– Знаете, я почти голодала в этой ужасной стране. Мне бы хотелось кофе, настоящего хорошего кофе, и кусок хлеба, который можно есть. Вы не поверите, что англичане подают на завтрак.
– Я пять лет живу в этой стране, поэтому могу поверить во что угодно. Ив, скажи Бабетте, чтобы приготовила нам завтрак и кофе. – Сулье поднял абажур лампы, чтобы свет падал ей на лицо, яркий, немилосердный. – Мы будем вместе пить кофе, и ты расскажешь, почему стала такой непослушной девочкой, что Фуше прислал мне подобный приказ. И зачем Леблан преследует тебя здесь, оставив свой пост во Франции.
Леблан был одной из многих тем, которые Анник совсем не хотелось сегодня обсуждать.
– События приняли такой неожиданный оборот…
– Говорят, ты стала любовницей Грея. Он замечательный человек, этот месье Грей.
Она знала, что все они думают об этом. Для Сулье и его людей она стала ненадежным агентом, который выдает секреты в мужской постели. Она чувствовала себя униженной перед единственным человеком, имеющим для нее значение.
– Мы любовники. – Хуже этого могло быть только предательство. Она совсем не подготовилась к стыду, который ее окатил.
– Мы привыкли смеяться над тобой, Вобан и я, что ты прекрасно играешь шлюху, будучи привередливой и непорочной. Мы думали, когда придет время, Рене затащит тебя вечером в кусты и заставит поумнеть.
Она улыбнулась:
– Рене всегда дразнил меня этим. Надавал массу обещаний, которые даже восточный паша не смог бы выполнить.
– Да, необузданный человек. Очень веселый. Его использовали против русских. Когда Вобан ушел от дел, вы разбежались. За исключением Леблана вряд ли кто-нибудь остался в Париже.
Леблан. Всегда Леблан.
– Он никогда не был одним из нас.
Сулье щелкнул пальцами. Охранник тут же подошел к камину и подбросил в огонь дрова. Анник вздрогнула, когда Сулье упомянул имя Леблана, и он согрел для нее комнату. Он все замечал.
Его трость черного дерева с серебряным наконечником стояла у кресла, и он, по своему обыкновению, крутил ее между пальцами.
– Грей у тебя первый? Да, первая любовь – приятная, сильная, неиспорченная. В моем родном городе есть вино этого типа. Божоле. Его пьют молодым, в огромных количествах, прежде чем переходят к более тонким винам.
– Он был первым.
– Ты увезешь с собой прекрасные воспоминания, когда покинешь Англию. Не самый умный выбор, но, полагаю, он и не оставил тебе выбора, так, девочка?
– Нет, месье.
– Называй меня Сулье, как всегда. Твое безрассудство с англичанином не повлияло на наши с тобой отношения. Хотя, боюсь, ты привела в ярость Фуше.
Вернулся Ив, шеф людей Сулье в Англии, и поставил между ними серебряный поднос. Там были маленькие булочки, очень горячие, завернутые в салфетку, серебряный кофейник и широкие, кремового цвета чашки, которые удобно брать двумя руками. Полностью французский завтрак.
Сулье налил кофе.
– Добавь побольше горячего молока, а сахара одну щепотку. Я помню, что ты ела по утрам, к чему тебя приучила Бабетта. Она не ошибается, моя Бабетта, поэтому будет считать, что наступило утро. И терпеливо ждать вечера, когда ты сможешь попробовать вино, которое я берег для тебя.
Анник взяла у него чашку с горячим кофе и булочку. Ей оставалось только макать булочку в кофе и есть кусочек за кусочком, будто она дома, в полной безопасности.
– Значит, я доживу до вечера. А может, и дольше, чтобы я успела оценить ваше вино.
– Если б это зависело от меня, ты жила бы долго, как Мафусаил. Конечно, я проигнорирую эти приказы, которые Фуше отдает, когда у него желудок не в порядке. Он не поблагодарит меня, если я стану буквально понимать каждое оброненное им слово.
Анник знала, что во всей французской тайной полиции только два человека имеют смелость игнорировать смертный приговор, вынесенный Фуше. Вторым был Вобан.
Она доела булочку и медленно пила кофе.
– Для тебя это был долгий путь, мой Лисенок. От самого Марселя да еще с таким непостижимо жестоким Лебланом, идущим по твоему следу. Люди, которых я послал, оказались недостаточно быстры, чтобы отыскать и спасти тебя. – Сулье покачал головой. – Здесь я виноват. Думаю, ты чувствовала себя покинутой. А затем ты попала в руки британцев. Ты скажешь мне, какие секреты были ценой твоего убежища в Англии?
– Я отвечу на любые вопросы, месье.
– Анник, ты меня обижаешь.
– Сулье… Да. Я расскажу вам, Сулье.
– Так-то лучше. Ты находилась в гостях у британской разведки много дней. Что ты рассказала им?
Пока не время говорить о планах Альбиона. Еще нет. Она расскажет о мелких предательствах.
– Я подтвердила имена старых агентов Вобана, хотя они знали всех нас. Я отдала им Фредерика Тиллмена, работающего на нас в британской военной разведке.
Агент Ив не смотрел в ее сторону, направляясь к окну, чтобы задернуть штору, но осуждал ее каждым своим шагом. Он был первым из многих, кто будет ее презирать.
Нет. Не первым. Она уже себя презирала. Сегодня закончилась ее долгая преданность Франции. Она покинула и Грея, и британскую разведку, она больше не верна ни человеку, ни стране. Она, когда-то считавшая, что будет преданной до конца жизни.
Одна часть ее наблюдала, как дрожат у нее руки, державшие чашку. Другой ее части нравилось, как она ловко играет кающуюся овцу, вернувшуюся в стадо. Блестящая техника. Профессиональный агент.
Ее тошнило от Анник Вильерс. Она поставила чашку на стол, потому что уже не могла пить.
– Я много раз говорил тебе, Анник, но вы, страстные, молодые, никогда не верите. – Сулье взмахнул тростью, подчеркивая сказанное. – Всех людей можно сломить. Всех! Тебя. Меня. Этого самодовольного молодого глупца, который топает по моему салону. Любого. В британской разведке есть люди, способные вытянуть твою душу, не оставив на тебе следов. Грей самый опытный из них. У тебя не было шанса против него. Девочка, пожалуйста, смотри на меня. – Она посмотрела. – Ты расскажешь мне по порядку, какие бреши ты проделала в нашей обороне. Я их залатаю. Я видел в своей жизни много ошибок. Это не самая большая.
– Есть кое-что еще. Вы не знаете…
– Я все исправлю. Лисенок, такое уже случалось много раз. Франция – не карточный домик, она не рухнет, когда пойман агент. Отменят несколько операций. Кое-кого из агентов переведут, дадут ему другие имена. Я развлекаюсь, посылая некоторых зажиревших коллег работать прикрытием. Это не принесет им вреда. Мы становимся благодушными. Теперь мы будем усердной домохозяйкой и выметем пыль из наших углов.
Планы Альбиона – государственная измена, ее не прощают. Сулье получит приказ, который даже он не сможет игнорировать.
– Я отвезу тебя в Париж, и ты будешь унижаться перед Фуше, что доставит ему удовольствие. Ведь ты красивая девочка. На время он даст тебе самую неприятную работу, чтобы ты доказала свою преданность. Год. Может, два. Послушай меня. Ты это сделаешь. Привыкнешь и будешь жить. Это легче принять, если ты перейдешь к работе не прямо из постели своего любовника. – Анник вздрогнула, и он коснулся через стол ее руки. – Я не сделаю ничего такого, что запятнает твою память о Грее, но промежуточный эпизод закончился. Ты поступила глупо. Теперь будешь разумнее.
Она убрала руку.
– Я не стану работать шлюхой для Фуше.
Вздохнув, Сулье отвернулся и прикрутил фитиль лампы.
Он был элегантен даже в маленькой домашней гостиной.
– К сожалению, твоего согласия не требуется. Я сделаю все, что смогу, чтобы это было терпимым. Но это болезненно для нас обоих. Взамен ты расскажешь мне, почему Леблан так ненавидит тебя, что просто свихнулся на этой почве. Что им движет?
Она чуть не сказала – алчность и злоба.
– Кто знает? У него много неприятных замыслов.
– Разумеется. Но замыслы не приводили его к искушению убить тебя, даже когда в двенадцать лет ты могла любого довести до умопомрачения. Почему сейчас?
Ей нечего было сказать. Это ее смертельный танец с Лебланом. Они держали друг друга за горло. Она ни в чем не обвиняла его. А он будет молчать о Вобане и том дне в Брюгге.
Сулье не сводил глаз с ее лица.
– Никаких предположений? Нет? Это интересно. В чем дело? – Вошедшая служанка что-то тихо прошептала ему на ухо. – Как быстро распространяются слухи в этом Лондоне. Тебя нашли.
– Леблан?
Он явился убить ее. Заберет ее из этой гостиной на улицу и там убьет.
– Ты выглядишь раненым олененком, Анник. Я не позволю ему запятнать мои дивные ковры твоей кровью. Вместо этого я поинтересуюсь у него, почему он совершает немыслимые глупости в моем островном королевстве. – Он снова выслушал служанку и тихо отдал приказ. – Леблан только первый из наших утренних посетителей. Вслед за ним явился твой любовник, Грей.
Значит, Грей нашел ее. Она почувствовала невыразимое облегчение. Но это не спасение. Это неимоверная путаница.
Трость Сулье очертила на полу круг.
– Забавно. Я должен впустить Грея в этот дом. Я – открытый агент в Англии, здесь с его молчаливого согласия, поэтому должен вести себя прилично.
– Вам лучше отослать его. Грей опасен.
– Я знаю. Но возможно, он сумеет просветить меня насчет замысла Леблана, если это не интересует тебя.
Входная дверь хлопнула. Анник старалась представить, что случится, когда встретятся три мастера шпионажа, и не могла. Видимо, она умрет от руки Леблана. Она не знала, что ей делать.
Потом в комнату вошел Леблан, и она от ужаса вообще перестала думать.
– Жак, вы снизошли до визита ко мне. – Голос Сулье заметно похолодел, и его люди сразу насторожились. – Проходите. Бабетта приготовит кофе и для вас. Но если вы предпочитаете вино…
– Я пришел за Анник. Передайте ее мне, и я уйду.
Правую руку он прижимал к груди. Значит, она еще болит. Лицо выглядело нездоровым на фоне темного английского сюртука. Хотя не только боль делала его бледным. Он был очень испуган. Боялся Грея? Или думал, что она уже рассказала о случившемся в Брюгге? Он должен знать, что она не предаст Вобана.
– Сегодня вы что-то неразговорчивы, Жак, – задумчиво произнес Сулье. – А мы должны многое обсудить. Во-первых, нападение на штаб-квартиру британской разведки…
– У меня нет времени болтать со стариком. Я – офицер первого консула Франции. Я не занимаюсь ублажением английских шпионов. Когда угрожают Франции, я действую. Я…
– А я старик, который не разыгрывает мелодрамы в три часа утра, – ответил Сулье. – Видите Анник? Она сидит здесь со смертным приговором, вынесенным ей Фуше. И есть еще эта безответственная поножовщина, которую вы устроили в переулке. Она не разыгрывает мелодрамы в этот ужасный час. Сядьте.
– Анник моя. – Взгляд Леблана говорил, что он пришел убить ее. – Назначена ко мне самим Фуше. Не становитесь между мной и тем, что принадлежит мне, Сулье.
– Фу! Вы на моей территории, вы и ваши люди, которых вы привезли в Англию без моего разрешения и без моего ведома. Совершаете безумные поступки в моих владениях. Объясните их мне, и, возможно, я не подниму на вас голос достаточно громко, чтобы его услышали в Париже.
– Не становитесь мне поперек дороги. У вас мой агент, подлежащий наказанию. Ей вынесен смертный приговор.
Открылась дверь, и вошел Грей. Он пришел к ней, в этот бастион врагов, и никогда еще не выглядел таким угрожающим.
Сулье наклонил голову.
– Месье Грей, входите, прошу вас. Извините, что не поднимаюсь. Старые раны. Вы пришли убедиться, что Анник благополучно избежала ночных опасностей? Как видите, она невредима.
Не обращая на него внимания, Грей прошел вперед.
– Примите мои искренние, покорные извинения за причиненный вашей штаб-квартире ущерб, – невозмутимо продолжал Сулье. – Прошу вас не посылать своих людей для ответной глупости в Париже. Это работа одного кретина, буйствующего в Англии. Он будет взят под надлежащий контроль.
Грей поднял Анник с кресла, чтобы поцеловать, страстно, по-хозяйски. Чем удивил ее. Хотя она больше волновалась, как незаметно спрятать нож, который он ей передал. Но лицо у него было убийственно мрачным. Она надеялась, что если он кого-то убьет, это будет Леблан.
– Почему он здесь? – Голос Леблана поднялся до писка. – Что вы делаете? Что вы с этим англичанином замышляете? Вы обвиняете меня в безумии? Вот это безумие! Уберите его отсюда. У меня власть Фуше, и я говорю это.
Никто не шевельнулся.
– Вы, разумеется, объясните, почему раздаете приказы в моем доме, Жак?
– Вы перешли границы. Даже вы не можете открыто встречаться с английскими шпионами. Это измена.
– Возможно, я поступаю необычно, хотя у меня ощущение, что эта ночь тоже весьма необычна. Месье Грей и я давно знаем друг друга, но мы еще ни разу не встречались лицом к лицу… как вы, когда держали его в своем винном погребе в Париже.
Леблан плюнул на богатый ковер. Сулье улыбнулся:
– А Фуше известно, что вы держали главу подразделения британской разведки, но у вас не хватило ума его узнать? Надеюсь, он будет в хорошем настроении, когда услышит это.
Леблан сменил цвет лица с белого на красный.
– Не бросай мне вызов, старик. Во Франции у меня большая власть и доверие Фуше.
– Тогда Фуше, возможно, посочувствует вашим промахам.
Сулье и Грей обменялись холодными взглядами.
– В этом Жак прав. То, что мы здесь делаем, беспрецедентно. Сегодня мы выступили за рамки отведенной нам роли, вы и я, и смотрим друг на друга. Я из тех людей, кто не любит странностей. Поэтому грубые вопросы своего коллеги я поставлю более вежливо. Что привело вас сюда?
– Анник.
– Вы можете не получить ее. Вы должны это понимать.
– Мы в Англии, – ответил Грей.
– А женщина по имени Каррадерз, ваш агент, в Париже. Не будем говорить о силе. Вы не входите в мою крепость и не забираете моих агентов. В обмен женщина по имени Каррадерз спокойно вяжет в своем белом доме с голубыми ставнями в Фобур Сен-Жермен. Так было решено десятилетие назад между Гальба и Фуше. Одна клетка на доске будет всегда неприкосновенной в каждой столице. Эта – наша. Анник остается со мной.
– Она в опасности. – Грей ткнул большим пальцем в Леблана: – Этот ублюдок собирается убить ее.
– Только не в моем доме. Месье Грей, мы не причиним Анник никакого вреда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37