И тебе нечего его стыдиться.
- Да нет, я не стыжусь, - объяснила Аня, - просто Корделия мне нравится больше.
Я всегда воображаю, что мое имя Корделия, по крайней мере в последние годы
. Когда я была моложе, я воображала, что меня зовут Джеральдина, но теперь м
не больше нравится Корделия. Но если вы будете все же называть меня Анной,
то, пожалуйста, говорите Аня, а не Анюта.
- Какая разница? - спросила Марилла с той же, словно заржавевшей, улыбкой, бе
рясь за чайник.
- О, большая. Аня выглядит гораздо красивее. Когда вы слышите, как имя произ
носят, разве вы не видите его в уме словно напечатанным? Я вижу. И Анюта выг
лядит ужасно, а Аня гораздо более изысканно. Если вы только будете называ
ть меня Аня, а не Анюта, я постараюсь примириться с тем, что вы не зовете мен
я Корделией.
- Очень хорошо. Тогда, Аня, а не Анюта, не можешь ли ты объяснить нам, что за ош
ибка произошла? Мы просили передать миссис Спенсер, чтобы она привезла н
ам мальчика. Разве в приюте нет мальчиков?
- О, их там даже слишком много. Но миссис Спенсер ясно сказа
ла, что вы хотите девочку лет одиннадцати. И заведующая сказала, что, она д
умает, я вам подойду. Вы представить не можете, в каком восторге я была. Я не
могла спать от радости всю прошлую ночь. Ах, - добавила она с упреком, оберн
увшись к Мэтью, - почему вы не сказали мне на станции, что я вам не нужна, и не
оставили меня там? Если бы я не видела Белого Пути Очарования и Озера Свер
кающих Вод, мне не было бы теперь так тяжело на душе.
- Да о чем она говорит? - спросила Марилла, удивленно взглянув на Мэтью.
- Она... она вспоминает, о чем мы говорили по дороге, - сказал Мэтью поспешно. -
Я пойду распрягу кобылу, Марилла. Приготовь чай к моему возвращению.
- Миссис Спенсер везла еще какого-нибудь ребенка кроме тебя? - продолжила р
асспросы Марилла, когда Мэтью вышел.
- Она взяла Лили Джоунс для себя. Лили всего пять лет, и она очень красивая. У
нее каштановые волосы. Если бы я была очень красивая и с каштановыми воло
сами, вы бы все равно меня не взяли?
- Нет. Нам нужен мальчик, чтобы помогать Мэтью на ферме. А девочка нам ни к че
му. Сними шляпу. Я положу ее и твою сумку на столе в передней.
Аня послушно сняла шляпу. В этот момент вернулся Мэтью, и они сели ужинать
. Но Аня не могла есть. Напрасно она щипала хлеб с маслом и клевала яблочно
е повидло из маленького стеклянного блюдечка с зубчиками, стоявшего воз
ле ее тарелки. Она совсем не продвинулась в этом деле.
- Ты ничего не ешь, - сказала Марилла, сурово глядя на нее, как будто это был п
оступок, достойный осуждения.
Аня вздохнула:
- Не могу. Я в пучине горя. Вы можете есть, когда вы в пучине горя?
- Никогда не была в пучине горя, так что не знаю, - отвечала Марилла.
- Не были? Но вы когда-нибудь пытались вообразить, что вы в п
учине горя?
- Нет, не пыталась.
- Тогда, я думаю, вы не сможете понять, каково это. Но это в самом деле очень н
еприятное чувство. Когда пытаешься есть, комок встает в горле и невозмож
но ничего проглотить, даже если бы это была шоколадная конфета. Я однажды
ела шоколадную конфету два года назад, и это было просто восхитительно. М
не часто после этого снится, что у меня множество шоколадных конфет, но я в
сегда просыпаюсь, как только хочу съесть хоть одну. Все здесь невероятно
вкусно, но все равно я не могу есть.
- Я думаю, она устала, - сказал Мэтью, который не проронил еще ни слова с тех п
ор, как вернулся из конюшни. - Лучше всего, Марилла, уложить ее в постель.
Марилла как раз и размышляла о том, где положить Аню спать. Она приготовил
а кушетку в каморке возле кухни для желанного и долгожданного мальчика.
Но хотя там было и чисто и опрятно, все-таки для девочки это место казалось
неподходящим. О том, чтобы поместить это бездомное создание в комнате дл
я гостей, не могло быть и речи, так что оставалась только комната в мезонин
е, выходившая окнами на восток. Марилла зажгла свечу и велела Ане следова
ть за собой, что та и сделала, забрав по дороге со стола в передней свою шля
пу и саквояж. Передняя была пугающе чистой, а маленькая комнатка в мезони
не, куда они вошли через минуту, казалась еще чище.
Марилла поставила свечу на треугольный столик с тремя ножками и откинул
а одеяло на постели.
- У тебя, наверное, есть ночная рубашка? - спросила она.
Аня кивнула:
- Да, две. Заведующая приютом сшила их для меня. Они ужасно тесные. В приюте в
сегда всего не хватает и все всегда тесное - по крайней мере, в таком бедно
м приюте, как наш. Я терпеть не могу тесные ночные рубашки. Но человек може
т в них спать так же сладко, как и в прелестных пышных рубашках с рюшем вок
руг шеи. Это единственное утешение.
- Ну, раздевайся скорее и ложись. Я приду через пять минут за свечой. Я не дов
ерю тебе погасить ее. А то еще и пожар устроишь.
Когда Марилла ушла, Аня печально огляделась кругом. Выбеленные стены был
и такими пугающе голыми и унылыми, что она подумала, что они, должно быть, с
ами страдают от своей наготы. Пол тоже был голым, только в центре комнаты л
ежал круглый плетеный коврик, каких Аня никогда не видела прежде. В одном
углу стояла кровать, высокая и старомодная, с четырьмя темными точеными
столбиками, в другом - уже упомянутый треугольный столик, украшенный пух
лой красной бархатной подушечкой для булавок, настолько твердой, что она
могла согнуть конец самой смелой булавке. Над ним висело небольшое, шест
ь на восемь дюймов, зеркало. На полпути между столом и кроватью находилос
ь окно со снежно-белой муслиновой занавеской наверху, а напротив стоял у
мывальник. От всей комнаты веяло таким холодом, что его невозможно описа
ть словами, но который пробрал Аню до мозга костей. С рыданием она поспешн
о стянула с себя одежду, надела узкую ночную рубашку и прыгнула в кровать,
где спрятала лицо в подушку и натянула одеяло на голову. Когда Марилла ве
рнулась за свечой, жалкие предметы одеяния, разбросанные по полу, и неско
лько взбаламученная постель были единственными признаками чьего-либо
присутствия в комнате. Она неспешно собрала Анину одежду, аккуратно поло
жила ее на гладкий желтый стул и затем, подняв свечу, обернулась к кровати.

- Доброй ночи, - сказала она немного смущенно, но не сердито.
Бледное лицо и большие глаза неожиданно появились из-под одеяла.
- Как вы можете называть ее доброй. когда знаете, что это бу
дет самая ужасная ночь в моей жизни? - сказала Аня с упреком.
Затем она вновь нырнула под одеяло.
Марилла медленно спустилась в кухню и занялась мытьем посуды. Мэтью кури
л - явный признак смятения чувств. Он редко курил, потому что Марилла решит
ельно выступала против этой скверной привычки. Но иногда его неодолимо т
януло покурить, и тогда Марилла смотрела на это сквозь пальцы, понимая, чт
о и мужчине надо дать выход своим чувствам.
- Веселенькая история, - сказала она гневно. - Вот что выходит, когда посылае
шь поручения через других, вместо того чтобы ехать самому. Родственники
Роберта Спенсера что-то напутали, когда передавали нашу просьбу. Завтра
кому-нибудь из нас придется поехать и повидаться с миссис Спенсер. Девоч
ку нужно отправить обратно в приют.
- Полагаю, что так, - сказал Мэтью неохотно.
- Ты полагаешь! А что, ты в этом не уверен?
- Мм... она в самом деле милое создание, Марилла. Жалко отправлять ее назад, р
аз уж она так хочет остаться.
- Мэтью, не хочешь же ты сказать, что мы должны оставить ее у себя?
Марилла изумилась не меньше, чем если бы Мэтью выразил склонность ходить
на голове.
- Мм... нет, я полагаю, нет... не совсем, - пробормотал, запинаясь, Мэтью, прижатый
к стенке этим вопросом. - Я полагаю... никто не может от нас этого требовать.

- Еще бы! Что нам пользы от нее?
- Может быть, ей от нас была бы польза, - сказал Мэтью неожиданно.
- Мэтью, мне кажется, этот ребенок тебя околдовал. Я ясно вижу, что ты хочешь
ее оставить.
- Ну, она и правда интересное существо, - убеждал Мэтью. - Ты бы послушала, что
она говорила, когда мы ехали со станции.
- О, разговаривать она умеет. Я сразу поняла. Это не свидетельствует, впроч
ем, в ее пользу. Я не люблю детей, у которых всегда есть что сказать. Я не хоч
у держать у себя девочку из приюта, но даже если бы и захотела, то выбрала б
ы не из таких. Что-то есть в ней, чего я не понимаю. Нет, она отправится туда, о
ткуда явилась.
- Я мог бы нанять французского мальчика, чтобы он помогал мне на ферме, - ска
зал Мэтью, - а она составила бы тебе компанию.
- Я не страдаю без компании, - отрезала Марилла. - И не собираюсь оставлять ее
.
- Ну, разумеется, как ты скажешь, Марилла, - ответил Мэтью, вставая и откладыв
ая трубку. - Я иду спать.
Так он и поступил. Спать, вымыв все тарелки, отправилась и Марилла, решител
ьно нахмурив брови. А наверху, в комнатке мезонина одинокий, заброшенный,
истосковавшийся по любви ребенок, наплакавшись, тоже уснул.


Глава 4
Утро в Зеленых Мезонинах

Б ыло уже совсем светло, когда Аня проснулась и села на пос
тели, растерянно глядя в окно, через которое лился поток радостного солн
ечного света и за которым покачивалось что-то белое и пушистое на фоне яр
ко-голубого неба.
В первое мгновение она не могла вспомнить, где находится. Сначала она ощу
тила восхитительный трепет, словно произошло что-то очень приятное, зате
м явилось ужасное воспоминание Это были Зеленые Мезонины, но здесь не хо
тели ее оставить, потому что она не мальчик!
Но было утро, и за окном стояла вишня, вся в цвету. Аня выскочила из постели
и одним прыжком оказалась у окна. Затем она толкнула оконную раму - рама по
далась со скрипом, будто ее давно не открывали, что, впрочем, и было на само
м деле, - и опустилась на колени, вглядываясь в июньское утро. Глаза ее блес
тели от восторга. Ах, разве это не прекрасно? Разве это не прелестное место
? Если бы она могла здесь остаться! Она вообразит, что остается. Здесь есть
простор для воображения.
Огромная вишня росла так близко к окну, что ее ветки касались дома. Она был
а так густо усыпана цветами, что не было видно ни одного листика. С обеих с
торон от дома тянулись большие сады, с одной стороны - яблоневый, с другой -
вишневый, все в цвету. Трава под деревьями казалась желтой от цветущих од
уванчиков. Чуть поодаль в саду виднелись кусты сирени, все в гроздьях ярк
о-фиолетовых цветов, и утренний ветерок доносил до Аниного окна их голов
окружительно сладкий аромат.
Дальше за садом зеленые луга, покрытые сочным клевером, спускались к дол
ине, где бежал ручей и росло множество белых березок, стройные стволы кот
орых поднимались над подлеском, наводившим на мысль о чудесном отдыхе ср
еди папоротников, мхов и лесных трав. За долиной виднелся холм, зеленый и п
ушистый от елей и пихт. Среди них был небольшой просвет, и в него проглядыв
ал серый мезонин того домика, который накануне Аня видела с другой сторо
ны Озера Сверкающих Вод.
Слева виднелись большие амбары и другие хозяйственные постройки, а за ни
ми спускались вниз к сверкающему голубому морю зеленые поля.
Глаза Ани, восприимчивые к красоте, медленно переходили от одной картины
к другой, жадно впитывая все, что было перед ней. Бедняжка в своей жизни ви
дела так много некрасивых мест. Но то, что открылось перед ней теперь, прев
осходило самые буйные ее мечты.
Она стояла на коленях, забыв обо всем на свете, кроме красоты, окружавшей е
е, пока не вздрогнула, почувствовав на своем плече чью-то руку. Маленькая м
ечтательница не слышала, как вошла Марилла.
- Давно пора одеваться, - сказала Марилла коротко.
Марилла просто не знала, как говорить с этим ребенком, и это неприятное ей
самой незнание делало ее резкой и решительной помимо ее воли.
Аня встала с глубоким вздохом.
- Ах. разве это не чудесно? - спросила она, указывая рукой на прекрасный мир з
а окном.
- Да, это большое дерево, - сказала Марилла, - и цветет обильно, но сами вишни н
икуда не годятся - мелкие и червивые.
- О, я говорю не только о дереве; конечно, оно прекрасно... да, оно осле
пительно прекрасно... оно цветет так, будто для него самого это нео
бычайно важно... Но я имела в виду все: и сад, и деревья, и ручей, и леса - весь бо
льшой прекрасный мир. Вы не чувствуете в такое утро, будто любите весь мир
? Я даже здесь слышу, как ручей смеется вдали. Вы когда-нибудь замечали, как
ие радостные создания эти ручьи? Они всегда смеются. Даже зимой я слышу их
смех из-подо льда. Я так рада, что здесь, возле Зеленых Мезонинов, есть руче
й. Может быть, вы думаете, что это не имеет для меня значения, раз вы не хотит
е оставить меня здесь? Но это не так. Мне всегда будет приятно вспомнить, ч
то возле Зеленых Мезонинов есть ручей, даже если я никогда больше его не у
вижу. Если бы здесь не было ручья, меня всегда преследовало
бы неприятное чувство, что он должен был здесь быть. Сегодня утром
я не в пучине горя. Я никогда не бываю в пучине горя по утрам. Разве это не за
мечательно, что бывает утро? Но мне очень грустно. Я только что воображала
, что вам все-таки нужна именно я и что я останусь здесь навсегда-навсегда.
Было большим утешением это вообразить. Но самое неприятное в воображаем
ых вещах - это то, что наступает момент, когда приходится перестать вообра
жать, а это очень больно.
- Лучше одевайся, спускайся вниз и не думай о своих воображаемых вещах, - за
метила Марилла, как только ей удалось вставить словечко. - Завтрак ждет. Ум
ой лицо и причешись. Оставь окно открытым и разверни постель, чтобы она пр
оветрилась. И побыстрее, пожалуйста.
Аня, очевидно, могла действовать быстро, когда это требовалось, потому чт
о уже через десять минут она спустилась вниз, аккуратно одетая, с расчеса
нными и заплетенными в косы волосами, умытым лицом; душу ее при этом напол
няло приятное сознание, что она выполнила все требования Мариллы. Впроче
м, справедливости ради, следует заметить, что она все-таки забыла раскрыт
ь постель для проветривания.
1 2 3 4 5 6 7