пышнотелая блондинка поправляла в углу комнаты чулок, пожилая мексиканка разносила пиво, третья, с красным цветком в чёрной косе, любезничала с кавалером. Разглядев шерифскую звезду на его кожаном жилете, О'Райли толкнул качающиеся створки дверей и вошёл в салун.
Шериф оглянулся. Увидев незнакомца, он согнал с лица похотливую ухмылку и отошёл от своей очаровательной Розы Прерий, которая тут же подсела к компании за ближайшим столиком.
О'Райли знал, что уже одним своим видом он наводит смертную тоску на тех некоторых представителей закона, которые предпочитают тишину. Был он высоким и поджарым, обветренная кожа туго обтягивала скулы, короткая жёсткая борода отливала медью, как звериная шерсть. Из-под низко надвинутой шляпы светились серые, зоркие глаза охотника. Он носил мексиканское пончо – просторную накидку, которая укрывала его от шеи до бёдер, и знал, что за глаза его так и зовут – «ирландец в пончо». Все в округе уже знали, что из-под этого пончо иногда показываются разные предметы, нарушающие тишину и опасные для жизни.
Шериф с озабоченным видом попытался пройти мимо О'Райли, но тот остановил его, доставая огрызок сигары:
– Как насчёт огня?
Шериф поднёс О'Райли свою дымящуюся сигару. Удерживая его руку в своей и прикуривая, ирландец заметил:
– Похоже, вся компания в сборе. И Малыш Кавано тут?
Шериф затравленно огляделся, но О'Райли крепко держал его руку и всё никак не мог раскурить свою сигару.
– Покажи мне Малыша, – попросил он.
– Не устраивай здесь баталию, – сквозь зубы процедил шериф. – Мне лишний шум ни к чему.
– Лишнего шума не будет, – заверил его О'Райли. – Мы просто поговорим. И уйдём вместе.
– Он вон за тем столиком, – шериф показал глазами. – Спиной к тебе. В бархатном жилете.
– Спасибо, – улыбнулся О'Райли, и сигара его, наконец, задымилась.
– Кажется, дождь кончился, – чуть громче произнёс шериф. – Мне пора.
– А я пока сыграю в карты, – сказал О Таили.
Шериф, сердито отмахнувшись от Розы Прерий, вышел из салуна под дождь, намереваясь с новыми силами заступить на охрану правопорядка и законности во вверенном ему посёлке. А О'Райли, глядя на широкую спину Малыша Кавано, обтянутую расшитым бархатным жилетом, вспомнил одну правдивую историю, о которой много говорили лет десять назад, когда он был ещё мальчишкой и верил всем правдивым историям.
Речь шла о Диком Билле Хикоке, одном из самых славных стрелков. В восемнадцать лет он покинул семейную ферму в Иллинойсе и отправился на запад. В Небраске парнишка столкнулся с бандой Макканлов и в перестрелке убил троих. Так началась его слава. В войну он был разведчиком в войсках северян, а после войны – федеральным маршалом Федеральный маршал или судебный исполнитель – в США: высокий полицейский чин на уровне штата, округа, графства. Выполняет решения федерального суда. В отличие от шерифа не избирается населением, а назначается правительством.

в Канзасе. Все его враги умирали одинаково – с пулей внутри черепа. Бросив службу, Хикок колесил по стране вместе с шоу Баффало Билла, восхищая публику своей меткостью. Но однажды в Дакоте, когда он играл в салуне в покер, кто-то выстрелил ему в спину. И Дикий Билл, непобедимый Хикок умер за покерным столом, не успев раскрыть карты. Их раскрыли другие – и этими картами были два туза и две восьмёрки. Сочетание, которое называют Рукой Мертвеца…
Суть этой правдивой истории была в том, что непобедимого противника тоже можно победить. Если он подставит спину.
Сутулая спина Малыша Кавано была превосходной мишенью, но О'Райли не мог ему позволить хоть в чём-то сравняться с великим Диким Биллом. Поэтому он подошёл к игровому столу и властно положил руку поверх колоды, готовой к раздаче. Кавано и его партнёры с интересом подняли головы, разглядывая незнакомца.
Если, сидя за столом, смотреть снизу вверх на подошедшего, он покажется значительно выше, чем на самом деле. На самом деле О'Райли вовсе не упирался шляпой в потолок салуна, как показалось игрокам. Хотя, возможно, он и на самом деле был выше и здоровее всех в этом посёлке. Если бы они были даже наполовину такими здоровыми, как ирландец, у них хватило бы смелости давно сдать Кавано властям, а не играть с ним в карты, да ещё и подыгрывать при этом.
Если же глядеть на людей сверху, по крайней мере с высоты роста О'Райли, трудно удержаться от презрительного сочувствия к их незавидной доле. Какие жизненные невзгоды пригнули этих немощных к покерному столу? Знакомы ли им радости бега по душистым холмам в погоне за раненым бизоном? Знают ли эти рано увядшие руки, как приятна тяжесть лотка с золотым песком? Нет, не знают, решил О'Райли. Им бы только тасовать да сдавать засаленные карты.
«Вот куда уходят награбленные деньги: на игру, на пьянку, на блуд», – обличительно произнёс внутренний голос О'Райли, обращаясь к невидимым присяжным начавшегося судебного процесса. Как же изуродованы их души и мозги, если они ценят эти сомнительные удовольствия выше человеческой жизни! Все они готовы убивать – и убивают! – только ради того, чтобы дождливым днём сидеть в душном накуренном салуне, потягивать дорогое виски, спускать в игре кучу денег, а потом на пять минут отдавать своё тело в распоряжение опытной потаскухи. Достойны ли жить такие ущербные создания? «Нет, недостойны!» – хором ответили О'Райли невидимые присяжные.
Он быстро оглядел Малыша Кавано и компанию. Опасен только Малыш, трое остальных – сосунки, раздувающие щеки и топорщащие редкие усики. Их просто распирает гордость от того, что сам Кавано играет с ними в покер. Они останутся жить, если не будут делать лишних движений. Многих, очень многих сгубило непонимание разницы между дружбой, приятельством и случайным знакомством.
На всякий случай О'Райли решил считать, что Кавано сидит не со случайными партнёрами, а с друзьями. Все четверо были вооружены: набедренные ковбойские кобуры свисали до пола, но предохранительные ремешки были беспечно застёгнуты. Ну почему, почему они решили, что за покерным столом им ничто не угрожает?
Левой рукой О'Райли сдал карты себе и Кавано. Правая рука его оставалось под накидкой, и игроки, заметив это, предпочли не возражать против неожиданного появления нового участника игры. Кавано тоже посмотрел на мокрое в бусинках воды пончо нового игрока. В таком наряде ходили только мексиканцы, но ни один из них не осмелился бы заглянуть в салун, когда здесь собиралось приличное общество. Под пончо может скрываться всё что угодно. Например, обрез дробовика со взведёнными курками. И хотя многие умирали от любопытства, никто не решился что-нибудь спросить у пришедшего. Ведь умирают не только от любопытства…
Кавано принял вызов и вступил в игру. Он взял карты со стола, долго изучал их, стараясь придать лицу абсолютно непроницаемое выражение. Наконец, он поменял две, улыбнулся довольно и разложил свои карты на столе. У него были три короля. В обычной игре такая комбинация почти всегда побеждает, и Кавано имел основания для довольной улыбки.
О'Райли так же выложил на стол свои карты, и все увидели три туза. Кавано нахмурился и переглянулся с партнёрами. Но никто из них не высказал никаких замечаний – незнакомец не запускал пальцы в рукав, не пытался заглянуть под рубашку карты – всё было сделано по правилам.
Удача никогда не бывает лишней, хотя сейчас О'Райли и не рассчитывал выиграть. Ему достаточно было затеять ссору за карточным столом. А исход таких забав ни у кого не вызывает удивления. Проигрывает тот, кто хуже стреляет.
– Что-то я не могу вспомнить, – сказал Кавано, оглядывая своих приятелей. – Какая у нас была ставка?
– Ставка? – переспросил О'Райли. – Твоя жизнь.
Кавано резко опустил руку к кобуре, но О'Райли ударил его наотмашь так, что Малыш слетел со стула. Не давая ему подняться, О'Райли добавил пару пинков, а потом поднял за шиворот и прижал к стойке бара, и всё это – одной левой. Правая рука его по-прежнему оставалась под полами пончо, и приятели Кавано сочли за лучшее оставаться неподвижными. Особенно после того, как О'Райли на секунду оглянулся в их сторону.
– Рид Кавано по кличке Малыш, тебя ждут в суде Амарилло, – объявил он во всеуслышанье. – И ты отправишься туда вместе со мной, живым или мёртвым.
В салуне повисла напряжённая тишина. Пожилая мексиканка торопливо собирала на поднос пустые кружки, стараясь не греметь ими.
Кавано облизал разбитые губы и кивнул. О'Райли чувствовал, что все тело Малыша сотрясает крупная дрожь. Он подумал, что в следующий раз надо будет иметь при себе хорошую верёвку, чтобы связывать тех, кого не удалось подстрелить. Но вдруг его левая рука, прижимавшая противника к стойке, ощутила, что противник перестал дрожать. Малыш отвёл взгляд в сторону, и его губы дрогнули, раздвигаясь в улыбке.
В наступившей тишине О'Райли услышал, как за его спиной скрипнули створки дверей.
– Малыш не пойдёт с тобой, – раздался сзади грубый голос. – Отпусти его и отойди на три шага.
Не оборачиваясь, О'Райли скользнул взглядом по витрине бара, заставленной бутылками, и в свободном уголке зеркальной стены увидел тех, кто пришёл на подмогу Кавано. Три фигуры в низко надвинутых шляпах стояли в дверном проёме. За ними на улице промелькнул силуэт, явно стремившийся скрыться. Под лучом проглянувшего солнца предательски сверкнула шерифская звезда на жилете. «Так вот куда отправился шериф, – сообразил О'Райли. – Видно, здесь у Кавано надёжное прикрытие, потому-то он сюда и приехал. Вся банда в сборе, и шериф наверняка в сговоре. Ну что ж, лишний доллар не помешает…»
Их было трое, и они держали свои револьверы нацеленными на О'Райли. Если бы у них хватило ума встать не так тесно, ему пришлось бы прикрываться Малышом, как живым щитом, а ведь случайная чужая пуля могла оказаться смертельной, и тогда не приходилось бы рассчитывать на вознаграждение.
Но они стояли плотной кучкой, застряв в дверном проёме. Ну кто им мешал спокойно войти в салун, окружить О'Райли и только потом заявить о себе? Тогда ему пришлось бы вертеться и плясать, как пьяному зайцу, и стрелять по ногам, чтобы не зацепить случайных зрителей, не то вместо вознаграждения получишь уютную комнату с видом на решётку…
Все это, и многое другое, что нельзя выразить печатным словом, О'Райли произнёс мысленно, поворачивая голову и обращаясь к незримым присяжным.
Вот и нашлось занятие для правой руки.
Он развернулся так резко, что полы накидки сами взметнулись вверх, открывая револьвер, прижатый к бедру. Три выстрела прозвучали в тишине, и трое в дверном проёме повалились один на другого. О'Райли шагнул к ним, отпустив Малыша. Это был коварный трюк, но иначе было нельзя. Малыш успел вскинуть револьвер. Но – только вскинуть. О'Райли прострелил ему грудь раньше, чем Кавано взвёл курок.

Среди тех троих, кого О'Райли убил за компанию с Малышом, только один, Лу Арантес, числился в розыске и стоил тысячу долларов. Двоих других шериф не признал – или сделал вид, что не признал. О'Райли не стал с ним спорить.
Шериф взвесил на ладони пачку денег:
– Эти две тысячи долларов я копил три года. Что ты будешь делать с такой кучей денег?
– Куплю себе вот такую звезду, как у тебя, – ответил О Таили.
– Зачем?
– Действительно, зачем покупать? – усмехнулся О'Райли и, протянув левую руку, сорвал звезду с жилета шерифа. – Я слышал, что шериф должен быть смелым и честным. Это правда?
– Правда, – побледнев, ответил шериф, следя за правой рукой собеседника.
– Значит, вашему посёлку нужен другой шериф, – сказал О'Райли, выйдя из участка и швырнув смятую звезду в сточную канаву.

ТЮРЬМА ИМЕЕТ ВХОД И ВЫХОД

Старая крепость, в которой содержали Фредерика Гривса, более известного под кличкой Эль Индио, была построена ещё при испанцах. Позднее ею владели мексиканцы, сбросившие колониальное иго. Уже при них исчез крепостной ров, а из четырёх башенных ворот открываться могли только южные. Когда же крепость вместе со всем Техасом вышла из-под власти мексиканцев, перестали открываться и южные ворота, и новым хозяевам пришлось пробивать пролом в стене, чтобы устроить новый вход в крепость.
Причиной всех этих перемен был наступающий на крепость песок. Песчаные дюны, незаметно для глаза, но безостановочно перетекая по пустыне, засыпали крепостной ров и подступили вплотную к стенам крепости. Если бы теперь кому-то вздумалось штурмовать эту твердыню, построенную по всем канонам испанской фортификации, он легко обошёлся бы без осадных башен и выдвижных лестниц. В некоторых местах до верхнего края стены легко можно было достать, приподнявшись на цыпочки, – так высоко поднимались здесь наносы песка.
К счастью для гарнизона крепости, времена штурмов и осад остались в далёком прошлом, и сейчас крепость служила перевалочной базой для рейнджеров, совершавших объезд границы. А в подземных казематах за толстыми решётками отбывали свой срок заключения лишь несколько преступников.
В одной из таких камер и содержался Эль Индио.
Когда Эль Индио лежал на своей жёсткой дощатой койке, ел свою похлёбку за столом или стоял у решётки, равнодушно глядя в темнеющую глубину подземного коридора, тогда он казался обычным человеком. Если бы в такие минуты его показали уцелевшим пассажирам ограбленных им дилижансов, вполне возможно, они и не узнали бы в нём того жестокого и беспощадного убийцу, который на их глазах лишил жизни несколько десятков человек.
У банды Эль Индио был свой особый почерк: налёты на банки были молниеносными, а похищенные суммы – умопомрачительными. Об этих случаях мало кто знал: банки берегли репутацию. Гораздо большую известность получили действия бандитов Эль Индио на большой дороге. Они останавливали дилижанс, высаживали пассажиров, связывали их в цепочку и уводили в заранее приготовленное место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33