Поппи пересела на него из своей коляски, поставив коляску за диван, чтобы ее не было видно. Тихо играла музыка, изредка потрескивали поленья в камине.
Гриффин взял ее за руку. Поппи руку не отняла.
– Хочешь поцелуй? – спросил он, пошарив в кармане.
– Нет, не хочу. Я и так объелась.
Он откинулся на спинку дивана:
– Расскажи мне об аварии.
Она даже не стала делать вид, будто подумала, что он, возможно, имеет в виду аварию в Сакраменто.
– А что ты уже о ней знаешь? – сухо уточнила она.
Он улыбнулся:
– Я знаю, что вы устроили вечеринку в горах у костра. Все приехали на снегоходах. Выпито было немало. Ты уехала с Перри. Снегоход на большой скорости не вписался в поворот. Вас обоих из него выбросило. Перри погиб, а ты выжила.
Не отрывая глаз от огня в камине, Поппи вспоминала о том, как все это произошло:
– Сначала я не хотела… Не хотела жить. Все решили какие-то несколько метров. Если бы не это, мы бы оба были живы и здоровы.
– Вы с Перри любили друг друга?
– Сейчас я так не думаю. Мы были любовниками. Но это не могло продолжаться долго. Мы с ним были слишком похожи. Оба были слегка сумасшедшими, бунтарями. Мы ни в чем никогда не могли уступить друг другу.
– Ты о нем часто вспоминаешь?
– Я стараюсь этого не делать. Но с той поры, как появился ты, я стала чаще думать о Перри.
– Хочется надеяться, это из-за того, что я первый мужчина, которого ты подпустила так близко после его гибели.
Она промолчала.
– Поппи, как нам быть дальше? Мне хочется поцеловать тебя, но я не решаюсь, потому что не уверен, что ты меня не прогонишь.
Ничего подобного она не сделает, решила Поппи.
– Скажи мне что-нибудь, – прошептал он.
Она не знала, что сказать.
– Недавно ты посоветовала Мике, – вспомнил он, – решиться и сказать Хезер то, что она сама не решается ему высказать. Следуя твоему совету, я бы сказал, что нравлюсь тебе, но ты не уверена, имеешь ли ты право сделать то, что хочешь. Это своего рода самоистязание. Чувство вины перед Перри.
Поппи притянула к себе его руку.
– Я жива, а он погиб. Возможно, я наказываю себя за это.
– Как долго ты будешь истязать себя? Ведь это был несчастный случай.
– Его можно было избежать. Если бы мы ехали не так быстро, если бы мы меньше выпили. Нам казалось, что мы бессмертны.
– В этом возрасте все думают, что бессмертны. Ты не похожа на человека, который готов отказаться от полноценной жизни. Но только ты не позволяешь себе перейти определенную черту.
– Какую черту?
– Ты не позволяешь себе становиться на лыжи, ездить на снегоходе, выйти замуж и завести детей.
– Гриффин, есть вещи, которых я никогда не смогу делать. Я никогда не смогу ходить. Или танцевать. И даже если мне удастся избавиться от чувства вины, все равно, когда я свяжу с кем-то свою жизнь, я буду чувствовать себя виноватой просто потому, что этот человек будет вынужден приспосабливаться ко мне, к тому, что я инвалид.
– Ну что ты выдумываешь, Поппи!
Гриффин встал и включил проигрыватель. Через секунду комната наполнилась звуками песни Коллина Рея «В этой жизни». Он присел перед Поппи на корточки:
– Я хочу показать тебе, что мы с тобой можем танцевать. Но для этого ты должна полностью мне довериться.
Поппи не успела сказать ему «нет», как он уже осторожно обхватил ее и поднял на руки.
– Обними меня за шею.
Но она и так уже его обнимала, это произошло как-то само собой. Прижимая ее к себе, он начал двигаться под музыку.
– Расслабься, – прошептал он.
И она расслабилась. Поппи отдалась ритму. Прижавшись щекой к его плечу, она начала раскачиваться в такт музыки. Только Поппи вошла во вкус, как песня закончилась.
– Поставь еще раз, – попросила она.
И на этот раз она полностью прочувствовала не только мелодию, но и слова песни. Она смотрела ему в глаза и улыбалась от счастья. Он поцеловал ее в губы, и у нее перехватило дыхание. Когда он отстранился, у нее закружилась голова.
– Не останавливайся, – прошептала она и, запустив пальцы в его шевелюру, поцеловала его теперь уже сама.
Поппи не стала сопротивляться, когда он опустил ее на диван и стал целовать, ласкать ее грудь. Стон, вырвавшийся у нее, был совсем не похож на протест.
Она не могла вспомнить, чтобы ей когда-нибудь было так хорошо, она чувствовала это каждой частичкой своего тела. Она была потрясена этим, ведь целых двенадцать лет она не была ни с кем близка. Чувства, охватившие ее, были намного сильнее, чем она могла себе вообразить.
А потом Гриффин опять отстранился. Его лицо раскраснелось, глаза стали темно-синими – такими она их никогда не видела. Она рассмеялась. Гриффин широко раскрыл глаза:
– Мне кажется, здесь нет ничего смешного.
Поппи взяла его лицо в ладони и провела большим пальцем по едва заметному следу от царапины, которую он приобрел в первый день пребывания в их городе.
– Извини. Просто я вспомнила, как ты предупреждал меня еще в октябре, что твои глаза во время секса становятся темно-синими. Я имею в виду, сейчас, когда мы никаким сексом не занимаемся, ну… по-настоящему, они у тебя почему-то потемнели.
– А чем, по-твоему, мы занимаемся?
– Ну, ты же понимаешь… Мы просто целуемся – и все.
Он прерывисто вздохнул:
– Во всяком случае, это не из-за недостатка желания с моей стороны. Если ты не хочешь этого сейчас, я пойму и не буду настаивать.
И тут у нее на глаза почему-то навернулись слезы.
– Но ты, правда, должна будешь откупиться, – сказал он. – Я знаю, что в кафе Чарли по четвергам устраивают музыкальные вечера. Мне очень хочется туда пойти. Будешь моей девушкой?
Глава седьмая
В кафе «У Чарли» пахло старым деревом, и этот запах смешивался с ароматом кофе. Но приятнее всего, по мнению Поппи, был доносившийся из кухни запах шоколадного печенья, испеченного по рецепту бабушки Чарли.
Сегодня струнный квартет пятидесятилетних музыкантов исполнял композиции «Битлз». Поппи очень любила эту группу. Оказалось, что Гриффин тоже ее поклонник. Она воспользовалась этим предлогом, чтобы как-то объяснить всем, почему они оказались в кафе вместе.
– Гриффин заядлый фанат «Битлз», – говорила она. – И к тому же он целую неделю помогал Мике. Я думаю, он заслужил наше гостеприимство.
Гриффин не отходил от Поппи ни на шаг, вел себя очень спокойно и вежливо, давая ей возможность представить его своим знакомым. Он задавал вопросы, иногда сам рассказывал что-нибудь интересное. Спустя какое-то время Поппи уже направляла разговор на те темы, которые его интересовали.
Это оказалось не так уж трудно, потому что разговор неизменно возвращался к сбору кленового сока. Так как Мики на концерте не было, Гриффин сам рассказывал, как у того продвигаются дела с подведением трубок. Он сказал, что Мике, конечно, не помешала бы помощь, и Поппи надеялась, что это вызовет у людей отклик, что они предложат свою помощь.
Конечно, всем было любопытно, почему Поппи с Гриффином пришли вместе. Касси шепотом упрекнула ее:
– Ты не сказала, что придешь с ним.
– Я и сама не знала, – прошептала Поппи. – Я решила в последнюю минуту. Он любит «Битлз».
– Ну да, конечно.
Сестра Поппи, Лили, тоже сгорала от любопытства. Когда Гриффин заговорил с Джоном, она села поближе к Поппи.
– О, я вижу, ты накрасила ресницы. Что бы это означало?
– Может, мне хочется кому-нибудь понравиться, – рассмеялась Поппи. – У меня была такая тяжелая неделя, я места себе не находила из-за Хезер. Но если думаешь, что я накрасилась ради Гриффина, ты глубоко заблуждаешься. Он друг, Лили. Вот и все.
– Жаль. Такой мужчина! Он тебе идеально подходит.
– Ты что? Он окончил Принстон и очень богат.
– Перестань, Поппи. Мы тоже не бедные.
– Ну почему все думают, что мне кто-то нужен? – спросила ее Поппи. – Разве я не справляюсь одна?
– Да в этом никто не сомневается, – сказала Лили. – Я наблюдала за вами все это время. Ты можешь думать, что он увлечен разговором с Джоном или Чарли, но я-то вижу, что он все время оглядывается на тебя. Он хочет быть рядом с тобой, Поппи.
– Конечно, я ведь здесь всех знаю, со мной он чувствует себя увереннее.
– А мне кажется, что дело совсем не в этом, – возразила ей Лили.
– А я вот смотрю на это так, и только так. И вообще, почему все придают нашему появлению такое значение? Расскажи-ка лучше о чем-нибудь, что не касалось бы Гриффина.
– Я беременна.
Пораженная новостью, Поппи не могла произнести ни слова. И, как ни странно, Лили, казалось, сама была застигнута этим известием врасплох.
– Закрой рот, – прошептала Поппи, с улыбкой обнимая ее. – Вот это новости!
– Никто еще об этом не знает, – сказала Лили ей на ухо. – Срок всего шесть недель.
– Я так рада за тебя.
– Правда? – с беспокойством переспросила ее Лили. – За последние месяцы со мной произошло столько замечательных вещей, что иногда мне становится неловко.
– Лили, дорогая, ты все это заслужила, – сказала Поппи от всего сердца. – Тебе пришлось немало пережить. Теперь настало время радоваться и быть счастливой.
– А ты? – нежно спросила ее Лили. – Когда же придет твой черед?
Гриффин осмотрелся вокруг и увидел приближавшуюся к нему женщину. Он зашел в универмаг, примыкавший к кафе Чарли, чтобы заказать по Интернету билеты на самолет в Миннеаполис – ему так и не удалось уломать Айдана Грина на разговор по телефону. В магазине было тихо и пусто. Он подошел к женщине и протянул ей руку:
– Здравствуйте, меня зовут Гриффин. А вы – Камилла. Камилла Сэвидж была привлекательной женщиной, хотя ей было уже за пятьдесят. У нее были карие глаза, светлая гладкая кожа и шапка седых волос. Одевалась она очень просто, но при этом элегантно.
– У вас есть немного времени?
Из кафе Чарли доносился приглушенный разговор.
– Конечно.
– Я хотела поговорить с вами о Хезер. Я знаю, что Касси бесплатно помогает ей, то же говорят и о вас, но Мике все равно очень тяжело. Я тоже хотела предложить свою помощь.
– Очень благородно с вашей стороны.
– Мне она всегда очень нравилась, – сказала Камилла. – Как вы думаете, у нее есть шанс выпутаться из этой истории?
– Через несколько дней я надеюсь об этом узнать. Создавалось впечатление, что Камилле хочется еще о чем-то его спросить, но она сжала губы и просто кивнула.
Гриффину было любопытно, почему Камилла так близко к сердцу принимает то, что случилось с Хезер, и он спросил:
– Вы с ней близкие приятельницы?
– Да, мы хорошие друзья. Мы работали вместе, когда она только приехала в наш город. Я была очень рада, когда они с Микой встретились и полюбили друг друга, – с улыбкой ответила Камилла.
– Может быть, вы знаете что-нибудь о ее прошлом?
– Она не любит говорить на эту тему. Но если я могу вам помочь, чтобы вы в свою очередь помогли Хезер, я готова это сделать. Вы будете держать меня в курсе?
Гриффин кивнул.
– Спасибо, – сказала она и вышла, так же тихо, как и вошла.
Поппи с облегчением вздохнула, когда Гриффин наконец вернулся. Ей не хотелось, чтобы он пропустил хоть одну песню. Она хотела, чтобы он сидел с ней рядом.
Он сел на свое место, когда музыканты закончили настраиваться. И тут началось! Все любимые мелодии, такие, как «Вчера», «Норвежский лес», «Земляничная поляна», казалось, были созданы для струнного ансамбля. Концерт закончился композицией «Пусть это будет». Когда прозвучала последняя нота, все вскочили со своих мест и бурно зааплодировали.
А потом Поппи с Гриффином со всеми попрощались и направились к «блейзеру». По дороге они почти не разговаривали, а когда подъехали к ее дому, он просто спросил:
– Можно мне к тебе зайти?
Она страшно волновалась, но понимала, что ни за что на свете не сказала бы ему «нет». Гриффин, очевидно, почувствовал ее состояние. Он помог ей выбраться из машины и сказал:
– Давай сначала прогуляемся к озеру.
– На улице холодно, – предупредила Поппи, хотя и знала, что это как раз то, что им нужно.
В машине их обдавало жаром, и вовсе не из-за печки. Он просто хотел замедлить развитие событий. И она была ему за это благодарна.
Он завязал на ней шарф, поднял ее на руки и понес к озеру.
Поппи не была на берегу с тех пор, как выпал первый снег.
– В любое другое время года я могу добраться к озеру сама, – сказала она. – Там есть пристань и пандус. Я просто съезжаю в воду и плаваю.
– Я уверен, ты прекрасно плаваешь.
– Да, плаваю я хорошо.
Они подошли к берегу.
– Странно, почему ты зимой не улетаешь на юг, чтобы плавать круглый год, – сказал он.
– Как гагары?
– Да, как гагары. Когда они вернутся?
– В апреле.
Луна скрылась за облаками, но ночь все равно была прекрасной. Да, на улице было холодно, однако Поппи этого не чувствовала, надежно защищенная широкой грудью Гриффина.
– Через неделю, – сказала она, – будет полная луна, в это время года ее называют «Кленовая луна». А индейцы называли «Сахарной луной». Я тебе рассказывала, как делают сахар на снегу?
– Нет, – улыбнулся он.
– Если взять горячий свежий сироп и вылить его на снег, он застывает и становится как жвачка.
Она зарылась носом в теплую впадину у него за ухом.
Когда они вошли в дом, он понес ее в спальню. Укладывая ее на кровать, он отстранился, и она увидела в его глазах желание.
Двенадцать лет она не испытывала ничего подобного. Он развязал ее шарф и расстегнул куртку. Отбросив в сторону свою куртку, он в нетерпении сорвал с себя свитер вместе с рубашкой.
Поппи была не готова к этому. Она беспомощно протянула ладонь и провела по его стройному мускулистому телу.
И тогда он поцеловал ее с той же страстью, какую она видела в его глазах. И как же ей было не ответить? Она почувствовала, как ее охватывает желание, и ощутила – она могла поклясться в этом – возбуждение там, где, казалось бы, она уже не могла чувствовать ничего. А он все целовал ее, и с каждым разом поцелуи становились все более страстными. Она выгнула спину, и он вдруг ловко снял с нее свитер.
Волны страсти, исходившие от него, проникали так глубоко в каждую клетку ее тела, что она, если бы могла двигаться, уже давно бы извивалась в его объятиях. Ей так нравились его густые волнистые волосы, его сильная шея, то, как сокращались его мышцы – на спине, руках, на груди, – когда она ласкала его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19