Ветер и прилив тут же понесли нас вперед, к заливу. Сквозь струи дождя мы с трудом различали «Шангри-Ла», раскачивающуюся на волнах, в то время как нас несло ярдах в ста мимо ее левого борта. Где-то посредине между «Шангри-Ла» и берегом я запустил мотор и повернул назад. Катер был отшвартован за конец шлюпбалки, выставленной по правому борту «Шангри-Ла» примерно футах в десяти от мостика. Корма катера была в каких-нибудь пятнадцати футах от освещенного трапа. Я подошел с правого борта, против ветра, и причалил к трапу. Матрос в непромокаемом плаще и французской бескозырке с помпоном сбежал по трапу и принял носовой конец.— А-а... Добрый вечер, приятель, — сказал дядюшка Артур. Он не пытался изображать что-то: именно в таком тоне он обычно и разговаривает с людьми. — Сэр Энтони на борту?— Да, сэр.— Надеюсь, я могу встретиться с ним ненадолго?— Если вы подождете... э-э... — Он осекся, уставившись на сэра Артура. — О-о, это вы, адмирал!— Адмирал Эрнфорд-Джейсон. А вы тот самый парень, что отвозил меня на «Колумбию» после обеда?— Да, сэр. Я провожу вас в салон, сэр.— Моя лодка подождет меня здесь несколько минут. — Тем самым он давал понять, что я всего лишь его матрос.— Прекрасно, сэр.Адмирал вскарабкался по трапу и прошел на корму. Десять секунд я потратил на осмотр съемных перил, обрамляющих трап, и решил, что их можно выдернуть без особого труда, затем последовал за адмиралом и его сопровождающим на корму. Я прошел коридором, ведущим в салон, и спрятался за вентиляционной трубой. Почти тут же матрос вернулся обратно. Секунд двадцать он будет размышлять, куда я делся, но меня мало занимало, чем он будет занят в эти двадцать секунд. Подкравшись к приоткрытой двери салона, я услышал голос дядюшки Артура. — Нет, нет, я искренне сожалею, что ворвался к вам столь бесцеремонно... Да, благодарю вас, пожалуй не откажусь, если вам не трудно. Да, и содовой, пожалуйста. — Казалось, дядюшка Артур пожаловал лишь для того, чтобы промочить горло на сон грядущий. — Спасибо, спасибо. Ваше здоровье, леди Скурос. Ваше здоровье джентльмены... Не хотелось бы вас задерживать, но буду очень благодарен, если вы поможете нам. Я и мой друг, мы очень обеспокоены, поверьте очень... Куда же он подевался? Я думал, он идет следом за мной...Реплика Калверта. Я опустил воротник непромокаемой куртки, который закрывал нижнюю часть лица, снял зюйдвестку, скрывавшую лицо до самых бровей, вежливо постучал и вошел. — Добрый вечер леди Скурос. Добрый вечер, джентльмены. Прошу прощения за вторжение, сэр Энтони. Кроме дядюшки Артура их было шестеро — в дальнем конце салона, у камина. Сэр Энтони стоял, остальные сидели. Шарлотта Скурос, Дольмай, управляющий Скуроса, Лаворски — его банкир, лорд Чернли маклер, и пятый, которого я не узнал. Все держали в руках бокалы.Их реакция на мое внезапное появление была интересной. Старин Скурос изобразил нечто среднее между неудовольствием и задумчивостью. Шарлотта Скурос послала мне настоящую улыбку. Дядюшка Артур не преувеличивал: кровоподтек у нее на лице был внушительный. Лицо незнакомца ничего не выражало, лицо Дольмана было непроницаемо, у Лаворски оно, казалось, было высечено из мрамора. Зато у лорда Чернли был такое выражение, словно он в полночь забрался в церковь на кладбище и кто-то схватил его за плечо. Конечно, мне могло это показаться. Но что уж мне точно не показалось, так это звон упавшего на ковер хрустального бокала. Прямо сцена из мелодрамы викторианских времен. Наш маклер-аристократ, видимо, еще сохранил остатки души. За других я бы не поручился. Дольман, Лаворски, в чем я особенно был уверен, сэр Энтони могли заставить свои лица выражать все что угодно.— Боже мой, Петерсон — Тон Скуроса выражал удивление, но не удивление при виде человека, восставшего из могилы. — Я и не подозревал, что вы знакомы друг с другом.— Господи, да, конечно же. Мы с Петерсоном коллеги, Тони. ЮНЕСКО, вы же знаете. — Дядюшка: — Артур всегда выдает себя за представителя ЮНЕСКО, эта крыша помогает ему оправдывать частые поездки за границу. — Морская биология настолько же составная часть культуры, как и науки. Петерсон один из лучших моих организаторов. Я имею в виду публичные лекции. Он выступает в Европе, Азии, Африке, Южной Америке. — Это было близко к истине, только не с лекциями я туда ездил. — Я даже не знал, что он здесь, пока мне не сказали об этом в отеле. Но, дорогой мой, речь не о нас. Речь идет о Ханслетте. Коллеге Петерсона. И моем, конечно. Мы не можем его найти. В деревне его нет. Ваше судно ближайшее. Вы его не видели?— Боюсь, что нет, — сказал Скурос. — А остальные? Нет? Никто? — он нажал кнопку звонка, появился стюард. Скурос велел ему расспросить команду, и стюард вышел. — Когда он исчез, мистер Петерсон?— Понятия не имею. Я оставил его, когда отправился на работу. Меня не было целый день, я собирал образцы. Медузы, — невесело рассмеялся я и потер пылающее лицо. — Боюсь, что какой-то ядовитый вид. А когда я вернулся, от него не осталось и следа.— Ваш друг умеет плавать, мистер Петерсон? — спросил незнакомец. Я посмотрел на него: мрачный коренастый тип лет сорока, с цепкими черными глазами, глубоко посаженными на загорелом липе. Бесстрастные лица были здесь в моде нынче, поэтому и я постарался остаться бесстрастным. Но это было нелегко.— Боюсь, что нет, — спокойно сказал я. — Боюсь, что вы думаете о том же, что и я. У нас нет защитного ограждения. Один неосторожный шаг и... — Я замолчал, поскольку явился стюард и доложил, что никто Ханслетта не видел. После этого я продолжил: — Думаю, надо немедленно сообщить об этом сержанту Мак-Дональду.Оказалось, все разделяют мое мнение, так что мы сразу же вышли. Холодный дождь хлестал сильнее, чем прежде. На последней ступеньке трапа я поскользнулся, взмахнул руками и рухнул в море, увлекая за собой шаткие перила, вместе с освещавшими трап фонарями. Дождь, ветер и внезапная темнота вызвали некоторое замешательство, поэтому им потребовалось не меньше минуты, пока меня вытащили на палубу. Старина Скурос выразил сочувствие и предложил мне переодеться немедленно, но я вежливо отказался, и мы с дядюшкой Артуром возвратились на «Файркрест». По дороге мы молчали.Как только мы привязали резиновую лодку, я сказал:— Когда вы обедали на «Шангри-Ла», вы, наверное, рассказали им какую-то басню, чтобы оправдать свое появление, да еще на катере военно-воздушных сил?— Да. И довольно достоверную. Я сказал им, что проходящая в Женеве конференция ЮНЕСКО приостановлена из-за отсутствия некоего доктора Спенсера Фримена. Так оно и есть. Об атом писали во всех газетах. Доктора Фримена там нет, поскольку нам удобно, чтобы его там не было. Этого я им, конечно, не сказал. Я сказал, что интересы наши требуют, чтобы доктор был там, а нам стало известно, что он проводит исследования в Торбее, поэтому правительство прислало меня за ним.— А почему вы отослали катер назад? Это может показаться странным.— Нет. Если он бродит где-то в дебрях Торбея, я все равно не смогу его найти до утра. А когда найду, достаточно будет снять телефонную трубку и через пятьдесят минут здесь будет вертолет.— И разумеется, вы не могли знать, что телефонная линия выведена из строя... Это сработало бы, если бы вы не появились здесь до того, как отправиться на «Шангри-Ла». Наши друзья, запертые в кормовой каюте, сообщили своим, что слышали шум мотора спасательного катера в такое-то время. Они могли увидеть вас в щель, но даже если и не видели, шум двигателей катера спутать невозможно. И теперь наши друзья знают, что вы бессовестно врете о нашей случайной встрече. Наверняка они сейчас мучаются мыслью, кто же вы на самом деле. Примите мои поздравления, сэр. Теперь вы принадлежите к той же категории, что и я — ни одна страховая компания не выдаст вам полис, даже при высшей ставке платежей.— Путешествие на «Шангри-Ла» устранило последние ваши сомнения насчет наших друзей оттуда?— Да, сэр. Вы наблюдали реакцию нашего титулованного маклера, лорда Чернли. А ведь он аристократ с головы до пят.— Вы делаете слишком далеко идущие выводы, Калверт, — холодно сказал дядюшка Артур.— Да, сэр. — Я вытащил акваланг из рундука и направился вниз. — Мое падение в воду не было случайным. Я сделал это с определенной целью. Я не говорил, что когда цеплялся за руль той лодки у рифов, то сделал на нем пометку. Глубокую треугольную зарубку. На руле катера «Шангри-Ла» есть глубокая треугольная зарубка. Та же самая. И лодка та же самая.— Понятно. Теперь понятно. — Дядюшка Артур уселся на скамью, проделал нехитрую операцию с моноклем и уставился на меня. — Но вы забыли заранее ознакомить меня с вашими планами.— Я не забыл. — Я начал стаскивать с себя промокшую одежду. — Просто раньше у меня не было повода узнать, хороший ли вы актер, сэр.— Готов признать это. Итак, именно это устранило ваши последние сомнения?— Нет, сэр. Только подтвердило дополнительно. Я уже знал все до этого. Вспомните того смуглого типа, который сидел сбоку от Лаворски, он еще спрашивал, умеет ли Ханслетт плавать. Готов поставить жалованье за год против пенсии, что его не было с вами во время обеда на «Шангри-Ла».— Вы выиграли. Но как вы догадались?— Потому что он командовал экипажем судна, ждавшего вертолет, он приказал убить Вильямса, он велел потом караулить меня на месте падения. Его имя капитан Имри. Он командовал и на «Нантсвилле». Дядюшка Артур кивнул, но думал он о другом. Он думал об акваланге, который я тем временем надевал.— Что вы, черт побери, собираетесь с этим делать? — спросил он.— План моих действий? Сию минуту, сэр. Я собираюсь совершить небольшое путешествие на «Шангрн-Ла». Вернее, на катере «Шангри-Ла». С небольшим пеленгующим устройством и пакетиком сахара. С вашего позволения, сэр.— Вы что-то еще забыли сказать мне, Калверт. Как насчет вашего падения в воду, которое не было случайным?— Я хотел бы оказаться там до того, как они восстановят освещение, сэр.— Я не могу этого допустить, не могу допустить... — Дядюшка Артур покачал головой. Поначалу я подумал, что возражает против моего путешествия на «Шангри-Ла», но его последующие слова показали, что ум его был занят более возвышенными результатами. — Чтобы Тони Скурос был замешан в таком деле? Здесь что-то не так? Я просто не могу в его поверить. Боже мой, знаете ли вы, что он уже включен в список на присвоение звания пэра на будущий год?— Уже? А он говорил мне, что ждет, когда будут снижены цены. Дядюшка Артур ничего не сказал. В другое время его хватил бы инсульт от такого заявления, поскольку сам он стал пэром, только выйдя в отставку. Он был потрясен.— Мне все равно, я только хочу арестовать их всех, — сказал я. — Но у нас связаны руки. Мы беспомощны. Но сейчас я знаю, что мы должны разузнать до того, как сойдем на берег. С вашей помощью, сэр. Есть две вещи, которые я хотел бы узнать. Во-первых, был ли сэр Энтони на верфи в Клайде несколько дней назад, чтобы сменить стабилизаторы — это сложная работа, и такая яхта как у него не могла быть не замечена. Это можно выяснить за пару часов. Народ простодушен, ему незачем врать. Во-вторых, я хотел бы знать, предпринимал ли лорд Кирксайд необходимые шаги, чтобы титул его погибшего сына — он был, кажется, виконтом, — перешел к младшему сыну.— Вы уже взяли все в свои руки, я спрошу все, что вы хотите, — вяло сказал дядюшка Артур. Он и не слушал меня, он пытался опровергнуть мысль о том, что будущий не мог ввязаться в авантюру такого масштаба. — И подайте мне вон ту бутылку, прежде чем спуститесь к передатчику. Судя по темпу, какой набрал дядюшка Артур, надо было благодарить провидение за то, что мы встали на якорь всего в полмили от дома самого известного самогонщика в Хейленде. Я поставил фальшивую крышку правого двигателя на пол так, словно она весила не меньше тонны. Выпрямился и целую минуту стоял без движения. Потом подошел к двери машинного отделения.— Сэр Артур!— Иду, иду... — Несколько секунд спустя он появился в коридоре со стаканом в руне. — Вы уже соединились?— Я нашел Ханслетта, сер.Дядюшка Артур медленно, как во сне, двинулся вперед.Передатчик исчез. Все взрывные устройства, подслушивающая аппаратура, микропередатчики — все это исчезло. Они получили достаточно большое свободное пространство. Даже если бы они увеличили Ханслетта вдвое, и тогда бы для него хватило места. Голова его покоилась на руках, руки на коленях, и места оставалось еще очень много. Я не видел его лица. И никаких следов насилия тоже.От его фигуры веяло мирным покоем, словно он в летний поддень прислонился к нагретой солнцем стене. Слишком долгим оказался для него летний полдень. Когда я звал его из лодки, он уже спал вечным сном. Я коснулся его лица. Оно еще не остыло. Он умер два или три часа назад, не более. Я повернул тело, чтобы узнать, как он умер. Его голова свесилась набок, как у сломанной куклы. Я повернулся и посмотрел на сэра Артура. Задумчиво-сонное выражение исчезло, его глаза были холодными, злыми, беспощадными. Я всегда с недоверием относился ко всем этим россказням о беспощадности дядюшки Артура. Теперь я им поверил. Ясно, что дядюшка Артур занял свой пост не по объявлению в «Дейли Телеграф»: наверняка, двое-трое умных людей прочесали все королевство, чтобы найти человека именно с теми специфическими свойствами характера, какие им требовались, и беспощадность входила в число этих свойств. Раньше я об этом не задумывался.— Убит, конечно, — сказал он.— Да. сэр.— Каким образом?— Ему свернули шею.— Шею? Такому силачу, как Ханслетт?— Я знаю человека, который способен сделать это одним движением руки. Человек, который убил Бейкера м Дельмонта. И чуть не убил меня. Квиин.— Ясно... — Он помолчал, затем продолжил отсутствующим тоном. — Разумеется, вы должны найти этого человека и обезвредить его. Любым способом, какой захотите избрать. — Дядюшка Артур все время говорил очень спокойно к вдруг впервые с тех пор, как я его знаю, перешел на крик: -Но как они, черт побери, могли догадаться, что это фальшивый дизель? Как они могли узнать, Калверт? — Он заговорил тихо, почти шепотом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28