– Ты хочешь узнать события из своей прошлой жизни? – продолжал он, снимая богатое покрывало с высокого предмета, стоящего в углу на столике. – Погляди-ка сюда.
Мы повернули головы, и перед нашими глазами засверкала глубоким и таинственным блеском огромная глыба камня, напоминающего хрусталь.
– Обрати свои глаза на чудесный кристалл, – сказал мавр. – И я расскажу тебе, что я вижу у тебя в прошлом.
Рядом с глыбой он поставил песочные часы. Бесшумно текущая струя песку, мерцание кристалла и тишина, царящая вокруг, так подействовали на меня, что мои глаза стали утомленно закрываться. Но голос мавра прогнал мой сон.
– Я вижу приморский город, улицу, полную гама детворы, – сказал он.
– Я вижу мальчика, который горделиво держится в стороне от всех. Его обуревают честолюбивые замыслы, доля ремесленника кажется ему слишком низкой.
Адмирал, приподнявшись с места, слушал его слова.
– Потом я вижу его уже юношей. Он. где-то в большой зале, полной скамей. Он вступает в споры со старыми людьми, и они благожелательно его выслушивают. Юноша уже студент и беседует с профессорами. А вот он в кабинете ученого. Жадными руками он перебирает карты и книги. Он бледен, вокруг его глаз темные круги, позади него – бессонные ночи, впереди – дни, полные унижений и испытаний. Но вот он уже, как видно, добился своего. Я вижу его в богатом платье. Он стоит у трона. Перед ним – прибитая к доске огромная карта, и, водя по ней палочкой, он дает какие-то объяснения королеве.
– Довольно! – вскричал адмирал. – Я верю тебе. Я прошу тебя описать мне мое будущее так же точно, как ты рассказал только что мое прошлое.
Мавр прикрыл покрывалом кристалл и хлопнул в ладоши. Вошедший слуга подал нам на подносе сласти и холодную воду.
– Освежитесь водой и шербетом, – сказал хозяин. – Я сейчас буду продолжать свой рассказ.
Опять поднято покрывало, и кристалл сияет перед нами своим таинственным блеском. Где-то рядом зажгли, очевидно, какие-то курения, потому что по залу плывут длинные облачка благовонного дыма. Песочные часы неслышно продолжают свою работу.
– Я вижу корабли, – говорит мавр, – и беспредельную гладь океана. Корабли пристают к острову. Эти места не походят на известные мне страны. Чудесные деревья покачивают перистыми вершинами; воздух напоен благоуханием неизвестных мне цветов. Я вижу того же юношу, но он уже возмужал. В бороде его пробивается седина. Он в богатых воинских доспехах, на плечи его накинут плащ. Он проезжает огромные пространства, он что-то ищет. Но вот появляется на его пути юноша. Он беретпод уздцы его коня. Подойди сюда поближе, – обращается мавр ко мне, – и скажи, что ты видишь в глубине кристалла.
Я смотрю на кристалл. Отражая и повторяя слабые огоньки, он весь заключен в чешую из света, а дымчатое облако как бы застыло в его таинственной глубине.
Я прищуриваю глаза, и мне кажется, что длинные искры с шипением разлетаются от его граней, но больше я ничего не вижу.
В смущении я наклоняюсь над камнем, но в это время за моей спиной раздается голос адмирала.
– Я вижу, – в волнении восклицает он, – да, я вижу самого себя на берегу острова! Как это странно и чудно! Дальше. что предстоит мне дальше?
– Я вижу длинные переходы, воинов на конях, дивные фигуры дикарей, они бродят совершенно голыми. – говорит мавр.
– А золото? – перебивает адмирал. – Не видишь ли ты золота?
– Я вижу, – медленно произносит мавр, – сражения и победы. Тебе предстоит много трудов, ты будешь подвергаться опасностям и болезням, тебе будет угрожать смерть. Но не бойся, вот опять появляется фигура юноши. Он, как добрый ангел, следует за тобой.
– Не Франческо ли это? – в раздумье говорит адмирал, взглянув на меня.
– У него большие глаза и черные прямые волосы, – возражает мавр. – Он отводит от тебя стрелы дикаря, он бережет тебя в опасности.
– Кто же он? – восклицает адмирал в нетерпении.
– Ищи его на острове. Он не здесь, он где-то далеко. Ищи его и найди, потому что судьба твоя неразрывно связана с его судьбой; он доставит тебе славу и богатство.
– Это Орниччо! – вдруг восклицает адмирал. – Конечно, это он! Недаром я все время ощущаю его отсутствие.
– Посмотри сюда, – говорит мавр. – Что ты видишь в глубине кристалла?
– Орниччо! – восклицает адмирал. – Да, это несомненно он. Но что это он несет в руках? Это что-то тяжелое. Он подходит к человеку, сидящему на коне. Господи, да это я сам сижу на коне! Он протягивает мне что-то. Как сильно блестит этот предмет на солнце! Неужели этоправда и морена не солгала мне?. Франческо, подойди сюда! Исполняются заветные мечты моей жизни. Подойди сюда. Ты видишь, что протягивает мне твой друг?
Огромный холодный кристалл сияет передо мной голубоватым светом. Повторенную и искаженную его гранями, я вижу в нем белую руку адмирала. Чтобы скрыть свое смущение, я низко склоняюсь над камнем.
– Я вижу, – бормочу я с трудом, – он протягивает вам что-то большое и тяжелое. Как сильно блестит этот предмет на солнце! – в смущении повторяю я слова адмирала.
– Это корона! Это корона, Франческо! Орниччо мне протягивает корону! – кричит адмирал.
Вдруг я чувствую, что рука, которой он опирался на мое плечо, становится слишком тяжелой для меня. И, оглянувшись, вижу, что краска заметно сбегает с лица адмирала и он, ловя открытым ртом воздух, начинает падать на ковер.
ГЛАВА XI,
в которой повторяются приключения первого путешествия
Отплытие наше из Кадиса первоначально было назначено на 6 октября, но после предсказания мавра господин стал так торопиться с приготовлениями, что 25 сентября 1493 года мы уже снялись с якорей. В состав нашей флотилии входило одно крупное адмиральское судно – «Мария-Галанте», четыре грузовых корабля меньших размеров и двенадцать малых карак. Командирами наших лучших кораблей были назначены Алонсо Мендель, Алонсо Перес Ролдан, Бартоломео Перес и Перес Ниньо.
Много разного народа толпилось на палубах наших кораблей в момент отплытия, а еще больше остававшихся провожало счастливцев завистливыми взглядами. Кроме матросов, солдат-пехотинцев и кавалеристов, ремесленников и земледельцев, с нами отправлялась целая толпа искателей приключений, ищущих в Новом Свете наживы и развлечения.
Возможно, что это свидетельствует о моем дурном нраве, но я очень порадовался, узнав, что от услуг пажа Педро Сальседы господин мой адмирал отказался, да и сам Сальседа не выказывал большого желания снова отправиться в путешествие. Его мечты о богатой стране Индии мало вязались с тем, что ему пришлось испытать. Педро де Торресоса на «Маргиланте» тоже не видно было.
Из людей же, воодушевленных более высокими целями, я могу назвать Диего Колона, явившегося в Испанию разделить трудности путешествия со своим славным братом, синьора Хуана де ла Косу, космографа, отца Антония де Морачену, известного своими трудами по изучению и описанию Земли, и севильского врача – доктора Чанку.
Я имею возможность перечислять их, так как эти люди плывут с нами на флагманском судне; что же творится на других кораблях, я не берусь опирать. Я знаю только, что вся наша флотилия нагружена лошадьми, домашним скотом, птицей, земледельческими орудиями, семенами, плодовыми деревьями-саженцами и запасом различных товаров для обмена с индейцами.
Нашего доброго Аотака не было с нами. Принц Хуан оставил его своим пажем до нашего возвращения в Европу.
В ночь перед отплытием, когда уже всем командам было приказано не сходить с кораблей, нас окликнули с небольшой галеры и потребовали спустить трап. Так как все люди экипажа должны были находиться уже по местам, часовые отказались выполнить требование.
Адмирал, вышедший на шум, повелел принять вновь прибывших, и через минуту вся палуба заполнилась блеском и звоном оружия. Красное пламя факелов дрожало на латах и шлемах с перьями.
Я захотел поближе разглядеть начальника отряда, ради которого мой строгий господин нарушил свое приказание.
Мне указали на молодого человека, почти юношу, с красивым бледным лицом и живыми черными глазами. Он стоял, опираясь на длинный, не по росту, меч, и следил за тем, как размещали людей его отряда.
Это был дон Алонсо де Охеда, дальний родственник короля, назначенный впоследствии капитаном одной из наших карак. Небольшое желтое облачко бежало по горизонту, приближаясь к кораблю. Внезапно сорвался сильный ветер. Он поднял целую тучу мелких брызг, и, если бы мы не находились в море, я готов был бы поклясться, что это пыль, поднимаемая жарким сирокко летом на дорогах.
Опытные моряки с опаской поглядывали по сторонам. Было похоже на то, что приближается буря.
Мы только что благополучно миновали Саргассово море, обойдя его с юга. Ветер все время дул попутный, и наша флотилия нисколько не пострадала в пути. Паруса и снасти имели такой же свежий вид, как и в день отплытия.
Поэтому командиры успокаивали неопытных, убеждая их, что наши суда в состоянии перенести какую угодно бурю.
Был канун святого Симеона, и отец Антоний де Морачена предложил отслужить молебен этому святому, чтобы он отвратил от нас беду.
Но еще не наступил вечер, когда шквал налетел с такой силой, что «Мария-Галанте» врезалась в бок «Кардеры» и сбила ей форштевень.
Буря была сильная, но не длительная – она продолжалась всего четыре часа. Готовясь к ней, адмирал расположил нашу флотилию таким образом, чтобы мелкие суда находились посередине четырехугольника, образованного крупными судами; но силой ветра всю флотилию разбросало в разные стороны.
Монах вторично предложил вознести молитву всевышнему о нашем спасении, но у него бурей вырвало требник из рук и с такой силой бросило в лицо офицеру, стоявшему напротив, что застежками ему сильно оцарапало кожу.
Это было что-то невообразимое. В прошлое наше плавание под Азорскими островами нас застигла буря, но тогда среди нашей команды, кроме меня да Орниччо, не было ни одного неопытного новичка. Сейчас же эти несчастные подняли такой крик, что их страшно было слушать. Если добавить к этому реву мычание и ржание перепуганного скота, находившегося в трюме, треск дерева и хлопанье парусов, станет понятно, как трудно было матросам следить за словами команды.
Только крестьяне, которых оторвали от их родных полей, сбившись кучкой на одном борту, безропотно ожидали неминуемой гибели, так как эти люди мало ценят свою трудную и горькую жизнь.
Небо было обложено тучами, и ночь спустилась внезапно. Факелы с шипением гасли, ежеминутно заливаемые волнами. Стекла фонаря были разбиты. Вдруг адмирал с громким восклицанием указал на верхушку мачты. Над ней, прорезая окружающую тьму, висели два огня, имеющие форму опрокинутой чаши.
– Это огни святого Эльма! – сказал адмирал. – Ободритесь, друзья мои, ибо мы спасены!
Действительно, почти тотчас же шквал стал стихать, волны постепенно улеглись, и поверхность моря сделалась гладкой, как стекло.
Но еще много часов мы потратили на то, чтобы исправить повреждения, нанесенные нам бурей. Снасти были спутаны и порваны, деревянные части изломаны, многие из карак дали течь. Но солнце сияло так приветливо, океан отсвечивал такой нежной голубизной, что наши плотники и конопатчики с радостью принялись за работу.
Покинув остров Ферро, мы уже двадцать дней находились в открытом океане.
Путь от Кадиса до Гомеры мы совершили в семь дней, а в первое путешествие на такое же расстояние мы затратили втрое больше времени. Только наш тяжелый адмиральский корабль несколько задерживал быстрый и легкий ход флотилии.
5 октября мы уже пристали к Гомере. Поразительно, до чего силен торговый гений человека. Там, где год назад мы видели только грубо сколоченные дощатые сваи, сейчас высились красивые дома торговцев и судовладельцев. Канарские острова уже сделались средоточием большой торговли, и здешние купцы имеют своих агентов во всех приморских странах Европы.
Мы запаслись здесь водой и топливом и заполнили свободные места в наших трюмах новым грузом живой птицы, скота, семян и деревьев.
За островом Ферро простирался беспредельный океан, который так пугал и манил новичков.
Адмирал взял курс на Эспаньолу, но точного местоположения ее никто не знал, потому что изо всех, побывавших на островах, только один Алонсо Пинсон составил карту путешествия и теперь унес с собой эту тайну в могилу.
Адмирал надеется прежде Эспаньолы достичь золотоносных островов, лежащих на юг от нее, а также и острова Амазонок, на который нам не удалось попасть из-за гибели «Санта-Марии». Изменение курса и сорвавшаяся внезапно буря несколько затянули наше плавание, и мы начали испытывать недостаток в пресной воде. Людям, отправившимся в первый раз в море, это показалось большим лишением, и адмиралу пришлось тратить свое красноречие, чтобы поддержать слабых духом.
Мне очень понравился поступок дона Алонсо де Охеды. Получив небольшое количество воды для своих людей, он приказал разделить ее между солдатами, а сам отказался от своей доли. Он показал себя более благоразумным, чем Александр Македонский, выливший воду в песок.
Я наблюдал этого человека также во время бури. Как оказалось, он всю свою недолгую жизнь провел на коне и никогда не видел моря. Но он не хватался за снасти и за руки проходящих матросов, как это делали другие. Он, как заправский моряк, широко расставляя ноги, придавал устойчивость своему телу, и только на лице его появлялось упрямое и злое выражение, как будто не океан, а его злейший враг находился сейчас перед ним.
В субботу, 2 ноября, адмирал приказал командирам всех кораблей сравнить свои вычисления пройденного пути.
Синьор Марио обратил мое внимание на то, какими различными способами пользовались для этого капитаны. Пересу Ниньо, например, было достаточно плюнуть за борт, и его опытный глаз тотчас же подсказывал ему нужные сведения. Господин же, бросив за борт щепочку, основывает свои вычисления на прохождении ее мимо корабля, причем пользуется песочными часами. На «Кардере» имеются водяные часы, а на «Нинье» жгут светильник и по убывающему маслу определяют время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42