Тогда он принялся разгребать траншеи и начал эту работу с поля Боттом Медоу.
– Все еще барахтаетесь в грязи и лепите глиняные пирожки? – сказала мисс Филиппа, подойдя взглянуть, что он делает. – Когда вы займетесь чем-нибудь полезным?
– Начинать нужно с самого начала, – ответил Джек, – то есть с дренажа.
– Я слышала, что вы все еще ночуете в доме Перри Коттедж. Вам вовсе не обязательно жить именно там. Я могу поселить вас с кем-нибудь из пастухов.
– Спасибо, – сказал Джек, – но я предпочитаю оставаться там.
– Как вы можете спать в таких условиях, да еще в такую погоду?
– Все нормально. Я не обращаю на это внимания.
– Я могла бы дать вам отдельный дом, раз уж вы любите одиночество. Наверху, в Фар Фетче, рядом с лесом. Вы, наверное, его уже видели.
Джек выпрямился. Его увязшие в грязи ноги были широко расставлены по обе стороны канавы. Филиппа стояла выше, в тени ольховых деревьев, и он устремил на нее суровый взгляд.
– Я знаю этот дом. Там живет Джо Стреттон. Как вы собираетесь поступить с ним и его семьей?
– Конечно, Стреттону нужно будет съехать.
– Вы выставите его? Выгоните, чтобы освободить место для меня? Считаете, что я более ценный работник?
– Стреттон без конца лезет на рожон. От него одни неприятности. Он так долго здесь работает, что считает себя на этой ферме хозяином.
– Тогда почему бы не сделать его управляющим? Ведь он всегда был вашей правой рукой и вполне заслуживает этого, разве не так? И вообще на ферме пойдут дела лучше, если будет поставлен тот, кто правильно и умело руководит людьми.
– Приказы на этой ферме отдаю я.
– А, да… Наверное, поэтому она находится в таком состоянии.
– Я предупреждала вас, Мерсибрайт! Я не потерплю, чтобы со мной разговаривали в таком тоне ни вы, ни кто-либо еще из тех, кого я нанимаю на работу!
– А я предупреждаю вас, – рявкнул Джек, выходя из себя. – Если вы уволите Джо Стреттона, то потеряете не одного, а двух работников, потому что в гробу я видел и ваш поганый дом у опушки леса, и дома ваших пастухов! Я отлично себя чувствую, прошу оставить меня в покое и дать наконец доделать дело!
Он снова нагнулся и продолжал собирать со дна ил, бросая его на берег и не обращая внимания на то, что мог испачкать даме юбки. Он устал и промок. Болело колено и раны на руке. В запальчивости он наговорил столько грубостей, что еще одно его слово – и пришлось бы опять пускаться в странствия. Но когда он оторвался от работы и взглянул наверх, мисс Филиппы уже не было.
Сидя у огня в полуразрушенном доме, где он обосновался, Джек ужинал: хлеб и вареный бекон, запивал крепким чаем из кружки. Ночь выдалась сырой. Дождь проникал сверху через перекрытия второго этажа, просачивался сквозь стены и, поблескивая в темноте, каплями стекал вниз по обшарпанной штукатурке. Ложе из мешков с соломой промокло, и на этот раз в доме не нашлось ни одного сухого угла, где бы можно было устроиться на ночлег. Пока он ел, из темноты выскочили две крысы и стали пить из лужицы, образовавшейся посреди комнаты.
Джек резко встал, и крысы тут же убежали. Он услышал, как они зашебуршились где-то наверху. Он сгреб золу от костра внутрь камина. Затем надел плащ, натянул на лоб кепку и, выйдя под дождь, зашагал вниз по тропинке по направлению к Ниддапу, который находился в миле отсюда.
«Лавровое дерево» – так называлось небольшое питейное заведение. Размером с обыкновенный дом, оно находилось примерно в ста пятидесяти ярдах вверх по реке Эннен. Внутри было светло и тепло, воздух кабачка пропитался табачным дымом, запахом пива и ароматного рома, комнату наполняли звуки песни, которую под аккомпанемент гармоники тянули несколько лодочников.
Джек заказал рома и пинту «Чепсуорта». Он выпил ром одним глотком и, взяв кружку пива, направился поближе к огню. Он сел с самого края длинной скамьи. Песня закончилась. Слушатели разошлись, и светловолосый парень лет восемнадцати со стаканом в руках плюхнулся напротив Джека.
– Я смотрю – вы пьете с умом, – произнес он, указывая на кружку, которую держал Джек. – «Выпив ром после эля, мужчина слабеет, но выпив эль после рома, мужчина чувствует прилив сил».
– Все пьют с умом – когда делают первый глоток. А неприятности начинаются позже.
– Вы рассуждаете как опытный человек.
– Учитывая, что я вдвое старше, можно сказать, что ты прав, парень.
– А вас случайно не Мерсибрайтом величают? Вы и есть новый управляющий в Браун Элмсе? Разрешите представиться: меня зовут Бевил Эймс.
– Я не управляющий, – возразил Джек. – Я обычный работник и получаю соответствующую зарплату.
– Вы прячетесь в Перри Коттедж и тихонько подглядываете за нами с Ненной… Хорошо, что я тогда опоздал, иначе наше свидание прошло бы у вас на глазах.
– Ненна совсем ребенок. Ты думаешь, правильно поступаешь, заставляя ее ночью украдкой убегать из дома?
– Ненне эти свидания нравятся. Ей кажется, что это очень романтично. Я-то как раз придерживаюсь того же мнения, что и вы, поэтому частенько опаздываю на наши встречи.
– Если девушка тебя не интересует, то какого черта ты не оставишь ее в покое? – заметил Джек.
– С чего вы взяли? Она меня очень интересует. Это единственный в мире человек, который пытается понять меня. И кроме того, у такого мужчины, как я, должна быть подружка.
– У такого мужчины, как ты? А как такой мужчина ведет себя дома?
– О, дома он ужасно скучен, потому что у него есть отец, который заставляет его учиться на юриста. Но по правде говоря, в душе – я поэт!
И молодой человек, грациозно приложив руку к груди, шутливо поклонился. – Да, поэт! – повторил он. – Человек, наделенный глубокими чувствами и утонченностью. А судьба, как видите, заставляет меня жить среди варваров!
– Да, понимаю, – ответил Джек, посмотрев на компанию, собравшуюся в пивной. – Но они, похоже, не очень от этого страдают.
Молодой человек рассмеялся, закинув голову назад и тряхнув светлыми волосами.
– Выпейте, мистер Мерсибрайт, и я присоединюсь к вам. По-моему, вы не против как следует согреть нутро, и я чувствую, вам нужно это. Давайте подойдем к Силванису и попросим у него кувшин горячего рома.
Пока они ждали у стойки, в комнату вошел Джо Стреттон и сбросил с плеча пять или шесть связок кроликов. Силванис Кнарр быстро подхватил их и кинул Джо несколько монет. Ни слова не было произнесено, но Стреттон, заметив Джека, громко хмыкнул и сплюнул на пол, усыпанный опилками.
– Раньше тут собиралась отличная компания, – сказал он Силванису, – не то, что теперь.
– Если вы, ребята, хотите выяснить отношения, сделайте это где-нибудь в другом месте, – возмутился Силванис и взял в руки лопату, которая висела на одной из балок. – Если вы затеете драку, то каждый отведает вот этого, а жена моя еще окатит вас из ведра.
– Драки не будет, – заверил Джек хозяина «Лаврового дерева». – Я даже куплю ему выпивки, если это поможет стереть с его лица недовольную гримасу.
– С вами я не пью! – отрезал Стреттон, услышав это, и быстро вышел.
– Похоже, вы успели нажить себе врага, – заметил Бевил.
– Не привыкать, – ответил Джек, пожав плечами.
Когда он вышел из кабачка, стояла глубокая ночь, дождь лил как из ведра, но, закутавшись в плащ, Джек не обращал на него внимания, а выпитое спиртное согревало кровь. Дойдя до дома, он упал на свою соломенную постель и мгновенно заснул.
В течение трех недель после Рождества стояла ясная сухая погода. В такую погоду Джек обычно чувствовал себя лучше, колено почти не болело. На склонах холмов трудились пахари, и впервые со дня приезда жизнь на ферме показалась Джеку оживленной и осмысленной.
Но ударили морозы, и полевые работы пришлось прекратить. Джек снова остался в одиночестве. Сейчас он занимался тем, что обрезал заросшие изгороди на поле Хоум Филд, связывал вместе колючие ветки и жег хворост. Мисс Филиппа приходила сюда дважды в день и стояла рядом, поеживаясь от холода.
– Теперь вы понимаете, почему я недовольна своими работниками? – спросила она однажды, греясь у костра, который развел Джек. – В начале месяца тут было четыре плуга. И все они работали целых две недели, а вспахали всего сорок акров!
– Работники в этом не виноваты. Просто земля в плохом состоянии. Нужно восстановить дренажную систему.
– А сколько же лет уйдет на то, чтобы прочистить все канавы? – ехидно заметила Филиппа.
– А у вас сколько лет ушло, чтобы так их загадить? – парировал Джек.
Она промолчала, наблюдая, как он сгребает вилами хворост и бросает его в огонь.
– А вы можете дать разумный совет?
– Совет дать нетрудно. Когда морозы ослабнут, вам нужно направить как можно больше народу на рытье канав. И мне кажется, что вы могли бы позвать того же Джо Стреттона, который проработал здесь Бог знает сколько.
– Я возьму назад Джо Стреттона только в том случае, если в этом будет необходимость.
– У вас полно работы. Разве нет необходимости заняться ею? Кроме того, я слышал, что его жене хуже. Ведь это тоже достаточно веская причина, чтобы вернуть его. Я уж не говорю о его четверых детях!
– Его жена страдает слабоумием. Ее нужно отправить в сумасшедший дом. Я говорила об этом Стреттону еще два года назад, но он не захотел прислушаться к моему совету. Он сам виноват в том, что остался без работы. Однако я обдумаю ваши слова и посмотрю, кого еще могу взять на рытье канав.
Она повернулась и ушла.
Стреттон частенько наведывался в поля, обходил свои ловушки, кое-где выдергивал репу, срезал позднюю капусту и совершенно открыто воровал картошку, сложенную на зиму. Иногда, из желания нашкодить, он заглядывал в дом Джека, но никогда не попадался ему. Однажды, когда неожиданно на участке сломался насос, Джек обнаружил, что желоб забит комьями грязи и галькой, а в другой раз, придя домой, увидел, что чайник сплющен в плоскую железку и висит на перемычке двери.
В одном из сараев за домом стояла старая двухколесная телега и хранилась старая упряжь, и как-то в субботу Джек запряг Шайнера и проехал шесть миль на Игем-он-Эннен. Обратно он привез солому, три мотка бечевки, горшок дегтя, грабли, ножницы для стрижки овец и Новые садовые ножницы. Он решил отремонтировать дом.
К концу недели Джек убрал с крыши остатки старой соломы, почистил все балки и перекрытия и поменял прогнившие рейки. В воскресенье утром он начал покрывать крышу соломой, а днем к нему заглянула гостья.
– Что вы там делаете? – услышал Джек и, взглянув вниз, увидел Ненну, которая стояла рядом со стремянкой.
– А ты не догадываешься? – ответил Джек. – Кладу новую крышу!
– Не возражаете, если я посмотрю?
– Как хочешь. Мне все равно.
– Похоже, эта работа вам хорошо знакома, – похвалила Ненна.
– Я занимался крышами давно, когда был мальчишкой.
– А Филиппа знает, что вы ремонтируете дом?
– Думаю, что знает. Она всегда в курсе всего, что происходит на ее территории.
– Вам нужно быть начеку: она скоро запросит с вас арендную плату.
– Возможно. Но она ничего не получит.
– Она даже может продать этот дом.
– Может. И я не вправе ей помешать.
Он спустился вниз, чтобы набрать еще соломы. Девушка наблюдала за ним. Она присела на валун, отбросила назад капюшон, и солнце заиграло в ее волосах. У нее было красивое лицо с тонкими мелкими чертами, свежая кожа, открытый взгляд карих глаз и темные брони. Подбородок выдавал сильную волевую натуру.
– А вас не волнует, что за свою работу вы ничего не получите? – спросила она.
– Мне нравится, когда я занят делом, – ответил Джек. – Это спасает меня от хандры.
– С чего это вам хандрить?
– А разве с тобой такого никогда не бывает?
– Бывает, иногда.
– Тогда не задавай глупых вопросов.
– Но у мужчин все по-другому. Вы можете делать то, что хотите. Вы независимы.
– Если вздумал делать то, что хочется, приходится за это платить.
– Правда? – удивилась она. – А вы всегда готовы платить?
– Может быть. А может быть, и нет. Беда в том, что никогда не знаешь заранее, какую назначат цену, а потом уже менять свое решение бывает слишком поздно.
– Мне пора, – неожиданно заявила она и встала. – Я встречаюсь с Бевилом у реки. Он везет меня на барже в Елланд.
– А обратно он тебя привезет?
– Конечно, – ответила она, рассмеявшись. – К сожалению.
Когда она ушла, Джек снова влез по лестнице на крышу, прихватив новые снопы соломы, и занялся «бровью», которая дугой нависла над окошком мансарды. Джек поднялся сегодня на заре, чтобы пораньше взяться за дело, и сейчас, обведя взглядом эту часть крыши, весело желтевшую соломой, почувствовал, что доволен своей работой.
Около полудня, сидя на крыше, он увидел, как вдоль сада прошел Джо Стреттон с вязанкой хвороста на плече. Это удивило и вызвало кое-какие подозрения у Джека. Джо жил на опушке леса и мог бы набрать хворосту у себя под боком. Джек молча смотрел ему вслед, гадая, какую пакость задумал Стреттон, пока тот не исчез из виду, свернув за сарай, где стояла телега. Вдруг откуда-то сзади что-то вылетело со свистом и вспыхнуло. Это был пучок горящих березовых веток с четырехзубым крючком, который зацепился за соломенную крышу, и в одно мгновение все было охвачено пламенем. Искры взметнулись вверх, опаляя Джеку лицо и падая на его рубашку и жилет, которые тут же загорелись. Огонь был таким сильным, что даже влажная солома у него в руках затрещала, воспламенившись от огня.
Джек соскользнул вниз по лестнице и быстро побежал к сараю. И хотя там хранилось много всякой всячины, он не нашел ничего на случай пожара и подхватил лишь старые вилы. А когда вернулся, новая крыша уже превратилась в черную груду пепла, пламя пробивалось сквозь дубовые рейки, и те, обуглившись, летели на землю. Искры падали на солому, разбросанную по двору, языки пламени уже лизали лестницу, на которой стоял Джек, и добирались до его ботинок и брюк.
Понадобилось два часа времени и двадцать ведер воды, чтобы затушить пожар. Джек стоял посреди вонючей мокрой соломы, черневшей на земле, потом присел на край желоба, откуда насосом подавалась вода. Он решил немного передохнуть и подсчитать убытки. Теперь дом был в еще более плачевном состоянии, чем раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22