– Надеюсь, Халиду скоро надоест эта игра, пашана. Подождите немного, и он увлечется другой.
– Я в этом не уверена, – задумчиво отозвалась Косем. – У тебя хорошие манеры, светлая кожа и желтые волосы. Видишь ли, Халид тоскует по народу своей матери, Я чувствую, что ему нравится не только внешность европеек, но их дух, хотя он не признается себе в этом. Послушные восточные красавицы моего внука не привлекают.
Сара внимательно слушала Косем. Старуха положила трубку кальяна на край эмалевого блюдца и подвинулась вперед.
– Скажу откровенно: я хочу иметь правнука, рожденного в законном браке, а не какого-нибудь гаремного ублюдка, который никогда не получит трона Бурсы. Ты должна выйти замуж за Халида и родить наследника дома Шахов.
Сара застыла в изумленном оцепенении, не в силах понять, что же происходит.
– Ну? – выжидательно спросила Косем.
– Мне кажется, об этом вам следует говорить с вашим внуком, а не со мной, – беспомощно выдавила из себя девушка.
– Я много говорила с ним. Но он ни на кого и смотреть не желал до твоего появления в Топкани. А увидев тебя, даже расстался с драгоценным мечом отца, чтобы заполучить тебя.
– Да, ваше высочество, он купил меня. Вы должны понять, насколько это оскорбительно для меня, я же не собачонка. Как я могу выйти замуж за такого человека?!
– Не понимаю тебя, – рассудительно заявила Косем, изящно пожимая плечами. – Ты его не хочешь?
– Единственно, чего я хочу – так это вернуться домой! – запальчиво ответила Сара. Почему никто не поймет этого.
– У тебя есть мужчина?
– Нет, но…
– Такой же красивый, как мой внук? – настойчиво добивалась своего Косем. – Такой же богатый и сильный?
Вздохнув, Сара ничего не стала говорить.
– Ну, вот видишь!
– Дело не в этом!
– А в чем же? – не отставала Косем.
– Я должна была иметь возможность выбирать сама! – с досадой ответила Сара. – Я не хочу оставаться здесь против своего желания.
– Ты говоришь неправду, я же вижу, как начинают пылать твои щеки, когда ты говоришь о Халиде. Он знает, как доставить женщине удовольствие, об этом я много слышала. Если он обратит на тебя свое внимание, Сара из Бостона, ты очень скоро окажешься у него в постели!
Девушка печально отвернулась, старая женщина была права.
– Хочешь знать, что тебя ожидает, если ты не выйдешь замуж за Халида? – спросила Косем.
Сара снова повернулась к ней.
– Он может сделать с тобой все, что захочет, а насытившись, передаст своим людям. Замужество для тебя предпочтительнее. Став матерью наследника паши, ты превращаешься в пашану, а со временем – в валиде, и тебе на всю жизнь обеспечены надежность и роскошь, даже когда перестанешь разделять с Халидом постель. А без такой защиты жизнь стареющей женщины в гареме может стать очень тяжелой.
– Вы мне угрожаете? – спросила Сара, и в глазах ее загорелся опасный огонь.
Косем рассмеялась, захлопав в ладоши.
– А, вижу, что притягивает к тебе моего внука! Ты отважная девушка. Это хорошо.
Сара напряженно ждала, что еще скажет старуха. Косем подалась вперед, на смуглом лице горели яркие темные глаза, напоминавшие виноградины.
– Сара, для внука я тебя не выбрала бы. Ему больше подошла бы женщина, выросшая здесь, знакомая со всеми нашими обычаями и традициями. Но, думаю, если Халиду ты так понравилась, то это – кисмет. А с судьбой не следует бороться.
– Я не желаю потакать причудам Халида, – спокойно парировала Сара.
– Это не причуды. Он долго ждал тебя. У тебя на лбу написано, что ты будешь его женой.
Сара ничего не ответила, она поняла, что спорить с Косем бесполезно. Она желала увидеть наследника трона Бурсы.
– А теперь мы перекусим, – вдруг сказала Косем, словно они только что болтали о пустяках, и громко хлопнула в ладоши. Тотчас появился прислужник с огромным подносом.
– И теперь можешь рассказать мне о своей стране – Соединенных Штатах! – добавила Косем, снова берясь за кальян.
– Ну, и какое твое впечатление о ней? – спросил Халид у бабки, заглядывая ей в лицо.
– О ком о ней? – невинно переспросила Косем, попыхивая кальяном.
– О Саре Вулкотт, бабушка. Я же знаю, что ты за ней посылала. Правда, она прекрасна?
Косем пожала плечами:
– Удивлена, что тебе нравятся такие худосочные западные женщины, которые и родить-то, наверное, не могут.
– У тебя только это в голове! – с досадой заметил Халид.
– Хотелось бы, чтобы и в твоей голове это было, это же твой долг перед…
– Не говори мне о долге! После смерти отца я правлю королевством: отгоняю арабов и бедуинов, плачу дань султану и забочусь о сохранении мира, оберегая наследие твоего сына! Ты прекрасно знаешь, что я ставил благополучие моих подданных превыше всего. А теперь я желаю эту женщину и, клянусь пророком, получу ее.
Халид помрачнел, резко встал и принялся расхаживать по залу.
– Ты напрасно сердишься, я не возражала против твоего выбора, Халид. Что до меня, то пусть у нее будет хоть горб и заячья губа! – спокойно ответила Косем. – Я просто хочу, чтобы ты на ней женился и как можно быстрее сделал ей ребенка.
– Для этого мне нужно время, – упрямо ответил Халид.
– Зачем?
– Сара должна принять меня по своей воле.
– Мой гордый Халид, ты не прав. Заставь ее сейчас, а потом она будет приходить добровольно. Ведь большинство браков начинается именно так.
– Но не мой.
– И она должна желать тебя как же сильно, как ты – ее?
– Сильнее.
Косем улыбнулась.
– По-моему, это невозможно.
Ее внук уверенно улыбнулся:
– Нет, возможно. Вот увидишь – так и будет.
Роксалена осторожно пробиралась по дорожке, которая вела к заброшенной купальне, когда-то построенной для обитательниц гарема, а теперь заросшей бурьяном, плющом и виноградом. Абдул Хаммид построил на Босфоре новую купальню для своей любимицы, матери Роксалены Накшедиль, но все пришло в запустение. Теперь никто не приходил в этот уголок сада, кроме детей, да изредка садовников.
И еще двух тайных влюбленных, чьи редкие встречи грозили им смертью.
– Осман? – призывно прошептала Роксалена, вглядываясь в кромешную тьму безлунной ночи.
– Я здесь, – отозвался ее возлюбленный, появляясь из темноты.
Роксалена бросилась к нему, и он, прижав ее к себе, крепко поцеловал девушку. Роксалена ответила ему не менее отчаянным объятием, и оба начали поспешно скидывать одежду в лихорадке запретной страсти. Осман унес свою нагую принцессу на каменную скамью хаммана, находившегося внутри купальни, и лег рядом, соединяясь с ней. Роксалена ахнула и зарылась лицом ему в плечо, выкрикивая его имя, приближаясь к вершине восторга, а потом, бессильно обмякнув, прикрыла рукой глаза. Он наклонился над ней, целуя влажный лоб.
– Ты скучала по мне? – спросил Осман, и Роксалена рассмеялась. Она заглянула в лицо возлюбленному, коснувшись его щеки. Осман был очень смуглый и коренастый. Его темные курчавые волосы, резкие черты лица и тело крестьянина будили страстное желание в этой женщине, воспитанной среди евнухов и вылощенных придворных. Она полюбила этого человека, бросив вызов своему властному отцу, была без ума от него.
– Тебе удалось что-нибудь узнать о Саре? – спросила Роксалена, садясь и озираясь в поисках своей одежды. – Ширза передавала мне, что ты что-то слышал.
– Да.
– Ну?
– Тебе не понравится то, что я скажу.
– Говори же!
– Твой отец продал ее Халид-шаху.
Роксалена изумленно уставилась на него.
– Я говорю правду, – кивнув, повторил Осман. – Эти сведения у меня от телохранителя хислара. Помнишь саблю, усеянную рубинами-кабошонами, которая так нравилась твоему отцу? Она принадлежала семье шахов много поколений – досталась им после похода Сулеймана на армян.
Роксалена кивнула.
– Так вот, Халид-шах обменял ее на твою подругу и прибавил к этому еще пятьдесят тысяч курушей.
– Но Халид хранил саблю в сейфе во Дворце Орхидей, никому не разрешая к ней даже прикоснуться!
– Видимо, он очень хотел получить твою Сару.
– Теперь я понимаю, почему отец не стал со мной говорить об этом. Ах, какой же он лжец! Я не выношу его, Осман.
Осман молча погладил возлюбленную по плечу. Он уже много раз оказывался свидетелем таких вспышек и понимал, что отчасти привлекает Роксалену именно тем, что султан ни в коем случае не избрал бы для своей дочери его. Но он так сильно любил юную принцессу, что ему было все равно, почему она отвечает ему взаимностью.
– Нам надо передать это известие двоюродному брату Сары. У него то же имя – Вулкотт, и он торгует в городе коврами. Уверена, что его правительство сможет чем-нибудь ей помочь, – сказала Роксалена.
Осман промолчал, потому что вовсе не был в этом уверен. Американские бизнесмены торговали в Оттоманской империи только с согласия султана, и правительство старалось не портить с ним отношений.
Роксалена усмехнулась.
– В чем дело? – спросил он.
– Ты знаешь, я ведь чувствовала, что Сара привлекла внимание паши, и предупреждала ее об этом. И вот теперь она куплена за огромные деньги и находится у него в гареме. Но паша Бурсы еще не подозревает, сколько неприятностей может принести ему эта покупка!
Глава 4
– Вам пора идти на прием правосудия, госпожа, – сказала Мемтаз.
– Я не пойду, – ответила Сара, неохотно отрываясь от книги.
– Но вас вызвал паша!
– Можете передать ему, что я умерла.
Мемтаз печально посмотрела на Сару.
– Поймите, у меня будут неприятности, если вы не выполните приказ, госпожа.
– Это шантаж, Мемтаз.
– Почему бы вам не пойти? Вы все равно провели три часа за приготовлениями в хаммане, и вся одежда уже готова.
– Не напоминай мне про хамман. Враждебных взглядов мне хватит до конца моих дней. Кто та рыжеволосая женщина, которой всегда гладят кожу или делают массаж? Она пронзает меня взглядом каждый раз, когда я там появляюсь.
– Пронзает?
– Ну да, смотрит на меня с ненавистью.
– Это Фатьма, она была любимицей Халида.
Это огорошило Сару.
– Любимицей? Она спала с Халидом?
Мемтаз кивнула:
– За полгода до того, как вы появились. Но, кажется, она ему надоела.
– Значит, их отношения закончились до моего появления здесь?
– Да.
– Тогда почему я стала объектом ее неприязни?
Мемтаз пожала плечами:
– Одно дело выйти из фавора, другое – быть замененной.
– Ее никто не заменял, Мемтаз. Я не ложусь в постель с Халид-шахом.
Мемтаз промолчала.
– Это правда, Мемтаз!
Мемтаз подала Саре тончайшие льняные шальвары.
– Никто этому не поверит, – заметила Мемтаз. – Ведь вы оба молоды и прекрасны. Паша купил вас за большие деньги и сделал своей любимицей. Иначе зачем ему нужно было это делать?
– Может, он хочет обсуждать со мной вопросы международной политики, – сухо ответила Сара.
Мемтаз протянула ей велех – широкую лилового шелка блузку с огромными пышными рукавами. Сара неохотно надела ее и пояс, расшитый серебряными нитями и аметистами.
– Очень красиво, – одобрительно заметила Мемтаз, держа наготове фиолетовый газовый шарф, который надо было надеть как шаль, а потом прикрыть им голову, словно вуалью. Сара накинула шарф на плечи и, смирившись, посмотрела на Мемтаз.
– Теперь я готова? – осведомилась она.
– Как вы хороши в этом наряде, госпожа, – лю6yясь Сарой, ответила Мемтаз.
– Пожалуйста, перестаньте называть меня госпожой. Вы не моя рабыня.
– Нет, я ваша рабыня.
– Тогда я отпускаю вас на свободу.
– Вы не можете меня отпустить. Сделать это может только паша, он приставил меня к вам, чтобы я выполняла все ваши желания.
– Ну хоть называй меня Сарой.
– И это никак не возможно, госпожа…
– В моей стране, Мемтаз, люди не становятся на колени и не лебезят перед другими. Так вот, сделайте мне приятное, перестаньте падать на пол всякий раз, когда я на вас посмотрю…
Мемтаз молча потупилась.
Сара вздохнула, положив свою руку на плечо рабыне.
– Извините меня, Мемтаз. Нехорошо, что я вымешаю на вас свое раздражение.
– Раздражение?
– Ну да, досаду, недовольство своим положением. Я не желаю видеть Халида. Наша последняя встреча закончилась… плохо. И вот я опять должна прихорашиваться в ответ на новый вызов от повелителя!
– Вы увидите его на людях, госпожа, а не наедине. Слушания открытые. Просто Халид-шах хочет, чтобы вы при этом присутствовали.
– Что происходит на слушаниях?
– Паша творит правосудие.
– А, за такое зрелище можно заплатить немалые деньги, – с горечью пробормотала Сара, протягивая Мемтаз руки, чтобы та надела ей серебряные браслеты.
– Извините? – переспросила Мемтаз.
– Не понимаю, как несправедливый человек может творить правосудие.
– О, вы неправы, пашу считают очень справедливым правителем, и его подданные счастливы, что именно он их хозяин.
Сара только фыркнула, отталкивая руку Мемтаз с серебряной диадемой, которую та пыталась надеть девушке.
– Я не могу надеть такое на себя, Мемтаз, у меня сразу глаза начинают болеть.
– Что такое?
– Да-да, я ничего не вижу. Достаточно, я и так разряжена, как рождественская елка. Пойдемте.
– Что такое «рождественская елка»?
– Дерево, украшенное игрушками и шарами. В моей стране мы рубим их и приносим в наши дома, чтобы отметить праздник.
Мемтаз подняла брови:
– И вы называете странными наши обычаи?
У дверей выжидающе застыли два евнуха.
– Пора, – сказала Мемтаз.
Сара быстро оглядела роскошные покои. Отведенные для икбал помещения по убранству немного уступали апартаментам Косем. Конечно, у Сары не было такой богатой коллекции драгоценностей и одежды, которые переполняли комнаты валиде пашаны, но во всех остальных отношениях их жилища были похожи. Тут тоже было много зеркал, позолоченной мебели и цветных ковров.
Сара устало отвела взгляд.
Да, она чувствовала себя птицей в позолоченной клетке.
– Я готова, – объявила она, и евнухи расступились, давая ей пройти.
Халид вошел в тронный зал в конце процессии должностных лиц своего владения и сразу же увидел, что Сары не было. Место рядом с Косем пустовало.
Халид прошествовал по огромному ковру с райскими птицами, застилавшему пол из розового мрамора, и поднялся по красной ковровой дорожке к трону из темно-красного дерева с замысловатой резьбой и раскрашенному золотом и лазурью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32