Так и ты... выручай!
Водитель "Волги", принадлежавшей, как позже выяснилось, автохозяйству управления внутренних дел области (фамилия его была Болонин, он работал в отделе пожарной охраны, потому и носил военную форму), поразмышлял немного: на Бакинскую ему было ехать совсем ни к чему, но, с другой стороны, ему было жаль сгорбленную, с убитым лицом женщину, стоявшую под фонарем, Трешкина очень хорошо сыграла роль, и кивнул согласно:
- Садитесь!
На Бакинской Семенов и Трешкина вышли, а Коряга и Гасимов остались. Водитель недоуменно повернул к ним голову. Чего, мол? Коряга попросил:
- Браток, до ближайшей аптеки подкинь! Лекарства-то ведь надо купить. Во как нужны! - Он попилил рукою по горлу. - Иначе женкиной сеструхе не вытянуть.
- Но только до аптеки, - сказал Болонин, - мне задерживаться нельзя голову снимут.
- Это же благое дело, за благие дела голову не снимают, - успокоил его Коряга. - А дежурная аптека, она недалеко, рукой подать.
Он сидел за водителем, крепко держась обеими руками за спинку. Гасимов сидел рядом с Болониным - прямой, как доска, напряженный, злой, в темноте салона, когда он поворачивался к Коряге, были видны его посверкивающие глаза.
Когда машина нырнула в тень проулка, Коряга выхватил из кармана нож, коротко размахнулся и всадил его водителю в плечо. Тот вскрикнул, бросил руль и развернулся всем корпусом, чтобы ответить Коряге, но не успел Коряга нанес второй удар.
Как сказано в обвинительном заключении, "Коряга нанес Болонину 4 удара в область правого плеча, причинив ему тем самым колото-резаные ранения грудной клетки, относящиеся к тяжким телесным повреждениям, опасным для жизни, после чего, пытаясь сломить сопротивление Болонина, стал удерживать того за руки, а Гасимов, взяв нож у Коряги, стал наносить Болонину множественные удары ножом, в результате чего причинил ему проникающее колото-резаное ранение шеи, с повреждением левой наружной сонной артерии и одноименной вены, непроникающее колото-резаное ранение шеи, левого бедра, два непроникающих колото-резаных ранения грудной клетки, два - левой голени, резаные раны шеи, кистей, ссадины и кровоподтеки лица, левого бедра, правого плеча, брюшной стенки - относящиеся к тяжким телесным повреждениям, опасным для жизни. В результате полученных ранений от ударов ножом Коряги и Гасимова, вызвавших острую кровопотерю у Болонина, тот скончался в салоне машины".
Да-а, работать ножом - это не то что малокалиберным обрезом. Обрез у него выкрал в поезде попутчик. Нормальный вроде бы был мужик, выпили, разговор душевный вели и спать легли, намереваясь проснуться уже в Астрахани, а когда Коряга с Трешкиной проснулись, то в купе уже ни попутчика не было, ни "личного оружия".
Убитого Болонина перенесли на заднее сиденье, на нос ему надвинули фуражку - спит мол, солдатик, притомился малость. Коряга сел за руль, развернулся, по дороге подхватил Трешкину с Семеновым, и всей компанией покатили на берег Волги. Волга-матушка все стерпит, все следы скроет. Коряга радовался: машина досталась новая, в салоне еще химией пахло, сиденья поскрипывали, будто кожаные. Остановившись в темном месте, на речном косояре, Коряга вышел из машины, цепко ощупал глазами темноту: нет ли кого поблизости? - и скомандовал Гасимову с Семеновым:
- Давайте, выволакивайте защитника Родины на свежий воздух, больно крови от него много.
Те выволокли Болонина на берег, Коряга перекрестил его: "Царство тебе небесное", ногой подкатил к яме, у которой он тормозил, спихнул труп. Приказал Гасимову:
- Засыпь землей. И след проверь: не осталась ли где кровь?
- Темно, фонарь нужен!
- Без фонаря обойдешься, - сказал Коряга, но все-таки забрался в машину, осветил фарами болонинскую могилу. Крови не было. Скомандовал привычно: "Поехали!"
Одежда у всех, кто находился в "Волге", была испачкана кровью - и у самого Коряги, и у Трешкиной, и у Семенова с Гасимовым - измарались, пока везли Болонина.
- Вот... - Коряга выругался матом. - Надо переодеваться, а то мы... как мясники.
А они и были мясниками, с которыми опасно не то что встречаться, опасно даже жить на одной земле.
Переодевшись, Коряга решил поехать к ресторану "Волна". Во-первых, операцию надо было обмыть, а во-вторых, в ресторане можно было отыскать людей, которые заинтересовались бы их товаром. Слово Коряги для "боевой группы" было законом. Ресторан "Волна" из тех, где дым коромыслом, случается, стоит до самого позднего часа, слава у него темная, поэтому его часто навещают милицейские патрули: мало ли что тут может произойти? Ведь случалось уже, и не раз, когда посетителей ресторана находили в Волге плывущими ногами вперед в сторону Каспийского моря.
Коряга пошел в ресторан искать знакомых чеченцев, которые могли бы у него с лету взять свеженький автомобиль, а Семенов с Гасимовым отправились пополнять запасы спиртного - Коряга был прав: очередной "трудовой подвиг" надо обмыть.
Тут в "Волгу" и нагрянула милицейская группа. Все машины своего автохозяйства милиционеры, естественно, знали, "Волгу", обслуживающую пожарников, тоже. Удивились тому, что же она здесь делает? А тут и Семенов в Гасимовым двери машины открывают своим ключом. В общем, попали они в руки милиционеров горяченькими, вместе с несколькими бутылками водки, громыхающими в полиэтиленовом пакете.
Трешкина наблюдала эту сцену, стоя в стороне, прижав пальцы к губам, чтобы не закричать, потом тихо вдавилась задом в кусты и исчезла.
Арестовали ее на следующий день.
Коряга тоже увидел, что Семенов с Гасимовым взяты милиционерами и метнулся к черному входу, вымахнул за двор, на бегу ловко одолел забор и был таков.
Он будто бы растворился в Астрахани, залег на дно - определился в квартире одного знакомого, затих, прислушиваясь к тому, что происходит в городе. "Отдохнув" немного, снова всплыл стремительно, тихо, с дружелюбной улыбкой на губах. У него вообще была подкупающая внешность, у Владимира Коряги. И улыбка у него была широкая, добрая, и взгляд открытый, не таящий в себе ничего опасного. В Тирасполе его, кстати, таким и считали - добрым, открытым парнем. Несмотря на шесть лет, проведенных им за решеткой. В Тирасполе Коряга не разбойничал, никого не трогал. От себя замечу: пока не трогал.
В Тирасполе он вел себя так, как ведут волки. Волки там, где обитают, не разбойничают. На промысел уходят на сторону, устраивают там резню и погромы, потом тихо, заметая следы, возвращаются. Домой, так сказать. Это их тактика. Это стало тактикой и Коряги.
Через два дня после убийства Болонина на рынке Селенские Исады он познакомился с неким Боканевым, тот привел Корягу к себе домой. Естественно, распили бутылку, затем открыли другую. Коряга рассказал несколько сногсшибательных эпизодов из своей жизни, о том, как он воевал в Абхазии, сколько раз был ранен, сколько раз, попадая в переплеты, прощался с белым светом - в общем, жизнь свою расписал так, что у Боканева потекли слезы. Сердобольный хозяин обвел рукою свою квартиру и растроганно произнес:
- Живи здесь, сколько хочешь!
Это-то и нужно было Коряге. Обнялся с Боканевым и проговорил глухо:
- Спасибо, брат! Никогда этого не забуду. Чем могу - отблагодарю.
И отблагодарил. Боканев проживал в доме по Валовому переулку в квартире № 1, а напротив, на первом же этаже, в квартире № 2, обитал его сосед, человек интеллигентный, имеющий хорошую библиотеку, собиратель икон и старинных вещей. Как узнал о его богатстве Коряга, никому неведомо. Но тем не менее на следующий день он взял в сарае Боканева топор, позвонил в дверь квартиры номер два, услышал далекие шаркающие шаги и глухой бормоток:
- Это ты, друг Боканев?
- Я, я, - ответил Коряга.
- Погоди немного, у меня что-то замок стало заедать.
Через полминуты он открыл дверь и получил удар топором по голове. За первым ударом - второй, за вторым - третий. Всего Коряга нанес коллекционеру четыре удара, потом взял полотенце, накинул его на шею несчастного и сдавил, затем тряхнул так, что у того рассыпались шейные позвонки.
Забрал Коряга вещей немного, но зато самые ценные: две старинные иконы, Библию в хорошем окладе, деньги и медали. Вернулся в квартиру своего благодетеля и, поскольку знал, что благодетель сегодня не вернется, со вкусом позавтракал, выпил бутылку шампанского, забрал его личные вещи, те, что подороже, - куртку, шапку из хорошего меха и бинокль, присоединил к ним вещи, взятые в соседской квартире, и отправился на Татар-базар: надо было пополнить кошелек, а то уж больно тоща стала пачечка "деревянных", которую он прятал в нем.
Он продал все, кроме куртки Боканева, куртка что-то никого не заинтересовала, и, поразмышляв немного, решил оставить ее у себя пригодится. Осень опять-таки, скоро начнут поджимать холода, и куртка придется очень даже кстати.
Да и пора было уезжать из Астрахани - слишком много следов он здесь оставил. И все впустую - не обогатился. Если бы не иконы, вообще нищим бы уехал. Выругался, сплюнул себе под ноги.
Поглядел на солнце, неторопливо ползущее в небесной выси, - что-то слишком медленно ползет светило, потом глянул на часы - да, время не спешит, еще раз сплюнул. Он кожей своей, нюхом обостренным, волчьим, кончиками пальцев чувствовал - надо сматываться. Увидев человека в милицейской форме, поспешно спрятался за угол дома. Поразмышляв, решил: лучше всего снова пойти на Татар-базар, там народу тьма, затеряться ничего не стоит. А вечером на автобусе, идущем в Ставрополь, он покинет Астрахань. Купив билет на восемнадцатичасовой автобус, Коряга вернулся на рынок.
Среди рядов, торгующий рыбой, он встретил двух приятелей, говорливых, как сороки, шебутных, подвижных, похожих друг на друга, словно бы рожденных одной матерью, - Язрепова и Кузина. Те кое-что выгодно продали и собирались это удачное дело отметить. Как всегда бывает, не хватало третьего. Третий нашелся в ту же минуту. Он был тут как тут - с доброжелательной улыбкой, со спокойным, уверенным лицом, готовый и хлеб порезать, и тараньку облущить, и стаканчик ополоснуть под живительной струей базарного водопровода, и услужить по части разлива бутылки, ежели что...
- Собственно, а чего мы на базаре будем тесниться? Пошли ко мне домой, устроим маленький праздник, - предложил Кузин. - Я тут недалеко живу.
Грустная улица с несерьезным, каким-то детским названием - Узенькая. Кто бы мог подумать, что на этой улице свершится такое, от чего похолодеет кровь у многих астраханцев...
В доме № 38, в квартире № 1 - Коряга невольно отметил, что в Астрахани он просто повязан на квартиры номер один: у Таньки была первая квартира, у Боканева в Валовом переулке тоже номер один и здесь этот же номер - тьфу! Троицу в квартире № 1 поджидал хороший стол, приготовленный женой Кузина Зотовой, - с горячей картошкой и рыбкой собственного засола, с дивными маринованными помидорами и тушеным мясом, только что извлеченным из духовки.
Это был настоящий пир. Выпили по одной, по второй, славно закусили, и Язрепов, человек восточный, востроглазый, во время пира все приглядывавшийся к Коряге, неожиданно сказал:
- Слышь, парень, а по-моему, тебя разыскивает милиция!
- С чего ты взял? - Коряга прекрасно владел собою, хотя внутри у него все оборвалось и сделалось холодно.
- Да фоторобот сегодня по телевизору показывали. Утром, в астраханских новостях. Очень ты похож на того человека. Убил он там кого-то... Зарезал иль задушил, не помню.
- Ну мало ли кто кого зарезал или задушил? Я-то тут при чем? Это еще ничего не значит. Давай лучше выпьем!
- Можно и выпить, - задумчиво согласился Язрепов.
Эти несколько фраз и решили судьбу трех человек.
После обильной пищи, хорошей выпивки решили малость отдохнуть.
- Хороший сон никогда не мешал здоровью, - посмеялся Язрепов и растянулся на тахте.
Кузин покивал согласно, зевнул, потер пальцами глаза.
- У меня есть свой корабельный отсек, я туда. - И, продолжая зевать, нырнул в свой "корабельный отсек".
Сон сморил и Зотову - жену Кузина. Удержался только один Коряга - он и моложе был, и крепче телом, и злее, и, главное, знал, что для волка, которого обложили охотники, сон опасен.
Едва собутыльники уснули, он бесшумно обследовал квартиру, поморщился недовольно - квартира была бедная, взять нечего, в кладовке нашел лом, подкинул его в руке, проверяя, ловко ли лежит, обвязал тряпкой и, подойдя к спящему Язрепову, сощурился:
- По телеку меня, значит, видел? Больно похож, значит... Ладно! - Он размахнулся и с силой ударил Язрепова ломом по голове. За первым ударом нанес второй, потом схватился за лежащий на столе нож, нанес несколько ударов ножом, потом прыгнул к дивану, где лежала Зотова, ударил ее ломом также по голове, смешав разом все - мозг, кости, и уж потом метнулся в "корабельный отсек". Ни один из спящих не проснулся, словно бы в водку было подсыпано снотворное зелье, ни один не закричал...
В следственных документах отмечено, что Коряга нанес Язрепову четыре удара ломом по голове и тринадцать ударов ножом в различные части тела, Зотовой - один удар ломом и пять ударов ножом в межлопаточную область, Кузину один удар ломом в правую височную кость и три удара ножом в грудь.
До вечера Коряга провел время в залитой кровью квартире - никто его не потревожил, Коряга даже поспал немного, потом взял куртку Кузина, примерил ее, куртка была в самый раз, и, главное, - понравилась, модная, фасонистая, в отличие от куртки Боканева. Куртку же боканевскую повесил на место хозяйской и, беззвучно отжав язычок автоматического замка, ушел. Дверь за собою аккуратно закрыл.
В 18.00, точно по расписанию, ставропольский автобус отошел от городского вокзала. Коряга, приветливо улыбаясь, сидел на месте, отведенном "согласно купленному билету".
Всего за двенадцать дней пребывания в Астрахани он убил шесть человек.
Из Ставрополя Коряга перебрался в ПМР - Приднестровскую Молдавскую Республику, в город, где был прописан, в Тирасполь, на улицу Советскую, 2. Но в Тирасполе, дома, он вел себя тихо: воспитывал дочку, ходил с женой в кино и на зиму варил вишневые компоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28