Видимо, чувствует что-то.
— Вижу ее, — ответил бандит.
— Короче, Ваха! Скрытно выходи в сад, подбирайся к ней и тащи сюда, да рот ей не забудь заткнуть, а то поднимет шум на всю округу. И аккуратней, Ваха, аккуратней, не задуши совсем, баба не мужик!
— Сделаю! Чеченец вышел через дверь, скрылся в густых зарослях дикой растительности.
Лейла смотрела на дорогу, откуда должна была вот-вот показаться машина любимого, когда сзади ей внезапно закрыли широкой ладонью рот, шею сдавили, и она, не успев ничего понять, потеряла сознание. Ваха подхватил почти невесомое тело хрупкой девушки и внес через центральный вход в комнату.
Марков приказал положить ее на стол. Лицо его исказила нечеловеческая гримаса.
— А теперь в сторону, братья!
Он надел кожаные перчатки, взялся за белоснежный ворот ее голубого платья. Рванул его, сорвав до колен, затем то же самое проделал с комбинацией. Оборвал лифчик. Вцепился в обнаженные крепкие груди, сжал их так, что кровь выступила из левого посиневшего соска. Девушка от боли пришла в себя, но ударом ребра в шею Марков вновь вырубил несчастную Лейлу. Посмотрел на узкую полоску трусов. Рванул их вниз, обнажая интимное место. Поднял тело девушки, отнес в комнату, где лежал без сознания Буланов. Схватил Лейлу за волосы, несколько раз ударил лицом о тупые носки военных ботинок подполковника, обагряя кровью девушки и ее лицо, и обувь офицера. Вернул избитую Лейлу назад в комнату, бросил на стол.
Нанес несколько сильных ударов в печень, ребра, чувствуя, как ломает их. Девушка вновь очнулась от дикой боли, но повторный коварный удар в очередной раз лишил ее сознания.
Марков отошел от стала, посмотрел с удовлетворением на дело рук своих.
— Нормально, — сделал изверг вывод, — Ваха! Тащи сюда Буланова, развяжи да не забудь придушить, а то придет в себя в самый неподходящий момент! Мне он нужен без сознания.
Чеченец выполнил приказание Маркова.
— Расстегни китель, рубашку, спусти брюки с трусами. Положи тело на Лейлу!
И это приказание было выполнено.
Когда бесчувственный подполковник оказался на девушке, Марков развел ей ноги. Получилась поза, говорившая без слов о намерениях офицера изнасиловать девушку. Марков сдвинул кобуру с его пистолетом вправо, взял руку бесчувственной Лейлы, выставил ее пальцы вперед, несколько раз провел по лицу Буланова. Ногти оставили на нем свой кровавый след. Затем вытащил из кобуры пистолет. Прикинул. Кобура свисает справа, дотянуться до нее девица может, но левой рукой. Следовательно, стрелять придется в правый бок офицера. Кобуру на другой бок не передвинешь, даже в схватке.
Василько приказывал выстрелить в Буланова, вот Лейла и «выстрелит», защищаясь от «насильника» из последних сил! Погибнет ли Буланов от «ее» пули или останется жив, дела не меняло. Он подозвал Ваху.
— Давай сюда руки офицера!
Тот подтянул их к Маркову. Майор снял перчатки с себя, надел их на кисти подполковника.
— Теперь, Ваха, души ее руками Буланова.
— Угу! — только и ответил здоровяк.
Он наложил руки Буланова на горло бедной чеченской девушки, так мечтавшей о счастье, сжал кисти своей железной хваткой.
Марков предупредил:
— Полегче, дурак! Кисти не переломай.
— Я слегка, — скалясь, ответил Ваха, — все будет ништяк, Вальтер!
Марков же, достав другие перчатки, надел их, взял пистолет, снял с предохранителя, вложил его в левую руку хрипящей в агонии девушки, поднес ствол к груди подполковника, нажал ее миниатюрным пальцем со сломанным ногтем на спусковой крючок.
Прозвучал приглушенный выстрел. Пуля, пробив тело подполковника, вышла где-то в районе позвоночника и ударила в потолок.
Итак, Лейла смогла сделать выстрел, уже будучи почти мертвой. Марков отпустил ее руку, табельный пистолет Буланова с отпечатками пальцев уже задушенной Лейлы упал на пол.
Марков и Ваха отошли от стола. Они смотрели на страшную картину собственного производства.
Майор пощупал пульс Лейлы. Тот не прослушивался, и без этого было видно, что девушка мертва. Проверил и Буланова. Подполковник был жив, пульс пробивался, но слабо. Из раны струилась на пол черная кровь. Может, еще и сдохнет от потери крови. Подполковника так и оставили лежать на невесте, в перчатках убийцы.
Вдруг Марков вспомнил про автомат. Там же отпечатки чеченца!
— Ваха, тащи сюда автомат. Протри его!
Чеченец сделал, что приказал Марков.
Майор подошел к Буланову, аккуратно снял перчатки, наложил руки на цевье, рукоятку, магазин, оставляя отпечатки подполковника. Затем отбросил его в сторону, в пыль. Так же аккуратно надел перчатки обратно.
— Ну вот, пожалуй, и все!
Достал из своей сумки сотовый телефон, набрал номер. Майору тут же ответили:
— Шейх слушает!
— Это Вальтер! Дело сделано, мы сейчас уходим. Минут через двадцать запускай сюда через блокпост брата покойной Лейлы, надеюсь, ты как следует обработал его?
— Он сделает все, что нужно!
— Что ж, будем надеяться! Он должен поднять такой шум, чтобы сюда ломанулся весь лагерь. И до прибытия ментов чтобы затоптали все следы вокруг. Твои люди примкнут к толпе, с ней и вернутся, а я ухожу в Чечню.
Как с гуманитарным конвоем прибудут бабки, оплати бойцам работу, особенно Вахе. А сам скоро жди назначения!
— Я понял, Вальтер! Счастливого пути!
— Смотри, Шейх, языки своим, особо говорливым, прищеми, мой тебе совет. Иначе первый же и пойдешь к Аллаху вместо кабинета главы администрации. Об этом позаботятся, понял, Салман?
— Все понял, Вальтер! Не беспокойтесь, мы не подведем! До свидания!
— Лучше будет прощай!
Марков убрал телефон.
По рации вызвал Ису, находящегося в саду:
— Иса! Заходи в дом!
— Иду, Вальтер!
Собрав бандитов, Марков отобрал у них рации, спрятал в своей сумке, приказал уйти в балку и там, в кустах, затаиться. Пока здесь не появится толпа возмущенных беженцев, чтобы с ними и уйти затем в лагерь. Сам же вышел из дома. Через сад на околицу и скоро был на конспиративной квартире. Принял душ и прилег отдохнуть, впереди у него была далекая дорога к полковнику Яковлеву.
А возле дома, где было совершено чудовищное преступление, вскоре собрался почти весь лагерь. Брат Лейлы обнаружил ее растерзанный труп и вернулся в поселение с диким криком, поднявшим беженцев. Милиция с трудом отогнала толпу от дома, прежде чем войти в него.
Подполковник был еще жив. Странно, как его не растерзала обезумевшая толпа. Вызвали «Скорую помощь», увезли обоих, а в часть, начальнику штаба майору Крамаренко, позвонил начальник милиции и сообщил страшную новость. Начальник штаба тут же в экстренном порядке вызвал всех офицеров и прапорщиков, которым и довел суть произошедшего. Сказать, что офицеры были в шоке, значило бы не сказать ничего. Их состояние нельзя было передать! Только Антонов вдруг в наступившей тишине клуба, где проводилось совещание, ударил по впереди стоящему стулу кулаками.
— Говорил же ему, давай прикрою! Нет, один пошел.
Мне бы за ним. Но на чем? Он же на своем «козле» умчался! Эх, командир, командир… Так под ставиться?!
Офицеры обернулись к командиру второй роты. Посыпались вопросы. Но капитан, не обращая ни на кого внимания, встал, молча, словно нес непомерно тяжелую ношу, вышел из клуба, направившись в общагу. И нажрался, как говорится, до потери пульса! Даже Владимир не смог ничего от него добиться.
Глава 16
Лишь к утру четверга местной милиции и ротам батальона удалось успокоить возмущенную, разбушевавшуюся толпу беженцев.
Этим же утром, после того как тяжелораненого подполковника Буланова отправили вертолетом в ростовский окружной госпиталь и к исполнению обязанностей комбата, правда, как оказалось, ненадолго, приступил начальник штаба майор Крамаренко, он тут же собрал экстренное совещание офицерского состава части.
— Товарищи! То, что произошло вчера, не имеет объяснения. По крайней мере, зная Буланова, я его не вижу.
Но налицо факт, что наш уважаемый и заслуженный командир совершил тяжкое преступление, получив при этом серьезное ранение.
Начальника штаба прервал капитан Антонов, проспавшийся и абсолютно трезвый:
— Туфта все это! Фуфло! Провокация чистой воды!
Для этого и снайпера на несколько бестолковых выстрелов «чехи» засветили! Как хотите, но командира элементарно подставили! Зуб даю, подставили, и очень умело!
Кому-то он невыгоден здесь стал! Вот и пытались убрать, даже не столько убрать физически, что было, в принципе, не сложно. А скомпрометировать так, чтобы убийство на него повесить. И все у них удалось! И комбата убрали, и беженцев подняли, усилив противостояние, и прессу к себе привлекли разных мастей! Да…
Крамаренко побагровел.
— Капитан Антонов! Кто дал вам право перебивать старшего офицера, выполняющего к тому же обязанности вашего непосредственного начальника? И кто вчера вам дал право передать автомат подполковнику? Хорошо, что он еще не пропал! Вы что, получили от Буланова письменное распоряжение на передачу оружия?
Сергей огрызнулся:
— А это, Крамаренко, уже не твое дело!
— Да, Антонов, видимо, постоянные пьянки привели к деградации вас как личности. Чувство такта вы утеряли напрочь! Я не собираюсь из-за ваших полупьяных реплик срывать совещание. Покиньте помещение! К тому же вас в штабе ждет следователь военной прокуратуры.
Следуйте к нему, уверен, перед ним вы не будете вести себя столь недостойно. Идите, капитан!
На что Антонов спокойно ответил:
— Я уйду, майор! И следователю что надо отвечу. Но учти, Крамаренко, лично я твоим непосредственным подчиненным никогда не буду. Ни при каких обстоятельствах! Если тебя утвердят на должность командира, я лучше свалю из армии, чем буду подчиняться такому… офицеру. Честь имею!
Он встал и вышел из клуба. Началось! Почему, это понятно — автомат! Замордуют теперь, как да что? А что ответишь? Им бумаги подавай. Слов недостаточно. Антонов закурил, на душе было муторно. Идти в штаб он не спешил. Подождет следователь. Надо сначала в роту заскочить, там, в сейфе, лежала ополовиненная фляжка со спиртом. Из запасов НЗ. Нужно врезать слегка, а потом и к следователю идти можно. Сергей выбросил окурок, направился к казарме своей роты.
Совещание после его ухода приняло скандальный характер. Крамаренко продолжил:
— Товарищи офицеры! Не обращайте внимания на. поведения Антонова. Он из офицера превратился в непонятно что. Я считаю, следует подумать о дальнейшей целесообразности его пребывания в армии! Как он публично ведет себя, согласитесь, ни в одни рамки не лезет…
Тут уж не выдержал капитан Бережной:
— Товарищ майор, а почему же тогда деградировавшего, по вашему мнению, офицера посылают на самые ответственные и опасные задания? Кто чаще Антона водил колонны в Чечню? Кто больше его принимал участия в боевых действиях? Не этот ли деградировавший капитан?
Или, может, вы сами, майор Крамаренко?
— И вы, Бережной, туда же? Ну-ну! Решили со своим дружком навязать собственный порядок в батальоне? Не выйдет, капитан! Если Крамаренко для вас никто, то погоны майора на его плечах уважать вы обязаны и будете это делать! Или вперед на «гражданку»! Держать никто не будет! Как не держит никто и сейчас, на этом совещании!
Свободны, капитан!
Но Владимир уперся:
— Нет уж! Я останусь, послушаю, что вы тут будете обсуждать. Или вы, майор, всех тех, кто выступит против, выгоните из клуба? Один не боишься остаться, Крамаренко?
В разговор вступил заместитель командира по воспитательной работе майор Варфоломеев:
— Товарищи офицеры, что это за балаган? Да! Мы все находимся в нервном состоянии, но не можем же срывать совещание? Выслушаем исполняющего обязанности командира части. Времена, судя по всему, нам предстоят не простые, так зачем еще раздувать конфликт внутри коллектива, который, напротив, должен сплотиться, как никогда? Будем разумны, и прошу, оставим свои эмоции при себе. Мы же офицеры, в конце концов!
— Спасибо, товарищ майор!
Крамаренко поблагодарил Варфоломеева, после речи которого возбуждение в зале немного улеглось. Настолько, что можно было продолжить служебное собрание.
И он продолжил:
— Итак, товарищи офицеры, по данным следственных органов, возбудивших уголовное дело в отношении подполковника Буланова, командир совершил тяжкое преступление. Уверен, никто из нас в это не верит, и мы единым коллективом свое мнение доведем до военной прокуратуры. Лишь бы Дмитрий Михайлович поправился.
Но сейчас перед нами стоят другие задачи. Активность среди населения лагеря беженцев приняла угрожающий для батальона характер. Поэтому вышестоящим командованием решено перебросить к нам усиленную мотострелковую роту соседнего полка. Это четыре полноценных взвода, на бронетехнике. Задачу с командиром общевойскового подразделения мы определим по его прибытии. Затем она будет доведена до всего личного состава, в части его касающейся. Также на постоянное прикрытие нам придается вертолетное звено «Ми-24М», которое будет действовать со своего аэродрома по первому же нашему вызову. А в целях профилактики, раз в сутки, в различное время и разными силами, «вертушки» будут совершать облет лагеря, дабы успокоить и урезонить отдельные горячие чеченские головы. Милиция поселка получит свое ведомственное усиление. А пока, до прибытия роты прикрытия, несмотря на то, что нам всем эту ночь пришлось провести в поле, всем оставаться на своих местах, при подразделениях. Солдат определить на отдых в режиме караула, в три смены, повзводно. Со взводами отдыхают и их командиры. Офицеры управления остаются в штабе. Как только подойдет усиление, перейдем к постоянному режиму несения службы. Семьям военнослужащих городок не покидать. Это приказ!
Какие будут вопросы?
Поднялся молодой офицер третьей роты:
— Как насчет оружия? Сдавать?
— Личному составу автоматы сдать в ружкомнаты, офицерам разрешаю постоянное ношение табельного оружия до особого на то распоряжения! Еще вопросы?
Больше вопросов не было.
Крамаренко распустил офицеров.
Владимир Бережной направился в свое подразделение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48