Сиф и Афрейт были жрицами Богини Луны в этом заполярном порту, а их племянницы – прислужницами ее Храма.С тех пор как героям удалось отправить на тот свет подосланных правителями Ланкмара убийц и избавиться от проклятия старости, они наслаждались комфортом и относительным покоем, преимущественно в домах своих возлюбленных. Командование своими людьми они полностью возложили на лейтенантов и навещали казармы не чаще раза в день (да и то по очереди; а в последнее время раз или два и вовсе ограничивались устными донесениями своих помощников). Вместе со своими дамами они развлекались, устраивая спортивные состязания и пикники, – можно было подумать, что они пытаются наверстать удовольствия, упущенные из-за наложенного на них заклятия. Теплая ясная погода Луны Гроз и Луны Сатиров содействовала всем их начинаниям.Однако сегодня погода показалась им чрезмерно жаркой, и потому они спустились в просторный, выложенный гладкими прохладными плитами погреб и сидели там, разгоняя тоску, которая имеет обыкновение наваливаться на слишком долго предававшихся радостям жизни героев, в виде баек про призраков и других фантастических персонажей.– А доводилось ли тебе слышать, – пробасил здоровенный Северянин, – про вурдалаков, что обитают в тропиках Клеша? Ручищи у них – что твои лопаты, и они прорывают подземные ходы под кладбищами и их окрестностями быстрее, чем кроты. Не успеет человек опомниться, как у него за спиной вырастает из-под земли серо-зеленого цвета тварь, хватает его своими жилистыми граблями, утаскивает под землю – и поминай как звали. Рассказывали, что одного человека вурдалак преследовал под землей до самого его дома – а жил он рядом с кладбищем – и утащил-таки под землю прямо из собственного погреба. Надо полагать, погреб у него был похож на этот. – С этими словами он указал на расположенный прямо рядом с их скамьей квадрат пола, не закрытый каменной плитой. Проем был достаточно широк, и, если бы не илистая почва, заполнявшая отверстие до самого верха, в него легко мог бы пройти широкоплечий мужчина. – Афрейт говорит, – объяснил он, – что его специально так оставили, чтобы погреб «дышал» – в здешнем климате это необходимо.Мышелов, подняв брови и наморщив нос, уставился на дыру в полу с нескрываемым неудовольствием, затем взял со стола кружку и сделал глоток, от которого другой на его месте захлебнулся бы. Потом, пожав плечами, заметил:– Ну, вряд ли в полярном климате водятся тропические вурдалаки. Но твой рассказ напомнил мне другую историю – может быть, ты слышал? – про принца из Уул-Хруспа, который так боялся смерти, что даже взгляд на землю, в которой ему когда-нибудь придется лежать, приводил его в содрогание. Так вот, всю свою жизнь (а она была не такой уж и долгой) он провел в верхнем покое высоченной башни, которая была в два раза выше самого могучего дерева в уул-хруспских лесах.– И что же с ним приключилось? – спросил заинтересованный Фафхрд.– Хотя между башней принца и ближайшей пустыней лежали все леса Уул-Хруспа и воды Внутреннего моря, мощный тайфун принес на своих крыльях песчаную бурю, от которой почернели зеленые леса страны трусливого принца, а жилище его оказалось засыпанным песком до самой крыши, и владелец его задохнулся, погребенный заживо.Вдруг сверху донесся приглушенный вопль.– Моя история затянулась, – заметил Мышелов. – Женщины, кажется, вернулись.Тут он и Фафхрд уставились друг на друга, вытаращив глаза.– Мы обещали следить за жарким, – произнес Северянин.– А когда мы спустились сюда, то решили немного погодя сходить наверх, перевернуть его и полить маслом, чтобы не сгорело, – продолжал другой.Затем, все так же глядя друг на друга, в унисон произнесли:– Но ты забыл.По ступенькам ведущей в погреб лестницы весело затопотали чьи-то ноги – больше одной пары. Пятеро девчонок умудрились скатиться в едва рассеиваемый холодным светом бистория полумрак погреба, не пересчитав задами ступеньки и не расквасив носы. Четверо из них были одеты в сандалии из шкуры белого медведя, короткие, до колен, туники тончайшего белого льна и чадры из того же материала, скрывавшие волосы и большую часть их лиц. На виду были лишь глаза, которые в данную минуту озорно сверкали, выдавая скрытые под покрывалами улыбки.Пятая девушка, самая высокая и стройная из всех, носила короткую тунику из более грубого полотна, подпоясанную белым ремнем, и чадру из вывернутой наизнанку шкурки белого ягненка и, несмотря на жару, перчатки из того же материала. Ноги ее были босы. Глаза не улыбались.Все, кроме нее, стянули чадры, и взорам наших героев предстали льняные головки племянниц Афрейт – Мэй, Мары и Гейл и черные, как вороново крыло, пряди Клут, племянницы Сиф.Но Фафхрд и Мышелов и так знали, кто это, и уже поднялись им навстречу.Мэй так и приплясывала на месте от нетерпения.– Дядюшка Фафхрд! У нас было приключение!– Нас чуть не украли торговцы из Илтхмара! Они тайно воруют людей и продают их в рабство! – перебила ее Мара.– С нами могло случиться что угодно! – ликовала Гейл, – Представляешь, они говорили, что восточные принцы платят за двенадцатилетних девственниц-блондинок золотом!– Но наша новая подруга сбежала от работорговцев и предупредила тетушек Сиф и Афрейт! – победоносно закончила черноволосая Клут, оглядываясь на пятую девушку, которая по-прежнему держалась в отдалении, не снимая чадры. – Ее похитили в Товилийсе и продержали пленницей на «Ласке» всю Луну Сатиров.Гейл снова перехватила нить повествования:– Но она тоже послушница Скамы, как и мы. Ее мать была жрицей в Товилийсе.– А еще она принцесса! – перекричала сестер Мэй. – Самая настоящая принцесса из Южного Ланкмара!– Да по ней же видно, что она принцесса, – прямо-таки завизжала в упоении Мара, – потому что она все время перчатки носит!– Не визжи, как поросенок, Мара, – одернула ее Мэй, обрадовавшись возможности вновь привлечь к себе внимание, и надолго. – Девочки, мы забыли представить нашу новую подругу и спасительницу. – И Мэй, подойдя к потупившейся девушке, взяла ее за руку и буквально заставила сделать шаг вперед.– Дядюшка Фафхрд, – начала она серьезно, – позволь представить тебе мою новую подругу и нашу общую спасительницу, принцессу Пальчики из Товилийса. Дорогая принцесса, моя подруга, позволь мне также представить тебе нашего почетного гостя капитана Фафхрда, великого героя Льдистого острова, возлюбленного моей тетушки Афрейт и моего дражайшего дядюшку.Странная девушка в чадре опустила глаза еще ниже и даже вздрогнула, но все же позволила Мэй вложить сбою руку в широкую ладонь Фафхрда.Тот пожал протянутую ладонь и, изогнувшись в церемонном поклоне, позволившем ему заглянуть прямо в полускрытое чадрой лицо девушки, произнес:– Любой друг Мэй – мой друг, почтенная принцесса Пальчики, а как спасительница ее и всех здесь присутствующих юных особ, ты можешь рассчитывать на мою вечную благодарность. Мой меч всегда готов служить тебе. – И губы его на три удара сердца приникли к шкурке барашка. Голова девушки слегка запрокинулась, веки затрепетали.Остальные девчонки принялись охать и ахать, и только Клут оставалась серьезной, а взгляд Мышелова приобрел сардонический оттенок.Мэй снова завладела рукой в перчатке и повернула ее к Мышелову.– Дорогой дядюшка Мышелов, – начала она во второй раз. Было видно, что девочка пытается внести разнообразие в затверженную формулу, но, вопреки ее воле, слова срывались с ее губ чуть ли не скороговоркой. – Позволь представить тебе мою подругу и благодетельницу, принцессу Пальчики из южных ланкмарских земель. Дражайшая принцесса, моя подруга, могу ли я предложить твою драгоценную руку нашему почетному гостю капитану Мышелову, возлюбленному Сиф, тетушки Клут, и моему доброму, любимому, почитаемому дядюшке – герою Льдистого острова, уступающему лишь Фафхрду?Мышелов угрожающе поднял брови.– Ее левую руку? Нет, убери ее от меня, – оборвал он Мэй, уперев руки в бока и выпрямившись во весь свой невеликий рост, для чего ему пришлось даже слегка откинуться назад. Затем, глядя сверху вниз на съежившуюся перед ним хрупкую фигурку, он сделал страшное лицо и рявкнул:– Как ты себя ведешь, девчонка! Да, да, девчонка, невоспитанная и тщеславная девчонка, как бы ты там себя ни величала!Девочки оцепенели от ужаса, Фафхрд неодобрительно покосился на друга, но та, к кому обращался Мышелов, стянула чадру и перчатки, открыв взглядам пикантное личико, покрасневшее от смущения почти до того же оттенка, что и коротко стриженные рыжие волосы. Подняв на Мышелова глаза, она произнесла тихим чистым голосом:– Я заслужила твое неодобрение, господин. Нижайше прошу прощения. – Она говорила (хотя и странно шепелявя) на том же южноланкмарском, что и остальные, – именно этим языком пользовалось большинство торговцев по всему миру. Затем протянула, ладонью вниз, хрупкую правую руку.Он принял ее руку, не заключив ее, однако, в свою для рукопожатия, но просто подставив под ее ладонь свои разведенные пальцы, и начал глубокомысленно ее разглядывать.– Пальчики, – произнес он неторопливо, словно смакуя это слово. – Странное имя для принцессы.– Я не принцесса, господин, – тут же ответила она, – так я представилась жрицам, спустившись с борта «Ласки», чтобы они выслушали меня и поверили моему предупреждению.Другие девочки уставились на нее с таким выражением, как будто она только что, на их глазах, совершила предательство; но Мышелов только задумчиво кивнул, продолжая держать ее руку на ладони, точно оценивая.– Это соответствует тому, что я вижу, – сказал он, – кроме того, все, что я слышу, больше похоже на Илтхмар, чем на Товилийс. Взгляните, – продолжал он тоном лектора, – хотя и узкая, эта рука сильная и ловкая, она привыкла сжимать и тискать, шлепать и хлопать, щипать и покалывать, щекотать и поглаживать и так далее, и тому подобное. – Затем он повернул ее ладонью вверх и слегка потер большим пальцем, словно испытывая. – И все-таки, несмотря на такое обилие работы, она мягкая и нежная на ощупь. Это от масла, которым пропитаны перчатки. Не сомневаюсь, что и необычная чадра подобным же образом увлажняет щеки, губы и подбородок прелестницы. – Он вздохнул и умолк, однако через мгновение продолжал:– Мэй, поди сюда! Дай твою руку.Светловолосая девочка повиновалась, не скрывая, однако, изумления. Он переложил покоившуюся на его пальцах ладошку в протянутую ладонь Мэй и повернулся к Клут, на лице которой играла ехидная усмешка:– Как поживает моя любимая племянница? Никто из присутствующих не знал, что сказать. Фафхрд всем корпусом развернулся к Мышелову, Пальчики сохраняла невозмутимость, как вдруг сверху донесся голос Афрейт:– Эй, вы там, в погребе, а ну кончай отлынивать! Марш на кухню отрабатывать обед!Клут и Мышелов возглавили шествие: поднимаясь по лестнице, они весело болтали; Мышелов не переставал хвалить племянницу за осторожность и сообразительность. За ними в угрюмом молчании следовали Мара и Гейл. Фафхрд, подхватив под руки Мэй и другую девушку, ошеломленно стоявших там, где их оставил Мышелов, замкнул шествие.– Мой приятель странный тип, – объяснял он добродушно. – Он бы и у царицы небес потребовал удостоверение личности, случись той на минуту привлечь к себе всеобщее внимание. А оскорбления он просто коллекционирует. Глава 5 Кухня в доме Сиф представляла собой просторное помещение с низким потолком, которое проветривалось – а в данный момент еще и охлаждалось после жаркого солнечного дня – сквозняком, циркулировавшим, когда в двух противоположных концах помещения открывали двери.Высокая блондинка Афрейт и гибкая зеленоглазая Сиф были еще в длинных белых туниках, хотя чадры уже сняли. Обняв Мышелова, хозяйка дома откомандировала его и Фафхрда перенести столы и скамьи на улицу, в тенек. Девочки окружили Афрейт; Мэй и Гейл что-то взволнованно объясняли, то и дело оглядываясь через плечо.Когда мужчины, справившись со своей задачей, вернулись на кухню, то обнаружили, что жрицы Луны уже поменяли свои торжественные облачения на более веселые повседневные платья из фиолетовой в желтую полоску и зеленой в коричневую крапинку материй. Девочки, получив, видимо, соответствующие распоряжения, принялись накрывать столы, вынося на улицу скатерти, подносы с яствами и посудой.– Я так понимаю, что с нашей гостьей вы уже познакомились? – обратилась к ним Сиф.– И о том, какую услугу она оказала нашим племянницам и жителям всего острова, сообщив о намерениях илтхмарцев, вы тоже слышали? – добавила Афрейт.– Нам обо всем рассказали, – подтвердил Фафхрд. – А я в свою очередь полагаю, что вы уже приняли меры относительно мерзавцев с «Ласки»?– Разумеется, – заверила его Афрейт. – Совет был собран в мгновение ока, и дело решили согласно нашим обычаям – корабль оштрафовали (не за намерение похитить людей, конечно же: нашлись и другие поводы; например, деревянный корпус «Ласки» весь в подозрительных дырах, наводящих на мысль о червях-бурильщиках, а они, как известно, быстро проникают и на другие суда) и отправили восвояси.– Мы пригласили начальника порта Гронигера отобедать с нами, – добавила Сиф, – но он остался проследить, чтобы зловещее судно поставило паруса и покинуло гавань, как и было сказано.– Так почему же ты, дражайший Серый Мышелов, дразнишь бедняжку, хотя она и является послушницей Богини, и даже, как я слышала, отказался пожать ей руку? – приступила с расспросами Афрейт.Выпрямившись во весь рост и даже слегка откинувшись назад, как он делал это в погребе, Мышелов скрестил на груди руки и, глядя высокой женщине прямо в глаза, отпарировал:– Бедняжка, как же! Никакая она не принцесса – она и сама это признала, – да и, коли уж на то пошло, к храму Луны в Товилийсе отношения не имеет. В какую игру она играет, я не знаю, хотя и догадываюсь; а правда вот в чем: она обыкновенная корабельная проститутка из Илтхмара, где поклоняются Крысе, отверженная из отверженных, на которую никто и никогда не взглянет дважды; таких, как она, капитаны идущих в дальние рейсы кораблей нанимают для развлечения всей команды, и потому, госпожа Афрейт, она не может быть подходящей компанией ни для твоих племянниц, ни для племянницы Сиф и не достойна находиться с ними под одной крышей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44