Когда он скрылся за углом, она заперла за собой дверь. Ее мысли метались в поиске каких-нибудь действий, которые она могла бы предпринять. Ничего стоящего не приходило в голову. Если даже она сможет найти ключи от машины Бертона, вряд ли разыщет место, куда они поехали. А если и разыщет, от нее, вероятно, будет мало пользы. У нее не было и друзей, к которым она могла бы, в крайнем случае, обратиться; ей оставалось только ждать.Мари мерила шагами гостиную. Почему Бенни и Джизус хотели сначала сами опознать того человека? Как они выманят его из дома? Он трижды пытался убить ее, поэтому с ним опасно разыгрывать сыщиков. Джис и Бенни, пусть даже физически крепкие и имеющие опыт уличных драк, вряд ли могли соперничать с его коварством.А вот Чак смог бы. Меньше всего девушке хотелось снова подвергнуться издевательским насмешкам Чака Лоуча. Она знала, что думает о ней сержант. Он убежден, что она пытается самым подлым образом поймать на крючок его лучшего друга. Однако если он сможет защитить Джиса и Бенни, пусть думает о ней все что угодно, лишь бы только спас их. Чак оставался для нее единственной надеждой. Она остановилась, закрыв глаза. Самое отчетливое и яркое видение ее преследователя предстало перед ней. Человек на портрете, сощурив глаза, смотрел на нее в упор. Он протягивал к ней грязные, пожелтевшие от табака пальцы. За пояс у него был засунут пистолет, в руке шарф.Когда Мари открыла глаза, все ее тело содрогалось от дрожи, она бросилась к телефону.Прошло несколько долгих минут, прежде чем она убедила дежурную в отделении полиции, что связаться с сержантом Лоучем для нее вопрос жизни и смерти. В конце концов, та обещала позвонить по нескольким телефонам и попытаться разыскать его. Но девушка не была уверена, что, даже если его найдут, он станет перезванивать ей. Когда телефон наконец зазвонил, она схватила трубку, прежде чем прозвучала вторая трель сигнала.– Что у тебя там случилось? – сразу спросил Чак, игнорируя предварительное расшаркивание.От радости девушка даже почувствовала слабость в ногах.Однако на Лоуча ее мольбы не произвели никакого впечатления. Он был в клубе и собирался выиграть партию в теннис; он не любил, когда нарушали его планы. Наконец что-то в тоне сказанного задело, его за живое. Он попросил ее успокоиться – ему не нравились истеричные женщины. Мари заявила, что ее не волнует, нравится она ему или нет, а просто просит его исполнять обязанности. Еще раз она повторила в отчаянии, что Джизус и Бенни в опасности.Она рассказала ему то немногое, что ей было известно. Нет, она не знает номер фургона Дигена. Нет, она не может дать его точное описание. Да, она, конечно, смогла бы узнать его, если бы только увидела, но у нее вряд ли есть возможность сделать это, если Чак не потрудится поднять свое большое грузное тело со стула и не соизволит приехать за ней. В трубке раздался сильный шум, и она поняла, что, кажется, совершила невозможное. Она заставила сержанта Лоуча откликнуться на свою просьбу.Машина, которая через пятнадцать минут остановилась перед домом Дигена, не имела опознавательных знаков, а Чак и его напарник были одеты в шорты и обычные рубашки. Мари оказалась рядом и, прежде чем Чак опомнился, уже открывала заднюю дверцу машины.– Я не знаю, по какую сторону от бара они находятся, – сказала она, забираясь на заднее сиденье и захлопывая дверцу. – Они, наверное, нарочно не сказали мне этого.– Они оба тратят на тебя слишком много сил.– Да, и я знаю, что вы этого не одобряете, но меня это мало беспокоит. – Мари почти выкрикнула эти слова. – Забудьте на минутку о своем отношении ко мне и давайте, скорее, поедем туда.Впервые она заметила на его красивом лице что-то вроде одобрительного восхищения.– Пушистый маленький котенок показал коготки.– Да, если это необходимо. – Она откинулась на спинку сиденья. – Как вы собираетесь их искать?– Мы будем кругами прочесывать улицы вокруг «Красного быка», начиная с каждого седьмого квартала от него и постепенно приближаясь к бару. Когда я предупрежу, что заметил фургон, будьте наготове.– Я думаю, это не понадобится. – Мари сосредоточенно смотрела в окно.– Что-нибудь из окружающего тебе знакомо? – В том, как Чак задал вопрос, не ощущалось обычного сарказма.Девушка задумалась.– Не знаю, – сказала она, наконец, в ее голосе сквозила полная растерянность. – Что-то всегда мешает моим воспоминаниям. Как будто я смотрю сквозь колышущуюся занавеску. Только мелькнет что-то значимое, и вот уже ничего не видно.Она ожидала, что Чак в ответ усмехнется, но ошиблась.Мари чувствовала, что еще немного – и ее нервы не выдержат. Страх все нарастал. Возможно, в этот момент Джизус стоит перед ее преследователем. Она опасалась за его жизнь в такой степени, что ни о чем другом больше не могла думать. Медленно, один за другим, в ее сознании стали возникать образы.Бертон, пытающийся найти ее преследователя стоящий лицом к лицу с вооруженным преступником. Это видение настойчиво сверлило ей мозг. На преступнике была маска… Маска гориллы. Он навел пистолет на Джиса. Нет! Это был не Джизус. Это был пожилой человек среднего роста, у него волнистые каштановые волосы. Он протягивал ей руку, а она пыталась подойти к нему. Но не могла… Человек в маске удерживал ее, однако его маска стала постепенно исчезать. Это был не тот тип из прачечной.– О нет, – произнесла Мари, закрыла лицо руками. – Нет!Чак обернулся к ней:– Что случилось?Она не слышала его. Картина изменилась. Теперь она видела человека из прачечной. Она была привязана к кровати, и он глумился над ней.– Все женщины таковы! – кричал он. – И ты такая же!Мари съежилась на сиденье.– Нет!– Мари, возьми себя в руки.Она не обратила на него никакого внимания. Воспоминания наплывали на нее одно за другим. Тот, первый человек, тащил ее на автостоянку. Пожилой человек с волнистыми волосами безжизненно лежал на земле. Темнота. Страшные тиски, сдавливающие тело, и невыносимо душный воздух. Она находилась в комнате. Человек из прачечной глумился над ней, издевался; она пыталась сопротивляться. Темнота…– Чак, – жалобно прозвучал ее голос.– Что случилось, Мари?– Чак, мой отец…Она не могла говорить. Человек, лежавший на земле, ее отец. Он был мертв. Тот, другой, оттаскивал ее прочь. Она кричала. Он ударил ее один раз, потом еще. Потом наступила темнота. И страшные тиски. И воздух, которым невозможно дышать. Какая-то женщина. Снова издевательства.– Пожалуйста, оставьте меня в покое. – Это был ее голос. – Вы убили моего отца, теперь никто не заплатит вам выкуп!– Твой отец не умер.Но ведь он умер, она сама видела, как он упал.– Убейте теперь и меня.Потом темнота.– Чак!– Продолжай, Мари. Ты здесь в безопасности. Что ты видишь?– Я не знаю. Мой отец… тот человек убил его и оттащил меня.– Тот, которого ищут Джизус и Бенни?– Нет. Другой. Там была еще женщина. – Мари наконец отняла руки от лица, залитого слезами. – Нет, Чак. Человек, которого ищет Бертон, появился позже. Я была привязана к кровати. Он называл меня шлюхой. Он… пытался изнасиловать меня. – Мари закрыла глаза и плотно сжала веки. – Он убьет Бертона. Найди его, Чак, найди.– Тогда открой глаза, Мари. – Лоуч повернулся и протянул руку. – Возьми мою руку, дорогая. С тобою все в порядке. Ты сильная. Ты выдержишь это. Но сейчас нам нужна твоя помощь. Мы непременно должны найти Бенни и Джиса.Рука Чака была где-то далеко-далеко. Но Мари преодолела это страшное расстояние и ухватилась за нее. Девушку так сильно трясло, что Чак с трудом удерживал ее руку.– Мы, кажется, приближаемся к нужному месту. Ты можешь помочь нам?Она кивнула, слезы все еще текли по ее лицу.– Я все-таки ничего не понимаю.– Ты все поймешь. Сначала нужно найти Джизуса.Держась за руку Лоуча, Мари посмотрела в окно.Она не знала этой улицы.– Мы в трех кварталах от бара, – сказал напарник Чака.– Ну, дорогая, смотри внимательно. Что-нибудь ты помнишь о фургоне?– Он светло-голубой, с широким хромированным молдингом вдоль кузова и с помятым задним бампером. Большие окна по бокам. Он был переделан из грузового фургона.Лицо Чака расплылось в улыбке.– Не думал, что ты сможешь его так точно описать.– Я старалась. Я должна была это сделать.Она ждала, что Лоуч рассердится, но вместо этого он слегка сжал ее руку. Затем он открыл бардачок машины и достал пистолет.– Когда мы прибудем туда, – предупредил Чак, – ты не сделаешь ни шагу из машины.– Смотри, Чак! – Напарник указал на дом впереди. Перед ним на обочине дороги стоял точно такой фургон, какой описала Мари.– Тебе знакомы эти места?Мари напрягла память. Ничего знакомого. Вокруг были жалкие, маленькие домишки. По сравнению с ними район, где жил Диген, выглядел, словно квартал миллионеров.Они остановились позади фургона, немного не доезжая до него, и Чак негромко передал по рации их координаты в полицейский участок. Затем он выключил рацию, чтобы кто-нибудь не услышал ее.– А где же, черт побери, Бенни и Джис? – пробормотал он. – Они что, пьют с этим парнем чай? – Внезапно их внимание привлек какой-то шум, доносящийся из дома на противоположной стороне улицы. С упавшим сердцем Мари узнала в нем дом, перед которым стояла во время страшной грозы. Дверь распахнулась, и из нее вышел Диген, смеясь и болтая, как будто со старым другом. За ним следовал человек с рыжей бородой. Похоже было, будто Бенни пытается объяснить ему, что перепутал адрес.– Какого черта? – Чак слегка повернулся к Мари. – Этот тот самый малый?Девушке хотелось закричать, но она удержалась.– Да, – выдавила она. – Да.– Тогда все очень просто. Как только Бенни окажется в фургоне, я постучу в дверь, и мы арестуем этого типа. Ты останешься здесь. Понятно?Мари парализовал ужас. В тот самый момент, когда Чак инструктировал ее, дверь фургона Дигена внезапно открылась. Джизус стоял теперь на тротуаре. Человек с рыжей бородой увидел его одновременно с Мари.– Джис! – закричала она.Размышлять было некогда, как и обдумывать действия. Мари знала только одно – ее любимый в опасности. Она оказалась на улице, прежде чем поняла, что делает.– Джис! Он убьет тебя.Бертон посмотрел на нее.– Мари!Какой-то металлический предмет ярко блеснул на солнце. Послышался звук, похожий на тихий взрыв. Мари упала на землю. Последовал еще один взрыв.– Джис! – крикнула она.Потом вокруг наступила тишина. И темнота. И снова пустота.– Тали, дорогая, не бегай так быстро по ступенькам.– Нет, папа. Я никогда этого не делаю. Мама бранит меня за это.Она была в огромном белом доме, и она плакала.– Почему мама умерла, папа?– Тали, дорогая, этого нам не понять.– Не называй меня так, папа. Маме это бы не понравилось.Дальше. Она была во внутреннем дворике, какой-то мужчина обнимал ее за талию. Внезапно ей стало грустно. Почему?– Кевин, перестань. Я не хочу выходить замуж.Потом были выстрелы. Она сжимала в руках пистолет и расстреливала картонную мишень снова и снова. Потом тот человек схватил ее. Нет! Отец пытался спасти ее. Папа! Он лежит у ее ног.Воображение уносило ее дальше. И некому остановить ее. Джизус был мертв. Она вспомнила его ласковые руки, ощущение его губ на своих. Джизус теперь был мертв. Она приговорена к участи все терять, терять и снова терять безвозвратно.– Мари?Она все еще плыла, уносимая прочь течением своих воспоминаний.– Мари. Дорогая. Это я, Джис.Удивительно, какие трюки выделывает с ней память. Она знала, что, открыв глаза, обнаружит себя на больничной койке. Рядом с ней будет сидеть, раскачиваясь, пожилая женщина. Энни Нил безумна настолько, насколько может быть безумным любой смертный.– Мари. Открой глаза.Ей хотелось умереть. Но чтобы умереть, нужно оставаться какое-то время в живых. Сейчас она уже не жила, но и не была при смерти. Мари находилась где-то посреди между жизнью и загробным миром.Она столько пережила, что наверняка сможет переступить и этот порог. Ей нужно немного посуществовать, чтобы потом умереть. Это было парадоксально, но и сама жизнь – ужасный парадокс.– Мари!Она ощутила, как ее веки медленно приподнимаются. Рядом с ней на коленях стоял ее Джизус. Невдалеке раздавались звуки сирен полицейских машин. Она моргнула, пытаясь сфокусировать зрение.– О, любимая. Ты жива. – Бертон сгреб ее в объятия.– Я же просил тебя не трогать ее. Боюсь, не расшибла ли она голову, когда я сбил ее с ног. – Она узнала голос Чака.Мари осторожно погладила любимого по щеке. Кожа под пальцами была теплой. Он был совершенно реален.– Джизус, ты жив.Он рассмеялся, но голос его дрожал.– К тому же совершенно здоров.– Бенни?– Я здесь, Мари.Она подняла глаза.– Чак?– Чак застрелил Пэрли Харбисона, прежде чем тот успел выстрелить во второй раз. В первый раз он чуть было не попал в меня.– Пэрли Харбисон. Да, действительно его так звали. – Она положила голову на грудь Джису. – Я рада, что его больше нет.Джис тихонько покачивал ее, словно ребенка.– Он больше не причинит тебе вреда, дорогая. Все худшее уже позади, Мари.Она прислушалась к тому, как нежно звучит в его устах это имя. Ей неловко было поправлять его. И все же он должен знать правду. Чувствуя сильные руки, обнимающие ее, тепло, исходящее от его ладоней, она собиралась с силами.– Мари?– Милый, Мари тоже звучит очень хорошо, но мое настоящее имя Натали Рэйми. 11 Мари почувствовала, как напряглись руки Бертона, обнимавшие ее, когда наконец он осознал смысл слов.– Натали Рэйми?– Я попала сюда из Палм-Бич… и, думаю, не так уж давно.Она выпрямилась.– Я дочь покойного Найджела Рэйми, убитого человеком, которого я знаю под именем Джон Морел. – В ее голосе Джис уловил слезы.– Успокойся, дорогая. Не обязательно рассказывать все сейчас.Они слышали, как Чак разговаривал с только что прибывшим полицейским. Джизус ласково гладил ее волосы, продолжая удивляться услышанному.Натали Рэйми. Он пробовал про себя произнести это имя. Оно удивительно подходило ей.– Папа называл меня Тали, когда я была еще совсем маленькой. Моей маме это имя очень не нравилось. Она считала, что все должно быть по правилам. И маленьких девочек нужно называть теми именами, которые были им даны при рождении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22