– вскрикнул Дуган и тут же извинился.
– Я же тебе велела не шевелиться!
«Конечно, доктор, – подумал Дуган, – попробуйте приказать это моему дружку, рядом с которым только что были ваши пальчики».
Клэр села в кресло-качалку и привычным жестом убрала волосы с висков. Какие чудесные у нее волосы. Светлые, пушистые, как у персидского котенка. Недавно к нему в амбар забралась кошка и родила полдюжины симпатичных котят. Маленькие, пушистые, словно окутанные нежной дымкой, они забавно возились и играли друг с другом. Возможно, Клэр будет интересно на них посмотреть. Возможно, они с ней сами затеят, как прежде, игру на сене. Он будет обнимать ее, ощущать ее тело под своим, погрузит пальцы в ее воздушные мягкие волосы.
– Оу! – снова вскрикнул Дуган.
«Опять ты за свое. Лежи спокойно, кому я сказал!»
Клэр не могла слышать этой его мысли.
– Дуган! – сказала она. – Ты хочешь, чтобы тебя привязали?
– Доктор, если бы вы знали, как забавно это звучит.
Клэр наверняка не догадывается, что с ним происходит. Иначе она не сидела бы так спокойно, положив руки на колени. Какие у нее красивые, длинные пальцы! Интересно, не понадобится ли ему массаж после выздоровления? Массаж делают медсестры. А врачи?
– Ты не должен был заниматься опасной работой один, – сказала Клэр. – Дуган, ты понимаешь, что мог погибнуть?
– Но я выжил, – улыбнулся он. – Ты меня спасла.
– Дуган!
– Мой работник или заболел, или просто увиливает от работы. Если бы я не загородил пастбище, бычки бы разбрелись. И Джозеф Виткобс, наверное, сошел бы с ума от потравы, которую они могли учинить. Спасибо, что вы вытащили меня с того света, доктор!
– К вашим услугам, сэр, – улыбнулась Клэр.
– Хм, к моим…
Дуган смотрел на Клэр, и постепенно улыбка сползала с его лица, уступая место недоумению и озабоченности. Губы у Клэр дрожали. Она опустила руки на край сиденья и сильно раскачивала качалку. Ее движения были неравномерными, судорожными, как при очень сильном волнении.
– Что с тобой? – сросил Дуган.
Клэр резко остановила кресло-качалку. Она повернулась к нему и, пристально глядя прямо в глаза, требовательно спросила:
– Почему ты услал меня из города?
Ее вопрос доставил такую же боль, как шипы, врезавшиеся в его тело. Только теперь они вонзились в сердце. Черт побери, что он мог наболтать тут в беспамятстве? И что теперь отвечать? Нужно постараться замять этот разговор.
– Ты знаешь, почему.
– Потому что ты разлюбил меня, правильно?
– Что-то вроде этого.
– Я хочу услышать это от тебя самого. Ну, говори: «Я сложил твои вещички и втолкнул тебя в автобус, потому что я больше не любил тебя». Давай, Дуган, скажи!
– Потом, доктор. Я ужасно устал.
Он закрыл глаза и повернул голову к стене.
– О, нет! – Клэр схватила его руку и впилась в нее ногтями. Следы от них пройдут недели через две. – Открой глаза, Дуган Николс! – требовала Клэр. – Я заставлю тебя отвечать!
– Я думал, мы договорились простить и забыть, оставить прошлое в покое, – сказал Дуган уклончиво.
– Это было до того, как я услышала твой бред во время болезни.
– Уверен, что он не имеет никакого смысла.
– Дуган, ты не ответил на мой вопрос. Почему ты выгнал меня?
Он столько раз мечтал рассказать ей все. Но сейчас, когда она прижала его к стенке, он боялся. Он знал Клэр и знал, что для страха у него основания были.
– Ты хочешь правду? – спросил он тихо.
– Без всяких прикрас.
– Тебе она не понравится.
– И все же.
– Ты не побьешь меня?
Дуган никак не мог начать и тянул время.
– Не сейчас, не в нынешнем твоем положении.
– Хорошо, я скажу.
Дуган глубоко вздохнул. Он бы многое отдал, чтобы избежать этого разговора. На самом деле он, оказывается, вовсе не хотел, чтобы Клэр узнала это. Но если он в бреду бросил какие-то намеки, она не успокоится, пока не узнает всю правду.
– Ты была больна.
– Да.
– Ужасно больна. Ты была такая худющая, просто кожа да кости.
– Кожа да кости, так, – повторила Клэр. – Продолжай.
– После смерти Анжелы казалось, душа твоя умерла, а тело стремится вслед за дочерью. Я видел, как ты ускользаешь от меня все дальше и дальше. У тебя потухли глаза, ты едва разговаривала. Клэр, я боялся, что теряю тебя, как потерял Анжелу.
– Терял меня? Это же бессмысленно. Ты потерял меня, когда услал прочь.
– С одной стороны – да, с другой – нет.
– Но почему ты…
– Я пытался отправить тебя в город, к Лиле. Ты помнишь? Чтобы ты отдохнула, набралась сил.
– Тебе была нужна моя помощь на ферме. Мое место было там.
– Мне нужно было, чтобы ты жила, а не умирала у меня на глазах. Я просто с ума сходил, не знал, что делать. Потом однажды я увидел, что ты у калитки читаешь какое-то письмо и плачешь. Это было письмо из медицинского института в Филадельфии. Они писали, что это последний год, когда ты еще можешь поступить к ним. Потом результаты экзаменов уже будут недействительны.
– Как ты узнал, что в письме?
– Я видел, что ты плакала. Слезы ручьем текли у тебя по щекам. Ты знаешь, что я никогда не рылся в твоих вещах, но здесь я должен был знать, что так расстроило тебя. Я дождался, когда ты уснешь, потом встал с кровати и обыскал весь дом, пока не нашел.
– Под хлебницей, – прошептала Клэр.
– Прочитав письмо, я возненавидел себя. Если бы ты не связалась со мной, ты бы училась в институте. Ты бы не забеременела. Ты ведь чуть не умерла, рожая Анжелу. Ты бы не потеряла навсегда возможность иметь детей, которых так любишь. И ты бы не чахла, тоскуя по Анжеле.
Клэр закусила губу. Ее глаза наполнились влагой. Слезы задержались на какое-то время на ресницах, а потом побежали по щекам. Дуган хотел взять ее за руки, сказать, что он виноват, что страшно сожалеет, но с губ сорвались другие слова.
– Клэр, я сделал то, что я сделал, потому что я любил тебя, – прошептал он.
Клэр перестала плакать. В ее глазах блеснул злой огонек.
– Я хочу знать, кто позволил тебе распоряжаться мной?
Она резко встала и принялась ходить вдоль кровати. Ее лицо выражало негодование и ничего кроме.
– Кто дал тебе право решать, что для меня плохо, а что хорошо?
– Ты весила девяносто фунтов, Клэр. Девяносто! Одежда, да нет, кожа болталась на тебе. Посмотри на себя сейчас. Ты красивая, здоровая женщина. Ты – врач, ты спасаешь людей. Меня вот спасла. Это то, о чем ты всегда мечтала. Ну не мечтала же ты всю жизнь прожить на грязной запущенной ферме, рядом с мужем, который, кроме нужды, ничего тебе дать не может?
Клэр вытерла мокрые щеки тыльной строной ладони.
– Если бы Орвил дал нам ссуду, о которой мы просили, – сказала она.
– Только дурак мог дать взаймы деньги тому, кто и так сидел по уши в долгах.
– Но он тебе дал деньги, когда я уехала. Почему? Потому что он хотел отомстить, отыграться на мне за ту ненависть, которую питал к моему отцу.
Дуган отрицательно покачал головой.
– Я так не думаю, – сказал он. – После твоего отъезда многое изменилось. Его сын попал в беду. Джону нужна была помощь, а мне рабочие руки на ферме. И потом мне немного повезло.
– Почему ты не отвечал на мои письма?
Дуган отвел глаза от обвиняющего взгляда Клэр.
– Потому что я знал: если напишу, ты между строк увидишь, как я люблю тебя.
– О, Дуган!
– Твои мечты исполнились. Ты вернулась домой. И я никогда в жизни больше не обижу тебя!
– Я всегда больше хотела быть с тобой, чем сделаться врачом. А ты как раз и лишил меня моей мечты.
– Мне очень жаль, Клэр. Но я делал то, что считал лучшим для тебя. Но сейчас… сейчас, я надеюсь, ты дашь нам возможность, новую возможность ближе узнать друг друга. Мы можем начать снова, Клэр, еще не поздно.
Клэр, прежняя Клэр, сейчас схватила бы стакан с водой на тумбочке и запустила в него. Она бы стояла в торце кровати и проклинала его на чем свет стоит. А потом выбежала бы в слезах из комнаты, хлопнув дверью. И оставила его кипеть от злости и… надеяться.
Но Клэр нынешняя стояла там, где она стояла, и молча смотрела на него. Потом она засунула руки в карманы белого халата и подошла к окну. Не говоря ни слова, она раздвинула шторы и стала смотреть на улицу. Дугану показалось, что он увидел на ее лице грусть и печаль. Но он не был уверен.
Господи, что же он сделал с ней? Превратил нежную ласковую женщину в айсберг?
– Ну? – прервал Дуган молчание.
Клэр отпустила штору, отошла от окна и прислонилась к стене, сложив руки на груди.
– Я не знаю, что сказать.
– Не знаешь? Может быть, ты плохо расслышала меня? Я только предлагаю, Клэр. Я только спросил тебя, не можем ли мы начать снова. И что ты отвечаешь? «Я не знаю, что сказать». А как насчет того, чтобы послать меня к черту? Или сказать: «Дай мне время подумать»? А как насчет… – Дуган остановился, у него слегка закружилась голова –…насчет «Да, Дуган, я хочу быть твоей женой»?
Клэр быстро посмотрела на него и отвела глаза. В ее взгляде были удивление и смятение, словно Дуган вдруг мгновенно выздоровел. Ему стало трудно дышать. Сердце билось так сильно, что, казалось, Клэр может слышать его удары.
«Скажи эти слова, Клэр, – умолял он ее мысленно. – Скажи слова, о которых я мечтаю. Еще не поздно. Мы начнем заново».
– Я не знаю, Дуган, – прошептала Клэр. – Так много всего произошло. Так много боли и обмана. Мы повзрослели. Мы изменились. Возможно, наше время уже ушло.
Боже! Что же он сделал с женщиной, которую любил больше жизни?
6
Хотя Клэр пребывала в полном смятении, она старалась выглядеть спокойной, чтобы не волновать своего пациента. К счастью, лекарства вскоре подействовали, и Дуган забылся глубоким, но беспокойным сном.
Если бы Клэр не была врачом, она бы не так ответила на предложение Дугана. Запустила бы ему чем-нибудь в лицо и сказала, что он опоздал на двенадцать лет. Но такая реакция не улучшила бы состояния больного.
Она попросила Лилу заменить ее и посидеть с Дуганом. Хотелось побыть одной, хотя одиночества в ее сердце было предостаточно. Мир сейчас жил, вращался, кружился по своим законам без нее. Она находилась где-то между прошлым и будущим.
Казалось, боль, которую она столько лет носила в сердце, сейчас, после признания Дугана, должна исчезнуть. Но, напротив, ее страдания становились еще более горькими. Признания Дугана вернули Клэр назад: тяжелое время перед отъездом в Филадельфию, слова мужа, что он не любит ее больше, смятение, страх – Клэр уже не могла понять, старая ли это боль, воспоминание о ней или новая обида.
Разум подсказывал ей, что нужно время и спокойствие духа, чтобы отличить правду от вымысла. Сейчас она не могла ни в чем разобраться – слишком сильное потрясение пережила, да и устала.
Клэр спустилась по лестнице вниз к стойке портье. Она сняла другой номер. Пусть Дуган остается в ее комнате, а она будет подальше от него, насколько это возможно.
Ее новый номер находился в дальней части гостиницы. Тот самый номер для новобрачных, который, как правило, не сдавали обычным постояльцам.
Но Клэр не обращала внимания на пыль, на застоявшийся воздух давно не проветриваемого помещения. Едва она переступила порог, выдержка покинула ее. Теперь не нужно было ни перед кем притворяться и изображать железную женщину. Клэр прислонилась к деревянным панелям и обхватила себя за плечи, чтобы унять дрожь.
Ей было холодно. Слова Дугана, их горькая правда стали для Клэр ледяным душем.
«Не позволяй ему растрогать тебя, – сказала она самой себе. – Не позволяй снова проделать это с тобой. Он не сможет причинить тебе боль, если ты сама не позволишь».
Стараясь избавиться от смятения, Клэр глубоко вздохнула. Потом легла на кровать и постаралась отвлечься от назойливых мыслей. Но они возвращались снова и снова. Клэр думала о тех годах, которые они могли прожить вместе, скажи он ей правду тогда, а не сейчас. Он так натурально изобразил равнодушие, что она поверила. Поверила, что его любовь умерла вместе с дочерью.
Ну как может мужчина сказать такое женщине, которую любит?
В дверь постучали.
– Клэр? Клэр? Ты там? Это я, Лила.
– Пожалуйста, оставь меня одну. Я устала, так устала… – Последние слова она произнесла шепотом.
Клэр уткнулась лицом в тонкое красивое покрывало. Возможно, Лила поймет и уйдет. Лила поняла, но не ушла. Подойдя к Клэр, она протянула ей две таблетки аспирина и стакан воды.
– Прими это, – велела тетушка.
– Но я…
– Врач прописал.
– Я сама врач.
– Сейчас ты, как я вижу, просто огорченная молодая женщина.
Неожиданно у Клэр возникла догадка, и она решила тут же удостовериться в своем предположении.
– Ты знала, Дуган сказал тебе! – Клэр не спрашивала, утверждала.
– Сразу, как ты уехала.
Лила подошла и села на кровать рядом с племянницей. Она заботливо провела по щеке Клэр, убирая непослушные волосы. В этом движении Лилы было столько жалости и сострадания, что Клэр вдруг почувствовала себя маленькой обиженной девочкой, которую утешает добрая, все понимающая мама.
– Ему сейчас очень плохо, – сказала Лила. – Его терзает чувство вины.
– Правильно, пусть страдает.
– Как страдала ты?
– Мое страдание невозможно описать. Тетя Лила, он разбил мне сердце. Он говорит, что сделал это из-за любви ко мне. Но это же бессмыслица.
– Ну, я не знаю, малышка. Возможно, будь ты на его месте, в его обстоятельствах, ты бы поступила так же.
– Никогда. Никогда в жизни.
Лила улыбнулась и протянула Клэр носовой платок. Та даже не заметила, что плачет.
– Никогда – это слишком сильное слово.
– Я никогда не отталкивала мужчину, которого любила.
– А любишь ли ты его до сих пор, Клэр? Думаешь ли постоянно о нем? Вспоминаешь ли то время, хорошее время, когда вы были счастливы? Мечтаешь ли о близости с ним?
Клэр обреченно кивнула.
– Да, да, да! Как я могу забыть? Если бы я только могла забыть!
– Вот видишь, значит, ты только что оттолкнула мужчину, которого любишь.
– А что, по-твоему, я должна была сделать?
– Не мое дело советовать. Я только хотела показать на противоречия в твоих рассуждениях.
– Как я могу знать, что он не обманывает меня? Один раз он уже обманул. Возможно, и сейчас Дуган не искренен. Возможно, он решил – вот вернулась вполне здоровая, хорошо зарабатывает, теперь она уже не будет обузой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22