– Сделал предложение? Да когда же он успел? Ты же вчера ушла в спальню сразу по возвращении из Брамблвуда!
Щеки Шайны вспыхнули.
– Он приходил сюда. Поздно ночью.
– И давно у него появилась эта привычка – являться в твою спальню среди ночи? – напряженно спросил Габриель.
– Габриель, прошу тебя, – прошептала Шайна. – Я выхожу за него замуж. Это решено. И оставь меня в покое.
Упруго, по-кошачьи, Габриель вскочил на ноги.
– И давно это у вас? – злобно спросил он. – Или ты крутишь с этим ублюдком с самого начала?
Спазм сжал горло Шайны. Она почувствовала, как что-то кружится, звенит у нее в голове.
– Я люблю его, – солгала Шайна, благодаря бога за то, что в комнате царит мрак и Габриель не может увидеть ее лица.
– Дьявол тебя раздери! – прорычал Габриель.
– Послушай… – дрожащим голосом прошептала Шайна.
– Тебе известно, где я сегодня был? – оборвал он ее.
– Ребекка сказала, что ты уехал в Вильямсбург.
– Точно так. Я ездил в Братонскую церковь. Ну, ты знаешь – леди Клермонт выбрала именно эту церковь для венчания. Так вот, я ездил для того, чтобы предупредить священника: свадьбы не будет!
– Ты сказал ему… – Шайна похолодела.
– Да, да, – подтвердил Габриель. – И хотел сказать об этом и Ребекке – сегодня же! – но она ушла к себе раньше, чем я вернулся. А не успел я перешагнуть порог, как леди Клермонт ошарашила меня новостями о тебе и Лейтоне.
– Ну а теперь ваша свадьба с Ребеккой все-таки состоится? – не удержалась Шайна.
– Как ты можешь так обо мне думать? – возразил он. – Я не люблю Ребекку. Ты же знаешь. И никогда не любил. Просто я видел, что нравлюсь ей. Знал, что она будет заботиться обо мне. Станет мне хорошей женой, доброй матерью для наших будущих детей. А любить – нет… Я всегда думал, что не способен кого-нибудь полюбить. По-настоящему. – Он взглянул в полумраке на Шайну. – Пока не в стретил тебя.
– Не продолжай, – попросила Шайна, сглатывая подступившие слезы.
– Не выходи замуж за Лейтона, – просто сказал Габриель. – Не делай ошибки.
– Я выйду за него, – возразила Шайна, страдая от того, что лишена возможности рассказать Габриелю всю правду.
Ах, если бы она могла объяснить ему, что выходит замуж за шантажиста, чтобы спасти жизнь любимого! Но нет, не могла, не имела она права сказать это!
– Мы поженимся через два дня, – продолжила она, – и немедленно уплывем в Англию. Сразу после свадьбы. И не вмешивайся в это дело, Габриель. Я очень тебя прошу – не вмешивайся и постарайся поскорее все забыть. И простить.
– Это что, угроза? – с вызовом спросил он.
– Это мое желание, – солгала она еще раз. – Я хочу выйти замуж за Йена. Если ты попытаешься мне помешать, тебя повесят за разбой как презренного пирата.
Глаза Габриеля злобно сверкнули. Все тело его задрожало от ярости и гнева.
– Будь ты проклята, гадючка! – закричал он. – Ну давай! Давай! Выходи за своего ненаглядного Лейтона и провались с ним вместе в преисподнюю! Будь проклята ты и весь род Клермонтов!
Словно ураган, Габриель рванулся к двери, не заботясь больше о тишине, сбивая, опрокидывая по дороге стулья. Ему было наплевать, что шум разбудит кого-нибудь в этом треклятом доме.
Обессиленная, сломленная, Шайна безвольно откинулась на подушки. Она плакала – громко, безудержно, и горячие слезы капали на подушки, расплываясь большими темными пятнами. Она плакала о себе и о Габриеле, о том, что могло быть между ними и чего никогда уже не будет. Она плакала и о Ребекке, чьим мечтам было суждено рассыпаться в прах. Она оплакивала свое будущее, которое так жестоко и безжалостно злой рок связал с человеком, которого она не любила, но должна была стать его женой.
Поглощенная своим несчастьем, Шайна не слышала всхлипываний, вторивших ее рыданиям. Это была Ребекка, укрывшаяся за изголовьем кровати Шайны.
Во время прогулки по саду Йен рассказал ей все – и о Габриеле, и о Шайне. Он раскрыл пораженной девушке все секреты Габриеля, всю его подноготную. И о том, как Габриель выиграл Шайну в карты у ее первого похитителя – пирата по имени Ле Корбье. И о том, как он изнасиловал ее, а затем отвез в Фокс-Медоу. И о том, что роман Шайны с ее соблазнителем получил развитие здесь, в Монткалме, после того, как пират под чужим именем объявился в доме Клермонтов. А в конце он предложил Ребекке спрятаться в комнате Шайны и самой убедиться в правоте его слов. Самой услышать все из уст Габриеля.
Ребекка не хотела верить Йену. И все же не удержалась – прокралась в спальню Шайны и спряталась за плотными занавесками возле изголовья ее кровати. Сначала она боялась, что ее в любой момент могут обнаружить. Сейчас она не боялась – хотела этого.
Габриель… Ребекка стиснула пальцы, с ужасом вспоминая его признания.
Он не любил ее. Никогда, никогда не любил! Будь он проклят! Будь он трижды проклят! Даже если Шайна выйдет за Йена, ей, Ребекке, не быть замужем за Габриелем. Не быть хозяйкой Фокс-Медоу. Не быть миссис Сент-Джон.
«Ну что ж! – подумала она, неприязненно ожидая, пока рыдания Шайны не перейдут в забытье, которое позволит отвергнутой невесте покинуть спальню счастливой соперницы. – Если мне не дано выйти замуж за человека, которого я люблю, остается одно – месть! И я сумею отомстить мистеру Габриелю Форчуну – пирату, разбойнику, негодяю, разбившему мое сердце!»
12
Легкий ночной ветер охлаждал горящее лицо Шайны, ворошил ее серебристые локоны, рассыпавшиеся по плечам. Девушка сидела возле раскрытого окна и отрешенно, бездумно смотрела на залитый лунным светом сад. Ночь была теплая, ясная. Полная луна заливала своим мерцающим призрачным светом чернеющие неподвижные ветви деревьев. В высоком небе серебряными гвоздиками сияли далекие, равнодушные звезды.
Шайна зябко повела плечами и накинула поверх тонкой шелковой ночной рубашки кружевную шаль.
Это была ее последняя ночь в Виргинии. Утром они с Йеном должны ехать в Йорк, где в скромной церкви в присутствии лорда и леди Клермонт и Ребекки она станет его женой. А потом не будет ни торжественного приема, ни праздничного ужина, ни бала. Прямо из церкви они с Йеном отправятся в гавань и поднимутся на борт «Приключения», судна, которое доставит их в Англию. Прощай, Монткалм, прощай, Виргиния, Америка – прощай!
Шайна нахмурилась и сжала губы. Ей была неприятна мысль о браке с Йеном, об их поспешном отъезде, который больше смахивал на бегство, о будущей жизни с этим ненавистным человеком. До чего же странная это штука – жизнь! Шайна вспомнила, с каким страхом покидала она Англию. Как же не хочется ей возвращаться сейчас в родные края, но что поделаешь, раз обстоятельства так сложились?
Приготовления к свадьбе происходили с невероятной поспешностью. Утром они с Йеном объявили о своей помолвке, а уже днем были в Йорке – она, Йен, лорд и леди Клермонт. Договорились с настоятелем церкви и назначили время венчания. Забронировали для молодоженов каюту на борту «Приключения». И никаких задержек нигде не произошло – а Шайна так на них надеялась! Но – нет, все устроилось моментально. И с венчанием, и с каютой. Словно какая-то недобрая сила играла на стороне Йена Лейтона, помогала ему.
Шайна ждала, что Ребекка предложит себя в качестве свидетельницы на свадьбе, но та за весь день не обмолвилась ни словом со своей кузиной. И сейчас, поразмыслив, Шайна нашла поведение Ребекки загадочным и необъяснимым.
Вместе с тем Шайна готова была присягнуть, что видела Ребекку в Йорке. Когда они выходили из церкви, мимо них промчалась карета, и Шайна рассмотрела в ней Ребекку. Вернувшись из Йорка, они застали Ребекку дома. А когда Шайна спросила кузину, не была ли она в городе, та стала отрицать это с излишней горячностью.
– И все же это была она, – задумчиво прошептала Шайна, глядя в раскрытое окно. – Я уверена в этом! Но почему она отрицает это, зачем…
Какая-то тревожная мысль ускользнула от Шайны. Она чувствовала себя совершенно сломленной. Завтрашний день настанет и пройдет, а уже послезавтра Ребекка станет для Шайны просто воспоминанием – таким же, как память о Виргинии, о Монткалме… О Габриеле…
«Габриель!» – мысленно вздохнула Шайна.
Он куда-то снова исчез, но похоже, что его отсутствие ничуть не волновало ни лорда, ни леди Клермонт, и Шайна подумала, что лучше всего ей будет справиться у Ребекки. А впрочем, это даже хорошо, что его нет. Было бы слишком тяжело еще раз увидеть его перед тем, как навек стать женой другого человека.
Шайна зябко повела плечами. До чего же не хочется думать о будущем. О таком будущем.
Это последняя ее ночь на свободе. Еще несколько коротких часов – и все. Как же быстро они летят – последние мгновения!
Шайна поднялась со стула, вышла из комнаты и тихо прошла по спящему дому в сад. Как приятно было оказаться сейчас здесь – на залитых лунным светом дорожках, под легким, ласковым ветерком, едва слышно шелестящим в вершинах деревьев!
Она неторопливо брела по мощеной дорожке, любуясь сверкающей, словно серебряная лента, гладью реки, плавно текущей вдали, наслаждаясь тишиной и покоем ночного сада. Здесь, в безмолвном слиянии земли и неба, так легко было поверить в то, что завтрашний день никогда не наступит. И не будет венчания, не будут сказаны ужасные, тяжелые, словно камни, слова, которые навсегда отдадут ее в руки Йена, сделают ее его собственностью.
Ветерок набежал, прижал к ногам легкую ткань ночной рубашки. Шайна поежилась. Какое необычное, приятное ощущение! Одновременно легкое и возбуждающее!
Она поплотнее закуталась в накинутую на плечи шаль и медленно пошла дальше сквозь теплую летнюю ночь. Шайна свернула на узкую боковую дорожку, ведущую вниз, к реке. Деревья здесь росли реже, и серебряный свет луны ложился на ровные, подстриженные лужайки, делая их похожими на огромные матовые зеркала. Она шла медленно, осторожно, стараясь не наступать на острые камешки, которыми была усыпана дорожка. Шайна внимательно смотрела под ноги и не заметила высокую мужскую фигуру в конце дорожки, пока не подошла вплотную.
Когда же увидела, из ее груди вырвался удивленный вздох. Она сразу поняла, кто стоит перед ней в ночной тишине.
– Габриель… – прошептала она, не в силах справиться со своим изумлением.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он.
Его голос – мягкий, низкий, чувственный – сливался с шорохом ветерка, шелестящего в кронах деревьев.
– Брожу, – ответила она. – Думаю… Или, скорее, стараюсь не думать о…
– О завтрашнем дне, – закончил он за нее.
Шайна подняла на Габриеля глаза, чувствуя, как все ее тело наливается напряженным ожиданием. Так же молча он взял ее за руку, и они пошли вместе, тесно прижавшись друг к другу, по упругой, мягкой, сверкающей под лунным светом траве.
Габриель потянул кончик ленты на вороте ее рубашки. Так же осторожно Шайна принялась расстегивать пуговицы на его сюртуке, рубашке…
Она задрожала от возбуждения, когда Габриель опустился на траву и потянул ее вслед за собой. Она опустилась над Габриелем, сладко замирая от прикосновения его рук, ласкающих ее тело, чувствуя под собою его твердую горячую плоть. И не было больше никаких мыслей, кроме одной – как же она истосковалась по нему!
Все произошло в тишине. Габриель вел ее, помогал ей овладеть его телом, сам овладевал ею. Положив руки на бедра Шайны, он помог ей справиться со смущением, помог ей найти нужный ритм движений.
И, охваченная неведомыми прежде ощущениями, Шайна взлетала, парила над Габриелем, целиком отдавшись счастью, имя которому – любовь. Губы ее приоткрылись, голова запрокинулась назад, она глубоко и часто дышала. Только сейчас она поняла, какое это счастье – близость с любимым мужчиной. Опаляющий жар рос в ней, рвался наружу, сжигал все ее существо. И она продолжала, продолжала и продолжала свой путь к вершине блаженства, пока не упала с легким стоном на его широкую грудь – обессиленная, бездыханная, счастливая.
Габриель, не достигший еще своей вершины, повернул девушку на спину, лег сверху и принялся неистово ласкать ее грудь, а затем сильно и нежно вновь вошел в нее. Новая горячая волна охватила Шайну, и она устремилась вместе с Габриелем к новой вершине блаженства. Их стоны сливались в единый стон так же, как были слиты воедино их тела.
А из бездонных небесных глубин на них смотрели вечные мудрые звезды.
Когда оба они пришли в себя, Габриель помог Шайне встать и накинул ей на плечи свой сюртук, желая уберечь любимую от дуновения ночного ветерка. Нежно, ласково он поправил ее растрепавшиеся волосы.
– Шайна, – тихо прошептал он, – бежим, пока не поздно, в Фокс-Медоу. Прямо сейчас. Когда они хватятся, мы будем уже далеко – за много миль отсюда!
– Не могу, – с болью ответила Шайна.
Она прекрасно знала, что Йен не колеблясь приведет в исполнение свою угрозу, если она убежит сейчас с Габриелем. И тогда… Тогда начнется охота, и для беглецов не останется уголка, где можно было бы скрыться, забиться, спрятаться от жаждущих крови преследователей.
– Но почему? Шайна, почему?
Отстранившись от Габриеля, Шайна поправила смятую ночную рубашку, поплотнее запахнула шаль.
– Прошу тебя, Габриель, – в голосе ее слышались слезы. – Я не могу иначе. Поверь мне, я должна стать женой Йена. У меня нет выбора, понимаешь? Нет! Настанет день, и я все объясню тебе, и ты поймешь, что это на самом деле так.
Габриель потянулся к Шайне, но она мягко, но решительно отвела прочь его руки. Затем беззвучно шепнула: «Прощай!» – и быстро зашагала по лунной дорожке к темнеющему вдали дому.
– Да перестанешь ты суетиться, наконец? – прикрикнула Шайна на свою верную Китти, хлопотавшую перед зеркалом, вплетая цветы и нитки жемчуга в волосы хозяйки.
Та обменялась взглядом со стоявшей рядом горничной, державшей наготове подвенечное платье. Шайна заметила в зеркале этот обмен взглядами и презрительно вздернула верхнюю губу. Она знала, что они думают. Дескать, нервничает наша невеста! Да и где найдешь девушку, чтобы не нервничала в такой день! Эх, знали бы они всю правду – не так бы еще удивились! Ах, как ужасно, как ужасно – идти под венец с человеком, которого не любишь, который заставил тебя играть роль в придуманном им фарсе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40