https://wodolei.ru/catalog/vanni/universal-nostalzhi-150-101323-item/
Эти «свободные люди короля» были свободными именно потому, что сидели на королевской земле и не служили никому, кроме государственной власти. Упадок королевской власти в средневековой Германии связывается ими с отчуждением этих свободных людей в пользу церковных учреждений и частных светских землевладельцев. Возникновение территориальных княжеств они объясняют тем, что население этих территорий превратилось в «свободных княжеских людей». См. Th. Mayer. Die Konigsfreie und der Staat des fzuhen Mittelalters. – «Das problem der Freiheit in der deutschen und schweizerischen Geschichte. Vortrage und Forschungen. Herausgegeben vom Institut fur geschichtliche Landesforschung des Bodenseegebits in Konstanz geleitet von Th. Mayer». Lindau und Konstanz, 1955, S., 17 ff. H. Dannenbauer. Freigrafschaften und Freigerichte – Ibid., S. 75. K. S. Bader. Volk, – Stamm – Territorium. – Histor. Zeitschrift, 1953, Bd. 176. Ht. 3, S. 449 ff. K. Bosl. Freiheit und Unfreihet. Zur Entwiklung der Unterschichten in Deutschland und Frankreich wahrend des Mittelalters – Vierteljahrschrift fur Sozial – und Wirtschaftsgeschichte. Bd. 44, 1957, S. 198 – 218. См. также H. Mitteis. Die Rechtsidee in der Geschichte, Weimar, 1957, S. 658.
Эта эволюция взглядов весьма показательна. Она свидетельствует о все большем отходе буржуазной историографии от научного решения одного из самых кардинальных вопросов истории феодального государства.
Общим пороком всех суждений буржуазных историков о свободе и государственном подданстве, является то, что они по существу отождествляют эти два понятия. Для них свободным был тот, кто не подчинялся никакой частной власти, а зависел только от государства. Этот юридический критерий логически вытекает из их понимания существа социальных и политических отношений в обществе, которые они сводят только к внешним юридическим и политическим связям.).
Положение изменилось с потерей крестьянами их собственности и личной свободы.
Крестьяне, вступая в отношения феодальной зависимости к отдельным землевладельцам, попадали под их частную власть.
Но государственная власть не выпускала окончательно из своих рук крестьян. Она продолжала в той или иной форме их эксплуатировать и удерживать в пределах «публично-правовой» зависимости.
Таким образом, основной причиной существования в Германии в IX – XII вв. относительно сильной королевской власти и сравнительно сплоченной государственной организации было именно наличие элементов непосредственной государственной фискальной зависимости значительных слоев производящего населения. Показателем этого могут служить многочисленные королевские пожалования правами на эксплуатацию этих категорий населения, встречающиеся вплоть до XIII в. Уменьшение, и в дальнейшем прекращение подобных пожалований свидетельствуют о том, что права на получение феодальной ренты и связанная с этим политическая власть над населением – перешли окончательно от короля к отдельным феодальным землевладельцам.
У короля в дальнейшем оставалось только то, что принадлежало ему по праву вотчинника или территориального владетеля.
Вторым обстоятельством, способствовавшим сравнительной сплоченности Германского государства в тот период, являлась внешнеполитическая экспансия Германии. Немецкие феодалы объединяли свои силы под главенством императорской власти в целях осуществления внешних захватов за счет славянских народностей и в Италии, а также в целях обороны от внешних вторжений.
Так следует на наш взгляд объяснять факт сохранения относительного единства Германского государства в период до возникновения территориальных княжеств. В этом факте, несомненно, нашли свое проявление особенности феодализма в Германии на первых стадиях его развития.
С конца XI в. обнаруживаются симптомы нового явления в политическом развитии Германии – симптомы образования вотчинно-территориальных владений, – своеобразных государств в государстве.
Немецкая буржуазная историография замечает в образовании территориальных княжеских владений только одну внешнюю юридическую сторону: переход в руки князей высшей юрисдикции, регалий и других государственных прав (Hoheitsrechten) и округление самих княжеских владений. Борьба мнений вокруг данной проблемы происходит в плоскости того, что следует считать основой данного процесса – рост вотчинной власти, дополняемый приобретением высших государственных прав («вотчинная теория») или само по себе отчуждение верховных прав королем («публично-правовая теория»); что сыграло роль основного фактора в оформлении территориальной власти -отчуждение верховной властью графств и графских прав (Г. Белов) или образование – посредством концентрации в руках крупных землевладельцев судебных и административных функций – «округов банна» (Г. Зелигер).
Особенно дискуссионными являются при этом вопросы: а) Кого следует считать активным субъектом и строителем территориальной власти – крупных вотчинников, расширявших свои владения до пределов княжеских территорий, или королевскую власть, отчуждавшую верховные права? б) Что служило базой строительства территориальной власти – герцогства, графские права или само по себе приобретение высшей юрисдикции? в) Каким путем приобреталась эта юрисдикция – посредством королевских пожалований (иммунитетов), или вследствие прямой узурпации?
В качестве весьма важного фактора создания территориальной власти историки указывают на ленную систему с ее специфически германскими особенностями.
Таким образом, в рассуждениях этих историков, вопреки кажущимся различиям их «концепций» образования территориальной власти, фигурируют все одни и те же юридические факторы (хотя и в несколько различных комбинациях) – вотчинная власть, верховные права, ленная система и т. п.. Здесь совершенно не учитываются экономические предпосылки и весьма мало внимания обращается на политические условия и на особенности развития германского феодализма.
Несостоятельность всех этих концепций обнаруживается сразу, когда перед ними поставить один весьма элементарный вопрос: почему система территориальных княжеств сложилась в Германии и не сложилась в других соседних с Германией европейских государствах, например, во Франции. Вотчинная власть, «отчуждение» государственных прав (и при том еще более интенсивное), ленная система и все прочее, что причисляют эти историки к «факторам» роста территориальной власти, как известно, имели место и в других странах Европы, в которых тем не менее территориальных княжеств, подобно германским, не образовалось.
Аргументация особенностями немецкого ленного права (вроде пресловутого Lehenzwang), фигурирующая так часто в рассуждениях немецких историков в наше время не может удовлетворить серьезного читателя. Считать, что система территориальных княжеств образовалась в Германии потому, что немецкое ленное право запрещало императору собирать в своих руках имперские лены, – все равно, что пытаться объяснить неудачи плохих игроков действием правил игры.
Что же представляла собой власть территориального князя, и в чем следует усматривать основную причину образования системы территориальных княжеств в Германии?
Для выяснения этих вопросов попытаемся сперва подытожить то, на наш взгляд, положительное, что сделала в этом смысле буржуазная историография. Это положительное заключается в освещении некоторых вопросов юридической природы территориальной власти и сводится к следующему:
1) Власть территориального князя – это не просто вотчинная власть, это власть территориальная. Она простиралась не только над собственными владениями князя, но и над владениями ряда других феодальных землевладельцев, в том числе и тех, которые не являлись вассалами данного князя. Эта власть охватывала замкнутую (хотя и не сплошную) территорию и походит в этом отношении на обычную государственную власть, объединяющую своими политическими узами население по принципу территориальной оседлости.
2) Население княжеской территории только отчасти находилось в прямом владении князя, на положении его крепостных или зависимых. Значительная часть крестьянского и зависимого городского населения принадлежала не помещику-князю, а другим более мелким, подвластным ему помещикам. С княжеской властью это население связано отношениями подданства в том смысле, в каком это подданство вообще присуще феодализму: оно платило князю налог (Bede), несло княжеские повинности и подлежало в той или иной мере княжеской юрисдикции.
Таким образом, и здесь проявляется полное сходство власти территориального князя с властью короля.
3) Аналогия с государственной королевской властью проявляется и в отношениях территориального князя с феодальными землевладельцами территории. Дворяне были связаны с князем или вассальной зависимостью, или подданством; они объединялись в земских сословиях и делили с князем политическую власть в «стране» (Land) посредством участия в ландтаге и территориальных правительственных органах.
Сословно-представительная власть и управление в территориальном княжестве организованы на тех же основах, что и в королевстве.
Все это дает основание видеть в территориальном княжестве не вотчину, не обычное феодальное владение, а государство в миниатюре. Немецкие буржуазные историки идут в определении государственного характера территорий так далеко, что наделяют их в противоположность «несовершенной» и раздробленной германской империи «истинно государственными» чертами, усматривая в них первый проблеск «современного государства» (Der moderne Staat).
При этом буржуазная историография упускает из виду одно крайне важное обстоятельство: территориальное княжество было весьма далеким не только от «современного», но и от нормального феодального государства. Нормальное феодальное государство объединяло определенную этническую территорию, территорию, заселенную одной или несколькими народностями, в то время как территориальное княжество простиралось только над узкой владельческой территорией; оно обособляло политически население данной территории, связанное узами языковой этнической общности с населением соседних территорий.
Система территориальных княжеств – явление уродливого государственного развития Германии, Но она имела свои объективные экономические и политические предпосылки.
Прежде, чем перейти к характеристике этих предпосылок, посмотрим, в чем заключалось существо изменений в принципе организации государственной власти на грани перехода от феодальной раздробленности к государственной централизации, или по терминологии немецкой буржуазной историографии – на грани перехода от вотчинного государства, объединявшего людей связями личной зависимости (Personenverbandstaat) к территориальному государству, основанному на подданстве (Flachenstaat).
В феодально раздробленном государстве власть над населением строилась в основном на поземельной вотчинной зависимости. Каждый вотчинник, в том числе и король как вотчинник, получал со своих крепостных всю сумму или основную долю феодальной ренты, осуществляя над ними непосредственное принуждение и выполняя в отношении их большую часть тех функций, которые составляют содержание государственного господства. Королевской власти и подчиненным ей областным и местным судебным органам принадлежала при этом только небольшая доля юрисдикции и фискальных поступлений, главным образом за счет тех категорий населения, которые не успели еще окончательно выйти из государственной зависимости. Все производящее население, против которого и направлено своим острием феодальное государство, находилось в вотчинной поземельной зависимости и для осуществления господства над ним не было нужды в наличии особой надвотчинной системы государственных учреждений. В феодальном обществе того периода почти не существовало таких категорий населения, которые бы не включались в хозяйственную и политическую структуру вотчин. Крестьяне входили в нее, как держатели земли, обязанные отбывать вотчиннику различного рода феодальные повинности и подчиняться власти его министериалов, министериалы и мелкие феодалы – как слуги и вассалы, подчиняющиеся власти своего сеньора и господина.
Население городов первое время X – XII вв. находилось в вотчинной зависимости, и города, удерживаясь в рамках вотчинной организации, не нарушали этой государственной системы.
Но положение должно было существенно измениться тогда, когда в обществе появились элементы, не укладывающиеся в вотчинную организацию. Эти элементы появились прежде всего в среде трудящегося феодально эксплуатируемого населения крестьян и горожан. Феодальные землевладельцы, стремясь использовать новые сдвиги в развитии производства для увеличения ренты, признавали за своими крепостными право на собственность и относительную личную свободу. Они разрешали крестьянам уходить на продолжительное время на заработки, а в иных случаях и предоставляли им право выселяться из пределов вотчины. Так создавались условия для подвижности населения феодальных вотчин. Связанность людей, обусловленная их натуральнохозяйственным образом жизни, нарушалась. Общественные связи населения, занятого в производстве, расширялись далеко за пределы отдельных вотчинных образований.
Но этим разрушались и сами вотчины, как замкнутые хозяйственные единицы и самодовлеющие политические целые. Вне вотчин с их узким кругом политической организации оказывались значительные слои занятого в производстве и обмене населения. Организовать эксплуатацию этого населения и обеспечить политическое господство над ним была в состоянии только территориальная государственная власть, распространяющаяся одинаково над всей данной территорией и ее населением, независимо от того, кому принадлежит расположенная здесь земельная собственность. Без такой власти и ее более совершенных судебно-административных органов было бы невозможно осуществить государственное господство феодалов при изменившихся условиях общественной жизни.
Без ее помощи не могли обойтись и отдельные вотчинники.
Изменившиеся хозяйственные и социальные условия крайне осложняли осуществление вотчинной власти даже в отношении тех людей, которые не порывали уз вотчинной зависимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Эта эволюция взглядов весьма показательна. Она свидетельствует о все большем отходе буржуазной историографии от научного решения одного из самых кардинальных вопросов истории феодального государства.
Общим пороком всех суждений буржуазных историков о свободе и государственном подданстве, является то, что они по существу отождествляют эти два понятия. Для них свободным был тот, кто не подчинялся никакой частной власти, а зависел только от государства. Этот юридический критерий логически вытекает из их понимания существа социальных и политических отношений в обществе, которые они сводят только к внешним юридическим и политическим связям.).
Положение изменилось с потерей крестьянами их собственности и личной свободы.
Крестьяне, вступая в отношения феодальной зависимости к отдельным землевладельцам, попадали под их частную власть.
Но государственная власть не выпускала окончательно из своих рук крестьян. Она продолжала в той или иной форме их эксплуатировать и удерживать в пределах «публично-правовой» зависимости.
Таким образом, основной причиной существования в Германии в IX – XII вв. относительно сильной королевской власти и сравнительно сплоченной государственной организации было именно наличие элементов непосредственной государственной фискальной зависимости значительных слоев производящего населения. Показателем этого могут служить многочисленные королевские пожалования правами на эксплуатацию этих категорий населения, встречающиеся вплоть до XIII в. Уменьшение, и в дальнейшем прекращение подобных пожалований свидетельствуют о том, что права на получение феодальной ренты и связанная с этим политическая власть над населением – перешли окончательно от короля к отдельным феодальным землевладельцам.
У короля в дальнейшем оставалось только то, что принадлежало ему по праву вотчинника или территориального владетеля.
Вторым обстоятельством, способствовавшим сравнительной сплоченности Германского государства в тот период, являлась внешнеполитическая экспансия Германии. Немецкие феодалы объединяли свои силы под главенством императорской власти в целях осуществления внешних захватов за счет славянских народностей и в Италии, а также в целях обороны от внешних вторжений.
Так следует на наш взгляд объяснять факт сохранения относительного единства Германского государства в период до возникновения территориальных княжеств. В этом факте, несомненно, нашли свое проявление особенности феодализма в Германии на первых стадиях его развития.
С конца XI в. обнаруживаются симптомы нового явления в политическом развитии Германии – симптомы образования вотчинно-территориальных владений, – своеобразных государств в государстве.
Немецкая буржуазная историография замечает в образовании территориальных княжеских владений только одну внешнюю юридическую сторону: переход в руки князей высшей юрисдикции, регалий и других государственных прав (Hoheitsrechten) и округление самих княжеских владений. Борьба мнений вокруг данной проблемы происходит в плоскости того, что следует считать основой данного процесса – рост вотчинной власти, дополняемый приобретением высших государственных прав («вотчинная теория») или само по себе отчуждение верховных прав королем («публично-правовая теория»); что сыграло роль основного фактора в оформлении территориальной власти -отчуждение верховной властью графств и графских прав (Г. Белов) или образование – посредством концентрации в руках крупных землевладельцев судебных и административных функций – «округов банна» (Г. Зелигер).
Особенно дискуссионными являются при этом вопросы: а) Кого следует считать активным субъектом и строителем территориальной власти – крупных вотчинников, расширявших свои владения до пределов княжеских территорий, или королевскую власть, отчуждавшую верховные права? б) Что служило базой строительства территориальной власти – герцогства, графские права или само по себе приобретение высшей юрисдикции? в) Каким путем приобреталась эта юрисдикция – посредством королевских пожалований (иммунитетов), или вследствие прямой узурпации?
В качестве весьма важного фактора создания территориальной власти историки указывают на ленную систему с ее специфически германскими особенностями.
Таким образом, в рассуждениях этих историков, вопреки кажущимся различиям их «концепций» образования территориальной власти, фигурируют все одни и те же юридические факторы (хотя и в несколько различных комбинациях) – вотчинная власть, верховные права, ленная система и т. п.. Здесь совершенно не учитываются экономические предпосылки и весьма мало внимания обращается на политические условия и на особенности развития германского феодализма.
Несостоятельность всех этих концепций обнаруживается сразу, когда перед ними поставить один весьма элементарный вопрос: почему система территориальных княжеств сложилась в Германии и не сложилась в других соседних с Германией европейских государствах, например, во Франции. Вотчинная власть, «отчуждение» государственных прав (и при том еще более интенсивное), ленная система и все прочее, что причисляют эти историки к «факторам» роста территориальной власти, как известно, имели место и в других странах Европы, в которых тем не менее территориальных княжеств, подобно германским, не образовалось.
Аргументация особенностями немецкого ленного права (вроде пресловутого Lehenzwang), фигурирующая так часто в рассуждениях немецких историков в наше время не может удовлетворить серьезного читателя. Считать, что система территориальных княжеств образовалась в Германии потому, что немецкое ленное право запрещало императору собирать в своих руках имперские лены, – все равно, что пытаться объяснить неудачи плохих игроков действием правил игры.
Что же представляла собой власть территориального князя, и в чем следует усматривать основную причину образования системы территориальных княжеств в Германии?
Для выяснения этих вопросов попытаемся сперва подытожить то, на наш взгляд, положительное, что сделала в этом смысле буржуазная историография. Это положительное заключается в освещении некоторых вопросов юридической природы территориальной власти и сводится к следующему:
1) Власть территориального князя – это не просто вотчинная власть, это власть территориальная. Она простиралась не только над собственными владениями князя, но и над владениями ряда других феодальных землевладельцев, в том числе и тех, которые не являлись вассалами данного князя. Эта власть охватывала замкнутую (хотя и не сплошную) территорию и походит в этом отношении на обычную государственную власть, объединяющую своими политическими узами население по принципу территориальной оседлости.
2) Население княжеской территории только отчасти находилось в прямом владении князя, на положении его крепостных или зависимых. Значительная часть крестьянского и зависимого городского населения принадлежала не помещику-князю, а другим более мелким, подвластным ему помещикам. С княжеской властью это население связано отношениями подданства в том смысле, в каком это подданство вообще присуще феодализму: оно платило князю налог (Bede), несло княжеские повинности и подлежало в той или иной мере княжеской юрисдикции.
Таким образом, и здесь проявляется полное сходство власти территориального князя с властью короля.
3) Аналогия с государственной королевской властью проявляется и в отношениях территориального князя с феодальными землевладельцами территории. Дворяне были связаны с князем или вассальной зависимостью, или подданством; они объединялись в земских сословиях и делили с князем политическую власть в «стране» (Land) посредством участия в ландтаге и территориальных правительственных органах.
Сословно-представительная власть и управление в территориальном княжестве организованы на тех же основах, что и в королевстве.
Все это дает основание видеть в территориальном княжестве не вотчину, не обычное феодальное владение, а государство в миниатюре. Немецкие буржуазные историки идут в определении государственного характера территорий так далеко, что наделяют их в противоположность «несовершенной» и раздробленной германской империи «истинно государственными» чертами, усматривая в них первый проблеск «современного государства» (Der moderne Staat).
При этом буржуазная историография упускает из виду одно крайне важное обстоятельство: территориальное княжество было весьма далеким не только от «современного», но и от нормального феодального государства. Нормальное феодальное государство объединяло определенную этническую территорию, территорию, заселенную одной или несколькими народностями, в то время как территориальное княжество простиралось только над узкой владельческой территорией; оно обособляло политически население данной территории, связанное узами языковой этнической общности с населением соседних территорий.
Система территориальных княжеств – явление уродливого государственного развития Германии, Но она имела свои объективные экономические и политические предпосылки.
Прежде, чем перейти к характеристике этих предпосылок, посмотрим, в чем заключалось существо изменений в принципе организации государственной власти на грани перехода от феодальной раздробленности к государственной централизации, или по терминологии немецкой буржуазной историографии – на грани перехода от вотчинного государства, объединявшего людей связями личной зависимости (Personenverbandstaat) к территориальному государству, основанному на подданстве (Flachenstaat).
В феодально раздробленном государстве власть над населением строилась в основном на поземельной вотчинной зависимости. Каждый вотчинник, в том числе и король как вотчинник, получал со своих крепостных всю сумму или основную долю феодальной ренты, осуществляя над ними непосредственное принуждение и выполняя в отношении их большую часть тех функций, которые составляют содержание государственного господства. Королевской власти и подчиненным ей областным и местным судебным органам принадлежала при этом только небольшая доля юрисдикции и фискальных поступлений, главным образом за счет тех категорий населения, которые не успели еще окончательно выйти из государственной зависимости. Все производящее население, против которого и направлено своим острием феодальное государство, находилось в вотчинной поземельной зависимости и для осуществления господства над ним не было нужды в наличии особой надвотчинной системы государственных учреждений. В феодальном обществе того периода почти не существовало таких категорий населения, которые бы не включались в хозяйственную и политическую структуру вотчин. Крестьяне входили в нее, как держатели земли, обязанные отбывать вотчиннику различного рода феодальные повинности и подчиняться власти его министериалов, министериалы и мелкие феодалы – как слуги и вассалы, подчиняющиеся власти своего сеньора и господина.
Население городов первое время X – XII вв. находилось в вотчинной зависимости, и города, удерживаясь в рамках вотчинной организации, не нарушали этой государственной системы.
Но положение должно было существенно измениться тогда, когда в обществе появились элементы, не укладывающиеся в вотчинную организацию. Эти элементы появились прежде всего в среде трудящегося феодально эксплуатируемого населения крестьян и горожан. Феодальные землевладельцы, стремясь использовать новые сдвиги в развитии производства для увеличения ренты, признавали за своими крепостными право на собственность и относительную личную свободу. Они разрешали крестьянам уходить на продолжительное время на заработки, а в иных случаях и предоставляли им право выселяться из пределов вотчины. Так создавались условия для подвижности населения феодальных вотчин. Связанность людей, обусловленная их натуральнохозяйственным образом жизни, нарушалась. Общественные связи населения, занятого в производстве, расширялись далеко за пределы отдельных вотчинных образований.
Но этим разрушались и сами вотчины, как замкнутые хозяйственные единицы и самодовлеющие политические целые. Вне вотчин с их узким кругом политической организации оказывались значительные слои занятого в производстве и обмене населения. Организовать эксплуатацию этого населения и обеспечить политическое господство над ним была в состоянии только территориальная государственная власть, распространяющаяся одинаково над всей данной территорией и ее населением, независимо от того, кому принадлежит расположенная здесь земельная собственность. Без такой власти и ее более совершенных судебно-административных органов было бы невозможно осуществить государственное господство феодалов при изменившихся условиях общественной жизни.
Без ее помощи не могли обойтись и отдельные вотчинники.
Изменившиеся хозяйственные и социальные условия крайне осложняли осуществление вотчинной власти даже в отношении тех людей, которые не порывали уз вотчинной зависимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35