LXXVII
Гуннар проснулся в доме и сказал:
– Плохо твое дело, друг Черный! Но кто знает, может быть и я скоро отправлюсь за тобой.
Дом Гуннара был весь деревянный, с дощатой крышей и окошками в ней, которые закрывались ставнями. Гуннар спал в каморке в доме, вместе с Халльгерд и своей матерью.
Когда они подошли к дому, они не знали, там ли Гуннар. Они сказали, чтобы кто-нибудь сначала подкрался и разузнал, и уселись на землю. Норвежец Торгрим поднялся на крышу. Гуннар увидел в окошке его красную одежду и нанес ему удар своим копьем. Торгрим поскользнулся, выпустил из рук щит и упал с крыши. Он подошел к Гицуру и его людям, сидевшим на земле. Гицур посмотрел на него it спросил:
– Ну что, дома Гуннар?
Торгрим ответил:
– Сами узнаете. Я знаю только, что его копье дома.
И он упал мертвым на землю.
Они бросились к дому. Гуннар стал стрелять в них из лука и так хорошо защищался, что они ничего не могли поделать. Тогда несколько человек вскочили на крышу и хотели напасть на Гуннара оттуда. Но и там их настигали стрелы Гуннара, так что они ничего не могли поделать. Так продолжалось некоторое время.
Они отдохнули и бросились в бой во второй раз. Гуннар опять стал стрелять в них, и они снова ничего не могли поделать и отступили во второй раз. Тогда Гицур Белый сказал:
– Смелее вперед! Иначе ничего не выйдет.
Они бросились в боя в третий раз и долго старались подобраться к Гуннару, но и на этот раз им пришлось отступить.
Гуннар сказал:
– Снаружи, на краю крыши, лежит стрела: это их стрела, и я выстрелю ею в них. Им будет стыдно, если я их раню их же собственным оружием.
Его мать сказала:
– Не делай этого, не подзадоривай их. Ведь они уже отступили.
Но Гуннар схватил стрелу и выстрелил в них. Стрела попала в Эйлива, сына Анунда, и нанесла ему тяжелую рану. Он стоял поодаль от других, и они не заметили, что он ранен.
– Там показалась рука с золотым кольцом и взяла стрелу, что лежала на крыше, – сказал Гицур. – Не стал бы он искать стрел снаружи, если бы у него их хватало дома. Пойдемте нападем на него еще раз.
Мард сказал:
– Давайте подожжем дом!
– Ни за что! – сказал Гицур. – Даже если бы я знал, что от этого зависит моя жизнь. Но ты бы мог дать нам какой-нибудь хороший совет, ведь ты считаешься таким хитрецом.
На земле лежали веревки, которыми обычно скрепляли постройки. Мард сказал:
– Давайте возьмем эти веревки и привяжем их к концам конька крыши, а другие концы привяжем к камням, и станем наматывать веревки на бревно, и свернем с дома крышу.
Они взяли веревки и проделали все, что предложил Мард. Гуннар не успел опомниться, как они свернули крышу с дома. Тогда он принялся стрелять из лука, так что они никак не могли подобраться к нему. Мард снова предложил поджечь дом. Гицур сказал:
– Я не знаю, зачем ты предлагаешь то, на что никто из нас не согласен. Мы никогда не пойдем на это.
В это время Торбранд, сын Торлейка, вскакивает на крышу и перерубает Гуннару тетиву. Гуннар хватает обеими руками свое копье, бросается к Торбранду, пронзает его и сбрасывает его на землю. Тут подбегает брат Торбранда Асбранд. Гуннар наносит ему удар своим копьем, но тот выставляет щит. Копье пробивает насквозь щит и вонзается в руку. Тут Гуннар поворачивает копье с такой силой, что щит раскалывается и у Асбранда ломается кость руки, так что он падает со стены. До этого Гуннар ранил восьмерых человек и убил двоих.
Сам Гуннар был ранен дважды, но все говорили, что он не думал ни о ранах, ни о смерти.
Он сказал Халльгерд:
– Дай мне две пряди из своих волос и сплети мне вместе с матерью из них тетиву.
– Это тебе очень нужно? – говорит она.
– От этого зависит моя жизнь, – говорит он, – потому что им не одолеть меня, пока я могу стрелять в них из лука.
– Тогда я припомню тебе твою пощечину, – говорит она. – Мне все равно, сколько ты еще продержишься.
– Всякий по-своему хочет прославиться, – говорит Гуннар. – Больше я у тебя просить не буду.
А Раннвейг сказала:
– Подло ты поступаешь, и не скоро забудется этот твой позорный поступок.
Гуннар защищался отважно и доблестно и нанес еще восьмерым такие тяжкие раны, что многие едва не погибли от них. Он защищался, пока не свалился от усталости. Они нанесли ему много тяжелых ран, но он все же вырвался у них из рук и снова долго защищался. В конце концов они убили его.
О его защите Торкель Скальд Людей с Гаутельва сложил такую вису:
Довелось услышать,
Как сражался Гуннар,
Защищаясь в доме,
Как копьем искусно
Недругов разил он,
И, шестнадцать ранив,
Двух он смерти предал
В этой жаркой битве.
Гицур сказал:
– Большого быка мы свалили. Нелегко нам пришлось, и пока люди живут в нашей стране, они не забудут, как защищался Гуннар.
Он пошел к Раннвейг и сказал:
– Дашь ты нам похоронить двоих убитых из наших людей на твоей земле?
– Охотно дам землю двоим, но еще охотнее вам всем, – ответила она.
– Тебе можно простить, что ты говоришь так, – сказал он, – потому что ты лишилась многого.
И он велел, чтобы никто ничего не грабил и не разрушал. Затем они уехали.
Тут Торгейр, сын Старкада, сказал:
– Нам нельзя оставаться в своих домах из-за сыновей Сигфуса, разве что ты, Гицур, или ты, Гейр, побудете некоторое время здесь, на юге.
– Хорошо, – сказал Гицур.
И они бросили жребий, кому из них оставаться, и жребий выпал Гейру. Потом он отправился в Одди и стал там жить. У него был сын по имени Хроальд. Он прижил его вне брака. Мать Хроальда звали Бьяртей, она была сестрой Торвальда Хворого, который был убит у Хестлёка, в Гримснесе. Хроальд хвалился тем, что он нанес Гуннару смертельную рану. Теперь Хроальд стал жить с отцом. Торгейр, сын Старкада, хвастался другой раной, которую он нанес Гуннару.
Гицур оставался дома, в Мосфелле. Повсюду люди осуждали убийство Гуннара, и многие оплакивали его смерть.
LXXVIII
Ньяль был очень опечален смертью Гуннара, так же как и сыновья Сигфуса. Они спросили Ньяля, можно ли предъявить иск по поводу убийства Гуннара или вообще начать тяжбу. Он ответил, что нельзя, раз Гуннар был объявлен вне закона, и что лучше унизить врагов, убив нескольких из них в отместку за Гуннара.
Насыпали курган, и в нем похоронили Гуннара сидя. Раннвейг не захотела, чтобы копье Гуннара положили в курган. Она сказала, что пусть лишь тот возьмет его в руки, кто захочет отомстить за Гуннара. К копью Гуннара поэтому никто не притронулся. Раннвейг была так зла на Халльгерд, что едва сдерживалась, чтобы не убить се. Она говорила, что ее сын погиб из-за нее. Тогда Халльгерд переселилась в Грьоту со своим сыном Грани. Они поделили свое имущество: Хагни получил землю в Хлидаренди и все хозяйство там, а Грани получил земли, которые сдавались внаем.
Как-то раз случилось в Хлидаренди, что пастух и работница гнали скот мимо Гуннарова кургана, и им почудилось, что Гуннар веселится и поет в кургане. Они пошли домой и рассказали об этом матери Гуннара Раннвейг, а она велела сказать об этом Ньялю. Они отправились в Бергторсхваль и рассказали о случившемся Ньялю. Он попросил их повторить рассказ три раза. После этого он долго разговаривал со Скарпхедином вполголоса. Тот взял свое оружие и отправился в Хлидаренди. Хагни в Раннвейг приняли его очень хорошо и очень обрадовались ему. Раннвейг попросила его остаться у них подольше, и он согласился. Он и Хагни всегда были вместе. Хагни был человек отважный и во всем искусный, но недоверчивый, и поэтому они не посмели рассказать ему о том, что случилось.
Однажды Скарпхедин и Хагни были на южной стороне Гуннарова кургана. Ярко светила луна, но иногда набегало облако. Им показалось, что курган раскрылся п что Гуннар повернулся в нем и смотрит на луну. Им почудилось, будто в кургане горят четыре огня, не дающие тени, и будто Гуннар весел и лицо у пего радостное. Он сказал вису, притом так громко, что его было бы слышно, если бы они стояли и дальше:
Хагни отец, воитель,
Подвигами славный,
Мужеством и силой
Всем известный, молвил:
Воин, щитом укрытый,
Осененный шлемом,
Не отступит в битве, –
Смерть скорее примет,
Смерть скорее примет!
После этого курган закрылся.
– Ты бы поверил этому, если бы тебе рассказал об этом Ньяль? – спросил Скарпхедин.
– Поверил бы, – говорит тот, – потому что я слышал, что он никогда не говорит неправды.
– Неспроста, – говорит Скарпхедин, – он сам явился нам и сказал, что скорее бы умер, чем уступил своим врагам. Это он дает нам совет.
– Я ничего не смогу сделать, – говорит Хагни, – если ты не будешь мне помогать.
– Я не забыл, – говорит Скарпхедин, – как поступил Гуннар после убийства вашего родича Сигмунда. Я помогу тебе, как сумею. Ведь мой отец обещал Гуннару, что мы поможем тебе или его матери.
После этого они пошли домой, в Хлидаренди.
LXXIX
– Поедем сегодня же ночью, – говорит Скарпхедин, – потому что если они узнают, что я здесь, то станут осторожнее.
– Пусть будет по-твоему, – говорит Хагни.
Когда все улеглись спать, они взяли оружие. Хагни снял копье Гуннара, и оно громко зазвенело. Раннвейг, вне себя от ярости, вскочила и сказала:
– Кто берет копье Гуннара, когда я запретила трогать его?
– Я хочу, – говорит Хагни, – отдать его моему отцу, пусть оно будет с ним в Вальхалле и он там сражается им.
– До этого ты еще сам сразишься им и отомстишь за отца, потому что оно предсказывает смерть – одного или нескольких.
Хагни вышел во двор и передал Скарпходину свой разговор с бабушкой. Затем они направились в Одди. Два ворона всю дорогу летели за ними.
Ночью они добрались до Одди и погнали скот к домам. Тогда из дома выскочили Хроальд и Тьорви и стали отгонять скот обратно. Оба были при оружии. Скарпхедин вскочил и сказал:
– Нечего тебе осматриваться, ты не ошибаешься!
И Скарпхедин нанес Тьорви смертельный удар. У Хроальда в руке было копье. Хагни бросился на него, и Хроальд хотел ударить Хагни копьем, но тот перерубил древко и пронзил его копьем Гуннара. Затем они оставили убитых и отправились в Трихюрнинг.
Скарпхедин подбежал к дому и стал вырывать траву. Те, что были внутри, подумали, что это скот. Старкад и Торгейр схватили оружие и одежду и выбежали во двор. Но когда Старкад увидел Скарпхедина, он испугался и хотел повернуть обратно. Скарпхедин зарубил его у ограды, а Хагни подбежал к Торгейру и убил его копьем Гуннара.
Оттуда они направились в Хов. Мард был на лугу перед домом. Он стал просить пощады и предложил помириться. Скарпхедин рассказал Марду об убийстве тех четверых и прибавил:
– А ты либо отправишься той же дорогой, либо предоставишь Хагни самому рассудить вас, если только он согласится.
Хагни ответил, что не собирался мириться с убийцей своего отца, но в конце концов все же согласился сам решить дело.
LXXX
Ньяль способствовал тому, что родичи Старкада и Торгейра согласились на примирение. Был созван тинг и выбраны судьи. Было сосчитано все, даже нападение на Гуннара, хотя он и был вне закона. Мард заплатил сполна всю разницу, потому что решение по его делу вынесли только после того, как решили дело Скарпхедина и Хагни. Тогда состоялось полное примирение.
На тинге было много разговоров о тяжбе Гейра Годи и Хагни. Она кончилась тем, что они помирились и с тех пор жили в мире. Гейр Годи до самой смерти прожил в Хлиде, и больше о нем в этой саге рассказываться не будет. Ньяль сосватал Хагни Альсейд, дочь Ветрлиди Скальда, и тот женился на ней. Их сыном был Ари, который уплыл на Шетландские острова и там женился. Его потомком был Эйнар Шетландец, очень доблестный человек. Хагни и Ньяль оставались друзьями, но о Хагни больше не будет рассказываться в этой саге.
LХХХІ
Теперь надо рассказать о Кольскегге. Он приехал в Норвегию и пробыл зиму в Вике, а на следующее лето поехал в Данию и стал служить конунгу Свейну Вилобородому. Он был у него в большой чести.
Однажды ночью ему приснилось, будто к нему пришел какой-то человек, весь в сиянии, разбудил его и сказал:
– Встань и иди со мной!
– Что тебе от меня нужно? – спросил Кольскегг.
– Я найду тебе жену, и ты будешь моим рыцарем.
И будто он согласился. На этом он проснулся.
Потом он пошел к одному мудрому человеку и рассказал ему свой сон. Тот растолковал этот сон так, что он отправится в южные страны и станет рыцарем господним.
Кольскегг крестился в Дании, но там ему пришлось не по душе, и он отправился на восток, в Гардарики, и пробыл там зиму. Оттуда он поехал в Миклагард и вступил там в варяжскую дружину. Последнее, что о нем слышали, было, что он там женился, был предводителем варяжской дружины и оставался там до самой смерти. Больше о нем в этой саге рассказываться не будет.
LXXXII
Теперь надо рассказать о том, что Траин, сын Сигфуса, приехал в Норвегию. Они пристали к берегу у Халогаланда, а оттуда поплыли на юг в Трандхейм, в Хладир. Как только ярл Хакон узнал про это, он послал к ним людей, чтобы те узнали, кто они такие. Они вернулись и сказали ему. Тогда ярл послал за Траином, сыном Сигфуса, и тот явился к нему. Ярл спросил, какого он рода. Траин ответил, что он близкий родич Гуннара из Хлидаренди. Ярл сказал:
– Тем лучше для тебя, потому что я видал много исландцев, но не видал равных ему.
Траин сказал:
– Государь, разрешите мне остаться у вас на зиму.
Ярл разрешил. Траин пробыл у него зиму и был в большой чести.
Жил человек по имени Коль. Он был викинг. Он был сыном Асмунда Ясеневый Бок из Смаланда. Его становище было на реке Гаутельве. У него было пять кораблей и большая дружина. С Гаутельва он поплыл в Норвегию, высадился на берег в Вестфольде и напал на Халльварда Соти. Они нашли Халльварда на чердаке. Он храбро защищался там, пока они не подожгли дом. Тогда он сдался, но они убили его и, захватив большую добычу, отправились в Льодхус. Ярл Хакон услыхал об этом, и велел объявить Коля вне закона по всей стране, и положил награду за его голову.
Однажды ярл сказал так:
– Плохо, что нет здесь Гуннара из Хлидаренди. Он бы убил моего врага, которого я объявил вые закона, если бы был здесь. А теперь исландцы убьют Гуннара. Жаль, что он не приехал к нам.
Траин, сын Сигфуса, ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41