– Он там, около распределительного щита.
Долан кивнул и пошел по коридору мимо костюмерных и через другую пожарную дверь выбрался прямо на сцену, за кулисы. Там стояло несколько человек, и, когда его глаза привыкли к темноте, он обнаружил в углу около распределительного щита Эйприл и Эмиля, стоящих близко-близко друг к другу.
«Неуёмная маленькая сучка», – подумал Долан, глядя по сторонам в поисках Майера. В конце концов он увидел его, подошел и тронул за плечо, приглашая жестом выйти в коридор. Через минуту они тихонько удалились со сцены.
– Приходится не спускать с него глаз, – сказал Майер. – Первый вечер…
– Подсказываете ему?
– Нет, просто наблюдаю. Ну, Долан, как вы?
– Нормально.
– Выглядишь неплохо в этом наряде; но вы ведь прекрасно знаете, чем на самом деле вам следует заняться, не так ли?
– Чем?
– Выгнать этого молодчика, который играет Берка. Роль словно специально для тебя написана.
– Этот парень, похоже, вполне справляется. Кто он?
– Его зовут Викоф. Выучил роль за восемь часов.
– Я имел в виду, откуда он? Я не слышал о нем прежде.
– Так, откопал в глубинке… Поздравления по поводу вашего журнала. Много слышал о нем.
– Скоро услышите еще больше, надеюсь… Как я понимаю, Пат Митчел дуется на вас.
– Да, тем хуже ему самому.
– Майер, почему вы не дали эту роль Тимоти?
– О нет, бросьте, Долан. В конце концов, я должен поступать таким образом, который считаю наилучшим. Театральная касса участвовала в обсуждении. А что, Тимоти говорил с вами?
– Я не видел его месяц. Я знал, что он околачивался здесь три года в ожидании шанса, и когда я увидел этого новичка на сцене, удивился, вот и все.
– Тимоти получит свой шанс. Но давайте поговорим о вас.
– Я не хочу говорить о себе. Я хочу выяснить, что вы собираетесь делать, чтобы снова превратить этот притон в театр-студию, где люди могли бы иметь шанс развиваться.
– А я не хочу говорить об этом, – сказал Майер отрывисто. – Этот театр на моей ответственности, и я собираюсь управлять им так, как считаю это необходимым.
– Но вы забываете, что это общественное начинание, и люди, которые поддерживают его, имеют право голоса.
– Вы собираетесь написать об этом в своем журнале? – внезапно спросил Майер.
– Не исключено.
– Тогда я вообще ничего вам не скажу.
– Ладно, но я даю вам шанс. Или вы хотите, чтобы Дэвид написал статью для моего журнала? Хотелось бы знать ваше мнение на этот счет.
– Дайте мне шанс… Надеюсь вы не ждете благодарности… Вы появляетесь здесь воинственно настроенный, выискиваете проблему…
– Черт возьми, ничего подобного. Я пришел сюда поздороваться с друзьями, которых давно не видел. Увидел новичка в роли и поинтересовался, почему Тимоти не дали шанса.
– Вы не сможете меня запугать.
– Я и не пытаюсь, – сказал Долан.
Пожарная дверь открылась, и через нее донеслись звуки аплодисментов из зала.
– Извините, – бросил Долану Майер, возвращаясь на сцену…
Долан вышел через служебную дверь, прошел через дворик к аллее за театром, где оставил машину. Устроился за рулем, закурил и приготовился ждать.
– Куда ты хочешь? – спросил Долан, когда они катились вдоль Сикаморового парка.
– В «Горячую точку», – сказала Лиллиан. – Я проголодалась.
– Не хочу туда ехать.
– Почему?
– Просто потому, что впервые в жизни решил проявить немного здравомыслия. Ты – единственная девушка в городе, чье имя не должно быть связано с моим; и я не поеду в «Горячую точку», не позволю твоим друзьям увидеть нас вместе. Если это дойдет до твоей семьи, ты попадешь в неловкое положение.
– Меня не волнует моя семья, мне двадцать один год.
– Все равно, не следует…
– Ты боишься Майры?
– Майры? Конечно нет. Ее мнение ничего для меня не значит.
– А она так не думает. Настолько, что порекомендовала мне оставить тебя в покое.
– Когда это?
– Время от времени. Вот почему я назначила тебе свидание – просто хотелось позлить ее.
– Тебе понадобится много сил, – сказал Долан язвительно.
– О, я не имела в виду это буквально, – спохватилась она, придвигаясь немного ближе. – Ты знаешь, как я всегда к тебе относилась, Майк.
– Ладно, – сказал он все еще сердито, – посмотрим, что у тебя получится.
Несколько кварталов они молчали.
– Что именно сказала тебе Майра обо мне? – поинтересовался он наконец.
– Не помню точно. Нечто в том духе, что мне лучше оставить тебя в покое.
– Ты лишь это смогла уловить?
– О, она говорила что-то о том, что в некоторых вещах ты ведешь себя как ребенок и увлекаешься девушками, потому что они благополучны и общительны, ну, в общем, несла всякую чушь, на которую я не обратила внимания.
– Она так сказала, да? – спросил Долан мрачно. Еще пару кварталов они проехали молча.
– Лиллиан, как тебе идея выйти замуж? – задал вопрос Долан, прервав молчание.
– Отличная идея, – ответила Лиллиан.
– То есть я спрашиваю, как тебе идея выйти замуж за меня?
– Я именно это и имела в виду, – сказала она беззастенчиво.
– Ладно, можешь ты отложить свой сандвич до свадьбы?
– Но мы не можем пожениться в такое время ночи.
– Нет? Я вытащу регистратора из постели, а потом обращусь к судье Палмеру, мировому судье. Он поженит нас.
– Но, Майк, – произнесла Лиллиан, начиная немного беспокоиться, – а как насчет колец?
– Одолжим. У судьи, заключающего браки, наверняка есть парочка колец на всякий случай. А как насчет денег? У тебя есть хоть что-нибудь?
– Немного. Около пятнадцати долларов.
– Этого достаточно. Поедем! – сказал он, развернулся на скорости и покатил в аптеку – позвонить…
В два часа ночи мистер и миссис Майкл Долан сидели за стойкой маленького ночного кафе в конце Фронт-стрит, около здания суда. Они только что поужинали и теперь ожидали, когда перестанет лить дождь.
– Итак, – проговорила Лиллиан, – мы здесь.
– Да, мы здесь. – Долан вдруг засмеялся. – Ты знаешь этот рассказ?
– Какой рассказ?
– Вот этот. «Итак, мы здесь».
– Он непристойный?
– Да нет. Это короткий журнальный рассказ, написанный Дороти Паркер. О парочке, которая только что поженилась…
– И?
– Пустяки, забудь, – сказал Долан, глядя в окно и наблюдая за падающими струями дождя. – Тебе нравится дождь?
– Нет.
– А я обожаю. Мне хотелось бы, чтобы все время лил дождь. Это напоминает мне о войне.
– Ни за что бы не поверила, что тебе доставляют удовольствие воспоминания о войне, на которой ты был ранен.
– Я говорю не войне как таковой. Я думал о Франции. Дождь напоминает мне Францию.
– Париж?
– Тур. Блуа. Долина в стране замков…
– Ладно, мне хотелось бы поторопиться и перебраться в место получше. Майк, куда мы пойдем?
– Ты говоришь об этом вечере?
– Да.
– Не знаю. Думаю, тебе лучше отправиться домой. Мы можем обсудить все утром.
– Что обсудить? Мы ведь поженились, да?
– Да, но надо еще многое сделать. Прежде всего я должен достать тебе обручальное кольцо, а это вернуть судье. Затем, вероятно, надо поговорить с твоим отцом – лучше рано, чем поздно.
– Он в Сан-Франциско.
– Да? Здорово! Это даст мне немного времени все обдумать. Послушай. Не говори никому про нашу женитьбу, хорошо, Лиллиан? Некоторое время. Найдется немало противников нашей свадьбы, и нам нужно немного времени прийти в себя.
– Но, Майк, почему мы не можем пойти куда-нибудь вечером и поговорить?
– Мне нужно время. Я должен обо всем подумать.
– Два года назад ты терпеть не мог подобное занятие, – с оттенком недовольства сказала Лиллиан.
– О, не пойми меня неправильно. Я не из тех, кто натворит дел, а потом спохватывается. Я никогда не жалею о сделанном. Но ты должна признать, что все получилось несколько неожиданно.
– Давай отправимся в отель. Разве я не могу, пока есть такая возможность, получить своего рода дивиденды?
– Пойдем, дождь стихает, – сказал Долан, соскальзывая со стула. – Ты поедешь домой.
После того как Долан распрощался с ней перед входной дверью (без поцелуя на ночь), он поехал бесцельно в моросящий дождь, завороженный, как всегда, сверкающими улицами, влажным запахом и одиночеством города: бзз… бзз… бзз… бзз…
Крутились колесики в голове, мозг отказывался сосредоточиваться на чем-то конкретном, и все же мысли то и дело возвращались к этой конкретной вещи… Так мужчина, пресыщенный сексом до тошноты, когда у него проблемы с любимой девушкой, отчаянно и безуспешно пытается думать о чем-нибудь другом – только не об этом…
Наконец он пришел в себя и отправился домой. Залез через окно внизу и на ощупь пробрался в комнату Эрнста.
Включил свет. Эрнст спал, как бревно, храпя так, что черти в аду могли бы проснуться. Долан подошел и растолкал его.
– Что случилось? – как обычно, невнятно пробормотал Эрнст, хлопая глазами, впрочем довольно миролюбиво.
– Подвинься, – сказал Долан, начиная раздеваться.
– Что с твоей кроватью? – спросил Эрнст невозмутимо.
– Она занята. Там Майра.
– Снова?
– Да.
– Дурак ты, Майк. Она привлекательная женщина.
– Знаю.
– Это дождь? – спросил Эрнст, только сейчас услышав стук капель по крыше.
– Да.
Эрнст слез с кровати, без пижамы, подошел к окну и выглянул. Через несколько секунд вернулся с улыбкой на лице.
– Люблю дождь, – проговорил он. – Это мне напоминает страну, где я прежде жил…
– Германию?
– Да, – сказал он, залезая в постель.
– А мне – Францию.
– Войну?
– Да.
– Где ты был девятнадцать лет назад в это время?
– В Сент-Мишеле. А ты?
– В Сент-Мишеле. Со стороны Монт-Сек.
– Забавно. Я был на Эссе. Девятнадцать лет назад… Там-то я и получил это, – сказал Долан, показывая шрам от шрапнели на правом бедре, похожий на очертания Флориды. – Может быть, это устроила мне твоя батарея.
– Может быть.
Долан выключил свет и вернулся в кровать.
– Подвинься, – попросил он Эрнста, проскальзывая под простыню.
– Тебе повезло, что тебя не убили.
– В самом деле? – произнес Долан, отворачиваясь.
Дождь все еще продолжался, когда Долан утром добрался до офиса.
Там была только Майра, вычитывала гранки.
– Доброе утро, – сказала она с очаровательной улыбкой.
– Замечательно, правда? – проговорил Долан, вешая мокрый плащ и шляпу на вешалку. – От горизонта до горизонта ничего, кроме этих прекрасных серых облаков. Такое впечатление, что они впитали в себя дождь всего мира.
– Майкл Долан Шелли, – сказала Майра, улыбаясь, но уже не так очаровательно. – Ты не из тех ли, кто обожает бродить под дождем?
– Я еще до Гарбо делал это все при большом стечении публики: Потом бросил. Не хотел выглядеть ненормальным. Ну как? – спросил он, указывая на гранки.
– О, превосходно. Кое-что пришлось перенабрать. Все проверила. Теперь полный порядок. Остается только отдать в печать.
– Спасибо, – сказал Долан, садясь за свой стол. – Я проспал.
– Усталость – или Эрнст?
– Откуда ты знаешь, что я спал с Эрнстом?
– Я тоже наблюдала за дождем. Видела, как ты подъехал. Ты пробрался в дом через окно.
– Наверное, следует обидеться, но я не буду.
– Да и причины нет. Я намеренно ушла рано утром, чтобы ты мог переодеться, не раздражаясь из-за моего присутствия. Майк…
– Что? – сказал Долан, уставясь в стол, чтобы не глядеть на нее.
– Я не буду тебе больше надоедать. Я больше не приду в твою комнату.
– Хорошо, Майра.
– Нет, это все неправильно. Я была ослицей. Но поверь мне, – сказала она, поднимаясь; подошла к его столу и заглянула в глаза, – я просто пыталась помочь тебе.
– Помочь мне? Помочь мне в чем, ради бога? – спросил он, осмелившись наконец взглянуть на нее.
– А теперь не возникай и не раздражайся. Ненавижу эту твою привычку.
– И я ненавижу это твое самодовольное отношение ко мне, это чертово материнское покровительство. С чего ты, черт возьми, взяла, что можешь давать мне советы?
– Кто-то должен это делать. Они тебе нужны. Майк, – сказала Майра, присаживаясь бочком на стол, – ты стал бы великим человеком, великой силой, если бы следовал советам. Ты прирожденный лидер, но слишком запальчивый, слишком импульсивный, слишком упрямый.
– О господи! – гневно воскликнул Долан, хлопнув по столу ладонями. Затем вскочил и свирепо уставился на нее. – Интересно, почему, черт возьми, я не могу двинуть тебя по носу?
– Может быть, потому, что знаешь: я права, – сказала Майра бесстрашно.
Долан хлопнул себя по бокам, быстро повернулся и шагнул к ее столу. Схватил гранки, сбежал с ними вниз по лестнице в печатный цех и отдал их Калли, начальнику цеха.
– Ну что же, Калли, запускай в работу, – отдал он распоряжение.
Вернулся снова к входной двери и остановился, глядя на улицу. В странном оцепенении он наблюдал, как машины спускаются по холму.
В голове вертелась одна мысль: как бы все выглядело, если бы сейчас выбежать и броситься под колеса; и еще – насколько это больно и сколько времени пройдет, пока не наступит конец…
– Звонил только что Прескотт из «Курьера», – сказала Майра, когда он вернулся в кабинет.
– Хорошо. Привет, Эд. Когда ты приехал?
– Минуту назад. Я припарковался у аллеи и окликнул тебя, когда выходил из машины…
– Да? – спросил удивленный Долан.
– Ты стоял около входа.
– Да. Как дети?
– Температура у сына все еще держится…
Долан сел, набрал номер «Курьера» и попросил Прескотта. Девушка в приемной посоветовала попробовать поискать его в комнате прессы в суде.
Долан отсоединился и набрал комнату прессы.
– Алло, Прескотт, – сказал он. – Привет, это Майк Долан… Да… О, подождите минуту, Аллан, вы не можете напечатать это!.. Да… Ну нет еще… Не знаю, может быть, на следующей неделе, а может быть, никогда не использую это. Ну почему вы так думаете?… Он? Как вы выяснили это? Он?… В самом деле?… Ладно, скажите старому сукиному сыну, что я посмотрю, как он возместит это… О, конечно, да-да-да-да-да, печатайте все, черт возьми, что хотите… – произнес Долан, кладя трубку.
Майра и Бишоп пристально смотрели на него.
– Что случилось? – спросил Бишоп.
– Ничего, черт возьми, ровным счетом ничего.
– В чем дело? – продолжал упорствовать Бишоп.
– Да ни в чем. Черт, не надо было при вас звонить.
– Ладно, не говорите, – с укором глядя на Додана и Майру, сказал Бишоп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22