Однако Мацуда учил меня, идя в бой, думать об отступлении, и, несмотря на гнев, я не буду напрасно жертвовать людьми.Ни одна ночь не казалось мне столь длинной. Дождь поутих и к утру превратился в приятную морось. Мы поднялись до рассвета и двинулись вперед с первым лучом солнца, развернув знамена Отори.Перед краем долины я велел всем остановиться. Взял с собой Сакаи и под покровом деревьев подступился к самой равнине. На юго-восток тянулись небольшие круглые холмы, покрытые высокой травой и дикими цветами. Местами выбивались серо-белые камни причудливых форм, некоторые поросли желтым и рыжим лишайником.От дождя почва стала вязкой и скользкой, над равниной лентами тянулся туман. Через пару сотен шагов уже ничего не было видно, зато я четко слышал врага: ржание лошадей, крики людей, скрип и звон упряжек.– Как далеко вы зашли прошлой ночью? – прошептал я Сакаи.– До первого горного хребта, немного дальше отсюда. Чуть не напоролись на вражеских разведчиков.– Значит, они знают, что мы здесь. Почему они до сих пор не напали на нас? – Стоило ожидать засады в начале долины, однако, судя по звукам, армия стояла наготове, но не двигалась.– Возможно, они хотят воспользоваться преимуществом склона, – предположил он.Со склоном им действительно повезло, однако он был не сильно крутым и не давал значительного перевеса. Меня больше беспокоил туман, мешавший увидеть, сколько перед нами людей. Я молча продвинулся вперед, прислушиваясь. Сквозь шум дождя и шелест деревьев я различал два войска – мое и вражеское – равных размеров… или? Шум от армии Фудзивары нарастал подобно морскому приливу.– Говоришь, видел максимум полторы тысячи?– Сотен двенадцать, – ответил Сакаи. – Готов биться об заклад.Я покачал головой. Возможно, погода, бессонная ночь и дурное предчувствие преумножили тревогу. Или подвел слух. Однако, вернувшись обратно, я подозвал Макото и командиров и поделился с ними опасениями, что войско противника значительно превосходит наше. Если это подтвердится, мы тотчас отступим по сигналу горна.– В Маруяму? – спросил Макото.Именно туда мы и планировали, но нужен запасной вариант. Ведь именно такого хода ожидает от нас враг, и если он уже атаковал замок, мы окажемся в ловушке. Я отвел Макото в сторону и сказал:– Если против нас выступит Араи, мы не выдержим бой. Единственная надежда – добраться до побережья и попросить Тераду переплавить нас на Ошиму. Тебе придется опередить нас и найти Риому. Он договорится обо всем с Терадой Фумио.– Тогда все подумают, будто я первым бежал с поля боя, – возразил он. – Я хотел бы остаться с тобой до конца.– Мне больше некого послать. Ты знаешь Риому и путь. Не исключено, что нам всем придется спасаться бегством.Макото удивился:– Чувствуешь неладное? Думаешь, это та самая битва, которую нам предстоит проиграть?– Мало ли что, я должен обезопасить моих людей. Я потерял многих и не могу распрощаться с оставшимися. В конце концов, впереди еще две победы!Макото улыбнулся, и мы пожали руки. Я вернулся к войску и дал сигнал идти в наступление.Первыми двинулись конные лучники, за ними – пешие и всадники по бокам. Когда мы вышли из долины, по моему сигналу лучники разбились пополам и разошлись по обе стороны. Я велел пешим солдатам остановиться на том расстоянии, куда не долетят вражеские стрелы.В тумане показался противник. Я послал вперед воина Отори, который громко выкрикнул:– Господин Отори Такео хочет пройти по этой территории! Уступите дорогу или готовьтесь к смерти!Кто-то прокричал в ответ:– Господин Фудзивара хочет покарать самозванца Отори! Мы заполучим его голову и твою до полудня!Должно быть, мы казались им жалким сбродом. Самоуверенные солдаты зашагали вниз по склону, выставив копья. Наши лучники тотчас окатили их градом стрел. Посыпался ответный удар, но мы находились вне досягаемости. Наши всадники понеслись вперед сквозь строй пеших солдат к лучникам, те не успели даже наложить новые стрелы.Затем хлынули вперед пешие и сдвинули врага вверх по склону. Мои воины были в хорошей боевой форме, к тому же одержимы удивительным неистовством. Казалось, их не остановить. Враг отступил быстрей, чем я ожидал, и мы бежали за ними с обнаженными мечами, рубя наповал.Справа от меня сражался Макото, слева – горнист, и мы дугой поднимались вверх. Равнина шла холмами до отдаленных хребтов на востоке. За очередным подъемом перед нами предстало устрашающее зрелище. В одной из впадин между холмами находилась огромная армия – западная армия Араи. Воины стояли наготове, над ними вились знамена.– Труби в горн! – крикнул я человеку слева. Давно надо было поверить собственным ушам. Горнист приложил инструмент к губам, и по долине разнесся жалобный вой, эхом отражаясь от гор.– Назад! – скомандовал я Макото, который с трудом повернул коня и помчался галопом.Конь противился, не желая покидать друзей. Шан заржал на прощание. Однако совсем скоро мы все развернулись и скакали за Макото по долине.Я гордился тем, как сражались мои воины, но больше всего меня порадовало в то туманное утро, что они мгновенно послушались приказа и стали отступать.Проворность разворота озадачила врага. Они надеялись, что мы бросимся за ними вниз по холму, прямо в лапы людей Араи. В начале сражения мы нанесли врагам значительный урон, и их наступлению мешали трупы павших и воцарившаяся неразбериха. А тут еще полил сильный дождь, превратив землю под ногами в скользкую грязь. Нам повезло, что мы находились ближе к долине с каменистой почвой.Я скакал сзади: поторапливал воинов и временами отбивался от ближайших преследователей. Там, где долина сужалась, я оставил двести лучших воинов, чтобы они держали оборону как можно дольше и выиграли время для отступления основных сил.Мы ехали весь день и к ночи оторвались от преследовавших, хотя потеряли людей и арьергард – половину воинов. Я велел всем отдохнуть пару часов. Погода ухудшалась, набирал силу ветер. Поэтому мы продолжили путь ночью и на следующий день: практически не ели, не переводили дух, иногда сражались с группами нагнавших нас всадников и отчаянно пробирались к побережью.Той ночью мы приблизились к Маруяме, и я послал Сакаи вперед выяснить положение в городе. Из-за непогоды он предложил ретироваться в замок, а я по-прежнему не хотел ввязываться в долгую осаду и сомневался в преданности жителей. Мы сделали короткий привал в храме, подкрепились и успокоили лошадей. Усталость стерла воспоминания о том времени. Я осознавал, что потерпел поражение – бесповоротное. Отчасти жалел, что не погиб на поле боя в попытке спасти Каэдэ, отчасти продолжал верить в пророчество, которое должно сбыться. Веки опускались от усталости и боли, тело ломило от жажды сна.Меж столбов гулял порывистый ветер, то и дело сотрясалась крыша, приподнималась, будто собиралась улететь. Воины почти не разговаривали – вокруг витал дух безропотного смирения. Мы не переступили порог в страну мертвых, но неумолимо туда направлялись. Кроме караульных, все спали, но я не мог заснуть. Мой долг – привести армию в безопасное место. Я понимал, что нужно идти дальше, не дожидаясь рассвета, но мне было жаль будить измученных людей.«Еще пару минут, – повторял я про себя, – вот-вот вернется Сакаи». Наконец сквозь шум дождя и ветра послышался топот копыт, и, как мне показалось, не одного коня, а двух.Я вышел на веранду, всмотрелся в темноту и увидел Сакаи, за ним Хироши соскользнул со спины старой костлявой клячи.– Я встретил мальчика на дороге около самого города, – выкрикнул Сакаи. – Он скакал к нам! В такую-то погоду!Они были троюродными братьями, и в его голосе звучала гордость.– Хироши! – позвал я, и он подбежал к веранде, расстегнул хлюпающие сандалии и пал на колени.– Господин Отори.Я затащил его в храм от дождя и изумленно осмотрел.– Дядя мертв, город сдался людям Араи! – гневно сообщил мальчик. – Поверить не могу! Как только вы уехали, старейшины приняли такое решение. Дядя не мог согласиться с ними и покончил с собой. Люди Араи приехали рано утром, и старейшины сразу уступили.Хотя я и ожидал подобных вестей, удар был слишком жесток. Особенно огорчила смерть Сугиты, столь преданного вассала Каэдэ. Хорошо, что я прислушался к внутреннему голосу и рассчитал отступление на побережье. Надо тотчас отправляться, пусть караульные разбудят людей.– Ты проделал такой путь, чтобы сообщить мне? – спросил я Хироши.– Даже если вся Маруяма предаст вас, я не стану, – сказал он. – Я обещал приехать, выбрал самую смирную лошадь в конюшне!– Лучше бы ты остался дома. Неизвестно, что ожидает меня.– Мне самому стыдно, – тихо произнес Сакаи. – Я не сомневался, что они будут на вашей стороне.– Нельзя их винить, – возразил я. – Араи намного могущественней, а Маруяма, как известно, не выдержит долгую осаду. Лучше сдаться сразу, уберечь людей и сохранить урожай.– Они думают, что вы вернетесь в город, – сказал Хироши. – Большая часть людей Араи поджидает вас у Асагавы.– Хорошая весть. Им и в голову не придет, передвигаться к побережью. Если будем скакать день и ночь, доберемся туда за пару дней. – Я повернулся к Сакаи. – Нельзя допустить, чтобы ребенок ослушался старейшин и отдал жизнь заведомо проигранному делу. Забери Хироши обратно в Маруяму. Я снимаю с вас всякие обязательства.Оба категорически отказались покинуть меня, времени спорить не было. Воины уже стояли наготове. Шел сильный дождь, однако ветер спал, пробудив надежду, что гроза пошла на убыль. В темноте пришлось передвигаться не быстрей быка. Люди впереди освещали путь факелами, которые часто гасли и дымились. Мы слепо шли следом.О подвигах Отори написано много сказаний, баллад и хроник, но ни одна из них не захватывает дух так сильно, как описание нашего отчаянного и обреченного бегства через страну. Мы все были молоды и обладали неукротимой энергией и безрассудством, свойственным этой поре. Скакали быстрей, чем можно представить, но все же недостаточно быстро. Я всегда ехал сзади, подгонял людей и никому не давал потеряться. В первый день мы отбили два нападения настигших нас противников, выиграв драгоценное время для отрыва основного войска. Затем преследование прекратилось. Полагаю, враг решил, что мы не станем продолжать путь в самое сердце бушующей грозы.Дождь с ветром хлестали нас всю дорогу; малейшее ухудшение погоды, и не осталось бы шанса переправиться на кораблях. На вторую ночь Шан так устал, что едва переставлял ноги. Пока конь с трудом шагал, я дремал у него на шее, и мне снилось, будто рядом едут покойные. Вот Амано окликнул Йоро, и юноша рассмеялся в ответ. Вот ко мне приблизился Шигеру, а сам я восседаю на Раку. Мы направлялись в замок Хаги, как в день моего усыновления. Я увидел в толпе врага Шигеру, однорукого Андо, и услышал вероломные голоса господ Отори. Повернул голову и хотел предупредить, но тут увидел его уже при смерти на берегу реки Инуямы: глаза помрачнели от боли, изо рта текла кровь.– Ято у тебя? – спросил он, как и тогда.Я резко проснулся. Так промок, что чувствовал себя духом реки, который вдыхает воду вместо воздуха. Впереди подобно призракам двигалась армия. Издалека доносился шум прибоя, на рассвете показалось открытое ветрам побережье.Острова скрывало полотно дождя, с каждой минутой крепчал ветер. Он завывал словно демон в муках. Мы подошли к утесам, где некогда поджидал меня Хаймэ. Две сосны вырвало с корнем и бросило поперек дороги. Пришлось поднять их, чтобы проехать на лошадях.Я возглавил войско и повел людей к храму Каттэ Йонья. Одно из зданий лишилось крыши, остатки соломы перекатывались по саду. К уцелевшей части был привязан конь Макото. Он свесил голову, стоя рядом с незнакомым мне жеребцом. Сам Макото был внутри с Риомой.Не успели они открыть рот, как я понял: надежды никакой. Меня поразило, что Макото сумел добраться сюда. И совсем чудом казалось, что он нашел Риому. Я обнял обоих, переполняясь благодарностью за верность. Позже выяснилось, Риому прислал Фумио, велев передать, что меня встретят, как только прояснится погода.Мы потерпели поражение не из-за отсутствия предвидения, храбрости или выдержки. Нас подвела погода, великая стихия, сама судьба.– Е-Ан тоже здесь, – сообщил Макото. – Он сел на свободного коня и поскакал за мной.Я и не вспоминал Е-Ана во время бегства к побережью, но не удивился нашей встрече. Он словно должен был появиться сверхъестественным способом, как всегда возникал в моей жизни. Мне не хотелось говорить с ним. Я слишком устал, а еще надо было разместить людей в зданиях храма, напоить коней и спасти остаток промокшей провизии. Потом придется ждать, пока угомонится тайфун.Прошло два дня. Я проснулся посреди ночи и понял, что меня разбудила тишина. Ветер утих, с карнизов стекали капли, а дождь прекратился. Люди вокруг спали как убитые. Я поднялся и вышел наружу. Звезды светили ярче ламп, воздух стал чист и холоден. Я пошел взглянуть на коней. Меня тихо поприветствовали караульные.– Погода прояснилась, – радостно сказал один.Я проник на старое кладбище. В разрушенном саду подобно призраку появился Е-Ан. Он всмотрелся мне в лицо.– Вы в порядке, господин?– Надо решать, поступить ли, как следует воину, или нет, – ответил я.– Вы должны благодарить Бога, – ответил он. – Поражение позади, остальные битвы принесут победу.Я говорил то же самое Макото, но тогда меня еще не сокрушили дождь и ветер.– Настоящий воин вспорол бы себе живот, – вслух подумал я.– Вы не можете распоряжаться своей жизнью. У Бога есть на вас виды.– Если я не убью себя, мне придется сдаться Араи. Он наступает мне на пятки, Терада не успеет забрать нас.Ночной воздух был прекрасен. Я слышал приглушенный шелест крыльев совы, в старом пруду квакала лягушка. Волны шуршали по галечному побережью.– Что собираешься делать, Е-Ан? Вернешься в Маруяму?Я с ужасом представил, что станет с неприкасаемыми без моего покровительства. В стране волнения, и на них обрушится еще больший гнев. Их превратят в козлов отпущения: возненавидят земледельцы, устроят гонения воины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35