https://wodolei.ru/catalog/mebel/zerkala/
Начав дело, ты должен довести его до конца. Сегодня же необходимо подыскать парусник, который доставит его в Венецию, не заходя ни на Сицилию, ни в Неаполь, где инквизиция может захватить свою жертву.
Пробыв два дня в Генуе, я очень мало мог уделить времени моему доброму хозяину, так как половину первого дня я провел в хлопотах по делам Альбухаро, а потом выполнял поручения адмирала в Генуэзском банке.
Прощаясь с нами, синьор Альбухаро со слезами на глазах благодарил нас за оказанную услугу.
– Я еще вернусь в Кадис, – сказал он мне. – И на твоей обязанности лежит разыскать меня, так как расспрашивать о тебе я не смогу по вполне понятным соображениям.
Когда уже далеко за полночь мы расстались с синьором Томазо, оказалось, что мы с ним не рассказали друг другу и половины новостей.
По старой памяти я отправился спать в каморку над мастерской. Две постели стояли, как бы ожидая нашего возвращения.
Я не мог удержаться от слез, вспоминая, как жестоко я был разлучен с моим другом. «Орниччо, думаешь ли ты обо мне? Как живется тебе там, на твоем острове?»
Я с трудом распахнул ветхое окошечко. Замазка отлетела, стекла не держались в источенных червями рамах.
Огромные звезды дрожали в заливе. Я вдыхал родной воздух. Мне хотелось обнять руками весь этот богатый и прекрасный город с его портом, кишащим судами, с его базарами, тупиками и кошками.
Следующий день мы, не расставаясь, провели с синьором Томазо вместе. Деньги, оставленные ему Орниччо, я еще накануне положил на имя синьора Томазо в Генуэзский банк. Они должны были ему послужить на черный день.
В лавке у набережной я накупил сукна и бархату и отдал Орландо Баччоли, самому лучшему портному в Генуе, сшить хозяину приличное платье. Он уже так обносился, что им стали пренебрегать, и он лишился многих заказов. Кроме этого, я купил ему будничной и праздничной обуви.
Я заново вставил стекла в окнах и в двери, починил рамы и к лестнице, ведущей наверх, приделал новые перила. Этому искусству я научился у корабельных плотников.
Я закупил круп, муки, сала, солонины и вина в количестве, достаточном для пропитания команды небольшого парусника. Все эти продукты я установил в кладовой и в погребе в таком порядке, чтобы для синьора Томазо не составило труда ими пользоваться. И все-таки, расставаясь с хозяином, я чувствовал за него беспокойство, ибо этот человек беспомощен, как дитя. А как он похудел за время нашей разлуки!
Он проводил меня до самого порта и даже спустился по сходням на палубу судна.
ГЛАВА VIII
Розы и тернии
Господин напрасно торопил меня с приездом. Правда, всадникам и ремесленникам, так же как и мне, было велено явиться в Севилью к 20 июня и быть готовыми к отправке в Кадис, но флотилия наша в действительности вышла в море значительно позже. Очень много времени ушло на оформление прав адмирала, дарованных ему монархами. Он заказал свой герб лучшему серебрянику и велел выбить на щите придуманный Орниччо и утвержденный монархами девиз:
Por Castilla e por Leon Nuevo Mundo hallo Colon.
Права же адмирала, дарованные ему еще перед путешествием, сейчас были закреплены королевским указом.
Господин велел синьору Марио и мне переписать для него этот указ в четырех экземплярах, что мы и сделали. Благодаря этому я имел возможность прочитать это свидетельство о «Пожаловании титула Кристовалю Колону», подписанное королем и королевой. Синьор Марио, который давно знает, что я веду дневник нашего плавания, посоветовал мне переписать в свой дневник и это свидетельство. Это большой труд, но секретарь привел мне свои соображения на этот счет:
– Может быть, когда-нибудь потомки поблагодарят тебя за такие важные сведения из биографии адмирала.
Я не надеюсь на благодарность потомков, но королевскую бумагу я все же в дневник свой хоть и не полностью, но переписал:
«Дон Фернандо и донья Изабелла, божьей милостью король и королева Кастилии, Леона, Арагона, Сицилии, Гранады, Толедо, Валенсии, Галисии, Мальорки, Севильи, Сардинии, Кордовы, Корсики, Мурсии, Хаена, Алгарве, Алхесираса, Гибралтара и Канарских островов, графы Барселоны, синьоры Бискайи и Молины, герцоги Афин и Неопатрии, графы Руссильона и Серданьи, маркизы Ористана и Гасиана, – поскольку вы, Кристоваль Колон, отправляетесь по нашему повелению для открытия и приобретения некоторых островов и материка в Море-Океане на наших кораблях и с нашими людьми и поскольку мы надеемся, что с помощью божьей лично вами и благодаря вашей предприимчивости будут открыты и приобретены некоторые из этих островов и материк в упомянутом Море-Океане, мы считаем справедливым и разумным вознаградить вас за труды, которые вы несете на нашей службе. И, желая оказать вам надлежащие почести и милость за все вышеупомянутое, изъявляем мы свою волю и милость следующим образом».
Здесь я несколько отвлекусь от текста королевской грамоты, чтобы пересказать наш разговор с синьором Марио, случившийся после того, как мы ознакомились с указом.
– Как хорошо! – воскликнул я. – Если бы не эта бумага, я так и не узнал бы, что королям Кастилии и Леона принадлежит еще такое множество земель и даже Афины, которые я полагал находящимися совсем в ином государстве!
Синьор Марио внимательно посмотрел на меня.
– Ческо, – заметил он, – по твоему задорному замечанию я чуть было не вообразил, что со мной беседует наш милый Орниччо, а не скромный и послушный Франческо Руппи.
Больше ни одним словом синьор Марио на мое замечание не отозвался.
Итак, привожу дальше текст грамоты:
«После того как вы, упомянутый Кристоваль Колон, откроете и обретете указанные острова и материк в Море-Океане или любую иную землю из их числа, да будете вы нашим адмиралом островов и материка, которые будут открыты и приобретены вами. И да будете вы нашим адмиралом, и вице-королем, и губернатором в этих землях, которые вы таким образом приобретете и откроете. И отныне и впредь можете вы именовать и титуловать себя дон Кристоваль Колон, а ваши сыновья и потомки, исполняя эти должности и службы, могут также носить имя, титул и звание дона, и адмирала, и вице-короля, и губернатора этих земель. И вы можете отправлять и исполнять указанные должности адмирала, вице-короля и губернатора упомянутых островов и материка, открытых и приобретенных вами и вашими заместителями, и вести, и разрешать тяжбы и дела – уголовные и гражданские, имеющие касательство к вышеупомянутой адмиральской должности и должности вице-короля и губернатора, согласно тому, как вы сочтете сие законным, и согласно тому, как то обычно принято и исполнялось адмиралами наших королевств. И можете вы карать и наказывать преступников. И будете отправлять вы и заместители ваши должности адмирала, вице-короля и губернатора и пользоваться всеми прерогативами, которые относятся к этим должностям или присваиваются каждой из них в отдельности. И да будете вы иметь и получать доходы и жалованье со всех упомянутых должностей и с каждой из них порознь, так же и таким способом, как обычно получал и получает этидоходы и жалованье наш главный адмирал королевства Кастилии и вице-короли и губернаторы наших королевств».
С разрешения синьора Марио я пропускаю приводимый далее подробный перечень принцев, герцогов, прелатов, маркизов и различных крупных и мелких чиновников и должностных лиц, которым, как явствует из грамоты, надлежит:
«Считать и полагать вас отныне и далее – в течение всей вашей жизни, а после вас – в течение жизни вашего сына и наследника и так от наследника к наследнику, навсегда и навечно, – нашим адмиралом упомянутого Моря-Океана, и вице-королем, и губернатором упомянутых островов и материка, которые будут вами открыты и приобретены в Море-Океане и закреплены за нашей подписью или подписью лица, нами на то уполномоченного и торжественно утвержденного под присягой, как в таких случаях требуется, и полагать, что вы и ваши заместители, назначенные на указанные должности адмирала, вице-короля и губернатора, будут использованы при отправлении этих должностей во всем, что относится к ним. И да будет вам выплачиваться рента и доходы и все иное, что вам причитается от должностей, относящихся и входящих в круг вашей деятельности. И надлежит вам хранить, и да будут вами хранимы все почести, пожалования, милости, вольности, преимущества, прерогативы, изъятия, иммунитеты, и все иное, и каждое из перечисленных в отдельности, которые вы, в силу отправления указанных должностей адмирала, вице-короля и губернатора, должны иметь, и вы должны ими пользоваться и вам надлежит это оберегать».
Далее следовало строгое предупреждение лицам, которые вздумают нарушить в чем-либо права вновь пожалованного адмирала, и предписывалось скрепить печатью сию «Круглую Привилегию – самую верную и крепкую грамоту, которая вполне будет соответствовать просимому вами и тому, в чем явится у вас нужда».
Заканчивалась королевская грамота такими словами:
«И пусть ни те, ни другие нотариусы и должностные лица не изменят ни в чем текста грамоты под страхом нашего гнева и штрафа в 10 000 мараведи в пользу нашей Палаты, который заплатит каждый, нарушивший это повеление. И, кроме того, приказываем человеку, который предъявит должностным лицам и нотариусам эту грамоту, передать им, чтобы они с Круглой Привилегией явились к нашему двору, где бы мы ни находились, не позже, как через 15 дней, под страхом той же кары, и чтобы для этого был призван публичный нотариус, каковой заверил бы своей подписью свидетельство, ибо мы желаем знать, как исполняется то, что мы повелели.
Дано в нашем городе Гранаде, в тридцатый день апреля, в год от рождения спасителя нашего Иисуса Христа 1492-й.
Я – король. Я – королева.
Хуан де Колома – секретарь».
Со слов синьора Марио я знал уже, что Круглая Привилегия была особой важности коронная грамота, в которой под королевской подписью очерчивался круг, в круге этом проставлялась королевская печать, а по окружности располагались подписи должностных лиц и свидетелей из числа знатных рыцарей и прелатов.
Я не изучал юриспруденции и мало сведущ в ухищрениях господ адвокатов, но мне показалось, что, если бы их величества поменьше напирали на то, что господин мой, адмирал, должен хранить и блюсти свои дарованные ему монархами права и привилегии, никто и не подумал бы, что права эти и привилегии можно оспаривать.
Итак, честолюбие господина было полностью удовлетворено. Это тем более достойно удивления, что до нашего путешествия господин мой в глазах монархов не имел никаких заслуг и был лицом, совершенно неизвестным в Кастилии. И если год назад требования безвестного безумца могли вызвать только смех и сожаление, то теперь в лице его многие знатные люди Испании разглядели опасного честолюбца, посягающего на их права и преимущество.
Нашлись смельчаки, которые, вопреки желанию королевы, пытались оспаривать юридическую законность королевской грамоты.
К таким людям принадлежал глава совета по делам Индии – севильский архидиакон синьор Хуан Родриго де Фонсека.
Когда ему не удалось опорочить королевскую грамоту, он принялся за дело с другого конца. Ссылаясь на огромные расходы по снаряжению флотилии, он настаивал, чтобы монархи сократили число личной прислуги адмирала. Требования господина были действительно чрезмерны для сына бедного шерстобита.
Такие действия Фонсеки, конечно, могли бы остановить кого угодно, но только не господина моего, адмирала. Он обратился к королеве с просьбой не только не уменьшать его штата, но, наоборот, увеличить его против установленного ранее.
Он ссылался при этом на необходимость внушить властителям вновь открытых стран уважение к богатству и могуществу Соединенного королевства.
Так как Изабелла, почти не задумываясь, выполняла все требования адмирала, то и эта его просьба была удовлетворена. В Фонсеке же он нажил себе злейшего врага. Таким образом, на пути адмирала, усыпанном розами, стали попадаться и тернии.
Снабжение и снаряжение экспедиции были поручены торговому дому Джованни Берарди и его компаньону Америко Веспуччи. И вот, если оказывалось, что бочка с вином плохо запечатана или в солонине завелись черви, враги адмирала глубокомысленно ссылались на то, что Берарди – итальянец и что адмирал готов получить гнилой провиант от земляка, лишь бы лишить испанских купцов заработков и выгод.
Для вооружения экспедиции был открыт государственный арсенал, и все военные припасы, заброшенные после Мавританских войн и сложенные в Альхамбре, были отданы в распоряжение адмирала. Господин предпочитал легкие старинные аркебузы недавно введенным тяжелым мушкетам, и в этом его враги тоже пытались усмотреть нежелание прославить испанское оружие.
Но каждый, видевший индейцев-карибов, согласится, что дальнобойные мушкеты необходимы в Европе, где противник вооружен таким же образом, а против луков и самострелов хороши легкие аркебузы.
К чести королевы нужно сказать, что она прекратила разговоры о низком происхождении адмирала. Нисколько не задумываясь, она взяла ко двору обоих его сыновей: Диего – от первой жены и Фердинанда – от второй. Диего она сделала пажем наследного принца Хуана.
Нарекания на пристрастие господина к итальянцам она опровергла, поручив своим юристам доказать, что, проживая столь долгое время в Севилье, флорентинцы Берарди уже могут считаться испанцами. Что же касается недоброкачественности продуктов, то синьору Фонсеке было предложено учредить при совете по делам Индии должность контролера по снабжению.
Если о первом нашем путешествии в Европе знали понаслышке редкие ученые-географы, то второй нашей экспедицией заинтересовался весь христианский мир.
Для распространения католицизма в новых землях папа Александр VI Борхиа, имя которого итальянцы переделали на Борджиа, назначил своим наместником бенедиктинца патера Буйля и под его власть отдал еще одиннадцать монахов. Таким образом, как сказал синьор Марио, наши друзья индейцы не будут терпеть недостатка в проповедниках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Пробыв два дня в Генуе, я очень мало мог уделить времени моему доброму хозяину, так как половину первого дня я провел в хлопотах по делам Альбухаро, а потом выполнял поручения адмирала в Генуэзском банке.
Прощаясь с нами, синьор Альбухаро со слезами на глазах благодарил нас за оказанную услугу.
– Я еще вернусь в Кадис, – сказал он мне. – И на твоей обязанности лежит разыскать меня, так как расспрашивать о тебе я не смогу по вполне понятным соображениям.
Когда уже далеко за полночь мы расстались с синьором Томазо, оказалось, что мы с ним не рассказали друг другу и половины новостей.
По старой памяти я отправился спать в каморку над мастерской. Две постели стояли, как бы ожидая нашего возвращения.
Я не мог удержаться от слез, вспоминая, как жестоко я был разлучен с моим другом. «Орниччо, думаешь ли ты обо мне? Как живется тебе там, на твоем острове?»
Я с трудом распахнул ветхое окошечко. Замазка отлетела, стекла не держались в источенных червями рамах.
Огромные звезды дрожали в заливе. Я вдыхал родной воздух. Мне хотелось обнять руками весь этот богатый и прекрасный город с его портом, кишащим судами, с его базарами, тупиками и кошками.
Следующий день мы, не расставаясь, провели с синьором Томазо вместе. Деньги, оставленные ему Орниччо, я еще накануне положил на имя синьора Томазо в Генуэзский банк. Они должны были ему послужить на черный день.
В лавке у набережной я накупил сукна и бархату и отдал Орландо Баччоли, самому лучшему портному в Генуе, сшить хозяину приличное платье. Он уже так обносился, что им стали пренебрегать, и он лишился многих заказов. Кроме этого, я купил ему будничной и праздничной обуви.
Я заново вставил стекла в окнах и в двери, починил рамы и к лестнице, ведущей наверх, приделал новые перила. Этому искусству я научился у корабельных плотников.
Я закупил круп, муки, сала, солонины и вина в количестве, достаточном для пропитания команды небольшого парусника. Все эти продукты я установил в кладовой и в погребе в таком порядке, чтобы для синьора Томазо не составило труда ими пользоваться. И все-таки, расставаясь с хозяином, я чувствовал за него беспокойство, ибо этот человек беспомощен, как дитя. А как он похудел за время нашей разлуки!
Он проводил меня до самого порта и даже спустился по сходням на палубу судна.
ГЛАВА VIII
Розы и тернии
Господин напрасно торопил меня с приездом. Правда, всадникам и ремесленникам, так же как и мне, было велено явиться в Севилью к 20 июня и быть готовыми к отправке в Кадис, но флотилия наша в действительности вышла в море значительно позже. Очень много времени ушло на оформление прав адмирала, дарованных ему монархами. Он заказал свой герб лучшему серебрянику и велел выбить на щите придуманный Орниччо и утвержденный монархами девиз:
Por Castilla e por Leon Nuevo Mundo hallo Colon.
Права же адмирала, дарованные ему еще перед путешествием, сейчас были закреплены королевским указом.
Господин велел синьору Марио и мне переписать для него этот указ в четырех экземплярах, что мы и сделали. Благодаря этому я имел возможность прочитать это свидетельство о «Пожаловании титула Кристовалю Колону», подписанное королем и королевой. Синьор Марио, который давно знает, что я веду дневник нашего плавания, посоветовал мне переписать в свой дневник и это свидетельство. Это большой труд, но секретарь привел мне свои соображения на этот счет:
– Может быть, когда-нибудь потомки поблагодарят тебя за такие важные сведения из биографии адмирала.
Я не надеюсь на благодарность потомков, но королевскую бумагу я все же в дневник свой хоть и не полностью, но переписал:
«Дон Фернандо и донья Изабелла, божьей милостью король и королева Кастилии, Леона, Арагона, Сицилии, Гранады, Толедо, Валенсии, Галисии, Мальорки, Севильи, Сардинии, Кордовы, Корсики, Мурсии, Хаена, Алгарве, Алхесираса, Гибралтара и Канарских островов, графы Барселоны, синьоры Бискайи и Молины, герцоги Афин и Неопатрии, графы Руссильона и Серданьи, маркизы Ористана и Гасиана, – поскольку вы, Кристоваль Колон, отправляетесь по нашему повелению для открытия и приобретения некоторых островов и материка в Море-Океане на наших кораблях и с нашими людьми и поскольку мы надеемся, что с помощью божьей лично вами и благодаря вашей предприимчивости будут открыты и приобретены некоторые из этих островов и материк в упомянутом Море-Океане, мы считаем справедливым и разумным вознаградить вас за труды, которые вы несете на нашей службе. И, желая оказать вам надлежащие почести и милость за все вышеупомянутое, изъявляем мы свою волю и милость следующим образом».
Здесь я несколько отвлекусь от текста королевской грамоты, чтобы пересказать наш разговор с синьором Марио, случившийся после того, как мы ознакомились с указом.
– Как хорошо! – воскликнул я. – Если бы не эта бумага, я так и не узнал бы, что королям Кастилии и Леона принадлежит еще такое множество земель и даже Афины, которые я полагал находящимися совсем в ином государстве!
Синьор Марио внимательно посмотрел на меня.
– Ческо, – заметил он, – по твоему задорному замечанию я чуть было не вообразил, что со мной беседует наш милый Орниччо, а не скромный и послушный Франческо Руппи.
Больше ни одним словом синьор Марио на мое замечание не отозвался.
Итак, привожу дальше текст грамоты:
«После того как вы, упомянутый Кристоваль Колон, откроете и обретете указанные острова и материк в Море-Океане или любую иную землю из их числа, да будете вы нашим адмиралом островов и материка, которые будут открыты и приобретены вами. И да будете вы нашим адмиралом, и вице-королем, и губернатором в этих землях, которые вы таким образом приобретете и откроете. И отныне и впредь можете вы именовать и титуловать себя дон Кристоваль Колон, а ваши сыновья и потомки, исполняя эти должности и службы, могут также носить имя, титул и звание дона, и адмирала, и вице-короля, и губернатора этих земель. И вы можете отправлять и исполнять указанные должности адмирала, вице-короля и губернатора упомянутых островов и материка, открытых и приобретенных вами и вашими заместителями, и вести, и разрешать тяжбы и дела – уголовные и гражданские, имеющие касательство к вышеупомянутой адмиральской должности и должности вице-короля и губернатора, согласно тому, как вы сочтете сие законным, и согласно тому, как то обычно принято и исполнялось адмиралами наших королевств. И можете вы карать и наказывать преступников. И будете отправлять вы и заместители ваши должности адмирала, вице-короля и губернатора и пользоваться всеми прерогативами, которые относятся к этим должностям или присваиваются каждой из них в отдельности. И да будете вы иметь и получать доходы и жалованье со всех упомянутых должностей и с каждой из них порознь, так же и таким способом, как обычно получал и получает этидоходы и жалованье наш главный адмирал королевства Кастилии и вице-короли и губернаторы наших королевств».
С разрешения синьора Марио я пропускаю приводимый далее подробный перечень принцев, герцогов, прелатов, маркизов и различных крупных и мелких чиновников и должностных лиц, которым, как явствует из грамоты, надлежит:
«Считать и полагать вас отныне и далее – в течение всей вашей жизни, а после вас – в течение жизни вашего сына и наследника и так от наследника к наследнику, навсегда и навечно, – нашим адмиралом упомянутого Моря-Океана, и вице-королем, и губернатором упомянутых островов и материка, которые будут вами открыты и приобретены в Море-Океане и закреплены за нашей подписью или подписью лица, нами на то уполномоченного и торжественно утвержденного под присягой, как в таких случаях требуется, и полагать, что вы и ваши заместители, назначенные на указанные должности адмирала, вице-короля и губернатора, будут использованы при отправлении этих должностей во всем, что относится к ним. И да будет вам выплачиваться рента и доходы и все иное, что вам причитается от должностей, относящихся и входящих в круг вашей деятельности. И надлежит вам хранить, и да будут вами хранимы все почести, пожалования, милости, вольности, преимущества, прерогативы, изъятия, иммунитеты, и все иное, и каждое из перечисленных в отдельности, которые вы, в силу отправления указанных должностей адмирала, вице-короля и губернатора, должны иметь, и вы должны ими пользоваться и вам надлежит это оберегать».
Далее следовало строгое предупреждение лицам, которые вздумают нарушить в чем-либо права вновь пожалованного адмирала, и предписывалось скрепить печатью сию «Круглую Привилегию – самую верную и крепкую грамоту, которая вполне будет соответствовать просимому вами и тому, в чем явится у вас нужда».
Заканчивалась королевская грамота такими словами:
«И пусть ни те, ни другие нотариусы и должностные лица не изменят ни в чем текста грамоты под страхом нашего гнева и штрафа в 10 000 мараведи в пользу нашей Палаты, который заплатит каждый, нарушивший это повеление. И, кроме того, приказываем человеку, который предъявит должностным лицам и нотариусам эту грамоту, передать им, чтобы они с Круглой Привилегией явились к нашему двору, где бы мы ни находились, не позже, как через 15 дней, под страхом той же кары, и чтобы для этого был призван публичный нотариус, каковой заверил бы своей подписью свидетельство, ибо мы желаем знать, как исполняется то, что мы повелели.
Дано в нашем городе Гранаде, в тридцатый день апреля, в год от рождения спасителя нашего Иисуса Христа 1492-й.
Я – король. Я – королева.
Хуан де Колома – секретарь».
Со слов синьора Марио я знал уже, что Круглая Привилегия была особой важности коронная грамота, в которой под королевской подписью очерчивался круг, в круге этом проставлялась королевская печать, а по окружности располагались подписи должностных лиц и свидетелей из числа знатных рыцарей и прелатов.
Я не изучал юриспруденции и мало сведущ в ухищрениях господ адвокатов, но мне показалось, что, если бы их величества поменьше напирали на то, что господин мой, адмирал, должен хранить и блюсти свои дарованные ему монархами права и привилегии, никто и не подумал бы, что права эти и привилегии можно оспаривать.
Итак, честолюбие господина было полностью удовлетворено. Это тем более достойно удивления, что до нашего путешествия господин мой в глазах монархов не имел никаких заслуг и был лицом, совершенно неизвестным в Кастилии. И если год назад требования безвестного безумца могли вызвать только смех и сожаление, то теперь в лице его многие знатные люди Испании разглядели опасного честолюбца, посягающего на их права и преимущество.
Нашлись смельчаки, которые, вопреки желанию королевы, пытались оспаривать юридическую законность королевской грамоты.
К таким людям принадлежал глава совета по делам Индии – севильский архидиакон синьор Хуан Родриго де Фонсека.
Когда ему не удалось опорочить королевскую грамоту, он принялся за дело с другого конца. Ссылаясь на огромные расходы по снаряжению флотилии, он настаивал, чтобы монархи сократили число личной прислуги адмирала. Требования господина были действительно чрезмерны для сына бедного шерстобита.
Такие действия Фонсеки, конечно, могли бы остановить кого угодно, но только не господина моего, адмирала. Он обратился к королеве с просьбой не только не уменьшать его штата, но, наоборот, увеличить его против установленного ранее.
Он ссылался при этом на необходимость внушить властителям вновь открытых стран уважение к богатству и могуществу Соединенного королевства.
Так как Изабелла, почти не задумываясь, выполняла все требования адмирала, то и эта его просьба была удовлетворена. В Фонсеке же он нажил себе злейшего врага. Таким образом, на пути адмирала, усыпанном розами, стали попадаться и тернии.
Снабжение и снаряжение экспедиции были поручены торговому дому Джованни Берарди и его компаньону Америко Веспуччи. И вот, если оказывалось, что бочка с вином плохо запечатана или в солонине завелись черви, враги адмирала глубокомысленно ссылались на то, что Берарди – итальянец и что адмирал готов получить гнилой провиант от земляка, лишь бы лишить испанских купцов заработков и выгод.
Для вооружения экспедиции был открыт государственный арсенал, и все военные припасы, заброшенные после Мавританских войн и сложенные в Альхамбре, были отданы в распоряжение адмирала. Господин предпочитал легкие старинные аркебузы недавно введенным тяжелым мушкетам, и в этом его враги тоже пытались усмотреть нежелание прославить испанское оружие.
Но каждый, видевший индейцев-карибов, согласится, что дальнобойные мушкеты необходимы в Европе, где противник вооружен таким же образом, а против луков и самострелов хороши легкие аркебузы.
К чести королевы нужно сказать, что она прекратила разговоры о низком происхождении адмирала. Нисколько не задумываясь, она взяла ко двору обоих его сыновей: Диего – от первой жены и Фердинанда – от второй. Диего она сделала пажем наследного принца Хуана.
Нарекания на пристрастие господина к итальянцам она опровергла, поручив своим юристам доказать, что, проживая столь долгое время в Севилье, флорентинцы Берарди уже могут считаться испанцами. Что же касается недоброкачественности продуктов, то синьору Фонсеке было предложено учредить при совете по делам Индии должность контролера по снабжению.
Если о первом нашем путешествии в Европе знали понаслышке редкие ученые-географы, то второй нашей экспедицией заинтересовался весь христианский мир.
Для распространения католицизма в новых землях папа Александр VI Борхиа, имя которого итальянцы переделали на Борджиа, назначил своим наместником бенедиктинца патера Буйля и под его власть отдал еще одиннадцать монахов. Таким образом, как сказал синьор Марио, наши друзья индейцы не будут терпеть недостатка в проповедниках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42