Она просунула пальцы за пояс его джинсов.
– Не надо, – хриплым голосом проговорил он. Ей стало страшно неловко, и она отдернула руку.
– Не надо, не останавливайся, – с мольбой в голосе произнес он.
Но его слова прозвучали как-то искусственно, или ей это только показалось? Она спрятала руки под подушку.
Гриффин привлек ее к себе так, что они смотрели теперь друг другу прямо в глаза.
– Что случилось? – спросил он.
– Ты так застонал, как будто то, что я делаю, – это больше того, чем ты хочешь.
– Глупенькая, – сказал он и снова приник к ее губам. – Ты что, боишься? – спросил он.
Да, ей было очень страшно. Но как ему это объяснить? Он нежно улыбнулся ей и сказал:
– Я знаю, чего ты боишься. Мне кажется, ты боишься не почувствовать того, что хочешь почувствовать. Ты боишься, что я тогда не буду хотеть тебя так, как хочу сейчас. Я прав?
Да, он ее прекрасно понимал. Она кивнула.
– Поверь, со мной этого не произойдет, – сказал он вдруг опять севшим голосом. – Ты такая красивая.
– Но мои ноги… – воскликнула она.
– Что ты выдумываешь! – Он нежно провел рукой по ее ногам и сказал: – Поппи, у тебя все в порядке – и с ногами, и со всем остальным.
Он гладил ее ноги, его пальцы продвигались все выше, пока она от возбуждения не закрыла глаза и не откинулась на подушку.
– Твое тело работает, – прошептал он. – Я думаю, что все проблемы чисто психологические. Ты почему-то испытываешь чувство вины, даже только подумав о физической близости.
Да, он был прав, но она так хотела его сейчас! Взяв его лицо в свои ладони, она поцеловала его. Полностью отдавшись наслаждению, Поппи отбросила чувство вины и все свои страхи. Он снял с нее всю оставшуюся одежду, и ее охватила страсть, сопротивляться которой больше не было сил.
Это было самым восхитительным из всего, что случилось с ней после того, как придумали коляски с усовершенствованными колесами, – так она и заявила ему, когда в пять часов утра зазвонил будильник.
Но он почему-то не пришел в восторг от такого сравнения.
Гриффину очень не хотелось в шесть тридцать лететь в Миннеаполис. Но больше всего его расстроило то, как она отозвалась об их первой близости, о проведенной вместе ночи.
– Я бы не стал сравнивать то, что между нами было, с какой-то вещью.
– А как бы ты это назвал?
– Самым счастливым событием в моей жизни, – ответил он. Они лежали лицом к лицу. Он протянул было руку, чтобы дотронуться до нее, но тут же отдернул.
– Нет, надо вставать. А то на самолет опоздаю.
Не слушая, она обняла его. Одного поцелуя было достаточно, чтобы страсть загорелась в нем с новой силой. Как можно было остановиться? Она хотела его. Да, ему надо было успеть на самолет, но доставить ей наслаждение было для него гораздо важнее.
После он подхватил ее на руки и отнес в душ. В кабине были установлены поручни, так что он поставил ее на пол, и они принялись намыливать друг друга, непрерывно целуясь. А потом он завернул ее в полотенце и посадил в кресло. Она смотрела, как он поспешно одевается.
– Уже так много времени, как бы не опоздать! – сказал он, натягивая джинсы. – Но как же было хорошо! Я знал, что так и будет, когда в самый первый раз увидел тебя. Нет, даже раньше. Я почувствовал это уже тогда, когда мы разговаривали с тобой по телефону.
– Не придумывай, – сказала она, но лицо ее расплылось в улыбке.
– Правда. Между нами сразу пробежала какая-то искра. Ты у меня единственная и неповторимая, Поппи.
– Я – инвалид.
– Да, это кресло – часть тебя. Но у меня с этим никаких проблем не возникает. Я не понимаю, как это может нам помешать. Я люблю тебя, Поппи.
Улыбка исчезла с ее лица. Глаза погрустнели. Она медленно покачала головой и прошептала:
– Не говори этого. Не надо все портить.
– А я хотел, чтобы ты знала и чтобы тебе было еще лучше, – сказал он, надеясь, что она хотя бы улыбнется ему. – Я никому еще не говорил этих слов.
Она не ответила. Он застегнул рубашку и причесался.
– Не думай, я не жду от тебя ответа, – сказал он. – Это очень серьезно – сказать кому-то, что любишь его. Я просто хотел, чтобы ты знала, что я чувствую. А сейчас мне действительно надо ехать.
Мика ставил на деревья выводные трубки. Он еще помнил, как раньше они вбивали в клены металлические воронки, а под ними вешали ведра. Сейчас воронки были пластиковыми. И к каждой уже была присоединена полуметровая трубка.
Тут кто-то прокричал хриплым голосом:
– Эй, привет!
Он обернулся и увидел Билли Фаррауэя. Тот стоял, широко расставив ноги, на старых широких лыжах. Сапоги его были не зашнурованы, куртка расстегнута. Хоть шапку не забыл надеть, подумал Мика. Так ведь и простудиться недолго.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он Мику.
– Да вот, услышал, что ты один работаешь. Тебе одному не справиться.
– Билли, не стоило тебе сюда приходить.
– Почему же это? Потому что мой братец запретил? Это было много лет назад. Не пора ли позабыть про прошлые дела?
– Может, и пора, – фыркнул Мика. – Если бы я еще знал, что там такое между вами произошло.
– Что ж, я тебе расскажу, – сказал Билли. – Твой отец, Дейл, вообразил, будто я приударяю за его женой, хотя это была полная чушь. Мы с ней просто дружили. Но он был очень ревнивым. И ты знаешь, из-за чего он взбесился? Я плакал на ее похоронах. Черт подери, кому-то ведь надо было плакать. Когда ее не стало, Дейлу надо было на ком-то выместить свое горе, и вот под руку подвернулся я, ее хороший друг. Он обвинил меня во всех смертных грехах и сказал, что пристрелит, если я когда-нибудь заявлюсь к вам в дом. Сколько лет прошло после его смерти?
– Одиннадцать, – ответил Мика, пораженный его рассказом.
Он в первый раз слышал эту историю. Его отец был не из разговорчивых.
– И мы все еще боимся нарушить его запрет? – спросил Билли. – Ты-то, во всяком случае, никогда ему не подчинялся. Ты все время привозишь мне дрова, одежду, еду. И ты еще говоришь, что я не должен тебе помогать?
Да, действительно, Мика помогал Билли. Он хорошо относился к своему дядюшке. Тот многому его научил, причем делал это незаметно, спокойно, за спиной своего старшего брата.
– Я не говорил, что тебе нельзя мне помогать, – сказал Мика. – Это он так говорил.
– Но он уже давно в могиле. Все это теперь твое, и ты прекрасно справился бы, если бы Хезер была с тобой. Ты всем в городе объявил, что не нуждаешься в помощи, прямо как твой отец. Но тебе ни за что не управиться в одиночку. Может, ты и забыл, племянник, но я этим раньше занимался.
– Но у тебя тогда не было таких выводных трубок.
– Ну так покажи мне, как с ними обращаться.
Касси позвонила в чикагское отделение юридической фирмы «Веймарр, Хиггинс энд Хэк» и попросила к телефону Джона Фицджеральда. Его именем было подписано письмо, которое Хезер прятала в своем рюкзаке.
Когда он подошел к телефону, Касси представилась:
– Меня зовут Кассандра Бернс. Я адвокат и звоню вам от имени своей клиентки, которая нуждается в вашей помощи.
Она очень надеялась, что Диченца еще не добрался до Фицджеральда.
– А в чем дело? – вежливо спросил адвокат.
– Моя клиентка много лет назад родила девочку, и вы помогали оформить удочерение. Ей хотелось бы найти ребенка. Могли бы вы предоставить нам информацию о нем?
– Я не имею права разглашать подобные сведения. Существуют строгие правила, гарантирующие полную конфиденциальность в подобного рода делах. Вам придется направить запрос, в котором следует указать причину, по которой вы хотите получить эти сведения. Но причина должна быть очень серьезной – например, связанной с состоянием здоровья вашей клиентки.
– Ее обвиняют в убийстве. Анализ ДНК ее дочери может показать связь между ней и погибшим. А это станет главным аргументом защиты.
– Когда она ее родила?
– Четырнадцать с половиной лет назад.
– Как зовут вашу клиентку?
– Хезер Малоун.
Фицджеральд с удивлением спросил:
– Та самая Хезер Малоун?
Касси с облегчением вздохнула.
– Да, та самая.
– Когда я услышал о ней в новостях, я был очень удивлен.
– Я боялась, что Диченца уже с вами пообщался.
– Сомневаюсь, что он знает о моем существовании.
– У вас, должно быть, прекрасная память.
– Просто Хезер мне запомнилась потому, что она очень уж переживала.
– Переживала?
– Да, из-за того, что ей придется расстаться с ребенком. Мне ее было жаль.
– Как вам кажется, она способна на убийство?
– Нет, так же как и на вымогательство. – Прежде чем Касси смогла спросить его, почему он так думает, Фицджеральд продолжил: – Та Хезер Малоун, что пришла ко мне, вообще стеснялась брать деньги. Она собиралась сама платить за роды, но я ей объяснил, что так не принято. Я дал ей денег, чтобы она сняла комнату. Ребенок появился на свет раньше срока, и она отдала мне неизрасходованные деньги. Так вымогательницы не поступают.
– Вы можете дать об этом показания в суде?
– Да.
– Но вы не поможете мне найти ее дочку?
– Если вы обоснуете необходимость предоставления вам этих сведений, я сам пойду к судье за разрешением.
У дома Айдана Грина Гриффин увидел две машины и понял, что хозяин еще не уехал на работу.
Гриффин поднялся на крыльцо и постучал. Дверь открыла беременная женщина приблизительно одного с ним возраста. На бедре она держала маленького ребенка. Она выглядела очень дружелюбной.
– Мне нужно повидаться с Айданом Грином, – сказал он с улыбкой. – Меня зовут Гриффин Хьюз. У нас есть общие знакомые.
– Правда? – улыбнулась она в ответ и позвала: – Айдан! – А потом спросила: – Вы что, из Калифорнии?
– Нет, но моя хорошая знакомая оттуда. – Он взглянул на ее живот: – Это ваш второй ребенок?
– Третий, – радостно ответила женщина.
Ее муж вышел из комнаты и встал рядом с ней.
– Дорогой, – сказала она. – Это Гриффин Хьюз. У вас с ним общие знакомые из Калифорнии.
Айдан Грин был одного роста с Гриффином, но более плотного телосложения. У него были короткие светлые волосы, бледная кожа и морщины на лбу. От одного взгляда на Гриффина морщины, казалось, стали еще глубже.
– Ванна для Джесси готова, – сказал он жене. – Может, искупаешь ее, пока мы с Гриффином поговорим?
Она улыбнулась ему и ушла.
– Так какие же у нас с вами общие знакомые? – спросил он холодно.
– Лайза.
Айдан попытался захлопнуть дверь. Поставив ногу, Гриффин тихо сказал:
– Пожалуйста, выслушайте меня. Мою хорошую знакомую на самом деле зовут Хезер. Она жила в Нью-Хэмпшире. Но потом все рухнуло.
Айдан опять попытался закрыть дверь:
– Это частная собственность. Уберите ногу, а не то я позвоню в полицию.
– Если вы это сделаете, мне придется рассказать полицейским, да и газетчикам тоже, почему я здесь оказался. А если об этом узнают журналисты из газеты «Сакраменто Би», будьте уверены, что встречи с ними вам не избежать. Нам непросто было вас разыскать. Кто-то очень постарался стереть все следы вашего существования.
Айдан оставался непреклонным:
– Зачем вы приехали? Откуда вы вообще узнали обо мне? Что вам от меня надо?
– Ваше имя мне назвала Хезер. А вот что мне от вас нужно, я и сам толком не знаю – кроме вашего имени, она мне ничего не сказала. Она вообще мало что говорит, а это означает, что ее вышлют в Сакраменто и там будут судить за убийство.
– Это меня не касается.
– Я понимаю. Но у нас, в Нью-Хэмпшире, многих волнует ее судьба. – Он достал из кармана фотографии и показал Алдану первую из них: – Вот Хезер. Снимок сделан прошлым летом. Рядом с ней Мика. Она боится, что Мика, узнав правду, ее разлюбит, а Мика страшно переживает, без нее он не мыслит жизни. – Гриффин показал вторую фотографию: – А вот Хезер с дочерьми Мики. Слева Мисси, а справа Стар. Мисси семь лет, Стар – пять. Их родная мать погибла, когда Стар было всего два месяца. Так что Хезер стала для них матерью, и мать она очень хорошая. – Осталось последнее фото. – Здесь Хезер среди друзей. Касси – адвокат. Поппи передвигается в инвалидной коляске, с тех пор как двенадцать лет назад попала в аварию на снегоходе. Хезер была ее опорой в тот трудный период, когда Поппи выздоравливала. Хезер немногословная, но очень добрая и ласковая, всегда улыбается. Она чем-то похожа на вашу жену. Кстати, а какие у вас были с ней отношения?
– Я не знаю никакой Хезер.
– Ну хорошо, с Лайзой. Вы были ее любовником?
Айдан покачал головой:
– Нет, у нас с Лайзой ничего не было.
– А у Роба было. Вы были его лучшим другом.
– Что вы хотите от меня услышать? Что она не делала этого? Я ничего не видел.
– Я знаю, что вы заявили об этом в полиции. Но потом вы уехали из Сакраменто и порвали все связи с семейством Диченца, и мне кажется, что вы не хотели даже о них вспоминать.
– Скорее, не хотел быть у них в подчинении, – с отвращением проговорил Айдан. – Вы хоть представляете себе, что это за семейка? Чарли Диченца с любым может сделать все, что ему взбредет в голову. Один телефонный звонок – и этого достаточно, чтобы вас уволили с работы и занесли в черные списки.
– Вы знали о том, что Роб избивал Лайзу?
Айдан ничего не ответил.
– Мы разыскали врачей, которые подтвердят это в суде. Вы думаете, что она специально наехала на него?
– Понятия не имею.
– Она вымогала у него деньги?
– Мне пора на работу, – оборвал его Айдан.
– Я знаю. Я поэтому и прилетел самым ранним рейсом. Да, хотел вам сказать, что мне очень нравится, чем вы теперь занимаетесь. Вы получили диплом воспитателя, после того как уехали из Сакраменто?
Айдан кивнул.
– А до этого вы работали в Фонде Диченцы. Если сопоставить эти факты, сразу видно, что вы порядочный человек. Я только удивляюсь, как вы можете жить в ладу со своей совестью и не вспоминать ту историю с Робом и Лайзой.
Видно было, что Гриффин попал в точку.
– Так специально она на него наехала или все же нет? – продолжал допытываться Гриффин. – Никто не ответил нам на этот вопрос, никто не хочет говорить. Представить только – жила женщина, была счастлива, и вот теперь все покатилось под откос только потому, что семейству Диченца захотелось ей отомстить. Когда же это закончится? Когда они добьются для нее смертного приговора?
– Она сделала это непреднамеренно, – сказал Айдан и тут же замолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19