До Екатерины дошли слухи, что по дороге из Петербурга в Ригу какой-то ямщик устроил скандал из-за дурного, как он считал, с ним обращения. Вел он себя очень вызывающе. Но больше всего возмутило охрану то, что ямщик ссылался на августейшее родство и грозил всем смертной казнью, так как состоит в родстве с императрицей. Когда ямщик был арестован, об этом тут же сообщили царю. Петр назначил расследование. В результате следствия царь обрел много новых родственничков, шурьев, своячениц, племянниц и племянников. Ведь ямщик Федор Скавронский оказался не кем иным, как старшим братом Екатерины. Он был женат на крестьянке и имел трех сыновей и трех дочерей, другой брат, еще холостой, занимался полевыми работами. Как выяснилось, была у Екатерины и старшая сестра, которая носила такое же, как она, имя. Оказалось, что она занимается в Ревеле позорным ремеслом. Третья сестра императрицы, Анна, была замужем за крепостным Михаилом Иоахимом, четвертая вышла замуж за крестьянина, освобожденного от крепостной зависимости, Симона Генриха, который поселился в Ревеле и работал сапожником.
В этот же день, когда он узнал о таком количестве новых родственников, Петр все рассказал жене. Екатерине было приятно, что Петр ничего не имеет против своих новых родственников, хоть и по понятным причинам не хочет их видеть во дворце. Петр все знал о ее прошлом, исключая, конечно, те подробности ее связей с мужчинами, которые не могли быть ему приятны.
Свидание с братом Петр устроил Екатерине не во дворце, а в доме денщика Шапилова. На этом свидании он присутствовал лично. Оно было недолгим и достаточно сдержанным с обеих родственных сторон. Петр пообещал обеспечить всем родственникам безбедное существование и обещание свое сдержал. Всем родным Екатерины была назначена пенсия. Ревельскую свояченицу, слишком компрометирующую царскую чету, правда, пришлось, поместить под домашний арест. Но Екатерина опять дала себе слово, что вернется к судьбе своих родственников, лично, без Петра займется ею, когда представится такая возможность. И слово, данное себе, сдержала.
Женщины в жизни Петра играли роль немалую. Он обладал могучим темпераментом, который требовал своей реализации и в половой жизни. Причем при выборе женщин он не руководствовался какими-то высокими мотивами - он мог предпочесть крестьянку, прачку, проститутку утонченной фрейлине. Петр никогда не стремился к тому, чтобы сохранить достоинство женщины, такое ему и в голову не приходило. Главным было желание и его удовлетворение. Он не беспокоился о том, как при этом выглядит.
Екатерине однажды рассказали, что, будучи в Берлине и увидев там свою племянницу, герцогиню Мекленбургскую, к которой с юных лет был неравнодушен, Петр отвел ее в соседнюю комнату - приемную и, несмотря на ее сопротивление, которое, впрочем, не было уж очень настойчивым, уложил на диван. В приемной в это время находились люди. Но Петр как будто их не замечал. Он лежал на девушке и целовал ее в губы. Это продолжалось минуты две. Потом Петр решительно встал, спустил с себя панталоны и вновь бросился на племянницу. Увидев полуголого Петра, она так опешила, что потеряла дар речи. Царь тут же задрал ей платье и приступил к делу.
Екатерина поверила этой истории. Она нисколько не сомневалась в том, что именно так все и происходило. Но того доброжелателя, который поведал ей этот эпизод, она назначила губернатором в такую глушь, куда не ступала нога ни одного благородного человека.
Екатерина не оставалась в долгу перед любвеобильным мужем. Плотская любовь всегда значила для нее очень много, этому научил ее еще Марко в цыганском таборе. И будучи императрицей, она имела любовников. Любимый возраст ее был - мужчины моложе ее на 10-15 лет. В свои 39 она вовсе не чувствовала себя старой, а разнообразие любовников делало жизнь гораздо интереснее. Она искренне не считала это грехом. Христос сделал блудницу Марию Магдалину святой. А в своих любовных приключениях она значительно уступала Магдалине.
Молодой красавец Вилим Монс был братом прежней фаворитки Петра Анны Монс, и в этом заключалась ирония судьбы. Но, выбирая его себе в любовники, Екатерина вовсе не думала этим предпочтением отомстить Петру. Прошло немного времени, и Екатерина вдруг по-настоящему влюбилась в этого молодого человека. Ей нравилась в Вилиме авантюрная жилка, его готовность очертя голову броситься в любое приключение. Он был хорошо, по-европейски образован, умен, ловок, остроумен. Он интересовался магией, был суеверным. Носил на пальцах четыре кольца: золотое, свинцовое, железное и медное, которые служили ему талисманами. Золотое кольцо означало любовь. Он посвящал ей стихи - шутливые, игривые, озорные, пикантные, на грани неприличия. А его ласки... Это была отдельная статья. И где он успел такому научиться? - думала Екатерина. А потом поняла, что нигде, что это была его природа. Каждый раз он ласкал ее по-новому. Как будто каждый раз в постели с ней был другой любовник. Он относился к плотской любви как к творчеству. И был искусным, страстным, горячим и необыкновенно изощренным.
Говорят, что муж всегда узнает последним. Так было и в случае с Монсом. Все министры, посланники, все, окружавшие Екатерину и Петра, знали об этой любовной связи и даже пытались намекать Петру, но царь пребывал в полной уверенности по поводу верности своей супруги, а может быть, просто не хотел об этом задумываться. Пока наконец ему не устроили такую "очную ставку" с любовником, после которой он не смог не поверить своим глазам.
Институт фискальной службы, который он учредил в 1711 году, продолжал действовать, и порой его механизм доходил до абсурда. Каждый шпионил за каждым, всякий, зная, что за ним следят, следил и за собой в том числе и, стараясь уследить за всеми окружающими, не знал, что творится в его собственном доме. Но взятие с поличным Екатерины и Монса было все же устроено. Ловушка эта готовилась давно, но обстоятельства как будто не хотели, чтобы Петр узнал о неверности своей благоверной. Наконец случай представился.
Стояла теплая лунная ночь. Екатерина и Вилим предавались любви в беседке, а поверенная Екатерины госпожа Балк стояла "на часах". В какой-то момент ей показалось, что с другой стороны беседки стоит человек и наблюдает за страстной парой любовников. Она обошла беседку, но нет, никого не было. А Екатерина и Вилим даже не заметили, что она приблизилась к ним, они продолжали свой порывистый любовный танец.
Петр был человеком вспыльчивым и импульсивным, но, когда он увидел свою жену и молодого повесу в неприличной позе, ничем не обнаружил своего гнева. Эту ночь он провел во дворце у Меншикова, а на следующий день мирно обедал с Екатериной. Но Екатерина знала Петра лучше других, и ее-то обмануть он не мог. Она заподозрила беду. Тут же ее шпионы донесли ей, что Петр утром беседовал с Монсом, правда, беседовал спокойно и ничем ему не угрожал. Но в то же время допрашивал своих слуг о якобы готовящемся против него заговоре, потому что накануне получил донос, где об этом говорилось впрямую.
Опять они сидели за трапезным столом. Екатерина посмотрела на свои часы, которые муж привез ей в подарок из Дрездена, и сказала:
- Девять часов.
Тут Петр неожиданно дернулся, взял ее часы, открыл крышку, повернул три раза стрелку и сказал тоном, какой она хорошо знала, тоном, не допускающим возражений:
- Ошибаетесь, сейчас двенадцать часов, и всем пора идти спать!
Все разошлись. Отправилась в свои покои и Екатерина. Петр не пришел к ней. Не было его всю ночь, и появился он только под утро. Всю ночь он лично допрашивал арестованного вечером Монса. Он взял на себя роль и тюремщика, и судебного следователя. Но о результатах допроса Петр не сказал ей ни слова. На следующий день она узнала, что разговор с Монсом велся не о связи с ней, только - о заговоре против царя, в котором, помимо Монса, замешано еще несколько человек из царского окружения.
Когда Екатерина ознакомилась с протоколами допроса - Петр не скрывал от нее следствия, сухо сообщая ей, что расправляется с заговорщиками, - она узнала, что, когда сразу же после ареста Монс увидел царя, он упал в обморок, а затем признавался во всем, о чем Петр его ни спрашивал. Это было очень странно, тем более что его не подвергали пыткам. А вот госпожа Балк поначалу оказала некоторое сопротивление. Но при первом же ударе кнута тоже призналась, что творила козни против царя. Ни на одном допросе - о любви Екатерины и Монса.
День казни ее возлюбленного - 28 ноября 1724 года наступил. На эшафоте Монс держался бодро, только был бледнее обычного. Оказывается - об этом Екатерина узнала позже, - Петр заходил к нему перед казнью, чтобы выразить свое сожаление по поводу разлуки с ним, по поводу того, что вынужден отрубить ему голову.
Когда голова Вилима покатилась по эшафоту, Екатерина не отводила от нее глаз. Видя взгляд Петра, обращенный в эту минуту на нее, она сохраняла хладнокровие. Она знала, что Петр будет наблюдать за ней - не выкажет ли она излишнего сожаления по поводу кончины "заговорщика". Поэтому Екатерина старалась казаться веселой, и в этом было и для нее самой, и для всех, кто видел ее в этот день, что-то жуткое. Она позвала к себе учителя танцев, придворных дам и стала изучать с ними па менуэта. Но конечно, несмотря на все ее искусственные улыбки и подчеркнуто бодрые движения, горе было написано у нее на лице. И только ночью, оставшись наедине с собой - Петр не пришел в ее покои, - она наконец дала волю чувствам и разрыдалась.
На следующий день ее ждало новое испытание. Петр зашел к ней и попросил ее собраться для небольшой прогулки. Ничего хорошего она от этой "прогулки" не ждала и была готова ко всему. Они проезжали мимо эшафота, где было выставлено тело Монса. Петр поймал ее взгляд и слегка прищурился. Екатерина натянуто улыбнулась ему. Петр подозвал слуг и распорядился о чем-то вполголоса, указывая на тело Монса. Екатерина не слышала, что он говорил. Когда они вернулись с прогулки, в своих покоях на столике она обнаружила заспиртованную в сосуде голову Монса. Она долго смотрела на лицо своего любовника, когда-то такое подвижное, полное веселой мимики. В эту самую минуту ее и застал Петр.
- Ну, как вы находите этот экземпляр? - спросил он. Теперь Петр почти всегда обращался к ней на "вы". Она отвечала ему тем же.
Екатерина пожала плечами и опять холодно улыбнулась царю. Такой улыбки у нее он никогда раньше не видел. "Надо сохранять самообладание во что бы то ни стало, - решила Екатерина. - Ему только и нужно, чтобы я сломалась".
Петр рассвирепел. Он подошел к Екатерине, которая в этот момент смотрела в зеркало, и, встретившись взглядом с женой, бешено ударил по венецианскому стеклу кулаком. Осколки посыпались на пол.
- Так будет и с тобой, и с твоими близкими! - в припадке злобы крикнул он.
Екатерина спокойно сказала:
- Вы уничтожили одно из лучших украшений вашего жилища; разве оно стало от этого лучше?
Петр, не сказав ни слова, вышел из спальни быстрым шагом.
А вечером - новый "подарок" царя: собственноручным царским указом, обращенным ко всем коллегиям, предписывалось, на основании злоупотребления, совершенного "без ведома государыни", не принимать от нее впредь никаких приказаний и рекомендаций. В то же время было наложено запрещение на конторы, заведовавшие ее личными средствами. Они были опечатаны под предлогом предстоявшей правительственной ревизии. Екатерина, таким образом, оказывалась в очень стесненном положении, она, по существу, лишалась и средств, и какой-либо власти.
При дворе поговаривали об ее закате. Но Екатерина не собиралась мириться со своим положением, хотя несколько месяцев они вместе не обедали, не разговаривали и, уж конечно, не спали. Но Екатерина понимала, что если Петр ее любит - а он любил ее по-настоящему, в этом она нисколько не сомневалась, - то время и терпение сделают свое дело.
И она оказалась права. Прошел год, и в январе 1725 года между супругами наметилось примирение. Екатерина увидела, что время пришло и Петр созрел для того, чтобы принять ее раскаяние.
Она вошла к нему и молча встала перед ним на колени. Около часа она рассказывала о том, как влюбилась в Монса, не забывая в паузах молить мужа о прощении за ее недостойное поведение. Когда она закончила, слезы потекли из ее глаз, и она разрыдалась. Теперь настала очередь Петра. Он был угрюм. Но, видя непрекращающиеся ее рыдания, опустился к ней и погладил по голове:
- Ну, будет, успокойся. Давай поговорим без слез.
Они говорили еще два часа. Вернее, больше говорила Екатерина. Лед был растоплен, и корабль пустился в свободное плавание. Эту ночь, после годичного перерыва, они опять провели вместе, в страстных ласках.
Какое-то шестое чувство подсказывало Екатерине, что ее мужу жить оставалось недолго. Как она почувствовала, что час раскаяния откладывать нельзя! Ведь до смерти Петра оставались считанные дни. Тяжкая болезнь свалила царя. Боль была невыносимой, этот сильный человек кричал так, что было слышно в отдаленных комнатах дворца. Медики не смогли помочь Петру. Через одиннадцать дней его не стало. Когда Петра I хоронили в Петропавловском соборе, Екатерина поняла, что вторая часть ее жизни кончена, что начинается третья, которая, она не сомневалась, будет очень короткой.
Почти год она не общалась с мужем. Но ее примирение с ним, ее раскаяние изменило что-то в ней самой. И неожиданная смерть Петра вскоре после примирения казалась несправедливой и жестокой. Екатерина не могла успокоиться. Она пыталась забыться, выпивая много вина каждый день. Но на сердце словно давил тяжелый камень. Она завела себе молодого любовника из офицеров гвардейского полка князя Меншикова. Но и это ей не помогало. В минуты близости она вспоминала Монса и неожиданно для нового фаворита прерывала его ласки и выгоняла вон.
Она пыталась увлечься государственными делами, но страной руководили без нее, и это ее, в общем, устраивало. Петр не назначил преемника после смерти, и она была возведена на престол гвардейскими полками под руководством Меншикова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40