На заливе высоко вздымались волны. Принцесса Шошана, надев футболку, чтобы защитить обгоревшую спину, бежала туда, смеясь от возбуждения и предвкушаемого удовольствия. Под мышкой у нее была зажата старая доска для серфинга.
– Послушайте, – крикнул Роунэн, стоя на крыльце коттеджа, – вы еще недостаточно хорошо плаваете для таких волн.
Она обернулась и, если он не ошибся, показала ему язык, а потом припустилась бежать еще быстрее, вздымая клубы песка босыми ногами.
Тяжело вздохнув, Роунэн устремился следом за ней.
Глава седьмая
Шошана нашла волны удивительно красивыми. Они вздымались на четырехфутовую высоту, начинали там закручиваться, а потом обрушивались на берег, яростно взрываясь пеной.
Едва ее нога коснулась покрытой пеной отмели, как рука Роунэна с силой опустилась на ее плечо.
– Что? – резко спросила она.
– Вы недостаточно хорошо плаваете для таких волн.
– Вы ничего не понимаете! Утверждали, что на этом заливе никогда не бывает волн, и ошиблись!
– Я не ошибся. И не позволю вам идти в воду одной.
Его лицо было свирепым. С таким воином не поспоришь.
Но Шошана считала оставшиеся дни и часы. Она знала, что время свободы для нее почти закончилось. Завтра они уедут отсюда. А еще она знала, что сама в ответе за собственную жизнь и собственные решения.
Она резко вздернула подбородок.
– Я всю жизнь мечтала об этом и сделаю это.
Казалось, на Роунэна не произвели никакого впечатления ни ее обретенная решительность и уверенность в своих силах, ни мечта всей ее жизни. Он сложил руки на груди и расставил ноги, готовый, если понадобится, перекинуть ее через плечо.
Как было бы прекрасно, если бы он понес ее, отбивающуюся и кричащую, в коттедж!
– Я мечтала об этом всю свою жизнь, и сегодня появились волны. Разве это не подарок богов?
– Нет.
– Роунэн, всю мою жизнь решения за меня принимали другие. И я не протестовала. Но больше я этого не позволю. Даже вам.
Что-то в его душе дрогнуло. Она видела по его лицу, что он борется с собой.
– Роунэн, дело не в том, что я просто хочу покататься на волнах. Я должна. Я должна понять, что чувствует человек, обуздывая такую силу. Мне кажется, что если я это смогу, смогу подчинить стихию, то я буду способна распоряжаться своей судьбой.
Она вдруг поняла, что еще никогда не произносила более правдивых слов, поняла, что допустила решающую ошибку в ту ночь, когда подумала, будто он владеет ключом к секретам ее души.
Когда началось это приключение, она, помнится, сказала, что не знает, как найти то, что ищет, потому что не знает, где искать.
И вдруг она поняла, где искать.
Все ответы, которые она когда-то искала, были здесь. В ее душе. И часть их была связана с этими волнами, с тем, чтобы понять, на что она способна, и признать свою тягу к приключениям, а не отрицать ее. Она не могла просить ни Роунэна, ни мать, ни отца или Махейла взять на себя ответственность за ее жизнь. Она была в ответе за нее сама. Ключ к ее секретам был не у них, а у нее самой.
Видимо, эти мысли отразились на ее лице, потому что Роунэн пытливо посмотрел на нее, кивнул и на его лице появилось выражение, которое было ей не менее, а может быть, и более дорого, чем удовольствие прокатиться на волнах.
Она завоевала восхищение Роунэна. Он долго и упорно смотрел на нее и остался доволен тем, что увидел.
Шошана повернулась, вошла в море и засмеялась, когда волна окатила ее пенной соленой водой.
Потом, зайдя в воду по колени, она осторожно положила доску перед собой и легла на нее животом. Доска была скользкой и вырывалась из-под нее, как живое существо. Волна захлестнула Шошану, а она устремилась за доской.
Промокшая, но совершенно счастливая, она повторила свою попытку. И потом еще раз. Она не могла удержаться на доске даже лежа.
У Шошаны заныли руки и спина, и она поняла, что это занятие гораздо тяжелее, чем выглядело на телеэкране. Но в каком-то смысле она была рада. Она и хотела, чтобы это было трудно. Ей хотелось подвергнуть испытанию свое мужество, решительность и упорство.
Когда ее смыло с доски в сотый раз, Роунэн подошел, поднял ее с песка и поймал доску, которую уносило в море. Шошана выдернула доску из его рук.
Он вздохнул.
– Позвольте мне дать вам несколько советов, прежде чем вы займетесь этим снова. Первое: не боритесь с этой волной, а действуйте заодно с ней, поймите ее, станьте ее частью. Дайте-ка мне доску. Ваше счастье, – сказал он, – что это длинная доска, а не короткая. Но за ней надо все время следить. Она становится невероятно твердой в воде и, поверьте, может больно ударить.
Роунэн бросил доску на песок.
– Ладно, давайте. Ложитесь на нее животом.
Когда Шошана легла на доску, он объяснил ей, какое положение занять, как держать подбородок, как правильно распределить свой вес на доске, как определять подходящую волну для серфинга. И он не сомневался в том, что у нее все получится.
– Попробуйте сначала здесь, на песке, запрыгивать на доску.
Она сделала это раз десять под его пристальным критическим взглядом.
– Хорошо, – наконец сказал он, снимая свою рубашку и бросая ее на песок. – Теперь пошли в воду.
Они зашли на глубину, где вода была ему по пояс, а ей по грудь.
Он придержал доску, пока Шошана не забралась на нее.
– Даже не пытайтесь вставать на ноги первые несколько раз, просто старайтесь привыкнуть к тому, как доска скользит.
– Скользит? Как по снегу?
– Именно скользит, – сказал Роунэн и улыбнулся, вспомнив о ее мечте. – А вот и волна! Гребите руками, не слишком быстро.
Когда волна подняла доску, Шошана почувствовала себя словно на верху мачты. Доска скользила с невероятной и опьяняющей скоростью. Так продолжалось секунды две, а потом ее с силой выбросило на песок.
– Вставайте, – закричал Роунэн. – Волна!
Но было уже поздно. Следующая волна накрыла ее с головой. Он мгновенно оказался рядом с ней и поднял ее на ноги.
Шошана захлебывалась от смеха.
– Господи, Роунэн, неужели в мире есть более веселое развлечение, чем это?
Он посмотрел на нее и улыбнулся.
– Вот теперь вы заразились этим.
– Заразилась?
– Вкусили такое наслаждение волнами, что теперь едва ли устоите перед ними.
– Именно заразилась, – согласилась она.
Ей казалось, что она всю жизнь ждала такого волнующего момента.
– Готовы попробовать теперь стоя?
– Еще как готова!
– Из вас вышел бы чертовски хороший солдат, – сказал он, и она поняла, что это был высший комплимент.
– Но я хочу все сделать сама!
– Дорогая, в серфинге только так и возможно.
Дорогая. Неужели опьянение этим ласковым обращением наполнило ее такой совершенно новой силой и уверенностью?
Шошана вошла в воду и легла животом на доску, дожидаясь нужной волны. Когда такая волна приблизилась, она встала на доске, но, несмотря на все тренировки, не удержалась на ней. Доска выскользнула из-под нее. Волна накрыла ее с головой.
Она вынырнула, уверенная, что Роунэн рядом. Несмотря на то что нахлебалась воды, Шошана была в полнейшем восторге! Она схватила доску и попыталась еще раз. Потом еще и еще.
Роунэн наблюдал за этим, периодически давал советы, ободряюще кричал, но не подходил к ней. И он был прав. Существовал только один способ победить себя. Никто не мог сделать это за вас. Это как жизнь. Он даже не пытался помочь ей поймать доску и забраться на нее, хотя она делала это в сотый раз. Может быть, он ждал, что она сдастся? Что от усталости решимость покинет ее?
Но выражение его лица говорило совсем о другом. Она видела человека, который верил, что она сможет добиться своего, хотя ее собственная уверенность уже почти изменила ей.
Именно его вера в нее заставила Шошану направить доску к берегу в очередной раз и, глядя через плечо, поджидать нужную волну. Шошана чувствовала, что скорее умрет, чем позволит себе сдаться.
И все удалось. Волна подошла и подняла Шошану вместе с доской на гребень. И она встала на ноги точно в нужный момент.
Шошана уверенно неслась по морю к берегу. И хотя ее полет продолжался меньше секунды, этого было достаточно, чтобы она почувствовала, как поет душа, ощутила свое единство с мощью океана. Усталости как не бывало. Вместо этого пришло радостное возбуждение.
Правда, она не совсем поняла, стало ли причиной ее радости то, что она каталась на волнах, или то, с каким уважением посмотрел на нее Роунэн, когда подошел к ней и протянул руку.
Он проводил ее на берег и набросил на нее, дрожавшую от изнеможения, свою рубашку.
– Я сделала это! – прошептала она.
Шошана вспомнила обо всем, чего достигла с того момента, когда они высадились на этот остров, и почувствовала, что довольна собой. Она стала совсем не тем человеком, каким была всего несколько дней назад, стала гораздо более уверенной в себе.
– Я хочу посмотреть, что умеете делать вы, – сказала она, имея в виду серфинг, но неожиданно ее взгляд остановился на его губах, а его взгляд – на губах Шошаны. – Покажите мне, – попросила она умоляющим тоном.
Покажите мне, как далеко это может зайти: Покажите все, на что может быть способен человек.
Он заколебался, посмотрел на ее губы, потом на волны. Она увидела страстное желание в его глазах и поняла, что он возбужден сейчас так, как, видимо, во времена юности, еще до того, как научился обуздывать свою страсть.
И тут Роунэн схватил доску и перебросил через бьющиеся о берег волны в море. Он лег на доску животом, потом сел, терпеливо поджидая волну. Шошана увидела задравшийся нос доски и только подумала, что Роунэн, видимо, пропустил подходящую волну, как он встал на доске во весь рост. Он мчался наперерез волнам грациозно и уверенно, так, что захватывало дыхание. Глядя на него, можно было подумать, что это невероятно легко.
Всю свою жизнь Шошана имела дело с мужчинами, называвшими себя принцами, но впервые увидела сейчас человека, который действительно был властелином на земле, которому было достаточно своей силы и комфортно в своем положении.
Роунэн продемонстрировал все свое искусство.
Море он, возможно, и подчинил себе, но был бессилен перед тем испепеляющим жаром, который возник между ними сразу же, как только он прикоснулся к ней целую неделю тому назад, целую жизнь тому назад.
Роунэн делал сейчас то, что делали все мужчины перед женщинами со времен Сотворения мира: красовался перед ней, говорил, не прибегая к словам: Я сильный. Я бесстрашный. Я ловкий. Я охотник, и я буду добиваться тебя. Я боец, и я буду защищать тебя.
Это был брачный ритуал, и Шошана чувствовала, как ее сердце откликается на ту песню, которую он поет ей.
Наконец он выбрался на берег и лег, тяжело дыша, на песок рядом с ней.
Ей хотелось снова ощутить вкус его губ, но она понимала, что это опасно. Зная о ее проблемах, он никогда не поверит в то, что она не ищет удобного пути избежать своего удела. Она может испортить оставшееся им короткое время.
Уже завтра они уедут отсюда.
Словно думая о том же, что и она, Роунэн предложил ей свой план на этот день. Они переплывут на лодке через залив и найдут свой мотоцикл, спрятанный в кустах. Может быть, она знает ресторанчик, в котором подают рыбу с чипсами, недалеко от дворца? Шошана ответила, что это наверняка «Габби» – единственный на острове ресторанчик в британском стиле, который она знает.
– Мы встретимся там с полковником Питерсоном в три часа, – сказал Роунэн.
– А что потом?
– Если все спокойно, вы вернетесь домой. Если нет – вам, скорее всего, придется скрываться еще какое-то время.
– Вместе с вами?
– Нет, Шошана, – спокойно ответил он. – Не со мной.
У нее будет сегодняшний вечер, потом она еще раз прокатится на мотоцикле, а потом… что бы ни случилось потом, все это закончится.
Она старалась не поддаваться грусти, для грусти у нее будет еще предостаточно времени.
А сейчас время для радости. Для общения. Роунэн знал, что они расстаются, и его бдительность была ослаблена.
Шошана взглянула на Роунэна, лежащего на песке рядом с ней.
Она была уверена: он краем глаза видит, что она наблюдает за ним, и, возможно, даже радуется этому.
Она протянула руку и положила ладонь ему на спину. На мгновение его мышцы напряглись, и она подумала, что он может встать и направиться в коттедж, чтобы соблюсти дистанцию между ними. Возможно, она перестаралась в своей игре.
Но он тут же расслабился и закрыл глаза. Однако она не решалась сделать дальнейший шаг из опасения, что он может отодвинуться, но знала, что он, как и она, понимает: время их общения почти закончилось.
Опускалась ночь, подул холодный ветерок. Шошана почувствовала, что кожа Роунэна, как и ее собственная, стала покрываться мурашками. Волны, набегающие на берег, обдавали их брызгами.
Но ни один из них не захотел что-то менять.
– А мы не могли бы развести сегодня костер? – спросила Шошана. – Прямо тут, на берегу?
Молчание. Внутренняя борьба. Казалось, он не ответит никогда. Она затаила дыхание.
– Пожалуй, – сказал он наконец севшим голосом. – Думаю, могли бы.
Роунэн искоса взглянул на Шошану. Она переоделась в полосатую рубашку и какие-то невероятные широченные холщовые штаны, которые откопала где-то в коттедже. Эти обтрепанные штаны со шнуровкой спереди делали ее похожей на очаровательного сорванца.
Она неуловимо изменилась после эпизода с серфингом, держалась как-то по-другому, обрела уверенность в себе. Он был рад, что способствовал этому.
Глядя на нее, на ее вздернутый подбородок, решительный взгляд и походку, он понимал, что она останется такой и никогда не выйдет замуж по расчету или в угоду кому-то.
Сегодня, в последнюю ночь их совместного пребывания на острове, он ослабит свой самоконтроль. Чуть-чуть, только в пределах необходимого.
Необходимого для чего? – спросил он себя.
Для того, чтобы помнить ее тогда, когда он отпустит ее, когда ее больше не будет рядом, когда он осознает, что, вероятно, никогда больше ее не увидит.
Но сегодня у него будет неповторимая ночь! Они вдвоем, костер, ее смех, отблеск огня на ее коже, сияние ее глаз, перед которым меркнет блеск звезд.
В наступающей темноте они принесли дрова на берег, а когда на небе зажглись звезды, жарили рыбу на шампурах, вспоминали приключения Шошаны на воде, смеялись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14