньки вверх и оказались у массивной дубовой двери, на которой была табличка с именем Джимми. Я постучалась и вошла.
Его секретарша, пятидесятилетняя женщина приятной наружности, сидела за столом в приемной. Дверь в кабинет была приоткрыта, и я увидела Джимми – он разговаривал по телефону.
– Да, – услышала я его голос. – Я согласен с тем, что это должно быть добавлено в программу обучения. Конечно.
Заметив мое появление, Джимми вежливо поспешил закончить разговор и приблизился ко мне. Хотя шел он вальяжной походкой и казался спокойным и сдержанным, я все-таки почувствовала, что он встревожен, и эта тревога была мне знакома.
– Здравствуйте, Миранда, – вежливо сказал он. – Как приятно вас видеть! Может быть, хотите кофе?
– Да, пожалуйста.
Я оглядела кабинет. Повсюду были папки с надписями «Уровень „А"», «ВССО», «Экзаменационные комиссии» и «Нормативы». На стенах висело несколько симпатичных пейзажей, а на столе стояли изящные часы и свадебная фотография – та же, что я видела у Джимми дома.
– Мне тоже кофе, пожалуйста, – обратился Джимми к секретарше. – А вообще-то, – добавил он, пока она наливала кофе, – не могли бы вы, Сара, оказать мне огромную услугу и купить для меня сэндвич? Я сегодня не успел позавтракать.
– Конечно, – сказала она, подавая мне чашку. – Какой бы вы хотели?
– Да, признаться, мне все равно. На ваш вкус.
Джимми протянул Саре десятифунтовую банкноту, после чего пригласил меня сесть в глубокое красное кожаное кресло, стоящее напротив его стола. Он подождал, пока дверь закроется, и выражение его лица сразу стало жестче.
– Ну, – буркнул он, – и какого черта тебе нужно?
Я поставила чашку на стол. Мне что-то совсем расхотелось пить кофе.
– Я рассказала Дэвиду Уайту, – объявила я.
На мгновение серые глаза Джимми расширились, а потом он сжал губы, и его рот вытянулся в узкую жесткую полоску.
– Я рассказала ему, – повторила я. – Он знает.
– Ты. Глупая. Маленькая. Корова, – тихо проговорил Джимми и покачал головой. Он был явно разгневан и несколько ошарашен. – Какого черта ты это сделала?
– По той простой причине, что последние шестнадцать лет моей жизни были этим отравлены.
– Но тебе следовало оставить все как есть! Я же говорил тебе об этом на празднике.
– Я помню, но, знаешь ли, я не обязана выполнять твои приказы. Мне захотелось исправить ситуацию – я давно этого хотела, – и я решила попробовать найти Дэвида.
– Ты что, разыскивала его? – спросил ошарашенный Джимми.
– Да.
– Ты хочешь сказать, что намеренно решила все взбаламутить, когда все уже быльем поросло?
– Для тебя – возможно, но не для меня.
– Но неужели ты не понимаешь, какие неприятности ждут тебя – и меня, – если эта история выплывет на поверхность?
Я кивнула.
– О да. Прекрасно понимаю.
Джимми встал и подошел к окну. Он выглядывал в окно через приоткрытые жалюзи, а я наблюдала за тем, как сокращаются его лицевые мускулы.
– Тебе нужны деньги, Миранда? В этом дело? – тихо спросил он.
– Пытаешься меня оскорбить?
Он повернулся и посмотрел на меня.
– Тогда что тебе нужно? С какой целью ты снова выволакиваешь все это наружу – без всякой видимой причины, – если не с тем, чтобы попытаться испортить мне жизнь?
– Ты ошибаешься. Я хочу только справедливости для Дэвида. По твоей вине он пережил ужасное потрясение, перевернувшее всю его жизнь. И он не может об этом забыть – его руки служат ему напоминанием.
Возникла мгновенная пауза, во время которой Джимми нервно сглотнул.
– А ты назвала ему мое имя?
Я тянула с ответом, наслаждалась его волнением.
– Назвала? – повторил он.
Джимми посмотрел на меня с негодованием, но при этом едва заметно переступил с ноги на ногу.
– Нет.
По лицу Джимми было видно, что он испытал огромное облегчение.
– Он, конечно, спросил меня, но я решила пока не говорить ему.
– Вот и не говори! Просто помалкивай, как я тебя уже просил.
– Но зато я сказала ему, – тихо продолжала я, – что, хотя я и доставила посылку, у меня не было ни малейшего представления о том, что там находится на самом деле. И это – чистая правда, не так ли?
Снова пауза.
– Да, – сдался Джимми. – Это правда.
Я ощущала вибрации диктофона в моей сумке и молилась, чтобы он работал нормально.
– Ты обманом заставил меня участвовать в преступных действиях, которые могли привести к гибели Дэвида, или его отца, или матери, или брата, и теперь я хочу спросить почему. А если ты откажешься ответить на этот вопрос, то, обещаю тебе, я назову Дэвиду твое имя и скажу, какое положение ты занимаешь. До возвращения твоей секретарши примерно три минуты, так что я предлагаю тебе, Джимми, начать прямо сейчас.
– Прекрати называть меня Джимми – меня зовут Джеймс, – рявкнул он. – И сейчас я позову охрану и прикажу, чтобы тебя вышвырнули отсюда.
– Если ты это сделаешь, я обращусь к прессе.
– Они все равно не смогут этого напечатать.
– Почему?
– Да потому что я вчиню им иск за клевету – вот почему. Я могу это себе позволить, Миранда, и я выиграю.
– Но твоя репутация будет запятнана, Джимми. Ты только представь себе заголовки. Эта история прилипнет к тебе до конца твоих дней.
– Разве твое слово что-то значит рядом с моим? Слово женщины, которая сходила по мне с ума да к тому же в свое время была хорошо известна полиции из-за маленьких приключений под эгидой борьбы за права животных. Тебе никто не поверит, Миранда, – мягко добавил он. – Все кончится тем, что ты испортишь себе репутацию. Кстати, я сохранил все твои письма.
У меня екнуло сердце.
– От тебя всего можно было ожидать.
– Ну, знаешь ли, я предполагал – и, как выясняется, попал в точку, – что в один прекрасный день ты попробуешь перейти мне дорогу. А эти письма послужат доказательством того, как ты по мне сохла.
– Да. К моему стыду, это так.
– А теперь, когда ты снова встретила меня и узнала, что у меня очень успешная карьера и я очень счастлив в браке, ты задумала мне отомстить. Вот так ты будешь выглядеть, когда мои адвокаты покончат с тобой, – как озлобившаяся покинутая женщина, решившая погубить достойного мужчину.
– Мне все равно, как я буду выглядеть. Мне нужно только одно – правда для Дэвида, и я хочу, чтобы ты объяснил мне причину своего поступка. Если же ты этого не сделаешь, я прямо сейчас позвоню Дэвиду по мобильному телефону и назову ему твое имя. – Я достала телефон из сумки. – Когда он узнает имя своего обидчика, он сможет обратиться в полицию, и ты окажешься в центре судебного процесса, который вызовет огромный интерес в обществе. Дэвид имеет право потребовать у тебя компенсацию за изуродованные руки и вполне может этим правом воспользоваться.
Лицо Джимми стало серым.
– Но ты тоже будешь запятнана, – пробормотал он. – Можешь попрощаться со своей телевизионной карьерой.
– Знаю, но я готова пойти на этот риск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46