– Его ломаный английский оставлял желать много лучшего.
– В общем, да, – сухо ответил Брэнд.
– Вы, вероятно, проголодались, но это мы сейчас исправим. Сюда, пожалуйста.
Следуя за губернатором, Мари никак не могла избавиться от ощущения, что все это ей уже доводилось где-то видеть; пройдя по коридору в главную гостиную, она поняла: все здесь напоминало особняк Пенскотта. Ощущение было такое, словно она вернулась назад во времени.
Когда дворецкий провел их в столовую, Мари внимательно оглядела сидевших за столом. Мадам де Бьенвилль с трудом скрывала свое неодобрение: подумать только – женщина в мужском одеянии! Полковник Гилберт, само олицетворение власти, неловко бормотал что-то своей невзрачной супруге, а лица лейтенантов Дюбуа и Клемента выражали надменность, смешанную с любопытством.
Анжелика, с трудом оторвав взгляд от Джейсона, грациозно обошла вокруг стола, одновременно демонстрируя свой роскошный туалет. Мари внутренне вся сжалась. Да, этот наряд ей и в самом деле к лицу; неудивительно, что Джейсон так резко сменил тему тогда в экипаже при одном упоминании о дочери губернатора. Интересно, он уже успел насладиться ее свежим юным телом или рассчитывал, что это у него еще впереди?
– Я счастлива снова видеть вас, месье Брэнд, – промурлыкала Анжелика. – И вас тоже, мадам! – Она обернулась к Мари с натянутой улыбкой на лице, в которой читалось едва уловимое презрение к женщине в мужских сапогах.
Итак, игра началась. Мари скинула накидку на руки Мармона. Казалось, электрический разряд пробежал по комнате, когда взгляду окружающих явились ее туго облегающие бриджи. Ни одна приличная женщина, ни одна женщина вообще не позволила бы себе такого! Губернатор побагровел, а оба надменных лейтенанта широко раскрыли глаза. Полковник Гилберт поперхнулся и громко закашлялся.
Наконец Бьенвилль нашел в себе силы прервать неловкую паузу и велел принести еще три стула. Все вдруг оживились и громко заговорили, делая вид, что ничего особенного не произошло. Как только последний кусок исчез с опустевших тарелок, Бьенвилль, встав, объявил, что Мармон подаст десерт в гостиную и если мадам не откажется снова сыграть на клавесине, все будут ей чрезвычайно признательны.
– Я вижу, ты просто очаровала здешнюю публику, – шепнул шотландец на ухо своей спутнице.
Мари напряглась. Сейчас она нуждалась в сочувствии, а не в иронии.
Джейсон и Мари сидели рядом, не зная, как полагается вести себя по этикету на таких вечерах, когда к ним подошла Анжелика.
– Месье, – протянула она, – это, наверное, слишком большая бесцеремонность, как вы считаете?
Бросив извиняющийся взгляд на свою спутницу, Джейсон встал, поклонился и, сжав мраморные пальчики Анжелики, начал двигаться в такт музыке не менее легко и непринужденно, чем его партнерша, в то время как Бьенвилль, оставив свой пост за клавесином, подошел к Мари и подал ей бокал вина.
– Отчего вас так странно называют – Рейвен?
Мари улыбнулась, продолжая краем глаза следить за Джейсоном и Анжеликой.
– Мое настоящее имя – Мари-Селеста Рейвен.
– Так, значит, вы француженка? – Бьенвилль поднес руку к лицу и почесал подбородок. Плохо дело. Арестовать француженку по требованию англичанина! – Конечно, мне следовало догадаться. Мало кто из англичан так хорошо говорит на нашем языке.
– Вы мне льстите, месье. Мой отец был француз, мать – испанка.
– Понятно. И все же… Объясните, как получилось, что такая изысканная женщина оказалась во главе…
Они опять смеются! Мари захотелось выцарапать Анжелике глаза! Нет, это слишком по-женски. Она ее пристрелит.
– Мадам… Боюсь, мне не следовало задавать вам этот вопрос. Примите извинения от человека, который отныне считает себя вашим поклонником.
– Благодарю, месье…
Мари, казалось, впервые по-настоящему увидела этого человека. Он искренен, относится к ней с симпатией и, безусловно, прав. Действительно, как она оказалась в компании отбросов общества? До сих пор Мари никогда не воспринимала так членов своей команды, однако это было именно то, что думали о них окружающие.
Коляску немилосердно трясло на ухабах, и от такой езды раздражение Мари только усиливалось. Первый вечер вместе с Джейсоном испорчен безнадежно. Шесть недель она только об этом и мечтала, и вот пожалуйста – больше двух часов ей пришлось выдерживать уничтожающие взгляды, а в конце вечера Дюбуа и Клемент начали делать ей откровенные предложения. Даже губернатор с каждой выпитой рюмкой становился все развязнее, так что она едва не дала ему пощечину. И все это время Джейсон смеялся и ворковал с Анжеликой. Как он мог так ее мучить! А теперь вот сидит рядом и ухмыляется как ни в чем не бывало.
Мари с тоской смотрела на казавшиеся ей теперь убогими и безликими домишки Мобила и думала о тех, кто там живет. Чувствуют ли они, что пришли покорять дикие земли? Волнует ли их это или они просто надеются урвать здесь свой кусок от пирога фортуны?
Наконец экипаж остановился. Джейсон открыл дверцу, и когда порыв пронизывающего северного ветра поднял столб пыли, Мари, вздрогнув, плотнее закуталась в плащ. Джон Ло заплетающимся языком пообещал заехать утром, и коляска укатила.
Гостиница «Воробей» стояла почти на самом берегу, примерно в ста ярдах от нее сгрудилось с полдюжины таверн для моряков.
– Подожди меня здесь. – Это были первые слова, которые произнес Джейсон с тех пор, как они покинули особняк Бьенвилля. – Я велел Рамаду приготовить нам комнату.
– Куда ты?
– Я скоро вернусь.
– Может быть, мне тоже пойти с тобой?
– Нет! – Он схватил ее за руку, удержал на месте. – Есть люди, которые будут разговаривать только со мной, и им не нужны свидетели. К тому же меня беспокоит поведение Ло и Бьенвилля. Не могу пока сказать, чем именно, но я должен это выяснить, пока не поздно.
– Очень удобный повод.
– Что это значит? Повод для чего?
– Анжелика. – Лицо Мари перекосилось от гнева. – У тебя свидание с ней, ведь так?
– Ты просто глупышка.
– Ну что же, иди. Постель, должно быть, уже согрета – она расскажет тебе, что замышляет ее отец.
Джейсон хотел что-то возразить, но в конце концов лишь раздраженно пожал плечами, круто повернулся и вышел.
Мари некоторое время неподвижно смотрела ему вслед сквозь слезы, потом нагнулась, подняла раковину от устрицы, изо всех сил швырнула…
И неожиданно попала в появившегося в этот момент в дверном проеме Рамада.
– Как странно ведут себя некоторые бесстрашные капитаны пиратских кораблей, – с явно преувеличенной любезностью произнес турок.
– Иди к черту! – Она решительно прошла мимо него и, войдя в гостиницу, поморщилась от запаха прокисшего пива, рома и свечного жира.
Никто из хозяев не вышел ей навстречу, поэтому Мари сама поднялась по лестнице на ярко освещенную балюстраду над залом. Пять темных пятен по стенам – двери; одна из них – в ее комнату. Интересно, какая? Она попробовала ближайшую. Заперто изнутри. Свободной оказалась лишь комната в самом конце коридора. В ней стояли два сломанных стула, грубый стол со свечой и громоздкая кровать. В камине горел огонь, и это несколько утешило Мари.
Услышав шорох, она резко обернулась: в комнату, закутанная в простыню, вошла Хоуп.
– Я разожгла огонь на случай, если ты вернешься, на столе немного горячего рома, Форликар расстарался. Мы с ним устроились на другой стороне коридора.
Мари устало опустилась на кровать.
– Спасибо, Хоуп. А теперь оставь меня.
Какое-то мгновение Хоуп колебалась, но потом, видимо, поняв, что больше ничем не сможет помочь, вздохнула, обняла Мари за плечи и выскользнула из комнаты.
– Бродяги! Грабители! Дикари! Проститутки!
– Господи, Луиза! Их же было всего двое.
– Исчадия порока! Представляю, какие сплетни будет распространять обо мне Лайэн. Как ты мог!
Бьенвилль нахмурился и, повертев в руках ночной колпак, отложил его в сторону. Его главная обязанность – заботиться о процветании Мобила. Однако всегда все можно рассмотреть с разных точек зрения. Вот, например, Мари Рейвен. Ему ее обрисовали как настоящее чудовище, на деле же она оказалась самой очаровательной женщиной из всех, кого он встречал после отъезда из Франции. Что должен сделать в подобном случае разумный человек? Арестовать ее в угоду Грегори? Но он не верил, что благополучие Мобила в самом деле зависит от прихоти этого мерзавца англичанина. С другой стороны, можно из дружбы с пиратами извлечь пользу – кто знает, какие новости принесет очередной корабль из Франции?
К черту этого английского капитана! Своим высокомерием он уже вывел его из терпения. Пусть пыжится, сколько ему вздумается, – ни один француз, обладающий чувством собственного достоинства, не станет подчиняться такому выскочке.
Снаружи тихонько постучали, и Бьенвилль направился к двери.
– Это Мармон. Спи, я сейчас вернусь, – бросил он уже забравшейся под одеяло Луизе.
Мармон встретил его в холле.
– Месье Ло, как вы просили, милорд. Я проводил его в кабинет.
– А моя дочь?
– В своей комнате, сэр. Господа лейтенанты пытались пересидеть друг друга, потом предлагали ей прогуляться, но я сказал, что погода не благоприятна для прогулок и что вы будете волноваться, поэтому лучше ей остаться дома.
Бьенвилль одобрительно кивнул:
– Вы поступили правильно, Мармон, – я не очень-то уверен в серьезности их намерений.
Джон Ло сидел в большом кожаном кресле, со стаканом горячего рома в руке и, казалось, был погружен в глубокое раздумье. Он намеренно не встал при появлении губернатора, однако Бьенвилль понимал, что вынужден терпеть выходки этого невежды, чья напористость легко открывала двери, закрытые для официального представителя короля.
– Я оставил их у гостиницы, – проговорил Ло, не поднимая глаз; язык у него больше не заплетался, голос звучал абсолютно трезво.
Бьенвилль кивнул:
– Полковник Гилберт пока ничего не знает, как вы и просили, хотя я сомневаюсь…
– Гилберт – джентльмен, – перебил его Ло. – Однако деликатности ему не всегда хватает. Хорошо уже то, что он умеет действовать быстро…
– Если мы вообще начнем действовать.
– Значит, вы передумали?
– Я пока еще не принимал никакого решения.
– Вы только что это сделали. Им не причинят вреда. – Ло сдержал улыбку. Как всегда, губернатор качнулся в нужном направлении. – Не понравился мне этот Грегори.
– Вы предвосхищаете мои мысли!
– Уметь предвосхищать – великий дар. Как бы иначе я сумел избежать виселицы?
Кажется, он над ним смеется? Не важно. Главное, он теперь все знает, и, значит, можно спокойно ложиться спать.
– Итак, Мармон вас проводит. Доброй ночи, месье.
– Не расстраивайтесь, друг мой. Я догадался о том, что вы не станете арестовывать Брэнда с очаровательной Рейвен, но причины известны только вам одному, Жан Батист.
Бьенвилль остановился на верхней площадке, дожидаясь, пока Мармон погасит свечи. Снаружи ветер бился о стены и волны набегали на берег со звуком, напоминавшим шорох вороньих крыльев, но он уже ни на что не обращал внимания, предвкушая мягкие объятия постели, где его ждал сладкий и глубокий сон.
Глава 20
Больше медлить было нельзя – прошлой ночью Ло рассказал ему о визите капитана Грегори. Никто не знает, когда англичанин вернется вместе со своим вооруженным до зубов «Брестоном», но если их захватят в гавани Мобила, им конец. Отправляться надо не позже завтрашнего утра.
– В чем дело, друг мой? – раздался рядом негромкий голос Рамада. – Три последних дня у тебя не было желания ни с кем общаться. Что с тобой происходит?
– Ты слишком много разговариваешь.
– А ты слишком мало слушаешь.
– Не зли меня, Рамад! – Джейсон, вскочив на лошадь, круто развернул ее и поскакал по пляжу к холмам.
Только когда Мобил остался позади, он остановился на вершине, заваленной вырванными с корнями деревьями, и спешился. Темный песок под ногами вобрал в себя тепло послеполуденного солнца. Здесь, наедине с ветром и морем, его мрачное настроение понемногу рассеялось и у него появилась возможность немного расслабиться, отдохнуть от постоянного напряжения, а заодно разобраться наконец в противоречивых чувствах, все последние дни раздиравших его на части. Мари так и не простила ему того, что на вечере у губернатора он танцевал и любезничал с Анжеликой, и даже когда он вернулся в гостиницу, все его попытки объясниться ничего не дали. Ночь они провели как чужие, боясь коснуться друг друга.
– К черту любовь! – громко крикнул Джейсон, обращаясь к ветру и волнам.
И в самом деле, что она ему принесла, кроме горя и страданий? Поэтому-то он не вернулся за ней в Пенскотт-Холл, поэтому стал обращаться с ней пренебрежительно, если не грубо, здесь в Мобиле.
Он яростно поддал ногой камень. Мари сама во всем виновата – вот и поделом ей. Если она настолько зависит от него, тем хуже для нее. Когда-нибудь она еще поблагодарит его за этот урок. Конечно, они и дальше останутся друзьями, но не более того.
Тяжело дыша, Анжелика остановила лошадь; шляпка слетела с ее головы и повисла сзади на ленте. Темно-карие глаза, губы, как лепестки розы, ямочка на подбородке, – она смотрела на него сверху вниз с озорной улыбкой. Как бы ей хотелось, чтобы ветер сорвал с нее одежду, чтобы они оказались сейчас друг перед другом обнаженные, ощущая на своей коже прикосновения ветра. Может быть, Джейсон возьмет ее с собой, на свой пиратский корабль, – тогда уж он точно очень скоро забудет ту, черноволосую.
– Я летела быстрее ветра.
– А я ожидал, что ты приедешь в коляске.
– Может быть, у меня больше общего с капитаном Рейвен, чем ты думаешь.
Джейсон выпустил ее из объятий, отвернулся, прислонился к поваленному стволу дерева.
– Не хочешь о ней говорить?
Он молчал. Внизу в заливе чайки летали кругами. Вот одна выхватила из воды рыбку и снова взмыла вверх.
– Хорошо, не будем. Но тогда о ком же? А, знаю! Поговорим лучше о моих лейтенантах. – Анжелика подошла вплотную, так что грудь ее коснулась спины Джейсона.
Неожиданно он резко обернулся, схватил ее в объятия, так что на ее коже остались следы от его пальцев, и впился ей в губы яростным поцелуем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37