Вероятно, он проехал весь Альфингем до Хардкастера, весь маршрут.
- Просто он взял и исчез, - подытожил Харденджер, задумчиво разглядывая крупного человека со спокойными глазами. - Хотите с нами работать, Вилли?
- Признаться, это внесло бы разнообразие в мою службу после обычных деревенских происшествий, - сказал Вилли, - но не уверен, что со мной согласится начальник, главный констебль участка.
- Попробуем его уломать. Ваш участок в Альфингеме, не так ли? Я загляну туда. - Вилли ушел. Когда мы глядели ему вслед через двор, то заметили лейтенанта, нажимавшего на нашу дверную кнопку. Харденджер скосил глаз и крикнул: - Войдите!
- Доброе утро. Доброе утро, мистер Кэвел, - бодро и энергично поздоровался рыжеволосый лейтенант, хотя выглядел усталым. - Уилкинсон, сэр. Офицер ночного патруля. Полковник сказал, что вы хотели меня видеть.
- Разумно поступил полковник, должен признаться. Харденджер, старший инспектор Харденджер. Вы тот самый офицер, который прошлой ночью нашел Кландона?
- Его нашел разводящий патруля, капрал. Он позвал меня. Я мельком взглянул. Затем опечатал блок "Е", доложил полковнику, и тот одобрил мои действия.
- Молодец, - похвалил Харденджер, - но мы к этому еще вернемся. Вам, конечно, доложили, что колючая проволока ограждения перерезана?
- Естественно, сэр. Когда... когда Кландон исчез, я принял на себя обязанности. Мы нигде не могли его найти, нигде. Он, должно быть, тогда уже был мертв.
- Так. И вы обследовали места повреждений, конечно?
- Нет, сэр.
- Нет? Почему? Это ведь ваша обязанность, верно?
- Нет, сэр. Это обязанность следователя. - На его бледном лице мелькнула улыбка. - Мы только носим автоматы и бинокли. Было чертовски темно. А потом несколько пар солдатских сапог тогда уже так затоптали место, что вряд ли там что-либо можно обнаружить. Я поставил четырех охранников, сэр, в десяти шагах друг от друга возле места повреждения с приказом никого близко не подпускать.
- Никогда не встречал у армейцев такой сообразительности, одобрительно произнес Харденджер. - Вы поступили безупречно, молодой человек.
Уилкинсон слегка порозовел от похвалы, хотя старался выглядеть невозмутимым.
- А что вы еще предприняли?
- Ничего, что могло бы облегчить вам расследование, сэр. Я послал дополнительный патруль для обследования всего ограждения. Обычно в это время у нас три патруля. Вдруг оказались бы еще повреждения. Но было только одно. Затем я расспросил патрульных, которые стремглав бросились за человеком, якобы напавшим на девушку. Пригрозил им, что в следующий раз рыцарские чувства приведут их обратно в полковую казарму. Они не должны были удаляться от забора ни при каких обстоятельствах.
- Считаете, что случай с девушкой был подстроен для отвода глаз? Чтобы помочь кому-то незаметно пробраться к проволоке с кусачками?
- А для чего же еще, сэр?
- Для чего же еще, в самом деле, - вздохнул Харденджер.
- Сколько людей обычно работает в блоке "Е", лейтенант?
- Человек пятьдесят пять - шестьдесят, сэр.
- Ученые?
- Все. Микробиологи, химики, техники, военные и гражданские. Я мало о них знаю, сэр. Нам не рекомендуется проявлять любопытство.
- Где они сейчас? Ведь блок "Е" опечатан.
- В столовой. Кое-кто хотел уехать домой, но полковник... полковник Уйбридж их не отпустил.
- Как нельзя лучше! Лейтенант, я буду весьма благодарен, если вы выделите нам двух посыльных, вестовых или кого угодно. Одного мне, другого инспектору Мартину. Инспектор Мартин хотел бы поговорить с сотрудниками блока "Е", с каждым в отдельности. Пожалуйста, распорядитесь. Если возникнут какие затруднения, можете сказать, что выполняете приказ генерала Кливдена. Но сначала пойдемте с нами к расставленным у повреждения часовым, представите нас. Затем соберите через двадцать минут в приемной проводников собак. Словом, всех, кто до полуночи находился на дежурстве.
Через пять минут Харденджер и я стояли у места повреждения колючей проволоки. Уилкинсон отвел часовых чуть в сторону и оставил нас. Колючая проволока была натянута на наклонных цементных столбах, какие нынче часто встречаются на улицах. Тридцать проволочных ниток с шестидюймовым расстоянием одна от другой оплетали столбы. Четвертую и пятую нитки снизу наскоро связали в месте обрыва толстой серой веревкой. Пришлось вглядываться, чтобы найти место повреждения. Последние три дня дождя не было, и потому не осталось следов, хотя земля была влажной от росы. Проволоку разрезали до того, как выпала роса.
- У вас глаза помоложе, - сказал Харденджер, - перепилена или перекушена?
- Перекусили кусачками или пассатижами. Посмотрите, под каким углом?
Харденджер взял в руки перерезанный конец проволоки и внимательно осмотрел.
- Слева направо, - пробормотал он, - обычно так держит кусачки или пассатижи левша. Ему так удобнее.
- Левша, - заметил я, - или правша, который хочет нас сбить с толку.
Харденджер неприязненно глянул на меня и направился к внутреннему ограждению. Ни следов, ни отпечатков ног между двумя заборами, а внутренний ряд колючей проволоки перерезан в трех местах. Тот, кто это делал, был совершенно уверен, что его не заметят с окружной дороги. Интересно, почему он не испугался овчарок, бегавших между двумя рядами колючей проволоки? Провода с током высокого напряжения за вторым забором были целы. Нарушителю повезло, что он не зацепился за них. Или он знал их точное расположение?..
Этот приятель с кусачками представлялся мне человеком, отнюдь не полагавшимся на случай, хотя бы потому, что пробрался через провода высокого напряжения. В отличие от большинства подобных заборов, где только верхний провод под током, здесь имелись дополнительные вертикальные электропровода на изоляторах. Сигнал тревоги моментально прозвучал бы при малейшем повреждении проводов. Однако это не остановило нашего гостя с кусачками, естественно, изолированными. Два пучка отводного кабеля лежали на земле между столбами и доказывали это совершенно ясно.
- Каков бродяга, а? - произнес Харденджер. - Словно сам дает нам в руки улики, не правда ли?
- Или кто-то за внешним ограждением с подзорной трубой или биноклем. Кольцевая дорога, как видите, вполне доступна всем машинам. Разве трудно, сидя в машине, разглядеть, что из себя представляет забор с электрическим током, а при хорошей солнечной погоде увидеть и поблескивающие провода внутреннего ограждения?
- Да, ничего не скажешь, - вздохнул Харденджер. - Глупо стоять здесь, уставившись в забор. Давайте-ка пойдем в приемную и начнем опрос.
Все охранники, о которых говорил лейтенанту Харденджер, уже сидели в ожидании на скамьях, проявляя беспокойство и волнение. Некоторые выглядели сонными, иные - напуганными. Я заранее знал, что для оценки обстановки Харденджеру потребуется всего полсекунды и действовать он будет сообразно ей. Он так и поступил. Сел за стол, оглядел всех пристально и недружелюбно из-под мохнатых бровей голубыми глазами.
- Итак, патруль джипа, - сурово произнес он, - те самые, кто пустился в глупую погоню. Начнем с вас.
Трое, капрал и двое в штатском, медленно поднялись с мест.
- Ваша фамилия? - обратился Харденджер к капралу.
- Мьюрфилд, сэр.
- Вы были прошлой ночью старшим патруля?
- Да, сэр.
- Расскажите о происшествии.
- Да, сэр. Мы как раз закончили патрулирование окружной дороги и остановились у главных ворот доложить, что все в порядке. Затем снова поехали. Наверно, около одиннадцати пятнадцати, сэр, может, на минуту позже или раньше. Примерно в двухстах пятидесяти ярдах от ворот осветили фарами бегущую девушку. Она выглядела обезумевшей. Растрепанная, всхлипывала и вскрикивала. Я сидел за рулем. Остановил машину, выпрыгнул. Остальные последовали за мной. Надо бы им сказать, чтоб не выходили...
- Неважно, что надо было сказать, продолжайте!
- Ну, мы подошли к ней, сэр. Лицо в грязи, пальто порвано. Я сказал...
- Видели ее раньше?
- Нет, сэр.
- Узнали бы?
- Сомневаюсь, сэр, - поколебавшись, ответил сержант. - Лицо ее было так измазано.
- Узнали бы ее голос? Кто из вас узнал бы ее по голосу?
Три категорических отрицания - они не узнали бы ее голос.
- Ну, ладно, - устало сказал Харденджер, - она изобразила из себя девицу, на которую покушались. В нужный момент кто-то удачно обнаружил себя и побежал. Все вы бросились за ним. Вы видели его?
- Мельком, сэр. Силуэт в темноте.
- Полагаю, следующий силуэт тоже - он уехал на машине.
- Да, сэр. Не на легковой, сэр. Крытый грузовой фургон "бедфорд".
- Ага, - уставился на него Харденджер. - Значит, "бедфорд"! Как же вы узнали марку? Сами говорили, что было темно.
- Это был "бедфорд", - повторил Мьюрфилд. - Его всегда услышишь по мотору. На гражданке я работал механиком.
- Он прав, старший инспектор, - вставил я, - у "бедфорда" очень характерный шум мотора.
- Сейчас вернусь. - Харденджер был уже на ногах, и просто было догадаться, что он направился к телефону. Он взглянул на меня, кивнул на сидящих солдат и вышел из комнаты. Я довольно мягко задал следующий вопрос:
- Кто дежурил с собакой у поста номер один? Вы, Фергюсон?
Встал приземистый темноволосый человек в штатском, примерно двадцати пяти - двадцати шести лет. Фергюсон был типичным солдатом, грубым, наглым, не очень развитым.
- Я, - ответил он вызывающе.
- Где вы находились в одиннадцать пятнадцать прошлой ночью?
- У поста номер один с Ролло. С моей немецкой овчаркой.
- Вы видели то, о чем сейчас рассказывал капрал Мьюрфилд?
- Конечно, видел.
- Раз соврал, Фергюсон. Еще раз соврешь - и будешь отправлен в полк до исхода этого дня.
- Нет, не вру, - нагло ответил он. - Вы не имеете права меня запугивать, мистер Кэвел. Нечего мне угрожать. Все знают, что вас отсюда выгнали! Я обратился к дежурному офицеру:
- Попросите прийти сюда полковника Уйбриджа. Немедленно.
Офицер собрался уходить, но тут поднялся огромный сержант и остановил его.
- Нет необходимости, сэр. Фергюсон дурак. Все равно это выяснится. Он был на дежурном пульте, курил и пил какао с дежурным по связи. Дежурил я. И хотя знал об этом, все равно не волновался. Фергюсон всегда отпускал Ролло у поста номер один. Эта собака сущий дьявол. Так что на нее можно положиться.
- В том-то и дело, что нельзя, но все равно благодарю вас. Вы всегда так делали, Фергюсон?
- Нет, - он нахмурился и сник, - прошлой ночью было в первый...
- Если бы имелось звание ниже рядового, - устало перебил его я, - то носить бы его вам до окончания жизни. Воспользуйтесь остатками своего рассудка. Предположите на минуту, что устроивший такую приманку стоял рядом, с кусачками наготове, и не резал проволоку, пока не убедился, что именно в это время вы не пойдете с осмотром. Наверняка после проверки мистера Кландона еженощно в одиннадцать вы направлялись прямехонько на контрольный пункт покурить и выпить какао, не так ли?
Он стоял, уставившись в пол, и упрямо молчал, пока сержант, наконец, не сказал резко:
- Ради бога, Ферджи, не упрямься. Все уже всем ясно.
Но тот молчал, теперь уже осознав свой промах.
- Мы отклоняемся. Когда вы шли сюда, то оставили... Ролло здесь?
- Да, сэр.
- Что это за собака?
- Он перегрызет горло любому, начиная с генерала, - самодовольно ответил Фергюсон, - за исключением моего, конечно.
- Однако вчера ночью он никому горла не перегрыз, - заметил я. Интересно, почему? Вы не знаете?
- Видать, схлопотал, - сказал он, оправдываясь.
- Что значит "схлопотал"? Вы осматривали его, прежде чем привести обратно в помещение?
- Осматривал? Конечно, нет. С чего бы? Когда мы увидели перерезанную проволоку, то подумали, что злоумышленник увидел Ролло и побежал так, что только пятки засверкали. Я бы, черт возьми, поступил так же. Если...
- Приведите собаку, но, ради бога, сперва наденьте ей намордник.
Фергюсон вышел, и тут вернулся Харденджер. Я рассказал ему обо всем.
- Что вы обнаружите? - спросил Харденджер. - Тряпку с хлороформом или что-нибудь подобное. И - никаких следов. Может, применили иглу с одним из сильных ядов, ткнули собаку. Простой укол - и все тут.
- Узнав от проводника об этой собаке, - сказал я, - не стал бы подходить к ней с хлороформовой тряпкой даже за бриллиантовую корону. Что касается ядов, которые вы упомянули, считаю, вряд ли один из сотни тысяч осмелился бы к ним прикоснуться руками. Или должен знать, как ими пользоваться. Кроме того, выстрел иглой в собачью голову при такой кромешной темени тоже маловероятен, слишком велик риск.
Через десять минут вернулся Фергюсон, с трудом справляясь со своим похожим на волка подопечным. На собаке был намордник, но это мало утешало. Сержанту не пришлось меня убеждать, что этот пес мог бы в минуту разорвать человека.
- Что, он всегда так себя ведет? - спросил я.
- Нет, не всегда, - озадаченно ответил Фергюсон. - Никогда раньше он себя так не вел. Обычно, когда я снимаю поводок, ведет себя спокойно и может подойти к любому, не трогая его. Но сегодня даже на меня бросился почти всерьез.
Не нужно было много времени для установления причины раздражительности собаки. Ролло страдал от сильной головной боли - на лобной части возле глаз находилась шишка. Только четверо могли справиться с Ролло и придержать, пока я пальцами дотрагивался до больного места. Мы перевернули его на спину, и я стал раздвигать шерсть на груди, пока не обнаружил то, что искал: две треугольные рваные раны, очень глубокие, в трех дюймах друг от друга.
- Дайте отдохнуть собаке пару дней, - сказал я Фергюсону, - и прижгите раны. Желаю удачи. Можете увести.
- Да. Ни хлороформа, ни яда, - признал Харденджер, когда мы остались одни. - Что ж, это раны от колючей проволоки, а?
- А от чего же еще? Расстояние между ранами совпадает. Некто сунул палец за ограждение, Ролло кинулся. Он не лаял, такие собаки бросаются молча. Едва он бросился на проволоку, его схватили и стали тянуть. Вот он и напоролся на колючки. Затем его сильно ударили по голове. Просто, без хитростей. Зато очень эффектно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28