Наблюдая за их священными обрядами, я познала смысл учений Эскулапа. Ведь когда он сказал «Не навреди», он говорил о вере друидов. Последние же утверждают, что для сохранения духовной чистоты мы должны осознать свое место в Творении.
Вот что это значит: нужно уважать всех людей, жизнь, все созданное Творцом.
Вот по каким правилам нужно жить: пусть зверь идет своей дорогой; не меняй русла реки; не трогай яйцо в гнезде и мед в сотах; выращивай столько, сколько сможешь съесть, остальное отдай земле; не кради, не лги, не убивай; будь предан семье и друзьям; почитай природу и ее щедрость; позволь другим идти с миром.
Это пятая из Великих Истин и второй шаг к обретению души, что была дана нам при рождении, и овладению даром. Первый шаг – прощение, второй – уважение.
Шестая же Истина, являющаяся третьим шагом к обретению души и даром, открылась мне в еще более далекой и чужой земле, где суждено было случиться трагедии.
День четырнадцатый
Понедельник,
27 декабря 1999 года
Когда поезд подъехал к станции, взору Кэтрин предстали волшебные зимние просторы.
Она заснула, ее голова лежала у Майкла на плече, он обнимал ее. Проснувшись, Кэтрин выпрямилась и выглянула из окна, в котором уже была видна Гринсвильская станция, покрытая толстым слоем снега.
Из гостиницы миссис О'Тул они уехали в спешке. Прочитав сообщение «Он вас нашел», уже через пять минут они мчались прочь от гостиницы, воспользовавшись потайным выходом, который хозяйка показала им. Выход был построен во времена Гражданской войны; после него следовал туннель, ведущий к соседнему дому, в котором теперь производился ремонт. Туннель заканчивался с обратной стороны соседнего дома, и для тех, кто находился в гостинице миссис О'Тул, Майкл с Кэтрин остались незамеченными. Они лишь успели схватить спортивную сумку со свитками, ноутбук и черную сумку Майкла. Остальные вещи им пришлось оставить.
В интернет-кафе «Бублики и биты» они заплатили за полчаса работы в Интернете, где им удалось выяснить местонахождение Гринсвильского аббатства.
Кэтрин и Майкл были постоянно начеку. Приехав на вокзал и собираясь сесть на ночной поезд до Вермонта, они знали наверняка, что за ними не следят.
Они вышли из поезда и вдохнули морозный утренний воздух. Под ногами хрустел снег. Майкл остановился на минуту, чтобы убрать с лица Кэтрин выбившуюся из-под шапки прядь волос.
– Вы в порядке? – спросил он. Она кивнула.
– А вы?
Он оглядел платформу и потер руки. Когда их взгляды снова встретились, она поняла, что он вспоминал ночную дорогу. Им пришлось съежиться на сиденье в углу вагона. Мимо пролетали фонари и светящиеся окна домов в рождественских украшениях. Кругом лежал снег.
И затем он обнял ее и не отпускал до тех пор, пока она не заснула.
– Пойду узнаю, как добраться до аббатства, – сказал он. Кэтрин зашла в здание станции и купила газету. На первой странице заглавными буквами было написано: «ФАЛЬШИВЫЕ ИЛИ НАСТОЯЩИЕ?». На этот раз в газете были напечатаны два снимка папирусного фрагмента, находящиеся рядом: оригинал, который не сходил со страниц газет еще со дня смерти Дэнно, и папирус, о котором узнали вчера, фрагмент, якобы обнаруженный министром культуры Египта в палатке доктора Александер.
В статье сообщалось, что специалисты опротестовали обвинение в фальсификации, аргументируя свой протест тем, что при тщательном сравнении двух снимков выявилось их несоответствие.
Кэтрин не сомневалась, что Хэйверз был готов к такому исходу событий. Новость в очередной раз тешила его самолюбие, ведь свитки снова были объявлены ценностью, а следовательно, он непременно должен обогатить ими свою коллекцию. Недолго продержавшееся обвинение в фальсификации преследовало лишь одну цель – выяснить ее местонахождение. И этот план сработал.
Но ему не удастся обвести ее вокруг пальца снова.
– Нам повезло, – сказал Майкл. – Один из пассажиров поезда живет в Гринсвиле в восьми километрах от аббатства, которое как раз по пути. Он приезжал в Колумбию на Рождество и машину оставил здесь. Он предложил подвезти нас.
* * *
– Боже мой! – воскликнул Майкл, когда они с трудом пробирались по снегу в направлении аббатства. – Я отвык от таких зим!
Кэтрин посмотрела через плечо, на дорогу, где человек из Гринсвиля высадил их. За ними не следили.
Кэтрин понятия не имела, от кого пришло загадочное электронное сообщение, однако она благодарила про себя этого человека в течение всей поездки.
Не был ли это Жан-Люк?
Предыдущей ночью она чуть было не нажала клавишу ввода, напечатав «/кто такой Жан-Люк». Теперь она жалела, что так и не решилась.
Аббатство находилось в глубине Зеленых гор, со всех сторон его окружали леса. Здесь нашли свой приют монахини ордена Святого Бенедикта, которые, по словам человека из Гринсвиля, что подвез Кэтрин и Майкла, были не полностью отрезаны от внешнего мира, потому что принимали у себя гостей.
Кэтрин услышала, как за каменной стеной и высокими деревьями раздается пение. «Восхитительные голоса», – подумала она, когда они с Майклом оказались у деревянных ворот с небольшой решеткой на уровне глаз, обратную сторону которой прикрывала дощечка. У ворот висел колокольчик.
Разглядывая каменные шпили и башенки, выглядывавшие поверх стены, Кэтрин задумалась над тем, кем мог являться Фома Монмутский, каким образом Джулиус нашел его и какой информацией этот человек мог располагать.
Майкл потянул за шнур, и старинный колокольчик стал раскачиваться на петле, издавая резкий звон. Они принялись ждать.
Пение продолжалось. Они снова позвонили.
Наконец вышла женщина маленького роста. Она шагала настолько быстро, что ее черные одежды развевались, словно крылья птицы.
Проводя гостей по каменной тропинке, местами покрытой льдом, женщина не проронила ни слова. Гости зашли в приемную, в которой стояла церковная тишина. Пахло лимонным маслом.
Она исчезла в дверях, над которыми возвышалась арка в стиле эпохи королевы Елизаветы. Через минуту появилась другая сестра.
Она представилась гостям как матушка Элизабет. Было совершенно ясно, что она здесь старшая: на ее запястье висели огромных размеров деревянные четки, а в руках она держала связку ключей.
– В это время года гости редко к нам заходят, – объясняла настоятельница монастыря. – Люди предпочитают проводить время с семьями. Мужчины сюда не допускаются, – сказала она, улыбнувшись Майклу, – однако, безусловно, священникам мы всегда рады, отец.
Она была немолода, однако определить ее возраст было невозможно. Кэтрин заметила, что на ее лице практически не было морщин, а взгляд проницателен и чист. Поскольку ее волос не было видно, а руки скрывали длинные рукава черного костюма, назвать ее возраст представлялось совершенно невыполнимой задачей. Даже ее голос, ровный и спокойный, как будто принадлежал молодой женщине.
– Чем могу быть полезна?
– Мы ищем одного человека, – сказал Майкл.
– А может, и не человека, – добавила Кэтрин, – возможно, рукопись. В наши дни вряд ли кого-то назовут Фомой Монмутским, ведь так?
– Согласна, – произнесла настоятельница монастыря веселым тоном. – Значит, вы приехали к Фоме! Мы очень гордимся тем, что располагаем документом Монмутского. Рукопись находится в отличном состоянии и расписана восхитительными миниатюрами. Многие годы ею никто не интересовался. С огромным удовольствием вам покажу ее. Пожалуйста, ступайте за мной.
Они последовали за настоятельницей, минуя тихие коридоры, в которых стояли статуи святых с печальными глазами. Они вошли в заставленную книгами библиотеку, где уютно горел камин. Когда они увидели огромные нераспечатанные картонные коробки, стоящие в углу, в которых находились новейшие модели компьютеров, настоятельница сказала:
– Подарок аббатству. Однако какой нам от него прок, я не знаю. Но и отказаться от него, безусловно, равнозначно оскорблению щедрого дарителя. Но мы все же собираемся найти человека, который все это соберет. Майкл осмотрел коробки.
– Это новейшее оборудование, – сказал он, – здесь даже установлена программа «Диануба 2000». Я с удовольствием помогу вам, если вы не возражаете.
Матушка Элизабет открыла ларец и достала большую кожаную папку. Она раскрыла ее, и Кэтрин увидела листок пергамента, пожелтевший, но хорошо сохранившийся. Как матушка и обещала, чернила не поблекли, а цвета расписанных краев пергамента и заглавных букв поражали своей яркостью и свежестью.
Как оказалось, рукопись когда-то была страницей книги. Надпись на небольшом ярлыке гласила, что документ был написан Фомой Монмутским в двенадцатом веке.
– Пожалуйста, – сказала настоятельница, – не стесняйтесь, работайте.
Кэтрин принялась читать вслух, медленно переводя: «…В первых числах июня, когда пришел час, римляне вторглись в Станхенгенс, или висящие камни, в надежде поймать Утера». Она провела пальцем под латинским текстом: «dux bellorum…»
– Dux bellorum – вождь воинов, – прошептал Майкл, – Утер? – Он посмотрел на настоятельницу. – Артур?
– Это мы привыкли так думать, – сказала она с улыбкой. – Знаете, как бывает в легендах, множество фактов, перепутанных и смешанных с вымыслом. Разве не прекрасно было бы, если бы речь шла об Артуре? – Она подошла к двери. – Я оставлю вас наедине, читайте документ, отец. И, пожалуйста, – обвела она рукой помещение, – можете брать все, что вам нужно. Мы гордимся своей библиотекой.
После того как настоятельница ушла, Кэтрин продолжила перевод: «…Вождь воинственных бриттов напал на собравшихся друидов. В тот день у каменного круга случилось жестокое кровопролитие. Римляне перерезали их всех. Число жертв превышало пять сотен. Среди них были женщины и дети. Жена римского командира, Корнелия Севера, также стала жертвой. Его горю не было предела, когда он узнал, что убил собственную жену, которая тайно от него участвовала в обряде друидов. Ее звали Сабина Фабиан. После нее остались шесть книг по алхимии и магии, которые впоследствии были захоронены вместе с первосвященником Валерией на Святой земле.
– Минутку, – остановил ее Майкл. – Сабина вышла замуж не за Корнелия Севера.
– Нет, – согласилась Кэтрин, – но история могла исказиться за столько веков. Томас описывает события почти тысячелетней давности. Мы знаем, что Сабина отправилась к Стоунхенджу, чтобы понаблюдать за обрядом друидов, и у нас действительно только шесть книг.
– Кто такая Валерия?
– Возможно, жрица-друид.
– Может ли здесь говориться о колодце на Синае? Мог ли то быть скелет Валерии?
– Возможно…
– О чем тут пишется дальше?
Кэтрин прочла последнюю строку: «О седьмой книге, говорится в легенде, не известно ничего, поскольку она так и не была написана». Кэтрин посмотрела на Майкла.
– Вы верите, что это правда, что седьмой свиток – это лишь легенда?
– Фома Монмутский исказил некоторые факты, так что ошибка может содержаться и здесь. Откуда ему знать, что седьмой свиток не был написан? Если в легенде рассказывается о нем, значит, он наверняка существовал.
– Масса легенд – это более, чем вымысел.
– Кэтрин, вы действительно считаете, что Сабина погибла у Стоунхенджа?
– Не знаю, – проговорила она задумчиво, – мы еще не прочли шестой свиток. – Но Кэтрин уже заметила, не успев даже раскрыть последней рукописи, что текст очень короток. Однако Сабине, диктовавшей текст свитков, было более восьмидесяти лет, в то время как Сабине, погибшей в Британии, было не больше тридцати.
Поскольку до железнодорожной станции невозможно было добраться своим ходом, настоятельница предложила гостям остаться на ночь. Когда Майкл присоединился к сестрам, читавшим Библию в часовне в этот послеобеденный час, Кэтрин решила прогуляться по просторному аббатству. Она шагала по каменной тропинке, очищенной от снега, и любовалась каменными зданиями в готическом стиле, построенными двести лет назад.
Из часовни доносилась радостная песня, плывущая по воздуху, будто на крыльях: «Laudate Dominum omnes gentes; laudate eumomnes populi…». «И в самом деле, ангелы, – подумала она, – порхающие над верхушками деревьев».
Кэтрин пригляделась к магазину подарков, который сейчас был закрыт. Весной и летом в нем продавался кленовый сироп, который собирали монахини собственноручно с деревьев; продавались здесь и великолепные вышивки, сделанные руками сестер. В магазине не предлагалось ни журналов, ни газет. Настоятельница сказала, что в аббатстве не было и телевизора. Она позволила себе лишь небольшой радиоприемник, стоящий в ее кабинете, однако и его она включала лишь в случае крайней необходимости, а также чтобы послушать прогноз погоды. Сестры не позволяли миру и его новостям проникать сквозь высокие стены аббатства.
Здесь наверняка никто не слышал о Кэтрин Александер, равно как и синайских свитках. Монахинь вовсе не озадачивало то, что до нового тысячелетия оставалось четыре дня.
На лес медленно надвигалась ночь, укрывая мир черной вуалью. Направившись к главному зданию, Кэтрин снова услышала пение монахинь и представила Майкла, заполняющего скопившуюся духовную пустоту. Если память Кэтрин не изменяла, мероприятие называлось вечерней.
Обед подали в столовой, которая изначально задумывалась так, чтобы вмещать большое количество людей. Кэтрин наконец увидела всех монахинь. Пожилые были одеты в вышедшие из моды костюмы, их манеры также были весьма старомодны. Поглощая наваристый суп и пресный хлеб, Кэтрин пыталась украдкой рассмотреть монахинь. За обедом стояла полная тишина; объяснялись исключительно жестами: для того чтобы попросить кувшин с водой, достаточно было постучать костяшками пальцев. Кэтрин хотелось бы узнать, о чем думали эти женщины, робко улыбаясь ей. Волновал ли их мир, скрывающийся за стенами аббатства; вспоминали ли они о жизни, которую оставили много лет назад, будучи маленькими девочками, отказавшись от всего ради поклонения Иисусу Христу? Сожалели ли они хотя бы раз о своем выборе?
Как бы они отреагировали на пантеон спасителей, существовавших до Иисуса?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57