– Не плачьте, – ласково сказал он, и Крессида заметила, что он говорит с едва уловимым иностранным акцентом. – Дайте-ка мне взглянуть.
Не успела она остановить его, как незнакомец нагнулся и осторожно снял с ее ноги босоножку. Потом своими длинными пальцами, которые были прохладными и крепкими, он стал ощупывать ее ногу. Странно, но его прикосновение показалось ей удивительно чувственным, и Крессида попыталась отдернуть ногу.
– Нет, пожалуйста… – запротестовала она не очень убедительно, чувствуя, что смотрит на этого мужчину так, будто он может избавить ее от боли по мановению волшебной палочки.
– Да, – спокойно и настойчиво говорил он. – Я перевяжу вам рану.
Она наблюдала за тем, как незнакомец вернулся к дереву, под которым сидел, и взял бутылку с минеральной водой. Оказавшись вновь возле Крессиды, он увидел удивление на ее лице.
– Это не шипучка, – улыбнулся он. – Просто вода. К тому же итальянская, а значит, самая лучшая для такой необыкновенно красивой ноги!
Крессида невольно задрожала, услышав его комплимент. Он вынул из пиджака красивый носовой платок, смочил его минеральной водой, потом отжал сильными руками и крепко обвязал им ее узкую ступню.
Прохладная самодельная повязка сразу принесла облегчение, и Крессида в эту минуту не обратила внимания на то, что рука незнакомца касалась ее. Она загляделась на линию его рта, на то, как в усмешке поднялись уголки губ. Интересно, подумала она, как он целует?
Она качнула головой, отгоняя от себя эти мысли. Безумные мысли! Летнее сумасшествие. Тепловой удар.
– Мне нужно идти, – сказала она.
К ее удивлению, незнакомец не возразил и согласно кивнул головой.
– Конечно. – Он осторожно взял ее ногу и надел босоножку.
Слегка прищурив свои темные глаза, он с беспокойством посмотрел на Крессиду. Принц Очарование, неожиданно пришло ей в голову, когда он застегивал ремешок.
Ловким, гибким движением он поднялся на ноги и, глядя на нее сверху вниз, протянул ей руки.
Неожиданно для себя она протянула ему свои руки, и он с легкостью поднял ее. Она встала перед ним, с ожиданием глядя в его лицо. Он был так близко. Она слышала жужжание ос. Подул долгожданный ветерок. Инстинктивно ее губы раскрылись и распахнулись огромные зеленые глаза.
И вдруг незнакомец стал очень официален.
– Вы сможете идти? – вежливо спросил он.
Крессида словно очнулась ото сна.
– Да, все в порядке, – ответила она, потрясенная не столько случившимся, сколько осознанием того, что стояла в ожидании поцелуя совершенно незнакомого ей мужчины.
Слава Богу, подумала она, что он не среагировал. Она попыталась пойти, но незнакомец удержал ее за локоть.
– Разрешите мне помочь вам, – настоятельно сказал он, и его рука обхватила стройную талию, чтобы поддержать ее на обратном пути к Джуди.
И Крессида позволила ему эту фамильярность, совершенно естественно опершись на его крепкую руку. Этот короткий путь оказался истинным наслаждением. Они добрались до места, к сожалению, слишком быстро. Джуди перевернулась на спину, протирая глаза. На лице ее было недоумение и любопытство. Она явно не видела того, что произошло.
– Я… споткнулась, – объяснила Крессида, все еще чувствуя слабость от близости этого мужчины.
Он убрал руку с ее талии.
– Думаю, нога у вас еще поболит часок-другой, но не больше. – Он улыбнулся онемевшей Крессиде и дотронулся пальцами до ее подбородка. – Чао, – сказал он тихо, так тихо, что только она смогла это услышать, и пошел по траве. Его темные волосы блестели под лучами яркого солнца.
Минуту подруги молчали. Глаза Джуди были похожи на блюдца.
– Кто это? – спросила она. – При ближайшем рассмотрении он более чем первоклассный мужик!
– Не знаю, – призналась Крессида.
– То есть как это не знаешь? – допытывалась Джуди.
– Не знаю и все, – несколько раздраженно ответила Крессида. – Никогда прежде я его не видела. Знаю только одно: он перевязал мне ногу. – Она посмотрела на мокрый носовой платок у себя на ступне.
– Но ты заметила, как он смотрел на тебя? Ты дала ему свой телефон?
– Он не просил, – сказала Крессида, тщетно пытаясь сделать вид, что ее возмутило предположение подруги, будто она могла бы дать свой телефон первому встречному. Потому что, честно говоря, она дала бы ему свой телефон… с удовольствием.
Джуди смотрела на удалявшуюся фигуру.
– Ну что же, пусть будет так. Лондон – большой город. Ты его никогда больше не увидишь.
Так же думала и Крессида после недели прокручивания разнообразных фантазий на тему: «А что, если?..»
Что, если он обедает там каждый день? Не будет ли это выглядеть слишком очевидным, если она придет туда? А собственно, почему? Скорее уж он должен считать, что она ходит сюда в это время перекусить. Теоретически все получалось хорошо, но испортившаяся погода и грозы, разражавшиеся одна за другой, не позволили Крессиде посетить парк еще раз.
А что, если он работает неподалеку от театральной школы, как и тысячи других людей? – с горечью думала она. Даже если он и работает где-то рядом, она же никогда не встречала его, хотя теперь, надеясь на встречу, она часто заглядывала в кафе, расположенные поблизости, на что уходила слишком большая часть ее скудной стипендии.
Она убрала красивый выстиранный и выглаженный носовой платок подальше в ящик для белья. Нет, решила Крессида, это была просто удивительная мимолетная встреча, о которой пора забыть, а ей самой нужно успокоиться и не думать о том, какое сильное впечатление произвел на нее этот мужчина, кем бы он ни был. Она уже давно не испытывала такого влечения. На вечеринках у нее не появлялось ни малейшего желания следовать примеру других девушек, которые время от времени удалялись со своими дружками, как правило, в спальню. Такое поведение Крессиды в последнее время вызывало недоумение, пожимание плечами, перешептывания.
Прошла неделя. Крессида если и не забыла об этом мужчине окончательно, то, по крайней мере, не думала о нем. Все свои силы она отдавала спектаклю, который они выпускали в конце семестра и где она играла Клеопатру.
Провели изматывающую репетицию, и Крессида, радуясь, что все позади, сидела в тесной гримерной, снимая с лица грим. Она пыталась решить: идти или нет на вечеринку, которую сегодня вечером устраивает ее преподаватель по технике речи. Удивительно, но ей не хотелось туда идти.
«Ну, в самом деле, – размышляла она, расчесывая свои густые рыжие волосы, – все те же давно знакомые лица, все те же избитые шутки. Никто и не заметит ее отсутствия. Лучше подольше полежать в ванне, потом глоток чего-нибудь освежающего на окруженной зеленью террасе, и квартира в ее полном распоряжении».
Крессида решила пройти короткое расстояние до дома пешком. Был теплый вечер, лучи заходящего солнца золотили облака. Ей повезло, что в начале семестра она познакомилась и подружилась с Джуди, и она была страшно счастлива, когда та предложила ей жить вместе с нею, в одной квартире. Родители Джуди были богаты. Богаты, очень богаты, как весело признавалась в этом сама Джуди. Родители души не чаяли в своей единственной дочери. И вот – эта огромная квартира в престижном районе Лондона. Случись все иначе, и Крессида вместе со своей почтенного возраста тетушкой, ее единственной родственницей в Англии, жила бы в какой-нибудь жалкой маленькой квартирке, одному Богу известно где.
Смущало только то, что Джуди наотрез отказалась принимать какие-либо деньги за жилье.
– Мои родители уже заплатили за квартиру, – сказала она.
Чтобы хоть как-то расквитаться, Крессида покупала все новые вещи для квартиры. Каждый месяц в доме появлялись то новая ваза, то симпатичные декоративные тарелки, то яркие набивные подушки.
Крессида приняла ванну и накинула на себя легкий халат с рисунком в мягких зеленых тонах. Волосы ее высохли и лежали темными благоухающими волнами. И только она налила себе в стакан легкого вина, как раздался звонок в дверь.
Должно быть, Джуди, подумала Крессида. Верно, ей наскучило мероприятие и она решила вернуться домой. Крессида открыла дверь – и на пороге увидела мужчину из парка. Он молча смотрел на нее. На его лице не было никаких эмоций.
Она открыла рот, чтобы сказать все, что говорится в таких случаях. От «Что вы тут делаете?» до «Как вы узнали, где я живу?». Но ничего не произнесла. Она просто стояла, рассматривая незнакомца с таким же интересом, какой видела и в его глазах. В его изучающем взгляде были лукавство и насмешка. Одна его темная бровь изогнулась, и улыбка коснулась твердых губ.
– Ты знала, что я приду.
Крессида заглянула в темные бархатистые глаза и забыла обо всем на свете.
– Да, – кивнула она. Во рту у нее пересохло от сиюминутного признания правоты его слов. – Я знала.
Не говоря больше ни слова, он взял ее в свои объятия и начал целовать.
Лежа на кровати, Крессида вздохнула и отвернулась к стене. Она была так неопытна, молода и наивна. Тому, кто считает, что фраза «она была подобно глине в его руках» – преувеличение, достаточно было бы взглянуть на ее отношения со Стефано.
Она поднялась и пощупала свои волосы, покрытые толстым слоем лака. Взгляд ее упал на маленький будильник, стоявший на шатком столике возле кровати. Стрелки показывали восьмой час. Дэвид должен быть здесь в восемь, а она до сих пор в гриме. Если она не снимет его, Бог знает, что будет с ее кожей. В висках у нее стучало. Меньше всего ей хотелось сегодня выходить из дома, заставлять себя вести светские разговоры, даже с таким очаровательным мужчиной, как Дэвид. Нет, не сегодня, когда голова у нее идет кругом.
Дрожащей рукой она набрала номер телефона и облегченно вздохнула, услышав ответ после второго гудка. Слава Богу, он еще не ушел.
– Привет, Дэвид. Это я, Крессида.
– Приветствую мою любимую актрису! – услышала она радостный возглас. – Наша договоренность на сегодняшний вечер остается в силе?
– Я как раз подумала, – начала она извиняющимся тоном, – нельзя ли нам перенести нашу встречу?
Интеллигентный голос зазвучал взволнованно:
– Ты не заболела? Нет?
Дэвид нравился ей. Он заслуживал большего, чем жалкое извинение, но только не правды. Это ей не под силу.
– Нет, я здорова. Просто… был тяжелый день. Напряженная репетиция…
Голос Дэвида стал еще взволнованнее:
– Надеюсь, с пьесой все в порядке?
Она поспешила успокоить его:
– Пьеса замечательная, ты ведь знаешь. Разве тебе не говорили, что ты самый лучший драматург со времен…
– … Шекспира. Да, знаю. Только не так плодовит и не так популярен. – Он вздохнул. – Всю неделю я жил ожиданием свидания со своей любимой актрисой, и вот она отвергает меня только потому, что у нее был трудный день. Знаешь, ведь у меня день был не легче.
– О, Дэвид, не заставляй меня чувствовать себя виноватой. Это вовсе не значит, что я не хочу тебя видеть. Просто мне не хочется выходить из дому.
– В таком случае мы никуда не пойдем! – сказал он радостно. – Если Крессида не идет в ресторан, тогда ресторан придет к Крессиде. Мы можем взять еду в ресторане. Нет проблем. Что бы ты хотела? Что-нибудь из индийской кухни? Китайской? Пиццу?
– Ничего, честно. Мне бы не хотелось доставлять тебе хлопоты.
– Никаких хлопот, – настаивал он.
Она знала, что проиграет это сражение.
– Боюсь, сегодня тебе со мной будет скучно.
– Мне никогда не бывает скучно с тобой, Крессида, – тихо сказал он.
После такого заявления она поняла, что не может сказать ему «нет». Они условились, что он приедет в половине девятого, потом вместе решат, что будут есть на ужин, и Дэвид сходит в ресторан за едой.
Положив телефонную трубку, Крессида подумала: Дэвид впервые намекнул на вероятную серьезность их отношений в самый неподходящий момент. Они встречались вот уже почти четыре месяца, и он был первым мужчиной, свидания с которым повторялись регулярно с тех пор, как она рассталась со Стефано. Да, он был ее единственным мужчиной, не считая Стефано.
После разрыва с мужем Крессида довольно долго не решалась даже думать о том, чтобы встречаться с другим мужчиной, но Дэвид показался ей прекрасным партнером, человеком, способным успокоить ее встревоженную душу. Он был воплощением всего того, что она уважала и любила в мужчине и чего не было в Стефано. Их вкусы совпадали, оба любили театр. Оба с охотой грузили свои велосипеды на крышу машины Дэвида и сбегали от городской суматохи на природу, где Крессида в тишине читала книжку, а Дэвид предавался своему хобби – фотографированию птиц. То, что у них были общие интересы, и они не ограничивались постелью, было самым важным для Крессиды. Лицо ее вспыхнуло, а пульс начал учащенно биться, когда она вспомнила о том, как представлял себе развлечение Стефано. Дэвид был джентльменом. Он был готов ждать. Но тут вмешались воспоминания, смутившие ее, потому что Стефано… вначале… был таким же.
Его поцелуи не были похожи ни на чьи другие, которые ей довелось испытать, будь то на сцене или в жизни. Не было мужчины, которого она бы выделяла особо, но для девушки в девятнадцать лет это не так уж необычно. Даже когда нынешние напористые актеры, гордясь тем, что достигали максимального реализма в своих действиях, целовали Крессиду вполне чувственно, ей казалось это совершенно необязательным и даже противным. Эти объятия на сцене и отдаленно не напоминали того, что с ней делал этот мужчина.
Нежное и осторожное прикосновение его губ тут же вызвало в ней ответную реакцию. Каким-то чувством она поняла, что он хочет, чтобы их языки обвивали друг друга в эротическом танце, и сердце ее учащенно забилось, а внутри все стало таять. Она почувствовала, как набухли ее соски. Ей захотелось руками ощутить его крепкое, мускулистое тело. Поэтому, когда он прижал ее к стене и вплотную соприкоснулся с ней бедрами, как человек, потерявший над собой контроль, Крессида не протестовала, а, наоборот, побуждала его своим невнятным, но радостным «да… да». В ответ он стал ласкать ее груди до тех пор, пока она, возбужденная до предела, не припала к нему. Но возбуждение сменилось недоумением, когда он неожиданно остановился, опустил руки и стал разглядывать ее своими темными глазами, – в глубине их загорались искорки, природу которых она не могла понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18