На лице советника ничего не отразилось. Карл продолжал:
– Вы хотите сказать, что не заметили никакого сходства?
– Ваше королевское величество, да какое сходство? Кого с кем?
Казалось, королю не хотелось дальше касаться этой темы.
– Хорошо, Гуффье, если вы ничего не заметили, ну и ладно! Но должен повторить, что я был поражен тем, что увидел.
Лицо Гуффье выражало смесь хитрости и злости, он усмехнулся.
– Сир, молодая дама позволила нам любоваться своей красотой едва ли секунду. Должен признаться, что… мои глаза смотрели куда угодно, но только не на ее лицо…
Король промолчал. Он постарался запомнить точное время, когда все произошло. Потом он может узнать у монаха, ведавшего ванной, имя красавицы, которой они так неожиданно помешали мыться.
3
Валери поняла, что они уезжают, как только вернулась в дом, – у очага лежало полдюжины седел. Там же, на веревке, висели теплые плащи. Девушка вопросительно взглянула на графиню, писавшую письмо за столиком.
– Мы уезжаем, кузина?
Графиня нахмурилась. Она весьма слабо владела грамматикой, и поэтому сочинение письма требовало от нее величайших усилий и напряжения. Валери была уверена, что графиня писала письмо д’Арлею, и подумала: «Она хочет попрощаться с Робином. Так этой Изабо и надо!»
Валери узнала от Гийометт, что долгое отсутствие д'Арлея после прошлого визита к Изабо обсуждалось и комментировалось прислугой.
«Он с ней расстался навсегда», – пришла к выводу служанка.
Слуги радовались этому. Они хорошо относились к брату хозяина. Слуги говорили, что для него настало время пересесть в новое седло. Гийометт несколько раз повторила, что мадемуазель Валери должна выйти замуж за сира д'Арлея. Однако, если она это сделает, ей придется все время быть начеку из-за мадам Изабо.
– Мы сегодня уезжаем? – настойчиво переспросила Валери.
– Да. – Изабо посыпала письмо песком, затем свернула его. – Как только будут готовы лошади, мы отправляемся в Париж.
– Но кузина…
– Но кузина, – нетерпеливо повторила Изабо. Глаза ее метали молнии, было видно, что ее очень взволновало составление письма. – Вы что, хотите сказать, что нам не следует отсюда уезжать? Я уверена, что вы будете счастливы. Что касается меня, я жду не дождусь, когда мы будем дома!
– Но… – Валери чувствовала, что от нее что-то скрывают и это «что-то» было связано с ней. – Кузина Изабо, а известно ли о нашем отъезде господину Керу?
Графиня грозно нахмурилась.
– Почему это мы должны консультироваться у господина Кера по поводу наших планов и передвижений?
Валери размышляла: «Может, они решили, что я не подхожу для этой роли? А может, с поспешным отъездом связано ужасное происшествие в ванной?»
Графиня встала. В руках она держала все то же письмо.
– Если у вас не хватило воспитания воздержаться от вопросов, я скажу вам только одно. Ему известно, что мы уезжаем. Мы с ним обсуждали эту проблему.
– Что случилось и из-за чего переменились наши планы?
– Ничего не случилось. Но мы считаем, что нам лучше сразу возвращаться домой. Агнес Сорель умрет до утра, и тогда отсюда сразу уедет король.
– Я смогу повидать господина Кера до отъезда? Графиня резко заявила:
– Нет, кузина, вы его не увидите. Разве не понятно, что мы уезжаем, как только будут готовы лошади?
В это мгновение в комнату вошел граф. Он был одет для путешествия и походил на медведя с красным носом. Валери с трудом удержалась от смеха. На нем было три плаща. Бобровая шапка сидела прямо на ушах, да еще была подвязана шерстяным шарфом. Граф был очень забавен во всем этом, но держался важно, даже чопорно.
Граф покосился на девушку и взволнованно шепнул жене:
– Она что-нибудь подозревает?
Изабо отрицательно покачала головой, а потом возмущенно произнесла:
– Моя кузина недовольна тем, что мы сейчас уезжаем. Она не уверена в том, что это позволил нам господин Кер.
– Мадам, должен сказать, что в таком случае ваша маленькая кузина не права. Неужели она думает, что мы вот так внезапно сорвемся с места только под влиянием мимолетного каприза? Я бы не высунул носа из этой ужасной дыры в такую стужу, если бы у меня не было достаточных причин для этого.
В комнату вошел Годфруа и начал собирать седла.
– Сударь, мы можем выехать через пять минут, – сказал паж. Граф застонал:
– У меня уже заранее ноют все кости. Мне нужно выпить бокал подогретого вина до того, как мы начнем это ужасное путешествие!
– Вам уже достаточно вина, – возмутилась жена. Граф в недоумении уставился на нее.
– Мне нужно выпить, мадам, и вы сейчас же отдадите слугам приказ!
Изабо приказала подать графу бокал вина. Валери была поражена этой сценой и подумала: «Как это все странно. Что случилось, если у них так изменились отношения? Они же поменялись ролями!..»
Глава 8

1
По возвращении в Париж после смерти Агнес Сорель король остановился в резиденции Сан-Поль. Там рядом стояли три дома. Они находились у стены, отгораживающей дворец. Монарх, который постоянно боялся убийц, был не доволен таким близким соседством. Из верхних окон всех трех домов можно было заглядывать в дворцовый парк, и это тоже вызывало беспокойство у монарха. Карл давно бы приказал снести эти здания, но для этого необходимо было выплатить их владельцам круглую сумму. Вот они и оставались на месте, подобно трем репьям в хвосте вычищенного коня.
Первый из домов когда-то принадлежал семейству достаточно знатному и богатому, но большую часть времени его использовали для коммерческих целей. В любое время дня там можно было видеть людей, которые выходили оттуда с товарами.
Второй дом был тоже большим и красивым, но его владельцы не смогли или не захотели сдавать его внаем, а когда начала разрушаться крыша и стали разваливаться стены, просто отказались его ремонтировать. Много лет там никто не жил, и люди стали обходить его стороной, считая, что дом населяют злые духи.
Между этими двумя большими домами находился дом поменьше и относительно новый. Он выглядел аккуратным, подобно дому горожанина в предместье. Передний каменный фронтон был чистым, медные ручки на дверях всегда были начищены. Над дверью висел кованый фонарь в виде головы грифона. Однако это здание было довольно таинственным. Казалось, дом пытается спрятаться в тени своих соседей и не желает, чтобы его замечали.
Как-то днем в начале марта граф де Бюрей остановил своих людей на углу Ложи-де-ла-Рэн. Это было довольно далеко от вышеупомянутых домов. Он приказал, чтобы его дожидались там. Граф отправился пешком с Валери. Гийо-метт ковыляла за ними, таща тюки одежды. Был чудесный весенний день. Дружелюбное солнце сияло и освещало старый грязный город, пытаясь помочь появлению островков молодой зелени. Валери не обращала внимания на окружавшую ее красоту. Девушке не сказали, куда они направлялись, зачем. Однако она разгадала цель путешествия, потому что они двигались в район Марэ, где находились величественные дворцы.
Возле небольшого домика никого не было, но граф не успел постучать молотком в дверь, как появились двое мужчин и встали перед ними. Они были вооружены алебардами и короткими мечами. Граф что-то тихо им сказал, дверь открылась, и они с Валери вошли в дом.
Девушка недоверчиво огляделась, но сразу была вынуждена признать, что там было великолепно. Дом де Бюрей и место, где они жили в последнее время, не шли ни в какое сравнение с богатством и красотой этого необычного дома. На чистых стенах висели прекрасные яркие гобелены. Полы не были ни скользкими, ни влажными, их покрывали пушистые толстые ковры, которые могли позволить себе только очень богатые парижане. Девушка шагала за Рено де Бюреем, и ноги ее погружались в толстый ворс ковров. Она не очень-то разбиралась в мебели, но заметила, что предметы обстановки были подобраны со вкусом.
Гостей приветствовала женщина со строгим голосом.
– Господин граф, это мадемуазель де Вудрэ?
Граф резко остановился и с удивлением взглянул на незнакомку. Она была очень высокой и тощей. Шея ее походила на лебединую своей длиной, но ни в коем случае не красотой. На маленьком личике выделялся крупный широкий нос. Ее можно было считать личностью комичной, смешной, если бы не эти сверлящие, внимательные, злые глаза.
– Неужели такое возможно? – шепнул граф Валери. – Эта «красотка» может затмить всех остальных самых прекрасных женщин мира – Елену Прекрасную, Элеонору, чья привлекательность позволила ей иметь в мужьях двух королей, Флору, Элоизу?
Конечно, графу было известно, кто такая эта женщина. Однако он никак не ожидал, что у нее такая своеобразная внешность.
– Да, мадемуазель Генриетта, – сказал граф и низко поклонился. – Мне было сказано, чтобы я оставил Валери на ваше попечение.
Тощая Генриетта поклонилась Валери.
– Я счастлива вас приветствовать, сударыня. Мы будем выполнять каждое ваше желание, чтобы вы здесь были счастливы. Господин де Бюрей, могу я вам что-либо предложить прежде, чем вы покинете нас?
Граф любезно отказался, сообщив, что оставил свой эскорт неподалеку и, кроме того, не желает привлекать к себе излишнего внимания. На прощание поцеловал руку Валери.
– Все начинается, малышка, – тихо промолвил он. – Тебе нечего бояться. Слуги будут выполнять любое твое желание. Что касается этого горохового стручка, этого засохшего цветка, даже не знаю, что тут можно посоветовать. Я бы мог сказать, что она абсолютно безвредна, но обрати внимание на ее глаза. Лучше относись к ней как к ровне, но никогда не доверяй.
– Я постараюсь быть очень осторожной, – нервно шепнула девушка.
Граф выпрямился и церемонно поклонился обеим женщинам.
– Прощайте, кузина, – сказал граф и удалился.
– Может, сударыня хочет подняться в свою спальню? – спросила мадемуазель Генриетта. Ее голова покачивалась на длинной шее.
Валери ответила не сразу. Она опять начала раздумывать о том, был ли связан внезапный отъезд из аббатства с желанием Жака Кера? Если ему было об этом известно и он одобрял принятое решение, почему ничего ей не сообщил? Раньше она довольно часто получала от него весточки, а долгое молчание королевского казначея наводило ее на мысль, что ему ничего не известно о ее судьбе.
Валери угнетала неопределенность. Знает ли Кер о том, что она здесь? Дал ли он на это согласие? Изабо заявила, что ему все известно, и даже передала в деталях их разговор. Валери продолжала сомневаться. Неуверенность усилилась после того, как она оказалась в этом странном, изолированном доме, расположенном неподалеку от королевского дворца.
Высокая женщина повторила свой вопрос. Валери попыталась взять себя в руки и ответила утвердительно. Она последовала за мадемуазель Генриеттой в большую комнату. У Валери не было времени разглядывать мебель, но страх не погасил любопытства, и она решила рассмотреть все внимательно чуть позже. Среди удивительных вещей она заметила часы (Валери не раз видела настенные часы в богатых домах, но относилась к ним как к чему-то волшебному). Поверх часов находился золотой шар. Часы ритмично тикали. Она обратила внимание на подвесную койку. Такое она видела впервые. Высокое кресло, стоявшее в конце комнаты, показалось ей похожим на настоящий трон с резными подпорками и вышитыми панелями по бокам. Проходя через арку, которая вела в следующую комнату, девушка заметила гигантский буфет. Это было сооружение, поражавшее воображение своими размерами. Буфет был искусно украшен резьбой, инкрустирован золотом, серебром и эмалью.
Мимо всех интересных вещей девушка прошла, не останавливаясь, но застыла перед дверями спальни. Там находилась кровать, с ее точки зрения похожая на трон. Над кроватью находился настоящий балдахин.
– Эта кровать называется «Пипин Короткий», – пояснила мадемуазель Генриетта.
Валери знала, что люди давали имена великих людей винным кубкам и предметам обстановки, но все равно не смогла удержаться от смеха.
– Вам не кажется, мадемуазель Генриетта, что было бы лучше назвать эту кровать в честь великана Нимрода, он был так высок, что его голова касалась облаков?
– Пипин был великим королем, – строго заявила Генриетта. – Кроме того, он был отцом Карла Великого. Если постель назвали в честь великого короля, этим предмету оказана величайшая честь!
Валери хотелось возразить, что кровать следовало бы назвать в честь нынешнего короля Карла, так как не сомневалась, что он на ней спал. Девушка еще более уверилась в этом, когда Гийометт раздела ее, укрыла одеялом и оставила одну. Валери оказалась на безбрежном пространстве, которое явно не предназначалось для одного человека.
Валери никак не могла заснуть. Занавеси были задернуты, и девушке казалось, что она смотрит в длинный туннель переливающегося материала. Свет шел от фонарика, укрепленного где-то наверху. Свеча в нем была маленькой и мерцающей, поэтому создавалось впечатление, что складки тяжелого материала шевелятся. Ей захотелось соскочить с этой огромной кровати и поискать убежища там, где не было этих противных мельканий. Но вскоре все видения прекратились, веки Валери стали тяжелыми и сами закрылись. Она заснула.
2
На следующий день Валери почти не разговаривала за столом. Мадемуазель Генриетта, напротив, говорила не закрывая рта. Она съела немного вареного чернослива и римский салат. Тема беседы-монолога была одна – роль женщины в войне. Мадемуазель Генриетта разглагольствовала о сестрах милосердия, которые, несмотря на опасность, выносили раненых солдат с поля боя. Такое могли делать только женщины, но разве мужчины это оценили! Кроме того, мадемуазель напомнила, что Франция в долгу перед Жанной Д 'Арк.
– Все должны извлечь из этого урок, – заключила она. – Мужчины делают вид, что ничего не понимают, но женщины обязаны помнить, что мужчины ничем не лучше их. Пусть мужчины тешат себя надеждой, что они нас превосходят.
Когда завтрак был завершен, мадемуазель Генриетта встала из-за стола, поклонилась Валери и сказала:
– Сударыня, у меня есть к вам одна просьба – пусть для меня всегда будет местечко среди ваших слуг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66