– Но ведь ты вполне одобряла и разделяла все, что происходило. Если бы не вошел отец, то и сейчас ты держала бы меня за уши и стонала. А еще через несколько минут позволила бы окончательно себя раздеть.
– И ничего я не стонала. – Клер принялась застегивать свитер. – И знаешь, не обольщайся. Больше тебе ничего не удалось бы с меня снять.
– Не обманывай себя. Ты позволила бы мне сделать все, что угодно. – Себастьян с трудом подавил искушение схватить упрямицу в охапку и целовать ее до тех пор, пока она сама не станет молить о продолжении. – В следующий раз, когда позволишь себя раздеть, непременно дойду до конца.
– Следующего раза не будет. – Дрожащие пальцы едва справлялись с жемчужными пуговками, – Процесс вышел из-под контроля прежде, чем мне удалось его остановить.
– Верно. Но ты не относишься к тем девочка, которые лишь смутно представляют, чем могут закончиться подобные эксперименты. Так что в следующий раз я поступлю по-своему и завершу дело, которое оказалось не пол силу твоему жениху.
Клер вздохнула и подняла глаза. Пристальный взгляд, полное самообладание, невозмутимое спокойствие. Совсем иная, закрытая и холодная Клер.
– Жестокие слова.
Да, ему хотелось сказать ей жестокие слова.
– Тебе ничего не известно о моей жизни с Лонни.
И это тоже, правда. Действительно, ему ничего не известно. Но вполне можно догадаться. В кухне снова послышались шаги. Себастьян склонился и прошептал ей в ухо:
– Предупреждаю вполне серьезно. Если когда-нибудь мне удастся снова уткнуться носом в твою грудь, обязательно дам тебе все, в чем ты так отчаянно нуждаешься.
– Ты и понятия не имеешь, в чем я нуждаюсь. Так что соблюдай дистанцию!
Клер вылетела из буфетной и захлопнула за собой дверь.
Себастьяну хотелось бежать следом, однако показаться на людях мешала крупная проблема. Та самая, которая едва помещалась в брюках и до боли распирала молнию.
Из-за двери донесся голос отца:
– Ты, случайно, не видела Себастьяна?
Себастьян ждал, что Клер сейчас его выдаст. Так же, как выдавала в детстве, когда обижалась и сердилась. Он огляделся в поисках какого-нибудь предмета, способного прикрыть бесстыдную эрекцию.
– Нет, – спокойно ответила Клер. – Не видела. А в доме ты его искал?
– Искал. Его там нет.
– Ну, значит, где-нибудь здесь. Найдется.
Глава 14
«Фиона Уинтерс считала, что не заслуживает внимания такого человека, как Вэсбион Эллиот, герцог Ратстоун. Она служила гувернанткой его дочери. То есть фактически была никем. Сиротой с несколькими фартингами в кармане. Фиона тешила себя надеждой, что успешно учит и воспитывает Анабеллу, но вот хорошенькой никак не могла себя назвать. Во всяком случае, она нисколько не походила на тех оперных примадонн и балерин, которыми увлекался герцог.
– Прошу прощения, ваша светлость?
Лорд Эллиот отступил на шаг и слегка склонил голову набок. Внимательный взгляд скользнул по задумчивому лицу.
– По-моему, свежий воздух итальянских садов придал живости вашему личику.
Он поднял руку и поймал непокорный локон. Завиток улетел из прически и теперь танцевал на ветру, мешая смотреть. Герцог слегка прикоснулся пальцами к щеке Фионы и заправил волосы за ухо.
– За последние три месяца вы заметно похорошели.
Едва дыша, Фиона с усилием пробормотала:
– Спасибо.
Она не сомневалась, что здоровым видом обязана не столько итальянскому воздуху, сколько хорошему питанию. Не сомневалась она и в том, что комплимент герцога Ратстоуна ровным счетом ничего не значил.
– Прошу прощения, ваша светлость, – произнесла она, – но мне пора идти к Анабелле: следует подготовиться к визиту графа и графини Диберто».
Клер открыла книгу пэров. Предстояло ввести в роман два новых персонажа, а для этого требовались точные титулы итальянской аристократии. Однако не успела она найти нужную страницу, как на весь дом зазвенел звонок. Странно. Этим субботним утром она никого не ждала.
Клер встала из-за стола и подошла к одному из мансардных окон – тому самому, которое выходило на парадную дорожку. Внизу стоял знакомый «линкольн», но у нее почему-то мелькнула мысль, что за рулем вовсе не Леонард, а кто-то другой. Клер открыла окно. Холодный декабрьский воздух ударил ей в лицо и мгновенно пробрался сквозь плотную черную водолазку.
– Лео?
– Нет.
Из-под козырька крыльца вышел Себастьян и, задрав голову, посмотрел в окно. Вон-младший был в уже знакомой Клер черной куртке. Глаза прятались за стеклами солнечных очков в темной оправе.
Они не виделись со вчерашнего дня. С той самой минуты, когда сбитая с толку, растрепанная Клер выбежала из буфетной. Несмотря на холод, щеки ее запылали. А она-то надеялась, что удастся хоть какое-то время не встречаться с Себастьяном! Ну, например, год.
– Зачем ты сюда приехал?
– Здесь живешь ты.
От созерцания картины, открывающейся сейчас из окна второго этажа, в животе Клер образовалась ноющая пустота. Опыт подсказывал, что ощущение это не имело ни малейшего отношениях глубокому чувству, но зато прямо и непосредственно указывало на желание. Его испытала бы любая женщина при взгляде на мужчину, чья внешность в сочетании с улыбкой представляла собой оружие избыточной мощности.
– Ну и что?
– Открой дверь, тогда узнаешь.
Открыть? Впустить в дом бесцеремонного налетчика? Он что, с ума сошел? Ведь еще вчера сам предупреждал, что при первом же удобном случае совершит то, в чем, по его мнению, она так нуждалась. Конечно, при условии, что она вновь окажется рядом с ним не полностью одетой. Но разве можно утверждать, что…
– Ну же, Клер! Открой дверь.
…что этого не случится? И хотя очень хотелось бы свалить всю вину за недавние события на Вона, следовало признать его правоту. Пора бы знать, к чему может привести расстегнутая кофточка.
– Я здесь задницу отморожу, – бесцеремонно, во всеуслышание пригрозил Себастьян, прерывая и без того не слишком последовательные рассуждения Клер. Она высунулась еще больше и огляделась по сторонам. Слава Богу, кажется, неприличного заявления никто не слышал.
– Перестань орать.
– Если боишься, что я снова начну к тебе приставать, то успокойся, – еще громче закричал он. – Очередного отказа, да еще сразу после вчерашнего, я просто не перенесу. И так битых полчаса пришлось проторчать в этой чертовой буфетной.
– Тише!
Клер резко, со стуком захлопнула окно и выбежала из кабинета. Если бы она не опасалась дурацких громогласных выходок, то ни за что на свете не впустила бы хулигана. Скорее всего Вон прекрасно это понимал. Она молнией слетела по ступенькам деревянной лестницы и через кухню побежала в прихожую.
– Ну и что тебе нужно? – поинтересовалась любезная хозяйка, слегка приоткрыв дверь.
Себастьян засунул руки в карманы и широко улыбнулся:
– Значит, вот так ты встречаешь своих гостей? Тогда понятно, почему люди считают тебя такой милой и приветливой девушкой.
– Ты не гость.
Он рассмеялся, а Клер вздохнула, сдаваясь.
– Ладно, так и быть, проходи.
Она распахнула дверь.
Себастьян вошел.
– Только на пять минут.
– Почему? – Он остановился и сдвинул очки на макушку. – У тебя что, снова молитвенное собрание?
– Нет. – Клер закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. – Просто я работаю.
– И не можешь на часок прерваться?
Сделать перерыв, конечно, она могла в любую минуту. Но вот только не хотелось проводить свободное время с Себастьяном. От опасного посетителя соблазнительно пахло холодным хрустящим воздухом и каким-то дорогим мужским мылом. Что-то вроде «Айриш спринг» или «Кельвин Кляйн». Вел он себя более миролюбиво, чем обычно, и не так самоуверенно. Но Клер все равно не верила в его благие намерения. Теперь настала ее очередь задать вопрос:
– А зачем?
– Чтобы поехать со мной и помочь выбрать рождественский подарок отцу.
Клер опасалась, что Вон все же попытается совершите какой-нибудь неблаговидный поступок. А она ему позволит.
– Не проще ли купить подарок в Сиэтле?
– Отец не поедет на Рождество в С иэтл. А я наконец-то нашел покупателя на мамин дом. Неизвестно, закончится ли процедура до праздника, и успею ли я приехать вовремя. Потому и хочу купить подарок заранее. Ты ведь мне поможешь, правда?
– Даже не надейся.
Себастьян качнулся на каблуках и пристально взглянул на Клер:
– Я помог тебе с гирляндами, а ты обещала помочь мне с подарком Лео.
Насколько помнила Клер, все происходило иначе.
– А нельзя отложить на завтра?
Завтра. Преимущество в целых двадцать четыре часа. Можно попытаться забыть о том, что он творил в буфетной. О том, что не поддавалось словесному описанию, но было просто восхитительным.
– Завтра утром я уезжаю. – Словно прочитав ее мысли, Себастьян поднял руки и пообещал: – Я тебя не трону. Не бойся. Не слишком-то приятно провести еще один день с распухшими яйцами.
Клер не верила собственным ушам. Неужели у него хватило наглости произнести грязные слова? Впрочем, это же Вон. Так что придется поверить.
Он, должно быть, приняв ее изумление за смущение. Слегка откинул голову и театрально поднял бровь:
– Тебе приходилось слышать о распухших яйцах?
– Да, Себастьян. Я слышала о… – Клер недоговорила и беспомощно махнула рукой, – об этом.
Рассуждать на скользкую тему Клер совершенно не хотелось. Подробности слишком… личные. И обсуждать столь интимные детали ему следовало со своей девушкой.
Себастьян расстегнул куртку.
– Только не говори, что не в силах произнести словосочетание «распухшие яйца».
– Вполне в силах. Однако предпочла бы обойтись без экстремальных выражений. – О Господи! Она же совсем не хотела говорить так, как говорит мама!
Под курткой Себастьяна оказалась заправленная в джинсы клетчатая рубашка.
– И это заявляет женщина, которая как только меня не обзывала! По-моему, раньше проблем со словами у тебя не возникало.
– Меня провоцировали.
– И меня тоже.
Возможно. Но все равно он виноват больше. Ложь насчет ночи в отеле куда серьезнее обвинений в неумеренных домогательствах.
– Надевай пальто. И поверь: вчерашний урок пошел мне на пользу. Я больше не собираюсь прикасаться к тебе, если ты сама не попросишь.
В том-то и заключалась главная проблема. Клер вовсе не была уверена, что не хочет его прикосновений – равно как и своих в ответ. И в то же время она не сомневалась, что идея эта в корне ошибочна. Клер нахмурилась и посмотрела на свой домашний костюм. Водолазка не доставала до черного ремня на джинсах.
– Я же не одета для похода по магазинам.
– Почему? По-моему, ты как раз выглядишь очень раскованно. Неофициально. Мне нравится.
Клер заглянула в зеленые глаза. Похоже, он не шутит. До прихода Себастьяна она работала. Сидела за столом с распущенными волосами, из макияжа – только тушь на ресницах. Подруги неизменно посмеивались над ее привычкой каждый день непременно подкрашиваться – даже тогда, когда Клер не предполагала выходить из дома. Ни Мэдди, ни Люси, ни Адель не волновало, что своим видом они могут напугать почтальона или монтера. А вот Клер это волновало.
– Говоришь, процедура займет не больше часа?
– Да.
– Знаю, что потом буду жалеть. – Клер подошла к шкафу и достала пальто.
– Не будешь. – Себастьян улыбнулся одной из своих неотразимых улыбок – той самой, от которой в уголках зеленых глаз появлялись чудесные морщинки.
– Я буду паинькой, даже если ты начнешь умолять меня, чтобы я тебя опрокинул и залез сверху. – Он взял из рук Клер черное пальто и помог одеться. – А впрочем, если будешь умолять, возможно, и соглашусь. – Привычным движением Клер вытащила волосы из-под шерстяного воротника, даже не заметив, что Себастьян не торопился убирать руки с ее плеч. Она обернулась и посмотрела ему в лицо:
– Не надейся. Умолять не буду.
Он перевел взгляд на ее губы.
– Мне уже приходилось это слышать.
– Только не от меня. Уж я-то знаю, что говорю.
Себастьян снова посмотрел ей в глаза.
– Знаешь, женщины почему-то произносят много такого, чего вовсе не думают. А ты особенно. – Он отступил на шаг и засунул руки в карманы куртки. – Сумку будешь брать?
Клер сняла с вешалки сумку из крокодиловой кожи, повесила ее на плечо и первой вышла на крыльцо. Себастьян закрыл дверь, а она заперла ее на ключ.
– В центре, по-моему, есть салон гравюр и эстампов. – Вон подошел к «линкольну» с пассажирской стороны и открыл дверцу. – Думаю, с него и стоит начать.
Салон гравюр и эстампов представлял собой художественную галерею в сочетании с небольшим магазинчиком. Как-то Клер купила там несколько работ. А сегодня, медленно шагая вдоль стендов рядом с Себастьяном, она с интересом наблюдала, как тот рассматривал картины. Останавливался, склонял голову набок и зачем-то непременно поднимал одно плечо. Причем чаще всего останавливался возле изображений обнаженных моделей.
– Вряд ли Леонард повесит это у себя в доме, – заметила Клер, когда он надолго замер возле красавицы, лежащей на животе среди скомканных белых простыней в лучах яркого солнца.
– Да, пожалуй, – согласился Себастьян. – А тебе что-нибудь понравилось?
Клер показала на изображение женщины в простом белом платье. Она спокойно стояла на берегу моря и держала на руках ребенка.
– Смотри, какое у нее выражение лица. Полное блаженство.
– Хм. – Себастьян на мгновение задумался. – По-моему, это скорее умиротворение. – Он подошел к пастели, на которой обнаженные мужчина и женщина сомкнулись в страстном объятии. – Я бы сказал, что вот у этой действительно счастливое лицо.
Если бы Клер считала возможным произносить на людях подобные слова, то возразила бы, сказав, что образ передает не счастье, а оргазм.
В конце концов, Себастьян выбрал подписанную автором, литографию: мужчина и мальчик стоят с удочками на берегу реки. Теперь предстояло купить подходящую рамку. На сей раз, Себастьян спросил мнение Клер и последовал ее совету. Однако с доставкой к Рождеству возникли проблемы: времени оставалось совсем мало. Клер сама не могла понять, почему вдруг она вызвалась забрать подарок накануне праздника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36