Да, можно понять гнев человека, неожиданно узнавшего о своем отцовстве. Возможно, она была не права, скрывая это от него, особенно когда он вернулся. Но ведь у Джефа давно уже своя жизнь, и зачем рисковать всем, ради чего она работала.
Достаточно ли они взрослые люди, чтобы заключить приемлемое соглашение, хотя бы скрыть все от Брайана? В одном Глория уверена – Джеф ни за что не откажется от сына, о существовании которого только что узнал, но что ей делать?
– Мам! Мам! Я уже собрал все для пикника! – Мальчик с видимым удовольствием вбежал в гостиную, ища глазами гостя, будто проверяя, там ли он еще.
– Прекрасно, – спокойно сказала мать. – Только захвачу жакеты для нас, и пойдем.
Джеф улыбнулся Брайану, и Глория вздрогнула, видя, как обрадовался сын. Ничего странного, подумала она, чувствуя себя виноватой; ведь, кроме пары учителей в школе, ребенок практически не контактировал с мужчинами.
– Куда пойдем, Брайан?
Глаза мальчишки осветились радостью.
– Может, в Торп-парк?
– Прекрасная мысль!
Брайан рванулся к руке высокого мужчины, и Глории ничего не оставалось, как безропотно последовать за ними на улицу, где ждала огненно-красная машина. Не без удовольствия женщина наблюдала, как отец и сын шли рядом, одинаково широко шагая, с повернутыми друг к другу головами.
Гигантский парк за пределами Лондона пользовался огромной популярностью, и Брайан любил гулять там. Но сегодня, Глория видела это, в присутствии Джефа мальчик испытывал особенное удовольствие, – заставляя ее разрываться между чувством ревности и желанием разделить его счастье. Зато Джеф наслаждался обществом ребенка. Сначала сопровождал Брайана верхом на лошади, потом они отправились на аттракционы. И она не могла не быть рядом!
Глория тайно наблюдала за Джефом, признавая, что мощное влечение, которое испытывала к нему, пока остается. За мужчиной также наблюдали и другие женщины в парке, бесстыдно восхищаясь крепкой фигурой и выразительным лицом. Даже официантка в баре строила ему глазки.
Мужчина, который изменил ее жизнь, теперь скакал на лошади вместе с ее сыном. Но именно из-за сына их судьбы тесно связались. Правда, ей нравилось, как он обращался с Брайаном. По-видимому, Джеф вообще умеет ладить с детьми, подумала Глория. И мальчику понравился этот высокий американец, вежливый и дружелюбный. Но все равно она вздрагивала каждый раз, когда вспоминала о предстоящей вечером встрече, мысль о которой время от времени отражалась в его глазах. Сейчас Маллоун играл роль добряка ради Брайана, но что будет, когда спектакль окончится и они останутся наедине?
Джеф и Брайан изрядно утомились и проголодались, катаясь на лошадях, и, как только представился случай, набросились на бутерброды. Чуть позже съели по большому гамбургеру, запив клубничным коктейлем. Глория молча сопровождала их, но не притронулась к еде, занятая своими мыслями.
К большому разочарованию Брайана, день подходил к концу. И хотя даже Глория могла заметить его усталость, мальчик все не успокаивался.
– Куда едем сейчас? – нетерпеливо спросил он, когда все трое залезли в машину.
– Домой, – сказал Джеф, и его глаза встретились с глазами Глории.
– Не хочу! – капризно возразил Брайан.
– Что такое? – спросил Джеф добродушно. – Еще будет много других дней.
Мальчишка нахмурился.
– Я, наверное, больше не смогу увидеться с вами.
– Ты обязательно увидишь меня опять. Обещаю. – Серьезный взгляд Джефа сосредоточился на ребенке. – Понимаешь, Брайан, теперь, когда я нашел тебя и твою маму, я хочу видеть вас так часто, как только возможно.
5
– Это прозвучало как угроза, – сказала Глория, стараясь сдержать дрожь в голосе, когда Джеф заводил машину.
Они уже попрощались с Брайаном, и Глория успела принять душ и переодеться.
– Как угроза? – Он повернулся к ней, и при тусклом свете она увидела мрачное лицо. – То, что мы еще увидимся много раз?
Слава Богу, что темно и он не видит, как лицо спутницы залилось краской. Джеф завел двигатель.
– Нет, Глория, это не угроза. Никогда не угрожал женщине и сейчас не собираюсь. Это обещание.
– Обещание?
– Да. Теперь, когда я нашел своего сына, мне нелегко с ним расстаться.
Глория обреченно вздохнула, предчувствия сбывались. Какая же она дура! Когда Джеф сказал Брайану, что не хочет терять их, она от волнения неправильно поняла значение этих слов. Он, конечно же, не хочет терять Брайана, но как сказать об этом мальчику? Вот Джеф и упомянул о ней. И, как бы ни отрицал теперь, это самая настоящая угроза. Угроза спокойному и счастливому будущему.
Она откинулась на сиденье и смущенно сжала руки. Сегодня вечером, намеренно надев короткое черное шелковое платье с крохотными жемчужными пуговицами, тянущимися от шеи до пояса, Глория перестала быть самой собой. Ожерелье из агата блестело на шее, а серьги – в ушах; тени, тушь и румяна изменили лицо до неузнаваемости. В дополнение к макияжу она воспользовалась мягкой красной помадой, еще более подчеркнув полноту губ.
Глория смущенно посмотрела на свой облик еще в зеркале спальни. От испуганной и растерянной женщины не осталось и следа. Сегодня вечером она – элегантная и уверенная в себе дама; – все же в душе страшилась исхода этого ужина.
Джеф повез ее в респектабельный ресторан рядом с Холборн, о котором она читала немало восторженных отзывов. Но Глория чувствовала, что все это напрасно – можно поесть и в кафе.
Заказ вина означал, что разговор будет непростой, и когда официант оставил их сидящими в безмолвии, с двумя бокалами шабли и маленькой тарелкой с маслинами, Глория заставила себя первой прервать молчание:
– Не думаешь ли ты, что глупо с нашей стороны сидеть в замечательном ресторане и говорить о погоде?
– Вместо того чтобы говорить о благополучии моего сына…
– Нашего сына, – поправила она. – И никогда не забывай этого.
Его глаза сузились.
– Я не требую уступок.
Эти слова не успокоили ее: так мог сказать только адвокат, и мысль об уступке или о том, что ему что-то нужно от сына, наполняла огнем борьбы. Глория почувствовала новый наплыв сил.
– Позволь рассказать тебе все, Джеф, – произнесла она вежливым, но твердым как сталь голосом. – Брайан – мой сын, и я люблю его. Более того, я всегда заботилась о нем. И не пойду на то, чтобы кто-то вмешивался в его жизнь, когда заблагорассудится.
Глория наклонилась вперед, не боясь встретить зелено-голубой пристальный взгляд.
– Мне известно, что ты адвокат, и притом хороший. Я читала твои бумаги. Знаю также, что ты богат, намного богаче, чем я когда-нибудь буду. И мне достаточно хорошо известно, что деньги – это сила. Но ты не сможешь забрать у меня Брайана. Я буду бороться с тобой на любом суде в мире, чтобы доказать это. А если все провалится, увезу сына так далеко, что ты никогда, никогда не сможешь увидеть никого из нас.
Глории с трудом удалось завершить эту маленькую, но страстную речь. Перехватило дыхание, и она замолчала, вызывающе глядя на визави. Но Джеф с холодным спокойствием наблюдал, как будто они уже стояли друг напротив друга в суде. И было ясно, что он серьезно о чем-то думает и с его натренированным умом адвоката никогда не впадает в истерику.
А вот она не умеет держать себя под контролем.
– Почему ты думаешь, что я собираюсь отнять сына? – спросил Джеф тоном, заставившим ее быстро поднять глаза.
Вопрос вызвал у нее чувство вины, но Глория не собиралась сдаваться.
– Не знаю, что ты собираешься делать, – ответила она спокойно. – Может быть, расскажешь?
Зелено-голубые глаза Джефа засияли мягким светом – красивые волнующие глаза все еще имели власть над ней.
– Пока слишком рано говорить, – туманно ответил он, изучая ее пронизывающим взглядом, который делал выражение лица жестким. – Как это случилось?
Глория моментально закрыла глаза в замешательстве.
– Что как?
– Брайан, – нетерпеливо сказал он. – Я уверен, что вел себя достаточно осторожно.
Женщина почувствовала, как сильный румянец покрыл щеки. Это было унизительно – сидеть в ресторане и обсуждать способы предохранения от беременности девять лет спустя после случившегося.
– Как? – опять спросил он.
О Господи! Ей хотелось скрестить руки подобно героине в ужасных мелодрамах. В тот раз…
– Это было один раз… Я… мы… – ты не помнишь? – Отчаявшись сказать что-то вразумительное, она умолкла.
Его брови нахмурились, светлые глаза вспыхнули.
– Конечно, помню.
Воцарилось долгое молчание.
– Я думал, это невозможно, – сказал он странно хриплым голосом.
И она тоже думала так вначале, помня необычное состояние, когда они в полусне прижимались друг к другу, не зная, зачем так делают. Это был превосходный акт любви.
И в другой раз, когда она осталась на уик-энд, дарованный им судьбой для взаимного удовольствия, тот безумный эпизод повторился. Медленное, бессловесное соитие, которое, казалось, уносило от земли куда-то в другой мир…
– Возможно, – сказала она, с трепетом вспоминая положительный результат теста на беременность спустя четыре недели. Глория не забыла, как сидела в крохотной комнатке медсестры, не смея думать о будущем, уверенная, что останется одна с ребенком…
– Возможно, – повторила она.
Джеф внимательно взглянул на нее.
– И что ты сделала?
– А как ты думаешь, что я сделала? – требовательно спросила она. – Родила ребенка.
– Оставив Оксфорд, не так ли?
Глория, удивившись, что он вспомнил это, кивнула.
– Да, учеба закончилась. Я бросила Оксфорд, чтобы родить Брайана, – жестко сказала она. – У меня не было выбора.
Джеф покачал головой.
– Выбор есть всегда.
– Не для меня, – гордо сказала она, запрокидывая подбородок и отбрасывая назад шелковистые волосы.
– Ты не подумала о?..
– Ни минуты, даже ни секунды.
– Так сильно хотела ребенка?
Не просто ребенка, а моего ребенка, подумала она, но с этой мыслью пришла новая обида.
– А как ты думал? Конечно, я хотела учиться, закончить Оксфорд! Хотела получить возможность соревноваться в учебе с самыми умными. Хотела подумать о себе…
Дрожащей рукой Глория потянулась за бокалом и сделала большой глоток вина, желая спрятать собственную жалость к себе. Но его слова успокоили ее.
– И ты преуспела в этом. Сделала что-то для себя, и Брайан – прекрасный ребенок, которым можно гордиться.
Она подозрительно посмотрела на Джефа, ожидая какой-нибудь колкости, но ничего не последовало, и его оценка требовала вежливости.
– Спасибо, – сказала она немного жеманно.
– А ты очень скоро вышла замуж после того, что случилось?
Когда же наконец он прекратит это! У него нет права спрашивать об этом после всего, что сделал. Глория посмотрела на нетронутую булочку, лежавшую на тарелке. Ее муж Джон был добрым, прекрасным человеком. Он так много сделал для нее в тот момент, когда была нужна поддержка. Она навсегда перед ним в неоплатном долгу.
– Я не отвечаю на вопросы, касающиеся Джона, – ответила женщина с достоинством.
В любом случае это вопрос, на который трудно ответить, как следует. Она любила Джона, но любовь такое растяжимое понятие. То, что она чувствовала к Джону, не имело ничего общего с тем, что чувствовала к Джефу, которого, конечно, тоже любила. И как только ее угораздило полюбить человека, который так безжалостно поступил с ней…
Они доедали ужин в напряженном молчании. Глория ела очень мало, но потягивала вино, хотя настроение было таким мрачным, что ничто не могло бы его улучшить. В довершение у нее заболела голова, и она отказалась и от сыра, и от пудинга.
Официант принес кофейник, и Джеф легким движением руки указал, чтобы он покинул их.
– Скажи, какой кофе тебе нравится?
– Черный без сахара, пожалуйста. – Она горько улыбнулась. – Как мало мы знаем друг о друге.
– Ты так думаешь? И все же мы родители.
– Биологический несчастный случай, – сказала Глория, ненавидя себя за эти слова, знала, как расстроился бы Брайан, если бы услышал их. И вопрос Джефа стал жутким отголоском ее дум.
– Что ты сказала Брайану? – спросил он. – Знает ли мальчишка что-нибудь о своем настоящем отце? Или он вырос, думая, что твой муж был его отцом?
Глория окинула Джефа пристальным взглядом.
– Я никогда не обманывала Брайана. Сказала ему то, что, по-моему мнению, маленькому мальчику следовало знать.
– Как это было?
Не хотелось повторять то, что она рассказала Брайану о сильной любви, которую испытывала к его отцу. Признание факта ее эмоциональной привязанности к Джефу только усложнило бы ситуацию. Выход нужно выбирать со смыслом и логикой.
– Я рассказала, что очень часто отношения между людьми не складываются и что его отец, так получилось, исчез из наших жизней.
Джеф резко поставил свою чашку на блюдце, но нежный фарфор не разбился.
– Ты говорила ему, что у меня не было выбора? Что я даже не знал о его существовании?
Что ему сказать?
Она хотела сразу поговорить с ним, понимая, что отец имеет право узнать о своем чаде, и надеясь, что если будет ребенок…
Глория почти с ненавистью смотрела на красивое лицо Джефа, вспоминая разговор с его тетей. Та очевидно, никогда не рассказывала племяннику об этой встрече. Он не заслуживает того, чтобы знать о ней, подумала Глория, когда вспомнила, как униженно тогда чувствовала себя. В тот ужасный день девушка вбежала в дверь квартиры дяди Джефа чуть не сбив с ног элегантную блондинку лет около сорока, одетую с головы до ног в модную одежду. Незнакомка посмотрела на посетительницу свысока холодными голубыми глазами.
– Что вы хотите? – подозрительно спросила хозяйка со слабым североамериканским акцентом.
– Вы – тетя Джефа. – догадалась Глория, нервно облизывая губы.
Лукавые выщипанные брови удивленно взметнулись вверх.
– А кто вы такая? – поинтересовалась тетушка.
– Я – Глория. А где Джеф? – спросила девушка, и, вероятно, в ее вопросе прозвучало отчаяние.
– Боюсь, его здесь нет.
Женщина вопросительно вгляделась в бледное лицо Глории, в красные от слез глаза и рассмеялась.
– О Боже мой, еще одна! – Она покачала головой, словно демонстрируя светло-пепельные волосы, рассыпавшиеся по плечам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15