https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_bide/Grohe/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– Будете вы меня слушать или нет, в конце-то концов? Еще раз повторяю вам: она ни в чем не виновата! Теперь я это точно знаю! Точно знаю, понимаете, знаю! Я видел правду своими глазами и слышал ее своими ушами! Дошло до вас или нет?
– Как тебя понять, кэп? – спросил один из матросов, прежде плававший в команде Габриеля.
Габриель тяжело вздохнул.
– Я только что был в Виргинии…
Набившиеся в капитанскую каюту матросы притихли.
– Ездил на табачные плантации, где Шайна жила прежде – у своих родственников. Там была ее кузина. Я знал ее еще до того, как повстречался с Шайной, и собирался на ней жениться. – Габриель обвел глазами внимательные, напряженные лица. – Ну а потом появилась Шайна. После этого Ребекка перестала для меня существовать. Когда я порвал с ней, она бросилась к властям, выдала себя за Шайну и подписала то обвинение. И это ее вина легла на Шайну.
Он еще раз посмотрел на лица матросов. Кто-то из них выглядел потрясенным, кто-то просто глупо моргал, кто-то скептически ухмылялся.
– Отвезите меня к ней, – обратился Габриель к Ле Корбье. – Даже если мы опоздаем – что ж, хоть похороним ее по-человечески.
Глазки смуглого пирата погрустнели.
– Я дал ей нож, – сказал он Габриелю. – На случай, если муки станут совсем уж нестерпимыми. Я решил, что…
Ле Корбье скорбно замолчал, не закончив фразы.
Габриель прикрыл глаза. Ему представилась Шайна – умирающая, убившая себя, и сердце его словно обхватил щупальцами спрут.
– Отвезите меня к ней, – повторил он.
– Погоди-ка, кэп, – выступил вперед неуклюжий высокий матрос, известный бунтовщик и подстрекатель. – Не то чтобы я не верю, но… Мы же знаем, как глубоко запустила в тебя свои коготки та… ну, которую мы… это… Одним словом, предательница. А никакой другой мы не знаем. Ничего о ней и не слышали… Без обиды, кэп! Для начала я хотел бы увидеть ту, другую… Ну, про которую ты сейчас говоришь, что это она – предательница!
Пираты одобрительно загудели. Габриель последними словами мысленно проклял этого верзилу, сумевшего несколькими словами похоронить остатки призрачной надежды на то, что Шайна еще жива, несмотря на голод, жажду и тропическое солнце.
Он поднял ненавидящие глаза и резко бросил высокому:
– Правды захотел? Ну что ж, будет тебе правда. А ну, дуйте бегом к бушприту, тащите якорь! Все наверх – ставить паруса! Курс на Виргинию! Будет, будет вам правда!
Матросы кинулись выполнять приказ, но Габриель задержал их.
– А тебе, Мэрфи, я кое-что скажу прямо сейчас. Мы пойдем в Виргинию. Я приведу вас к Ребекке и докажу свою правоту. Но если эта задержка будет стоить Шайне жизни, то, клянусь богом, ты за это заплатишь. Слышишь?
Мэрфи поднял на своего бывшего капитана темные глаза. Выдержал его взгляд, кивнул головой.
– Да, кэп, – проворчал он. – Слышу.
– Тогда вперед! – рявкнул Габриель. – И шевелитесь, вы, дохлые селедки!
Матросы дружно кинулись исполнять приказ Габриеля. Оставшись вдвоем, Ле Корбье удивленно и уважительно взглянул на Габриеля.
– Я знаю, как ты любишь ее, дружище, – тихо сказал он. – И молю небо, чтобы мы успели вернуться вовремя.
– Спасибо, – ответил Габриель.
Он знал, что смуглый пират говорил от чистого сердца.
Над гаванью зазвенела якорная цепь, загрохотали по палубе тяжелые кованые сапоги. Судно вздрогнуло, заскрипело пиллерсами, словно просыпаясь, и медленно двинулось к выходу из гавани.
– Один вопрос, если позволишь, – сказал Ле Корбье, направляясь вместе с Габриелем к выходу из каюты.
– Давай, – согласился Габриель.
– Почему эти крысы никогда не спешат так выполнять мои команды?
Габриель только пожал плечами и пошел вместе со смуглым пиратом на квартердек – верхнюю палубу.
Остановившись возле огромного ходового фонаря, Габриель задумчиво смотрел, как исчезает Нью-Провиденс за кормой корабля. Его корабля. Ведь он по-прежнему любил «Золотую Фортуну».
Сколько морей он избороздил до того дня, как встретил Шайну! Сколько повидал штормов и штилей! В каких только гаванях не бросал якорь! И чего стоило ему отказаться от вольной жизни морского волка ради женщины, которую он полюбил и которая полюбила его!
Но сейчас это не казалось ему жертвой. Слишком многое изменилось в нем. И слишком многое висело сейчас на волоске.
Только бы Шайна была жива! Только бы им успеть! Ну, продержись еще немного, дождись! Доживи!
Если только все закончится счастливо, они уедут в Фокс-Медоу, и он постарается, чтобы жизнь Шайны никогда больше ничем не омрачалась.
Боже, сколько же горя он принес этой женщине, сам того не желая!
Набежавшая волна ударила в борт «Золотой Фортуны», окатила Габриеля мелкими солеными брызгами. Он поднял голову. Паруса натянулись, наполнились свежим ветром. Слава богу! Ведь чем скорее они закончат дела в Виргинии, тем скорее смогут отправиться за Шайной.
28
«Золотая Фортуна» вошла в Чесапикский залив и бросила якорь в маленькой, известной только пиратам бухте, спрятанной в глубине прибрежных скал. На берег они высадились втроем: Габриель, Ле Корбье и Мэрфи. В ближайшей гостинице они наняли лошадей и поспешили на север, к Йорку.
– Нам нельзя ехать прямо в Монткалм, – объяснил своим спутникам Габриель. – Ребекка оповестила о моем появлении власти, и за плантациями теперь наверняка наблюдают.
– А как же мы тогда прихватим ее? – озадаченно взглянул на него Ле Корбье.
– Выманим, – мрачно усмехнулся Габриель. – И я знаю – как.
Он привез товарищей на заброшенную после пожара ферму. Домик был крошечный – ну просто морская раковина. Из сгоревших, разрушенных стен печально смотрели в низкое зимнее небо закопченные стрелы каминных труб.
Путешественники забились в уцелевший сарай. Здесь они расположились возле треснувшего бочонка, на котором Габриель разложил нехитрую снедь – хлеб и сыр, купленные в той же гостинице. Все дружно принялись за еду, и Габриель промычал с набитым ртом:
– Я послал из гостиницы нарочного в Монткалм. От имени некоего Джошуа Сойера.
– А это еще кто такой? – поинтересовался Мэрфи, дожевывая кусок сыра.
– Здесь, неподалеку, находится Силвер-Крик – плантация его отца. А сам он – дружок Ребекки. Я приказал нарочному передать, что Джошуа хочет встретиться с нею здесь.
– А если она не придет? – засомневался Мэрфи.
– Придет, – недобро хохотнул Габриель. – Насколько мне известно, Ребекка спит и видит, как бы сбежать с ним.
Габриель усмехнулся, вспомнив, как когда-то мечтал обрести покой и счастье с этой женщиной.
Прошел час, и два, и три. День начал уже клониться к вечеру, и Габриель стал сомневаться – сработает ли его уловка. Мышка что-то не торопилась в мышеловку. Жаль. Ведь чем скорее все закончится, тем скорее можно будет броситься на поиски Шайны.
– Да не придет она, – мрачно буркнул Мэрфи, глядя в низкий потолок. – Нет, нужно ехать на плантацию и…
– И оказаться в тюрьме, где нам накинут веревку на шею? – осадил его Габриель. – Знаешь, Мэрфи, меня уже однажды вешали. Сказать по правде, мне того раза хватило.
– Если даже, – продолжал пират. – Если даже мы…
Габриель вскинул руку, призывая его замолчать. Снаружи послышался приближающийся стук копыт. Выглянув в щель между досками, Габриель увидел Ребекку. Она ехала верхом в женском седле, боком сидя на спине каурой кобылки.
– Она? – спросил Корбье.
– Да, – подтвердил Габриель, оборачиваясь. – Значит, так. Сейчас я выйду к ней и заставлю во всем признаться. А затем, дьявол вас всех побери, мы отправляемся за Шайной. Договорились?
– Слово чести, – заверил Ле Корбье.
– Идет, кэп, – присоединился Мэрфи.
Габриель кивнул и снова приник к щели. Ребекка уже спешилась и сейчас пыталась покрепче привязать поводья к дереву. Оглянулась в поисках дружка.
– Джошуа! – позвала она. – Выходи!
Нахмурившись, она подошла вплотную к сараю.
– Ну хватит дурачиться! Выходи! Что ты прячешься?
Распахнулась дверь сарая, и перед Ребеккой возник Габриель. Ребекка в ужасе отшатнулась, но он успел схватить ее за руку. Каждое их слово должны были отчетливо слышать двое мужчин, оставшихся в сарае.
– Габриель? – выдохнула Ребекка. – Что ты тут делаешь? Это ты посылал того человека в Монткалм?
– Я, – кивнул Габриель. – Извини, но я подумал, что ты не придешь, если приглашение последует от моего имени. – И правильно подумал, – огрызнулась она. – Ни за что бы не пришла!
– Зато мог бы прийти твой приятель из Вильямсбурга, а? Как в прошлый раз.
– Он сломал себе ногу, свалившись вместе с лошадью… Да, впрочем, ты и сам знаешь.
Габриель поднял бровь.
– Ах, какая жалость! Это, наверное, очень больно – сломать ногу! Почти так же больно, как получить пистолетную пулю в спину!
– Что тебе нужно? Зачем ты вызвал меня сюда?
– Чтобы узнать правду, – повысил голос Габриель. – Узнать всю правду из твоих собственных уст.
– Какую еще правду? – с вызовом спросила она.
– Правду о том, как ты выдала меня Спотсвуду. О том, как ты предала моих матросов. Где они теперь? Где сейчас их несчастные грешные души? Наконец, я хочу услышать правду о том, как ты выдала себя за Шайну и ее именем подписала обвинительные показания.
– Не понимаю, о чем ты толкуешь, – презрительно заявила Ребекка.
Глаза Габриеля грозно сверкнули. Ведь жизнь Шайны – если, конечно, она еще жива – зависит от того, удастся ли ему заставить признаться эту гадину.
– Ты напрасно упираешься, – продолжал давить на нее Габриель. – Я знаю, что это была ты. Ты, и только ты – причина всех бед и смертей! И все это случилось из-за твоей ревности! Из-за тебя ни в чем неповинная женщина…
– Ни в чем не повинная? Это Шайна-то? – взорвалась Ребекка. – Да она воровка! Она украла у меня жениха! Она все, все разрушила! Из-за нее ты разлюбил меня!
– Интересно, как она могла разрушить то, чего не было? – спросил Габриель. – Ведь я никогда по-настоящему не любил тебя.
– Будь ты проклят! – Ребекка вскинула скрюченные пальцы, словно желая в бессильной злобе разодрать лицо Габриеля. – Будь ты проклят! Ненавижу! Ненавижу! Лучше бы ты сдох тогда на виселице!
Габриель крепко, как тисками, схватил запястья Ребекки и на всякий случай отодвинул эту разъяренную фурию подальше от своего лица. Удерживая красивую взбесившуюся ведьму на расстоянии вытянутой руки, он торопливо продолжил:
– Признайся, – потребовал он, надеясь вырвать правду, пока Ребеккой руководит гнев и разум ее помрачен, – ведь это ты выдала тогда себя за Шайну! И подписала ее именем обвинительные показания!
– Да! Да! Да! – злобно закричала Ребекка. – Это сделала я! Доволен?
Она запнулась и сникла. Гнев ее моментально сменился ужасом. Ребекка поняла, в чем она только что призналась. Совсем иным тоном – испуганно и тихо – она спросила:
– Что ты теперь со мной сделаешь? Убьешь?
– Нет, – с него было достаточно крови. – Я и не собирался убивать тебя. Просто мне нужно было узнать правду.
– А где… Шайна? – Ребекке непросто было выговорить имя своей кузины. – Она здесь с тобой?
Габриель молча покачал головой, подумав про себя, как дорого для Шайны может обойтись каждая лишняя минута задержки.
– Я не знаю, где Шайна, – честно признался он. – И не знаю, увижу ли ее еще когда-нибудь.
Ребекка взглянула ему в лицо с нескрываемым торжеством.
– Она с другим? – с издевкой спросила Ребекка. – Бедненький Габриель!
Габриель стиснул зубы и сделал вид, что не услышал ее последние слова.
– Почему ты сделала это, Ребекка? Ревность – недостойное чувство!
– Здесь была не только ревность, – призналась Ребекка, – но и ненависть. Когда я узнала о вашей любви с Шайной, когда я узнала о том, что ты никогда не любил меня и делал свое предложение только для того, чтобы обзавестись хозяйкой в доме, которая родит и воспитает твоих детей, мной овладела ненависть. Холодная, тяжелая, горькая ненависть. И я решила, что если ты не будешь моим, то и с Шайной тебе не быть. Ты любишь ее? – я растопчу твою любовь. Ты веришь ей? – я заставлю тебя поверить в ее предательство. И тогда твоя любовь умрет, а на смену ей придет ненависть. И тогда ты возненавидишь Шайну так же сильно, как я ненавижу тебя… Вас обоих…
Габриель потупился, вспоминая, с какой ненавистью он преследовал Шайну, когда был уверен в ее предательстве. Как же легко оказалось убедить его в том, что это Шайна выдала тогда его людей и его самого сыщикам Спотсвуда!
– И тогда ты пошла к людям Спотсвуда и дала им показания?
– Да, – подтвердила Ребекка. – Шайна собиралась выйти замуж и вернуться в Англию. Я знала, что она уедет раньше, чем начнется суд, и она не сможет там появиться и изобличить меня.
Поверх ее головы Габриель бросил беглый взгляд на развалины фермы.
– Ума не приложу, – задумчиво сказал он. – И как только я мог подумать, что такая дрянь, как ты, может стать моей женой? Слава богу, что я встретил Шайну до того, как…
– Шайна! Опять эта Шайна! – Глаза Ребекки снова наполнились злобой. – Я перестала для тебя существовать, как только на твоем горизонте появилась эта стерва! А я… Ведь я могла бы стать такой хорошей женой для тебя. Я так любила тебя. Но ты видел только Шайну, только эту мерзавку! Я ненавижу тебя, Габриель! И тебя, и твою Шайну! Провалитесь вы оба в преисподню!
– Поверь, – ответил Габриель. – Того же я от всей души желаю и тебе.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Затем Ребекка прервала молчание и сказала:
– Хочешь спросить еще о чем-нибудь? Я сказала матери, что отправляюсь в Йорк за покупками. Она будет беспокоиться, если я не вернусь до вечера.
Габриель не сомневался, что Мэрфи и Ле Корбье слышали из своего укрытия каждое слово Ребекки. И представлял, как чешутся сейчас у них руки от желания придушить на месте эту красивую ведьму. Но они дали слово, что не задержатся ни на минуту – ведь даже минута могла сыграть решающую роль в жизни ни в чем неповинной женщины, приговоренной ими к мучительной смерти. Они, конечно, отомстят. Придет время, и они отомстят. И Габриель не станет удерживать их. Но это будет позже. Немного позже.
– Ну? – неприязненно спросила Ребекка. Она вызывающе вздернула подбородок, отчаянно стараясь скрыть гнездящийся у нее внутри страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40


А-П

П-Я