Сиф, которая хорошо видела в зеркале его медленные, размеренные движения, заинтересовалась и, прихватив плоскую черную коробочку, пересекла комнату и устроилась рядом с ним на краешке постели.На столике уже лежали: зубчатое деревянное колесико с сареенмарский доллар размером – у него не хватало двух зубчиков, перо зяблика, три одинаковых гладких камешка, обрывок задубевшей от грязи синей шерстяной ткани, погнутый железный гвоздь, лесной орех и черный выщербленный диск, который, видно, был когда-то ланкмарским тиком или восточным полупенсовиком.Окинув предметы беглым взглядом, Сиф вопросительно посмотрела на Мышелова.Он заговорил:– Едва наступил вечер, я прямо из казарм направился сюда, и по дороге со мной случилась странная вещь. Зарево заката еще окаймляло горизонт, а в небе уже стоял полный невыразимой чистоты и изящества, точно призрак невинной девушки, молодой месяц. Он был прямо над крышей твоего дома, как будто служил знаком твоего присутствия здесь. Но, несмотря на эту красоту, я не мог оторвать взгляда от обочин дороги и придорожной канавы. Там я все это и нашел. Удивительный набор для скромного северного порта. Можно подумать, что все это собрано по меньшей мере в Илтхмаре… – Он покачал головой.– Но зачем же нужно было подбирать это все? – спросила Сиф. Про себя она подумала: «Как старьевщик какой». Он пожал плечами.– Не знаю. Наверное, подумал, что пригодятся, – добавил он с некоторым сомнением. Женщина произнесла:– Все это напоминает всякую всячину, при помощи которой колдуны насылают порчу и накладывают заклятия. Он вновь пожал плечами и сообщил:– Они вовсе не то, чем кажутся. Например, вот этот… – Он указал на один из серых камешков. – Это не галька, как два других, это свинец, которым стреляли из пращи, может быть даже я.Задетый пальцем, камешек скатился со стола и ударился об пол с приглушенным, но достаточно убедительным стуком, доказывающим верность последнего наблюдения.Нагнувшись за камешком, Мышелов замер, не в силах отвести глаз от устилавшего пол мраморного порошка, черного с красными и золотистыми крапинками. Когда его взгляд переместился на ступню сидевшей рядом Сиф, он обхватил ладонями ее ногу, положил к себе на колено и принялся внимательно рассматривать.– Необычайно симметричный пятипалый обломок коралла из морских глубин, – вынес он свой вердикт, после чего склонился и запечатлел поцелуй у основания большого пальца, просунув кончик языка между ним и его соседом.– Какой-то угорь крутится возле моего рифа, – промурлыкала она.Прижавшись щекой к ее лодыжке, он устремил взор вдоль ее ноги. Ее ночное одеяние из тонкого коричневатого льна держалось на завязках между бедер.– У тебя волосы точно такого цвета, как крошка на полу. Она ответила:– Неужели ты думаешь, что я не учла этого, когда выбирала камень для крошки? Или забыла добавить туда золотистых блесток? Вот тебе подарочек. – И плоская черная коробочка, которую она держала в руках, скользнула вдоль ее обнаженного бедра к колену.Он взял ее в руки, открыл и выпрямился, чтобы как следует рассмотреть содержимое.Внутри, на черной подкладке, легким прозрачным облачком лежал рыбий пузырь.Сиф произнесла:– Этой ночью мы будем любить друг друга глубоко, но не настолько глубоко, чтобы завести дочку или сыночка. Мышелов ответил:– Я видел такие штуки из тончайшей промасленной кожи.– Вряд ли такие же надежные, как этот, – возразила она.– Да уж, на Льдистом и тут без рыбы не обошлось. Уж не начальник ли порта Гронигер додумался? Этому скупердяю, поди, не то что денег, а и спермы своей жалко, – проворчал, качая головой, Мышелов.Он наклонился и поднял другую ее ногу себе на колени. Поприветствовав ее таким же манером, что и первую, он прижался щеками к ее щиколоткам и заглянул в щель между ногами.– Этой ночью я намерен долго и неторопливо исследовать каждый участок твоего тела, ничего не пропуская, в точности как по дороге сюда нынче вечером, – прорычал он в предвкушении.Она согласно кивнула, удивляясь, уж не унаследовал ли Мышелов этот рык от своего загадочного предка Гузорио, но потом решила, что для этого он недостаточно грозен. Глава 8 Сидя на носу корабля, направляющегося с грузом зерна из Ланкмара через все Внутреннее море в Землю Восьми Городов, Смерть Фафхрда, высокий и тощий, как пугало, обратился к своему спутнику:– Мне это воплощение и нравится, и не нравится. Пока что путешествие приятное, и говорить нечего, но к концу будет холодно, как у старухи в п…е, хотя и лето. Арт-Пульг – скупой хозяин, да и невезучий к тому же. Достань-ка мне яблочко из мешка.Смерть Серого Мышелова, вечно улыбающийся и гибкий, как хорек, ответил:– Гамомель не щедрее, да и не удачливее. Но работать на него все же выгодно. Я еще не освоился с этим обличьем, да и вкусов его не знаю. Сам выбирай себе яблоко. Глава 9 Неделю спустя Фафхрд ужинал у Афрейт в ее выкрашенном светло-фиолетовой краской доме на северной окраине Соленой Гавани. Вечер был не по-весеннему теплым и благоуханным; яркий молодой месяц уже стоял высоко в небе, звезды казались каплями вина, упавшими из лунной чаши, которую воздевшая ее рука богини опускала теперь к вечно жаждущим устам заката. Завершив трапезу, Афрейт м Фафхрд решили пройтись через Большой Луг к Эльвенхольму, узкому каменному шпилю в два полета стрелы высотой, вспоровшему ровную гладь полей примерно в лиге к западу от города.– Смотри, – указал на изящный силуэт скалы Фафхрд, – она наклонилась к Тарджу (на небе Ланкмара это было самое северное созвездие), как будто гранитная стрела, которую боги нацелили прямо в небо.– Сегодня ночью они, похоже, зажгли все огни в своих подземных мастерских, так что от их жара цветы и травы запахли, как летом. Давай немного отдохнем, – отозвалась Афрейт и, коснувшись плеча Фафхрда, опустилась на травянистый дерн. И в самом деле, хотя еще не кончилась весна, а в воздухе уже пахло разнотравьем середины лета.Окинув взглядом горизонт в поисках восходящих или покидающих его небесных скитальцев, Фафхрд устроился справа от нее. Откуда-то сзади, то ли из города, то ли с моря, донесся призывный звук горна.– Ночные рыбаки рыбу подманивают, – высказал предположение Фафхрд.– Прошлой ночью мне снился сон, – откликнулась Афрейт, – будто я гуляю в лесу, как вдруг из моря выбирается чудовище и идет за мной. Я вижу, как его чешуйчатая мокрая кожа светится в темноте. Но мне не страшно, и тогда этот зверь начинает понемногу превращаться в человека. Мне кажется, оно хотело меня не напугать, а предостеречь.Когда она умолкла, последовал вопрос:– Какого пола оно было?– Женского, конечно, – без запинки ответила она и тут же засомневалась:– То есть я так думаю. А может, у него вообще пола не было? В самом деле, почему же я не подождала, пока оно поравняется со мной, почему сама не пошла ему навстречу? Наверное, я чувствовала, что стоит мне повернуться к нему лицом, как оно тут же вновь обернется животным, бессловесной тварью.– Мне тоже снился удивительный сон прошлой ночью, и чем-то он был невероятно похож на твой, – проговорил Фафхрд. – Или я грезил при свете дня? В последнее время со мной и такое тоже случается. – С этими словами он во весь рост вытянулся на упругой молодой травке, чтобы лучше видеть закрученные тугой спиралью семь звезд Тарджа. – Мне снилось, будто я нахожусь в огромном замке. Там миллион темных комнат, и я брожу по ним в поисках Гузорио (хотя мы с Мышеловом и придумали его, иногда он словно бы становится реальным), потому что во сне – может быть, внутри того сна я видел другой сон – кто-то сказал мне, что он хочет о чем-то рассказать.Афрейт повернулась на живот и склонилась над ним" внимательно глядя ему в глаза, пока он говорил. Светлые волнистые волосы двумя плавными водопадами ниспадали по обеим сторонам ее лица. Он слегка изменил позу, так что пять из семи звезд Тарджа оказались у нее над головой, как корона (теперь его взгляд устремлялся то к ним, то к серебряному шнуру, стягивавшему края ее фиолетового корсажа), и продолжал:– В двенадцатижды двенадцатой комнате я увидел стоявшую у дальней двери фигуру, одетую в чешуйчатую серебряную кольчугу (здесь наши сны совпадают), но она стояла спиной ко мне, и чем дольше я на нее смотрел, тем более высокой и тощей казалась она, – Гузорио должен быть совсем не таким.Тем не менее я окликнул ее в полный голос и в тот самый момент, когда мой голос разорвал царившую там тишину, понял, что совершил непоправимую ошибку и что фигура преобразится, но это преображение принесет мне только вред. Видишь, тут наши сны опять совпадают. Но когда она начала поворачиваться, я проснулся. Драгоценная моя принцесса, знаешь ли ты, что носишь корону из звезд? – И когда она склонилась для поцелуя, его правая рука потянулась к серебристой змейке, вившейся по ее платью прямо под горлом.Испытываемое им блаженство росло и ширилось, великолепная картина ночного неба, радость плоти и восторг духа, переплетаясь, многократно усиливали друг друга; экстаз наступил уже после захода луны. Но все это время его не оставляло странное ощущение, будто он идет путем, ведущим одновременно к бесконечной жизни и к неумолимой смерти, а Эльвенхольм лишь мрачная веха на этом пути. Глава 10 – Слов нет, капитан Мышелов переменился, – уверенно, но в то же время удивленно и озабоченно заметил Пшаури лейтенанту Миккиду, когда два вечера спустя они вместе выпивали в «Обломке Кораблекрушения». – Вот тебе еще пример, хотя, видит Мог, их и так достаточно. Тебе, конечно, известно, как тщательно он следит, какую еду готовят нам стряпухи. Обычно он подойдет, попробует ложку-другую, скажет, если чего не хватает, – а один раз велел даже весь котел вылить, помнишь? – и пойдет себе дальше. А сегодня днем я своими глазами видел, как он стоял перед котлом с кипящей похлебкой и смотрел в него так долго, что хватило бы времени поставить и снова убрать большой парус на «Бродяге». Похлебка в котле пузырилась и пенилась, бобы и куски рыбы то всплывали на поверхность, то вновь уходили под воду, а репа и морковь крутились волчком, а он все смотрел и смотрел, словно надеялся прочесть там пророчество судеб мира.Миккиду кивнул:– А то еще взял моду ходить согнувшись в три погибели, как мамаша Грам, и подбирать такую мелочь, которую и муравей не заметит. Однажды он заставил меня следовать за собой по пятам; мы так петляли, словно разрабатывали маршрут для лабиринта, – это он показывал мне всякую дрянь, лежащую на земле: очески волос, мелкую монетку, камешек, покрытый рунами обрывок пергамента, мышиные какашки, мертвого таракана.– А съесть все это он тебя не заставил? – поинтересовался Пшаури.Миккиду в изумлении потряс головой:– Еще не хватало… Но и не объяснил ничего толком. Только когда ноги у меня уже совсем затекли от сидения на корточках, он заявил: «Хочу, – говорит, – чтобы ты все хорошенько запомнил».– А наш Капитан Фафхрд…Вздрогнув от неожиданности, воры подняли головы. Через перегородку соседней кабины свесился озабоченный Скор, морщины покрывали его лоб с высокими залысинами.– Наш капитан так занят наблюдениями за звездами – и днем, и ночью, – что просто диву даешься, как ему удается выйти из порта, не сломав при этом себе шею. Как думаете, уж не сглазил ли кто обоих?Обычно между людьми Мышелова и Фафхрда существовало соперничество: обе стороны относились друг к другу с подозрением и никогда не упускали случая сказать колкость.Однако сейчас судьба капитанов не на шутку беспокоила и тех, и других, и потому, позабыв о вражде, они откровенно совещались, пытаясь вместе разобраться в происходящем. Пшаури энергично пожал плечами:– Как знать? Это, конечно, мелочи, но все же…– Слишком уж много всякой чертовщины тут накопилось, – вставил Миккиду. – Кхакхт Ледяной Маг, летающие духи Стардока, затонувшая Симоргия… Глава 11 А в это время в доме у Сиф две женщины плескались в сауне и, наслаждаясь особой свободой банной атмосферы, без стеснения посвящали друг друга в самые тайные подробности своей интимной жизни. Афрейт наигранно-величаво произнесла:– Я хочу, чтобы ты знала, что Фафхрд сравнил мои соски со звездами.Сиф, словно захлебнувшись паром, хрюкнула от смеха и с показной гордостью парировала:– А Мышелов утверждает, что моя задница похожа на звезду. И на яблочный хвостик. А свой собственный член он именует кинжалом! Что бы там ни было не в порядке у обоих с головами, в постели это никак не сказывается.– А может быть, наоборот? – смеясь, возразила Афрейт. – Мой помешался как раз на звездах. А у твоего в голове одна еда да посуда. Глава 12 Смерть Фафхрда и Смерть Мышелова тряслись верхом на ослах в хвосте небольшого торгового каравана, к которому они пристали, чтобы пересечь покрытую лесом Землю Восьми Городов от Кварч-Нара до Иллик-Винга. Уже наступило полнолуние. Смерть Фафхрда бросил:– Не люблю я быть чужой смертью – начинаешь забывать собственное тело и привычки, в особенности если ты прирожденный актер.– Это вовсе не обязательно, – отозвался другой. – Мне перевоплощение скорее помогает: можно взглянуть на себя со стороны, есть время непредвзято обдумать условия контракта, да и вообще мозги прочищает (а у кого мозги могут быть чище, а взгляд объективнее, чем у Смерти?).– Это верно, – произнес его коллега, проводя ладонью по длинному худому подбородку. Теперь, когда его осел решил для разнообразия перейти на более ровный шаг, не обязательно было сидеть, вцепившись в поводья до судорог в руках. – А как ты думаешь, почему в нынешнем контракте так много говорится о добыче, которую мы якобы сможем захватить?– Да потому, что Гамомель и Пулы уверены, что наши подопечные – люди не бедные! Мне очень нравится эта мысль – от нее и в холодную ночь становится теплее.– А также наводит на размышления о том, за кого нас держат: за почтенных наемных убийц или грабителей с большой дороги?– Какая разница? – подвел итог разговора менее щепетильный убийца. – По крайней мере, нам самим ясно, как действовать – ни в коем случае не убивать Двоих, пока они не приведут нас к сокровищу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44