https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/skrytogo-montazha/
Лицо его полностью выражало владевшие им чувства. Никогда еще флорентинский профиль Франца не вырисовывался предо мною столь бледным и чистым среди темных облаков мистического ужаса и религиозной печали», - пишет Жорж Санд.
После поездки в Шамони Лист, Мари д'Агу и Жорж Санд возвращаются в Женеву.
Жорж Санд гостит у Листа до середины октября. В это время Лист сочиняет «Фантастическое рондо» на песню Мануэля Гарсии «Контрабандист». Как-то осенним вечером он сыграл его Жорж Санд, которую эта музыка настолько захватила, что под её воздействием она написала романтическую новеллу.
Жорж Санд покидает Женеву.
8 декабря. «Ревю э Газет Мюзикаль» публикует «Письмо путешественника к Жорж Санд» Листа.
18 декабря. Лист возвращается в Париж и выступает в концерте своего друга Берлиоза. В программе стояло фортепьянное переложение «Фантастической симфонии» Берлиоза. Когда Лист появился на эстраде, его встретило холодное безмолвие, но с минуты на минуту его игра все больше завоевывала слушателей. Успех этого концерта имел решающее значение, после него смолкли даже самые ярые противники Листа, а общество сняло проклятие остракизма с Мари.
Лист решает остаться в Париже на более продолжительное время и выступить в ряде концертов.
1837
2 января. В «Ревю э Газет Мюзикаль» опубликована статья Листа о Тальберге, которую издатель журнала Морис Шлезингер (1798-1871) решился поместить лишь с оговорками. Лист писал: «Бездарность, однообразие - вот что находим мы в произведениях господина Тальберга. Пусть те, кто считает этот приговор слишком суровым, бросят беглый взгляд на эту странную фантазию. Поскольку она напечатана не слишком густо, её легко прочесть prima vista (с листа), и уже с первого взгляда отсутствие мыслей столь бросается в глаза, что мы даже не делаем попытки искать их. Действительно, под эту музыку разум так прекрасно отдыхает, она так приятно действует на слух и сердце, что их не тревожит ни малейшее удивление, ни тень неожиданного новшества... У всех тактов одинаковый ритм. Можно подумать, что эту музыку родила сочиняющая и импровизирующая машина „Композиум", которая в 1824 году была выставлена в салоне Дитца...»
18 января. Лист вместе с двумя друзьями, французским скрипачом Кристианом Ураном (1790-1845) и бельгийским виолончелистом Александром Баттой (1816-1892), устраивает вечера камерной музыки, на которых они исполняют несколько трио Бетховена и почти все его скрипичные и виолончельные сонаты. Эти концерты - продолжение неустанной работы Листа по воспитанию публики; везде, где только предоставляется возможность, он играет произведения классиков.
11 февраля. В Париже с большим успехом продолжаются вечера камерной музыки.
12 февраля. В «Ревю э Газет Мюзикаль» опубликовано первое письмо из новой серии статей Листа «Lettres d'un bachelier de musique» («Письма бакалавра музыки»).
В феврале в Париж возвращается Тальберг. Борьба Листа с венским пианистом разгорается с новой силой.
12 марта. Концерт Тальберга в Итальянском театре. Исполнением своей фантазии «Моисей» он пожинает огромный успех.
19 марта. Концерт Листа в Гранд-Опере. Он играет свою фантазию на темы оперы Пачини «Ниобея» и концерт фа минор Вебера.
31 марта. Одновременное выступление Листа и Тальберга в благотворительном концерте, устроенном княгиней Бельджойозо в пользу итальянских эмигрантов. Тальберг играл своего «Моисея», Лист - фантазию «Ниобея». Несмотря на высокую цену билета - 40 франков - зал был заполнен до отказа. Оба пианиста были приняты с бурным восторгом. Результат «состязания» - ничья. Корреспондент «Ревю э Газет Мюзикаль» писал, что «общее количество „браво" равным образом распределилось между обоими артистами, не скажешь, что одному из них кричали „браво" чаще, чем другому, но это и не существенно, ибо не свидетельствует ни за, ни против... Только время решит их спор». Одна остроумная великосветская дама разрубила гордиев узел ставшим известным изречением: «Тальберг - первый пианист мира, Лист - единственный».
Вскоре княгиня Бельджойозо устраивает новый концерт, в котором принимают участие шесть знаменитых пианистов: Герц, Лист, Пиксис, Тальберг, Черни и Шопен. На эстраде стояло шесть роялей, и каждый пианист сыграл свои вариации на марш из оперы Беллини «Пуритане». Это совместно написанное произведение позже было опубликовано под названием «Гекзамерон». Впоследствии Лист часто исполнял его в концертах.
Из статьи Листа «Социальное искусство»: «Композитор вынужден обращаться к бездарным или бездушным интерпретаторам, терзающим его буквальным переводом, который едва ли передает идею произведения и парящий дух автора. Если же композитор сам исполняет свое сочинение, то он редко встречает понимание».
«Мне часто говорили, что я меньше всех имею причин для жалоб, ибо с самого детства мои успехи далеко превзошли мой талант, более того, мои желания. Но именно в шуме аплодисментов родилось во мне убеждение, что успехами мы чаще всего обязаны капризам моды, известному имени и эффектному исполнению, нежели глубокому, подлинному переживанию».
30 апреля. Из статьи Листа «Вечный странник»: «Главным образом, в отношении художника справедливо замечание, что он должен разбивать свой шатер на час, но нигде не должен строить себе постоянного дома. Не чужой ли он всегда среди людей? Не в ином ли месте его родина? Чтобы он ни делал, куда бы ни пошел, везде он чувствует себя изгнанником... Художник живет одиноко. Даже если события бросают его в объятия общества, он, посреди этого хаоса звуков, создает для своей души непроницаемое одиночество, где его никогда не смогут настигнуть звуки человеческого голоса».
1 мая. Лист едет в имение Жорж Санд в Ноане, чтобы встретиться там с Мари д'Агу. Там уже находится Шопен, которого Лист незадолго до этого ввел, сыграв роль судьбы, в дом писательницы. Ноан расположен в Берри, в одной миле от Шатра. Несколько нескладный старый дом времен Людовика XVI, сад с роскошными цветами и тенистый буксовый лесок. Комната Мари находилась на первом этаже. Там же стоял и прекрасный рояль Листа, перевезенный с большими затратами.
В Ноане Лист вновь обрел спокойствие. Днем он совершал прогулки по берегу Эндра, читал Данте, Шекспира, Монтеня, Гюго и немецких философов. По вечерам все общество собиралось на садовой террасе, обсаженной густыми кустами сирени, и, когда последний шум дня постепенно замирал вдали и природа, казалось, обретала самое себя, Лист садился за рояль.
По ночам он работал над переложениями симфоний Бетховена. «Начатое мною в симфонии Берлиоза, я теперь продолжаю в симфониях Бетховена. Тщательное изучение их, глубокое переживание содержащихся в них красот, которым нет конца, и то, что благодаря постоянным упражнениям я в совершенстве познал возможности фортепьяно, делают меня более, чем кого-либо другого, подходящим для решения этой трудной задачи».
В то время как Лист работает над своими композициями, Жорж Санд пишет «Мастеров мозаики». «Не знаю, почему, - говорит она в предисловии к этой книге, - но мало что писала я с таким удовольствием, как эту вещь. Было лето... Никогда еще не видывала я в своем саду столько цветов и птиц. Внизу Лист играл на рояле, а соловьи, опьяненные музыкой... отчаянно заливались вокруг в кустах сирени...»
Здесь, в Ноане, у Листа вызревает замысел новой статьи, на этот раз - в защиту фортепьяно. «Рояль для меня то же, что для моряка - корабль, для араба - его конь, быть может, даже больше, ибо до сих пор мой рояль был мною самим, моей жизнью; задушевный хранитель всего того, что кипело во мне в самые горячие дни моей юности. Мои страсти заставляли вибрировать его струны, клавиши подчинялись всем моим капризам!»
В конце июля, из-за трений между Мари д'Агу и Жорж Санд, Лист и Мари покидают Ноан раньше, чем предполагали. Ехать в Италию еще рано, поэтому они сначала отправляются в Лион.
3 августа. Концерт Листа в Лионе.
В этом городе Листа вновь глубоко потрясает и заставляет задуматься «ужасная нищета, возмущающая мое чувство справедливости». Его мысли излагает на бумаге Мари: «О, сколь горька ирония судьбы: тот, кто не знает, куда преклонить на покой свою голову, трудится над дорогими тканями, ткет роскошные драпри, за которыми отдыхает изнеженный богач; тот, у кого нет даже лохмотьев, чтобы прикрыть свою наготу, выделывает золотую парчу для уборов королев; и дети, которые никогда не видят улыбок матери, сгорбившись стоят у ткацкого станка и затуманенными глазами следят за выходящими из-под пальцев их матерей арабесками и цветами, предназначенными служить игрушками для детей сильных мира сего».
В Лионе Лист встречается с Адольфом Нурри, превосходным тенором, в свое время исполнявшим партию Дона Санчо в одноименной опере Листа. Лист однажды отметил, что «убеждения и симпатии как-нибудь приведут нас к встрече на одном и том же пути. В той случайности, что на пограничной станции моей поездки по Франции мне привелось пожать ему руку, я вижу благоприятное предзнаменование». Мари записывает в Лионе о Нурри: «Подобно большим художникам нашего времени, и он задумывается над тем, каким образом можно бы нести искусство в народ и помогать простым людям путем посвящения их в искусство. Когда мы вновь будем во Франции, Франц, вероятно, захочет предпринять нечто подобное...»
В конце лета Лист и Мари вновь отправляются в путь. Они едут вдоль Соны по направлению к Масону, чтобы посетить в Сен-Пуане Ламартина. По дороге они заезжают в монастырь картезианцев, в Гран-Шартрёз. Затем через Женеву едут к цели своих странствований - в Италию.
17 августа. Перевалив через Альпы, они прибывают на Лаго-Маджоре, откуда едут дальше в Милан. Из письма Листа французскому писателю Луи де Роншо: «Ты думаешь, что я тотчас же побежал осматривать собор, музей, библиотеку? О, нет! Ничего подобного... Я слоняюсь по улицам Милана, подобно тому, как слонялся бы по парижским бульварам, и вдруг, сам не знаю как, оказываюсь напротив „Ла Скалы", у дверей магазина Рикорди. Ты знаешь, нет, ты не знаешь, ибо никогда не писал и не продавал нотных знаков, что Рикорди - первое в Италии и одно из самых авторитетных в Европе музыкальных издательств. А издательство - наместничество музыкальной империи, „salus infirmorum" (благо для нуждающихся), „refugium peccatorum" (приют для грешников), место, где заботятся о таких бродячих музыкантах, каким являюсь я. Я вхожу и без какого-либо вступления сажусь к открытому роялю. Импровизирую интродукцию: так я привык показывать свое рекомендательное письмо. Рикорди там. Он не знает меня, я не знаю его. Он слушает и загорается... Ко мне он не обращается, но я слышу, как он говорит приказчику: „Это или Лист, или дьявол". На такое свирепое подозрение я встаю, подхожу к нему и представляюсь. Пять минут спустя, не знаю, каким образом, Рикорди уже предоставил в мое распоряжение свой сельский дом в Брианзе, ложу в „Скале", карету, лошадь и те полторы тысячи партитур, что у него имелись...»
В начале сентября Лист и Мари поселяются в горной деревушке Белладжо у озера Комо. Это был самый прекрасный период их любви. Из письма Листа к Роншо: «В самое жаркое время дня мы часто отдыхаем под платанами виллы Мелъци. Мы читаем „Божественную комедию" у подножья мраморных статуй Бомелли: Беатриче ведет Данте... Не знаю, как признаться тебе, но я чувствую, что Данте в этой великой, ни с чем не сравнимой поэме видит в Беатриче идеал не любви, а науки. Меня неприятно затрагивает, что в этом прекрасном, одухотворенном теле я нахожу дух ученого теолога, разъясняющего догмы, отрицающего ересь, дискутирующего о мистериях...»
3 октября. Лист вместе со своими учениками Пьером Вольфом, Германом Когеном и Бонольди играет попурри для четырех фортепьяно в благотворительном концерте в пользу итальянских эмигрантов.
Осень и на этот раз благоприятствует творческой активности Листа. Он делает наброски к сонате «По прочтении Данте», продолжает писать транскрипции и фантазии, а также цикл «Альбом путешественника», в предисловии к которому говорит, что хотел отразить в нем жизнь различных стран, их природу, их дух, привычки, законы, нравственные идеи разных наций и написать песни в характерной для них форме.
24 декабря. В Белладжо на вилле Мельци рождается второй ребенок Мари и Листа, дочь, которую в память о проведенных у Комо дней окрестили Козимой. Согласно новейшим исследованиям, отцом ее был записан Лист, матерью - Катерина де Флавиньи.
III
1838-1847
«Концертные турне: Париж, Лондон, Берлин, Петербург и т. д.; фантазии, транскрипции, шумная жизнь (Saus und Braus)»
1838
В конце января Лист и Мари д'Агу переселяются с берегов Комо в Милан. Лист сближается с Россини, на музыкальных вечерах которого он часто играет и импровизирует. Выступает он и у Рикорди, по свидетельству современников, всегда с бурным успехом.
Однако успех этот не совсем однозначен. Миланцам импонирует лишь умение Листа преодолевать невероятные технические трудности. Итальянская публика в те годы любила только вокальное искусство. Но музыкальный издатель Рикорди прилагает все усилия к тому, чтобы как можно больше людей услышали Листа. Успех в салонах князя Бельджойозо, графини Ю. П. Самойловой, графа Маффеи и вернувшегося к тому времени в Милан Россини вознаграждает Листа за сдержанный прием у широкой публики. Знакомство с Россини побуждает его написать транскрипции «Музыкальных вечеров» последнего, а затем переложение увертюры к опере «Вильгельм Телль».
Лист знакомится с картинами Рафаэля и Леонардо да Винчи, часто ходит смотреть их.
10 марта. Из статьи о «Ла Скале»: «Нет блаженства, кроме как в „Ла Скале". „Ла Скала" - единственное место встреч, огромное вместилище, настоящий центр тяжести миланского общества... Здесь, на этом гигантском судне, каждый вечер собирается великосветское общество, не столь великосветское и совсем не великосветское общество; сидящие в ложах по рангам, они разглядывают друг друга через разделяющий их темный провал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
После поездки в Шамони Лист, Мари д'Агу и Жорж Санд возвращаются в Женеву.
Жорж Санд гостит у Листа до середины октября. В это время Лист сочиняет «Фантастическое рондо» на песню Мануэля Гарсии «Контрабандист». Как-то осенним вечером он сыграл его Жорж Санд, которую эта музыка настолько захватила, что под её воздействием она написала романтическую новеллу.
Жорж Санд покидает Женеву.
8 декабря. «Ревю э Газет Мюзикаль» публикует «Письмо путешественника к Жорж Санд» Листа.
18 декабря. Лист возвращается в Париж и выступает в концерте своего друга Берлиоза. В программе стояло фортепьянное переложение «Фантастической симфонии» Берлиоза. Когда Лист появился на эстраде, его встретило холодное безмолвие, но с минуты на минуту его игра все больше завоевывала слушателей. Успех этого концерта имел решающее значение, после него смолкли даже самые ярые противники Листа, а общество сняло проклятие остракизма с Мари.
Лист решает остаться в Париже на более продолжительное время и выступить в ряде концертов.
1837
2 января. В «Ревю э Газет Мюзикаль» опубликована статья Листа о Тальберге, которую издатель журнала Морис Шлезингер (1798-1871) решился поместить лишь с оговорками. Лист писал: «Бездарность, однообразие - вот что находим мы в произведениях господина Тальберга. Пусть те, кто считает этот приговор слишком суровым, бросят беглый взгляд на эту странную фантазию. Поскольку она напечатана не слишком густо, её легко прочесть prima vista (с листа), и уже с первого взгляда отсутствие мыслей столь бросается в глаза, что мы даже не делаем попытки искать их. Действительно, под эту музыку разум так прекрасно отдыхает, она так приятно действует на слух и сердце, что их не тревожит ни малейшее удивление, ни тень неожиданного новшества... У всех тактов одинаковый ритм. Можно подумать, что эту музыку родила сочиняющая и импровизирующая машина „Композиум", которая в 1824 году была выставлена в салоне Дитца...»
18 января. Лист вместе с двумя друзьями, французским скрипачом Кристианом Ураном (1790-1845) и бельгийским виолончелистом Александром Баттой (1816-1892), устраивает вечера камерной музыки, на которых они исполняют несколько трио Бетховена и почти все его скрипичные и виолончельные сонаты. Эти концерты - продолжение неустанной работы Листа по воспитанию публики; везде, где только предоставляется возможность, он играет произведения классиков.
11 февраля. В Париже с большим успехом продолжаются вечера камерной музыки.
12 февраля. В «Ревю э Газет Мюзикаль» опубликовано первое письмо из новой серии статей Листа «Lettres d'un bachelier de musique» («Письма бакалавра музыки»).
В феврале в Париж возвращается Тальберг. Борьба Листа с венским пианистом разгорается с новой силой.
12 марта. Концерт Тальберга в Итальянском театре. Исполнением своей фантазии «Моисей» он пожинает огромный успех.
19 марта. Концерт Листа в Гранд-Опере. Он играет свою фантазию на темы оперы Пачини «Ниобея» и концерт фа минор Вебера.
31 марта. Одновременное выступление Листа и Тальберга в благотворительном концерте, устроенном княгиней Бельджойозо в пользу итальянских эмигрантов. Тальберг играл своего «Моисея», Лист - фантазию «Ниобея». Несмотря на высокую цену билета - 40 франков - зал был заполнен до отказа. Оба пианиста были приняты с бурным восторгом. Результат «состязания» - ничья. Корреспондент «Ревю э Газет Мюзикаль» писал, что «общее количество „браво" равным образом распределилось между обоими артистами, не скажешь, что одному из них кричали „браво" чаще, чем другому, но это и не существенно, ибо не свидетельствует ни за, ни против... Только время решит их спор». Одна остроумная великосветская дама разрубила гордиев узел ставшим известным изречением: «Тальберг - первый пианист мира, Лист - единственный».
Вскоре княгиня Бельджойозо устраивает новый концерт, в котором принимают участие шесть знаменитых пианистов: Герц, Лист, Пиксис, Тальберг, Черни и Шопен. На эстраде стояло шесть роялей, и каждый пианист сыграл свои вариации на марш из оперы Беллини «Пуритане». Это совместно написанное произведение позже было опубликовано под названием «Гекзамерон». Впоследствии Лист часто исполнял его в концертах.
Из статьи Листа «Социальное искусство»: «Композитор вынужден обращаться к бездарным или бездушным интерпретаторам, терзающим его буквальным переводом, который едва ли передает идею произведения и парящий дух автора. Если же композитор сам исполняет свое сочинение, то он редко встречает понимание».
«Мне часто говорили, что я меньше всех имею причин для жалоб, ибо с самого детства мои успехи далеко превзошли мой талант, более того, мои желания. Но именно в шуме аплодисментов родилось во мне убеждение, что успехами мы чаще всего обязаны капризам моды, известному имени и эффектному исполнению, нежели глубокому, подлинному переживанию».
30 апреля. Из статьи Листа «Вечный странник»: «Главным образом, в отношении художника справедливо замечание, что он должен разбивать свой шатер на час, но нигде не должен строить себе постоянного дома. Не чужой ли он всегда среди людей? Не в ином ли месте его родина? Чтобы он ни делал, куда бы ни пошел, везде он чувствует себя изгнанником... Художник живет одиноко. Даже если события бросают его в объятия общества, он, посреди этого хаоса звуков, создает для своей души непроницаемое одиночество, где его никогда не смогут настигнуть звуки человеческого голоса».
1 мая. Лист едет в имение Жорж Санд в Ноане, чтобы встретиться там с Мари д'Агу. Там уже находится Шопен, которого Лист незадолго до этого ввел, сыграв роль судьбы, в дом писательницы. Ноан расположен в Берри, в одной миле от Шатра. Несколько нескладный старый дом времен Людовика XVI, сад с роскошными цветами и тенистый буксовый лесок. Комната Мари находилась на первом этаже. Там же стоял и прекрасный рояль Листа, перевезенный с большими затратами.
В Ноане Лист вновь обрел спокойствие. Днем он совершал прогулки по берегу Эндра, читал Данте, Шекспира, Монтеня, Гюго и немецких философов. По вечерам все общество собиралось на садовой террасе, обсаженной густыми кустами сирени, и, когда последний шум дня постепенно замирал вдали и природа, казалось, обретала самое себя, Лист садился за рояль.
По ночам он работал над переложениями симфоний Бетховена. «Начатое мною в симфонии Берлиоза, я теперь продолжаю в симфониях Бетховена. Тщательное изучение их, глубокое переживание содержащихся в них красот, которым нет конца, и то, что благодаря постоянным упражнениям я в совершенстве познал возможности фортепьяно, делают меня более, чем кого-либо другого, подходящим для решения этой трудной задачи».
В то время как Лист работает над своими композициями, Жорж Санд пишет «Мастеров мозаики». «Не знаю, почему, - говорит она в предисловии к этой книге, - но мало что писала я с таким удовольствием, как эту вещь. Было лето... Никогда еще не видывала я в своем саду столько цветов и птиц. Внизу Лист играл на рояле, а соловьи, опьяненные музыкой... отчаянно заливались вокруг в кустах сирени...»
Здесь, в Ноане, у Листа вызревает замысел новой статьи, на этот раз - в защиту фортепьяно. «Рояль для меня то же, что для моряка - корабль, для араба - его конь, быть может, даже больше, ибо до сих пор мой рояль был мною самим, моей жизнью; задушевный хранитель всего того, что кипело во мне в самые горячие дни моей юности. Мои страсти заставляли вибрировать его струны, клавиши подчинялись всем моим капризам!»
В конце июля, из-за трений между Мари д'Агу и Жорж Санд, Лист и Мари покидают Ноан раньше, чем предполагали. Ехать в Италию еще рано, поэтому они сначала отправляются в Лион.
3 августа. Концерт Листа в Лионе.
В этом городе Листа вновь глубоко потрясает и заставляет задуматься «ужасная нищета, возмущающая мое чувство справедливости». Его мысли излагает на бумаге Мари: «О, сколь горька ирония судьбы: тот, кто не знает, куда преклонить на покой свою голову, трудится над дорогими тканями, ткет роскошные драпри, за которыми отдыхает изнеженный богач; тот, у кого нет даже лохмотьев, чтобы прикрыть свою наготу, выделывает золотую парчу для уборов королев; и дети, которые никогда не видят улыбок матери, сгорбившись стоят у ткацкого станка и затуманенными глазами следят за выходящими из-под пальцев их матерей арабесками и цветами, предназначенными служить игрушками для детей сильных мира сего».
В Лионе Лист встречается с Адольфом Нурри, превосходным тенором, в свое время исполнявшим партию Дона Санчо в одноименной опере Листа. Лист однажды отметил, что «убеждения и симпатии как-нибудь приведут нас к встрече на одном и том же пути. В той случайности, что на пограничной станции моей поездки по Франции мне привелось пожать ему руку, я вижу благоприятное предзнаменование». Мари записывает в Лионе о Нурри: «Подобно большим художникам нашего времени, и он задумывается над тем, каким образом можно бы нести искусство в народ и помогать простым людям путем посвящения их в искусство. Когда мы вновь будем во Франции, Франц, вероятно, захочет предпринять нечто подобное...»
В конце лета Лист и Мари вновь отправляются в путь. Они едут вдоль Соны по направлению к Масону, чтобы посетить в Сен-Пуане Ламартина. По дороге они заезжают в монастырь картезианцев, в Гран-Шартрёз. Затем через Женеву едут к цели своих странствований - в Италию.
17 августа. Перевалив через Альпы, они прибывают на Лаго-Маджоре, откуда едут дальше в Милан. Из письма Листа французскому писателю Луи де Роншо: «Ты думаешь, что я тотчас же побежал осматривать собор, музей, библиотеку? О, нет! Ничего подобного... Я слоняюсь по улицам Милана, подобно тому, как слонялся бы по парижским бульварам, и вдруг, сам не знаю как, оказываюсь напротив „Ла Скалы", у дверей магазина Рикорди. Ты знаешь, нет, ты не знаешь, ибо никогда не писал и не продавал нотных знаков, что Рикорди - первое в Италии и одно из самых авторитетных в Европе музыкальных издательств. А издательство - наместничество музыкальной империи, „salus infirmorum" (благо для нуждающихся), „refugium peccatorum" (приют для грешников), место, где заботятся о таких бродячих музыкантах, каким являюсь я. Я вхожу и без какого-либо вступления сажусь к открытому роялю. Импровизирую интродукцию: так я привык показывать свое рекомендательное письмо. Рикорди там. Он не знает меня, я не знаю его. Он слушает и загорается... Ко мне он не обращается, но я слышу, как он говорит приказчику: „Это или Лист, или дьявол". На такое свирепое подозрение я встаю, подхожу к нему и представляюсь. Пять минут спустя, не знаю, каким образом, Рикорди уже предоставил в мое распоряжение свой сельский дом в Брианзе, ложу в „Скале", карету, лошадь и те полторы тысячи партитур, что у него имелись...»
В начале сентября Лист и Мари поселяются в горной деревушке Белладжо у озера Комо. Это был самый прекрасный период их любви. Из письма Листа к Роншо: «В самое жаркое время дня мы часто отдыхаем под платанами виллы Мелъци. Мы читаем „Божественную комедию" у подножья мраморных статуй Бомелли: Беатриче ведет Данте... Не знаю, как признаться тебе, но я чувствую, что Данте в этой великой, ни с чем не сравнимой поэме видит в Беатриче идеал не любви, а науки. Меня неприятно затрагивает, что в этом прекрасном, одухотворенном теле я нахожу дух ученого теолога, разъясняющего догмы, отрицающего ересь, дискутирующего о мистериях...»
3 октября. Лист вместе со своими учениками Пьером Вольфом, Германом Когеном и Бонольди играет попурри для четырех фортепьяно в благотворительном концерте в пользу итальянских эмигрантов.
Осень и на этот раз благоприятствует творческой активности Листа. Он делает наброски к сонате «По прочтении Данте», продолжает писать транскрипции и фантазии, а также цикл «Альбом путешественника», в предисловии к которому говорит, что хотел отразить в нем жизнь различных стран, их природу, их дух, привычки, законы, нравственные идеи разных наций и написать песни в характерной для них форме.
24 декабря. В Белладжо на вилле Мельци рождается второй ребенок Мари и Листа, дочь, которую в память о проведенных у Комо дней окрестили Козимой. Согласно новейшим исследованиям, отцом ее был записан Лист, матерью - Катерина де Флавиньи.
III
1838-1847
«Концертные турне: Париж, Лондон, Берлин, Петербург и т. д.; фантазии, транскрипции, шумная жизнь (Saus und Braus)»
1838
В конце января Лист и Мари д'Агу переселяются с берегов Комо в Милан. Лист сближается с Россини, на музыкальных вечерах которого он часто играет и импровизирует. Выступает он и у Рикорди, по свидетельству современников, всегда с бурным успехом.
Однако успех этот не совсем однозначен. Миланцам импонирует лишь умение Листа преодолевать невероятные технические трудности. Итальянская публика в те годы любила только вокальное искусство. Но музыкальный издатель Рикорди прилагает все усилия к тому, чтобы как можно больше людей услышали Листа. Успех в салонах князя Бельджойозо, графини Ю. П. Самойловой, графа Маффеи и вернувшегося к тому времени в Милан Россини вознаграждает Листа за сдержанный прием у широкой публики. Знакомство с Россини побуждает его написать транскрипции «Музыкальных вечеров» последнего, а затем переложение увертюры к опере «Вильгельм Телль».
Лист знакомится с картинами Рафаэля и Леонардо да Винчи, часто ходит смотреть их.
10 марта. Из статьи о «Ла Скале»: «Нет блаженства, кроме как в „Ла Скале". „Ла Скала" - единственное место встреч, огромное вместилище, настоящий центр тяжести миланского общества... Здесь, на этом гигантском судне, каждый вечер собирается великосветское общество, не столь великосветское и совсем не великосветское общество; сидящие в ложах по рангам, они разглядывают друг друга через разделяющий их темный провал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34