Пройдя в центр помещения, я прибавил:— Отсюда просматриваются все пять коридоров, так что ни один из тех, кто выходит из комнаты или входит в нее, не останется незамеченным.— Понадобится какой-то особенный сторож, — вмешался Конрад. — Сторож, у которого шея на шарнирах.— Никакого особенного сторожа не потребуется, если дежурить по двое, сказал я. — Не в обиду будь сказано, но эти двое будут наблюдать не только за коридорами, но и друг за другом. В пару будут входить подозреваемый и чистый от подозрений. Думаю, обеих Мэри из числа дежурных следует исключить.Аллена тоже, ему надо хорошенько выспаться.Остаются мистер Джерран, мистер Гуэн, мистер Смит, Сесил и я. Итак, пятеро, которые вполне справятся с двухчасовым дежурством, скажем с двадцати двух до восьми часов.— Отличное предложение, — заметил Отто. — Значит, пять добровольцев у нас уже есть.Все тринадцать предложили свои услуги. Договорились, что Гуэн и Хендрикс будут дежурить с двадцати двух до полуночи, Смит и Конрад с полуночи до двух, Отто и Юнгбек с четырех до шести, а Сесил и Эдди с шести до восьми. Некоторые из оставшихся, в частности Гpaф и Хейсман, запротестовали, заявив, что их, дескать, третируют. Но после уверения, что впереди еще двадцать одна ночь, голоса протеста умолкли.По одному, по двое разошлись по комнатам почти все. Кроме Смита и меня, остался Конрад. Я понял, что он намерен потолковать со мной. Мельком посмотрев в мою сторону, штурман ушел в нашу спальню.— А как вы узнали насчет Лонни и его семьи? — спросил Конрад.— Догадался. Он с вами беседовал?— Немного. Семья у него была.— Была?— Вот именно, была. Жена и две дочери. Взрослые девушки. Автомобильная катастрофа. Не то они налетели на чью-то машину, не то чужая машина врезалась в них. Кто вел машину, не знаю — Лонни замолчал, словно жалея, что развязал язык. Он даже не сказал, находился ли он сам в машине, кто еще в ней сидел и даже когда это случилось.Большего Конраду не удалось выяснить. Некоторое время мы с ним поговорили о всякой всячине, и когда появились Гуэн и Хендрикс, я пошел к себе в комнату. Смита на раскладушке не было. Уже одетый, он вывинчивал последний шуруп. Фитиль керосиновой лампы был опущен, и в комнате царил полумрак.— На прогулку? — спросил я.— Там кто-то бродит. — Смит протянул руку к своей канадке, я последовал его примеру. — Я решил, что через дверь выходить не стоит.— И кто там?— Не имею представления. В окно заглянул какой-то тип, лица его я не сумел разглядеть. Он не знал, что я наблюдаю за ним. Я в этом уверен, поскольку, отойдя от нашего окна, он подошел к окну спальни Джудит и осветил ее фонарем. Этого он бы не сделал, если бы знал, что за ним следят. — Смит уже вылезал из окна. — Он выключил фонарь, но я успел заметить, куда он направляется. Он спустился к причалу, я в этом уверен.Последовав примеру Смита, я закрыл окно, подложив сложенный листок бумаги между створкой и рамой. Погода ничуть не изменилась, все так же мела метель, крепчал мороз и дул пронизывающий до костей ветер, перешедший в зюйд-вестовую четверть. Подойдя к окну Джудит Хейнс, мы прикрыли фонари, направляя внутрь узкий пучок света. Нашли на снегу следы и решили было идти дальше, но тут мне пришло в голову выяснить, где эти следы начинаются.Однако сделать это не удалось: их владелец обошел вокруг строения по крайней мере дважды, волоча ноги, поэтому нельзя было установить, из какого окна он выбрался. Досадно, что он так умело замел свои следы; факт, что подобная мысль пришла ему в голову, настораживал. Выходит, таких поздних вылазок следует ожидать и впредь.Держась подальше от следов незнакомца, поспешно, но осторожно мы спустились к причалу. Возле пирса я рискнул включить на мгновение фонарь и увидел, что следы ведут дальше.— Понятно, — едва слышно проговорил Смит. — Наш приятель направился к субмарине или шлюпкам. Если пойдем следом за ним, можем столкнуться с ним нос к носу. Если же дойдем до конца причала и лишь взглянем, где он, он заметит наши следы, когда будет возвращаться. Нужно ли, чтоб он знал о нашем присутствии?— Нет, никто не может запретить человеку выйти на прогулку, даже в метель. И если мы себя выдадим, он наверняка будет столь осторожен, что впредь на Медвежьем не сделает ни одного ложного шага.Мы укрылись среди прибрежных валунов, находившихся в нескольких метрах от причала, — излишняя предосторожность в условиях почти полной темени.— Как думаешь, что он намерен предпринять? — спросил Смит.— Что конкретно, не знаю. Но, вообще говоря, все, от подлости до преступления. Когда он уйдет, мы узнаем.Минуты две спустя наш приятель уже возвращался. Пелена снега была столь плотной, что, если бы не колеблющийся свет фонаря в руке у незнакомца, мы бы его и не заметили. Выждав несколько секунд, мы вышли из своего убежища.— Он нес что-нибудь? — спросил я.— Я тоже об этом подумал, — ответил Смит. — Возможно, но ручаться не стану.По следам незнакомца мы дошли до конца причала. Следы подвели нас к железному трапу. Без сомнения, человек этот побывал на модели субмарины: и корпус, и площадка внутри боевой рубки были испещрены его следами. Мы спустились внутрь.Все было на месте: никаких изменений мы не заметили.— Не нравится мне эта посудина, — сказал задумчиво Смит. — Прошлый раз я назвал ее железным гробом. Не хотел бы, чтобы он предназначался для нас.— А существует такая опасность?— Похоже, наш приятель ничего не унес. Но не зря же он приходил сюда.Думаю, он что-то принес. Уж не взрывное ли устройство?— Допустим, ты прав. Но он не мог подложить пластиковый заряд, который трудно обнаружить. Чтобы уничтожить такую махину, нужно большое количество взрывчатки и детонатор замедленного действия.— С тем чтобы он мог спать как ни в чем не бывало, когда произойдет взрыв? От этого мне еще больше не по себе. Как думаешь, сколько времени ему понадобится, чтобы забраться к себе в постель?— Сущие пустяки.— Господи, так что же мы тут стоим и болтаем? — Смит обвел вокруг себя лучом фонаря. — Черт возьми, куда же он мог спрятать адскую машину?— Думаю, возле переборки. Или на днище. — Мы обследовали палубу, но ничего не нашли. Затем стали осматривать детали корпуса, приподняли грибовидные якоря, якоря-цепи, заглянули под компрессор, лебедку, осмотрели пластмассовые модели перископа и пушек, однако ничего не обнаружили. Даже осмотрели крышки балластных цистерн, не отвинчивались ли они, но на головках болтов не было ни единой царапины. Будь устройство прикреплено у переборки, мы бы его тотчас заметили.Смит озабоченно взглянул на меня, потом посмотрел в носовую часть корпуса:— Не положил ли он устройство в какой-то из тех рундуков? Это удобно и быстро.— Вряд ли, — отозвался я, но направил луч фонаря вдоль рундука, в котором хранилась краска. Задержав взгляд на настиле, я спросил штурмана: Видишь?— Комок снега из-под сапога. — Протянув руку к крышке рундука, он произнес:— Время не ждет. Надо заглянуть в рундук.— Лучше не надо, — схватил я его за руку. — А вдруг тут мина-ловушка?— И то правда. — Он отдернул руку. — Тогда и взрывателя не понадобится.Но как же нам его открыть?— Постепенно. Вряд ли он успел установить какую-нибудь электрическую систему. Скорее всего, если он что и установил, то простое натяжное устройство. В любом случае на пару дюймов приподнять крышку можно. Ведь ему нужно было вытащить собственную руку.Мы осторожно приподняли крышку и изучили содержимое рундука. Внутри ничего постороннего не было, но исчезли две банки быстросохнущей краски и две кисти.Посмотрев на меня, штурман покачал головой. Мы закрыли рундук, вылезли из рубки и снова поднялись на причал.— Не думаю, чтобы он отнес краску к себе в комнату. Ведь в тесном помещении такие банки не так-то просто спрятать, тем более если ваши друзья нагрянут.— Ему незачем прятать банки в комнате. Я уже говорил, кругом полно сугробов, в них можно укрыть все что угодно.Если незнакомец и спрятал краску в каком-то из сугробов, то, судя по следам, не по пути от причала к жилым блокам. Мы подошли к жилому помещению и убедились, что следы затоптаны.— Похоже, что кто-то еще обошел вокруг блока, — заключил Смит.— Пожалуй, ты прав, — ответил я. Подойдя к окну нашей комнаты, я хотел было открыть его, но что-то меня остановило. Направив луч света на раму, я спросил Смита:— Ничего не заметил?— Заметил. — Сложенный листок бумаги упал. Наклонившись, Смит что-то поднял с земли. — Побывал гость, а может, и не один.— Похоже на то, — согласился я. Мы забрались внутрь, и пока Смит завинчивал шурупы, я прибавил огня и принялся обследовать комнату. Прежде всего осмотрел медицинский инструментарий и понял, что произошло.— Так-так, проговорил я. -Одним выстрелом он убил двух зайцев. Мы друг друга стоим.— Мы?— Тот малый, который заглядывал в окно. Минут пять маячил, пока не убедился, что его заметили. Затем, чтобы привлечь к себе внимание, он направил луч фонаря в окно комнаты Джудит. Этого достаточно, решил он, чтобы увести нас подальше от блока.— И он не ошибся в расчетах, не так ли? — Посмотрев на мой раскрытый чемоданчик, штурман проговорил:— Насколько я понял, кое-что исчезло?— Правильно понял. — Я показал ему пустое гнездо. — Исчезла смертельная доза морфия. Глава 11 — Четыре склянки пробило, живей вставай, чудило, — потряс меня за плечо Смит. И призыв, и жест были излишними: я был настолько издерган, что едва штурман повернул ручку, я проснулся. — Пора с докладом на мостик. Мы свежий кофе сварили.Я пошел следом за ним в кают-компанию, поздоровался со склонившимся над кофейником Конрадом и вышел наружу. К моему удивлению, ветер, дувший теперь с веста, ослаб баллов до трех, снег почти перестал, и мне даже показалось, будто на юге, над бухтой Сор-Хамна, в просвете между тучами тускло сияют звезды. Зато морозило сильней, чем ночью. Поспешно затворив дверь, я повернулся к Смиту и сказал вполголоса:— Неожиданная перемена погоды. Если так будет продолжаться, Отто напомнит тебе о твоем вчерашнем обещании добраться до Тунгейма и вызвать полицию.— Я уже сам жалею, что пообещал, но ведь у меня не было другого выхода.— Теперь тем более. Плыть никуда не следует. Посматривай за Хейтером, да повнимательней.— Считаешь, что он опасен? — произнес Смит после продолжительного молчания.— Он один из тринадцати потенциальных убийц, причем из тех, кто вызывает особое подозрение. Если исключить из чертовой дюжины Конрада, Лонни и «Трех апостолов», остается восемь. И один из восьми, может, двое или даже трое — это те, за кем нужен глаз да глаз.— Уже теплее, — ответил Смит. — Но почему ты думаешь, что пятеро из них... — Штурман на полуслове умолк, заметив, что в кают-компанию, позевывая и потягиваясь, вошел Люк — худой, неуклюжий, долговязый юноша. Он был так лохмат, что хотелось позвать цирюльника или надеть ему на шевелюру повязку.— Неужели ты думаешь, что он способен на убийство? — спросил я.— Я мог бы засудить его за музыкальные безобразия, какие он вытворяет на своей гитаре. Но на большее он не способен, — согласился Смит. — То же можно сказать и об остальных четверых. — Наблюдая за Конрадом, который куда-то нес чашку кофе, штурман прибавил:— За нашего героя поручусь головой.— Куда же он так спешит?— Поддержать силы дамы сердца. Ведь мисс Стюарт, по существу, дежурила вместе с нами.Я хотел было заметить, что у этой дамы сердца странная привычка шататься по ночам, но передумал. Хотя прежнее ее поведение для меня оставалось загадкой, я ни на минуту не допускал, чтобы девушка могла иметь какое-то отношение к деятельности преступников.— Это важно — добраться до Тунгейма? — спросил Смит.— Доберешься ты туда или нет, не имеет особого значения. Все зависит от погоды и поведения Хейтера. Если придется вернуться, тем лучше, ты мне здесь пригодишься. Если доберешься до Тунгейма, там и оставайся.— Как я там останусь? Я же отправлюсь за помощью, не так ли? И Хейтер потребует, чтобы я вернулся.— Если скажешь, что устал и нуждаешься в отдыхе, тебя поймут, я уверен.Если Хейтер начнет шуметь, потребуй, чтобы его арестовали. Я дам тебе письмо для начальника метеостанции.— Ах вот как, письмо? А если господин начальник откажется выполнить твое распоряжение?— Думаю, ты сумеешь найти людей, которые тебе охотно помогут.— И это, конечно, твои друзья, — посмотрел на меня без особого восторга штурман.— На станцию откомандирована группа британских метеорологов. Их пятеро.Но они не метеорологи.— Естественно, — холодно, почти враждебно отозвался Смит. — Вижу, вы не любите раскрывать свои карты, доктор Марлоу.— Не сердись. Я не прошу, а приказываю. Такова стратегия. Если ты не подчиняешься приказам, то я подчиняюсь. Тайна, которую знают двое, известна всем. Если в ты заглянул в мои карты, то еще неизвестно, кто был бы следующим. Письмо это я дам тебе утром.— Хорошо, — произнес Смит, с трудом сдерживая гнев, и с мрачным видом добавил:— Нисколько не удивлюсь, если обнаружу в Тунгейме и «Морнинг роуз».— Такая возможность отнюдь не исключена, — ответил я.Кивнув, Смит отвернулся и направился к печке, у которой стоял Конрад, разливая кофе. Минут десять мы сидели, прихлебывая ароматный напиток и разговаривая о пустяках, затем Смит и Конрад ушли. В течение последующего часа не произошло ничего стоящего внимания, не считая того, что спустя пять минут после начала дежурства Люк внезапно заснул. Будить я его не стал. В отличие от Люка, мне было не до сна, голова разламывалась от дум.Но вот в коридоре открылась дверь, вышел Лонни. Поскольку, по его словам, спал он обычно мало, факт этот меня не удивил. Войдя в кают-компанию, он тяжело опустился на стул рядом со мной. Выглядел он подряхлевшим и измученным и говорил без привычной шутливости.— И снова перед нами добрый исцелитель, — произнес он. — И снова он врачует народ. Я пришел, дружище, разделить с вами полнощное бдение.— Сейчас не полночь, а без двадцати пяти четыре, — ответил я.— Это для красного словца, — вздохнул Лонни. — Я плохо спал. Вернее, не спал вовсе. Перед вами обремененный заботами старик, доктор.— Очень жаль это слышать, Лонни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33