Он тщательнейшим образом изолировал ее от своей жизни, и только в постели они были вместе. Ее руки сильно дрожали, но, к ее удивлению, он накрыл их своей крепкой теплой рукой. Жест был кратким, но ее будто током ударило. Она отдернула руки. Ей не хотелось, чтобы он видел, что она по-прежнему ведет себя подобно неопытной школьнице.
Сжав губы, он пропустил ее вперед. Они вошли в ресторан, и сию же минуту из полумрака явился метрдотель.
Их посадили за самый удобный столик. Уже давно Крессида не была в столь приятном месте. Оглядывая зал, она вспомнила слова Алексии о женщинах в ресторане, пожиравших Стефано глазами. Да, у женщин в этом ресторане был явно такой же аппетит. В ней зашевелилась ревность. Жадные взгляды красивых женщин, сверкающих драгоценностями, заставляли Крессиду ежиться. Стефано же, казалось, совсем не замечал их. С равнодушным видом он проглядывал меню в кожаной обложке, которое им дал официант. Но он, конечно, чувствовал на себе эти взгляды. Его мать говорила, что женщины не могли перед ним устоять еще тогда, когда он был безусым юнцом.
Крессида тоже смотрела в меню, но ничего не соображала. Заниматься таким будничным делом, как выбор блюд, было просто смешно, когда все ее нервы напряжены оттого, что напротив нее сидит этот мужчина.
– Что ты будешь есть?
Она сглотнула.
– Не знаю. Я не голодна.
– Ты почувствуешь голод, когда увидишь еду. Разреши мне заказать для тебя.
Она ненавидела его мужскую самонадеянность. Дэвид никогда бы не стал выбирать ей блюда. Но она утвердительно кивнула.
– Ладно.
Это был французский ресторан. Официант, явно новичок, старался изо всех сил, а стряхивая салфетку, он уронил на пол нож и стал извиняться перед Стефано. Вид у него был очень жалкий.
Когда бедняга, не переставая извиняться, заменил нож, Крессида и Стефано встретились взглядами, что получилось само собой. Стефано был раздражен, но Крессида была единственным человеком, кто об этом знал. Безжалостный в бизнесе, он всегда был добр по отношению к «маленьким людям», работающим на него. Она убеждалась в этом не раз. Стефано обращался с ними вежливо, и люди всегда отвечали ему преданностью.
Официант ушел. Стефано смотрел на Крессиду. Плотно сжатыми длинными пальцами он подпер свой крепкий подбородок.
– Ты заказал не итальянскую еду? – спросила она несколько удивленно.
Он засмеялся.
– Ты же всегда винишь меня за излишнюю приверженность всему итальянскому, да, Крессида?
– Я удивляюсь, что ты не пригласил меня в «Скалу».
Темные брови поднялись дугами.
– О-о?
– Алексия сказала… – она остановилась.
– Да? – тихо спросил он. – Что же сказала Алексия?
– Она сказала, что это лучший итальянский ресторан в Лондоне.
– Неужели? Она ошибается. Да, он хороший, но лучшим его не назовешь.
– Ты спал с ней? – Слова вылетели сами собой, и она испуганно посмотрела на него.
– Вот уж это не твое дело, – холодно ответил Стефано.
Голос Крессиды не дрогнул.
– Да, ты прав. Это не мое дело.
Прищурив свои темные глаза, он стал внимательно всматриваться в ее лицо.
– Если честно, я с ней не спал. Когда женщина предлагает себя, это вовсе не значит, что мужчина должен непременно этим воспользоваться. Ведь так? – усмехнулся он.
Как это сделала она, Крессида, в ту самую первую ночь в своей квартире? Если бы Стефано сам не остановился, она бы позволила ему овладеть ею, девственницей или нет, прямо тогда, стоя, спиной прислонившись к стене.
Краска стыда залила ее щеки. И как раз тут официант принес им первое блюдо. Это были артишоки – деликатес. Крессида обрадовалась, что еда отвлекла внимание.
Стефано окунул один из мясистых листиков в растопленное масло и деликатно откусил кусочек. Она сделала то же самое.
– А что, Крессида, с твоей семьей? Родители до сих пор живут как хиппи?
Она кивнула.
– Боюсь, что да. Прошлым летом я виделась с ними.
– Ну и как?
– Очень странно.
– Почему «странно»?
Она пожала плечами.
– Я себя чувствовала их мамашей, а они были как дети.
Она вспомнила, как смешно они оба выглядели. Их длинные седеющие волосы, выцветшая одежда и бусы. Но, несмотря на эти странности, она любила своих родителей. Она вспомнила, как рассказывала им о своем неудачном замужестве, о том, что все закончилось и она больше не любит Стефано.
«Не верю я тебе, – сказала ей мать. – Когда ты говоришь о нем, твои глаза загораются».
Крессида тряхнула головой, возвращаясь к действительности, убедившись, что, о чем бы она ни думала, все ее мысли неизбежно возвращаются к этому мужчине. К Стефано.
Она попыталась найти нейтральную тему для разговора.
– А твоя семья? Как они? – спросила она вежливо.
Он окунул свои длинные загорелые пальцы в полоскательницу и вытер их салфеткой.
– Там все в порядке. Маме, естественно, очень хочется, чтобы у меня появился наследник. Но для этого мне нужно решить семейную проблему.
Крессида склонила голову над полоскательницей, сосредоточившись на плавающем в ней кусочке лимона. Ею завладела ревность, к чему она была совершенно не готова, но твердо решила не показать это Стефано. Не сразу смогла она встретиться с ним взглядом.
– Правда? – спросила она, стараясь говорить безразличным тоном. – У нее… есть кто-нибудь на примете?
– Естественно. Это одно из неудобств мужчины в моем положении, – мужчины, который вскоре вновь окажется холостяком. Мамаша и сестры регулярно устраивают смотрины претенденток на роль будущей жены.
Так вот почему он не стремился к разводу с ней, он признался в этом. Их теперешний «союз» защищал его от подобных претенденток. Она взглянула на тяжелую серебряную вилку. А что будет, подумала Крессида, если она ударит ею по тарелке и разобьет ее на мелкие кусочки?
– Неудобство, – произнесла она холодно. – Похоже, что за такое неудобство многие мужчины отдали бы все на свете.
– Многие – да. – Он умышленно сделал паузу. – Я же предпочитаю сам охотиться за своей добычей.
Свой следующий вопрос она задала, сама не зная, что заставило ее сделать это.
– И ты уже кого-нибудь присмотрел? Кто удостоится чести вынашивать твоего ребенка?
Но на этот раз взгляд Стефано напугал ее. Он был полон откровенной злости, которая, правда, быстро растаяла.
– Тебя это так мало волнует? – рыкнул он. – Ты действительно такое холодное, бесчувственное…
– Кажется, я выбрала неподходящий момент, – вдруг раздалось рядом с ними. Слова были произнесены по-американски, невнятно. – Это битва один на один или можно к вам присоединиться?
Крессида онемела, а Стефано вскочил, обнял женщину и наклонил свою темноволосую голову, чтобы расцеловать ее в обе щеки, как это принято в Европе.
– Эбони! – тепло поприветствовал он ее.
«Эбони! – злобно повторила про себя Крессида. – Что за нелепое имя! Даже если оно и идет ей».
Женщина имела довольно высокий рост – она казалась всего на несколько дюймов ниже Стефано. У нее были гладкая, как шелк, смуглая кожа, темно-шоколадного цвета глаза и гордая осанка амазонки. Но самое сильное впечатление производили ее черные как смоль волосы, блестящие густые пряди которых спускались до пояса. Рука ее с красным маникюром лежала на руке Стефано, а он, который обычно не любил случайных соприкосновений, казалось, ничего не имел против.
Они весело перебросились несколькими фразами, и вдруг Стефано как будто вспомнил о присутствии Крессиды.
– Эбони, – сказал он, – познакомься с Крессидой. Крессида, это Эбони. Возможно, ты ее видела на обложке журнала «Вог» за этот месяц.
Глаза цвета шоколада холодно сощурились.
– Крессида? – переспросила она.
– Крессида – актриса, – пояснил Стефано.
Крессида спрятала руки под стол, чтобы не видно было, как они дрожат. Актриса! Он сказал «актриса», а не «жена». Может быть, он влюблен в эту потрясающую фотомодель? Может быть, он и не стремится от нее защищаться, как от других женщин?
– Да? – медленно произнесла Эбони. – Актриса? Я могла вас видеть где-нибудь?
– Сейчас мы выпускаем спектакль «Все или ничего» в театре «Карлайсл», где я участвую, а в прошлом году я снялась на телевидении в паре реклам, – спокойно, без эмоций ответила Крессида.
Короткую паузу прервала Эбони.
– Ну, что ж, – заговорила она, улыбаясь. В ее глазах был вопрос, когда она посмотрела на Стефано. – Кажется, я не ко времени. Увидимся завтра, да, Стефано? – И, дважды поцеловав его, она удалилась. Все до одного мужчины в ресторане провожали ее взглядом.
Стефано вновь опустился на стул и внимательно посмотрел на Крессиду.
– Хочешь спросить меня о чем-нибудь?
Уныние боролось с ревностью. Внутренний голос убеждал не показывать ему, что ее это волнует.
– Зачем? – спокойно сказала она. – Кажется, вы очень хорошо знаете друг друга.
Он откинулся на спинку стула.
– Да, – согласился он. – Возможно, даже лучше, чем ты знаешь Дэвида, Крессида.
Скрытый смысл этих слов наполнил Крессиду таким холодом и такой болью, что она поняла: она не сможет выдержать больше ни секунды этой пытки. Да, это была настоящая пытка.
Она просто сошла с ума, отправившись с ним сегодня в ресторан. Наивная, сбитая с толку дурочка. Крессида отодвинула свой стул назад.
– Извини, Стефано, но я думаю, это была не слишком удачная затея – вместе поужинать. Я не в силах сидеть здесь и есть еще два блюда. Извини. Я хочу домой.
К ее удивлению, он не возражал, спокойно попросил счет и настоял на том, чтобы оплатить заказанные, но даже не поданные на стол блюда. Крессида видела удивление на лицах других посетителей, но Стефано спокойно, с полным безразличием повел ее к двери. Она знала, что многие мужчины, и Дэвид в их числе, растерялись бы, окажись они в такой ситуации. Но Стефано, и он сам ей об этом говорил, не принадлежал к числу «многих».
Возвращались они в молчании. Крессиде путь до дома казался бесконечным. Напряжение в большой машине было почти осязаемым. Когда-то они часто возвращались на машине домой из театра, по дороге обсуждая увиденное. К моменту их возвращения прислуги уже не было. Они занимались любовью, а потом Стефано посреди ночи готовил ужин на двоих. Он приносил ей в кровать хрустящий хлеб, омлет и вино. Они хихикали, как напроказившие школьники, и крошки сыпались на простыни.
Но к чему сейчас эти воспоминания? Особенно сегодня, когда она убедилась, что в его жизни присутствует женщина. Неужели Джуди права? Неужели она до сих пор любит этого мужчину? Крессида страдала.
Мощная машина резко остановилась возле ее дома.
– Проводить тебя до квартиры? – холодно предложил Стефано.
– Нет, спасибо, – ответила она и удивилась, услышав свой невыразительный и холодный голос.
С усилием открыв дверцу машины, она метнулась в подъезд, моля о том, чтобы он не увидел слез, брызнувших из ее глаз. Крессида знала, что длинная блестящая машина стояла внизу до тех пор, пока она не захлопнула за собой дверь.
Точно раненый зверь, рухнула Крессида на диван. Всхлипывая, она думала о том, как наивен был ее вопрос. Мать была права: она не жила с тех пор, как оставила Стефано, не жила абсолютно, только лишь существовала. Это было безопасное существование, а жизни не было.
Он вновь вдохнул в нее огонь и жизнь. Без него она была лишь пустой раковиной.
И только наивная дурочка стала бы отрицать то, что было правдой и о чем Крессида теперь знала. Она любит Стефано. Конечно, любит. И никогда не переставала любить.
Слезы текли по щекам Крессиды. Слова, которые Стефано когда-то очень давно говорил ей, всплывали в памяти и все тяжелее ложились на сердце.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Я люблю тебя.
Крессида смотрела на красивого темноволосого мужчину, стоявшего перед ней, и не могла поверить тому, что слышит.
– Что?
Он улыбнулся.
– Я люблю тебя.
Она вскрикнула от восторга и бросилась в его объятия, поднося свою руку к его губам для поцелуя. Взглянув в его суровые глаза, она поняла, несмотря на свои девятнадцать лет, что он впервые в жизни произнес эти слова.
– О, Стефано, я тоже люблю тебя… так сильно. Не могу поверить, что ты чувствуешь то же самое. Это как сказка.
– Мне самому трудно поверить, – засмеялся он. – Меня как громом поразило. Соблазнительница, – прошептал он и поцеловал ее.
Одной рукой он накрыл взволнованную грудь Крессиды, а другая рука утонула в копне ее густых волос. Она застонала от удовольствия, когда знакомое тепло начало разливаться внутри ее. Ее маленькие руки скользили по его мускулистой груди, а он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.
– О нет, – запротестовала Крессида. Стефано всегда следил за своими действиями, и иногда она обижалась на него. Такие минуты любви были прекрасны, но он всегда находил в себе силы остановиться, усмиряя свою страсть, которая была готова захватить Крессиду.
– О да, – сказал он, и его взгляд вдруг стал мягким, таким же, как и голос. – Мы должны пожениться, cara. И как можно скорее. Я не могу больше ждать.
Они знали друг друга менее трех месяцев, и она не поверила своим ушам.
– Пожениться? – повторила она.
– Конечно. Такие чувства слишком редки, чтобы расточать их. – Он говорил спокойно, будто разговаривал сам с собой. – Я сомневался в существовании подобных чувств. – Он повернул ее руку и стал водить кончиком языка по тонким эротическим линиям на ладони, вызывая трепет в каждой клеточке ее тела. – Я не хочу романа с тобой, Крессида. Я хочу, чтобы ты была моей женой.
Ей было девятнадцать, и со всей дерзкой уверенностью, присущей молодости, она сказала первое, что пришло ей в голову:
– А как же моя карьера?
Глаза его заблестели, и он наклонился, чтобы поцеловать мягкую ямочку у основания ее шеи.
– Твоя карьера? – прошептал он. – В настоящий момент, cara, она меня меньше всего волнует.
– Нет, я серьезно! – засмеялась она.
– Я тоже. Ты почти уже закончила учиться и можешь работать сколько захочешь. В течение недели мы будем жить в Лондоне, а выходные проводить в Италии. В соответствии с этим ты можешь организовать свою работу. Ну как, ты чувствуешь себя счастливой?
– Очень счастливой, – сказала она не дыша.
– А что сделает тебя еще счастливее?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18