– Господин президент, – начал Давуд. – Уверен, нет надобности напоминать вам об ужасном состоянии экономики Египта как следствии потери туристического бизнеса. И нет смысла объяснять вам, какой эффект могут возыметь эти свитки, если мы выставим их на обозрение публики. Должен признать, что кредитов, выдаваемых нам вашим правительством, едва достаточно для… – Он умолк, чтобы внезапная пауза оказала на собеседника желаемое воздействие.
Четвертый человек, находящийся в кабинете, до сих пор не проронил ни слова. Это была женщина высокого роста, обладавшая аристократичной внешностью. На ней отлично сидел костюм, сшитый на заказ. Ее седые волосы были аккуратно собраны золотой заколкой. Говорила она уверенным тоном человека, привыкшего к весомости своих слов.
– Господин президент, при всем уважении к господину Давуду, замечу, что, если свитки имеют отношение к христианской вере, тогда они по праву принадлежат Церкви.
Раньше президент воевал с ней по поводу проблем абортов, контрацепции, полового воспитания и прав гомосексуалистов. Ее позиция отличалась от его, и сама она была непреклонной. Ее голос имел силу, даже если за ней никто не стоял. Но сейчас президент больше прислушивался к ней, потому что доктор Зора Кейн, профессор медицины в Гарвардском университете, присутствовала здесь сегодня не в качестве независимого специалиста, выступающего от своего имени, а как представитель всеобъемлющей власти Ватикана. Его Святейшество сам выбрал ее для контроля этого дела от лица Церкви.
– Я полагаю, господин президент, что могу доложить Его Святейшеству о том, что мы можем рассчитывать на полноценное сотрудничество со стороны вашего правительства?
– Господин президент! – воскликнул Давуд. – Свитки были найдены на египетской земле…
Когда доктор Кейн начала возражать оппоненту, президент очень дипломатично заверил обоих гостей:
– Федеральные службы уже мобилизовались, поэтому вскоре мы должны получить результаты. – Одновременно он проклинал про себя Кэтрин Александер, которую никогда не видел, за то, что из-за нее оказался в такой щекотливой ситуации.
Титус засунул руки в карманы, рассматривая карту, светящуюся под крышкой его стола. Огни и цифры мерцали, словно это был ночной Сиэтл. Он сосредоточил свое внимание на ярком огоньке с подписью «Сан-Франциско».
– Я полагаю, что она могла отправиться сюда, – сказал он собеседнику, находящемуся в его кабинете. – Большой город. Масса людей. Есть где спрятаться.
Помощник Титуса, работавший на него с момента основания компании, когда на первых порах фирма «Консультанты по безопасности» управлялась из однокомнатной квартиры Титуса, взял со стола фигурку тигра, пригляделся к ней и сказал:
– Мы продвинулись на юг до самого Сан-Симеона, а на восток – до Фресно. По всему побережью в мотелях и гостиницах нет ни одного свободного номера. Люди тянутся к океану так, словно он кровь и без него нет жизни. Они, видимо, думают, что именно у океана Апокалипсис и начнется.
– Или не начнется, – пробормотал Титус. – Она где-то здесь. Но где?
– Что ей необходимо больше всего? – спросил помощник.
Титус рассеянно почесал шрам на подбородке – напоминание о днях, проведенных в ЦРУ.
– Необходимо больше всего? Клиент говорит, что ей нужен доступ в Интернет, причем анонимный.
– Анонимный доступ в Интернет? – ухмыльнулся помощник.
Кэтрин волновалась но поводу того, что они находятся в толпе и могут быть легко замечены. Однако полуночники, собравшиеся в интернет-кафе «@.com», не проявляли никакого интереса к католическому священнику в длинной черной рясе и его попутчице-блондинке с голубой спортивной сумкой через плечо. Кэтрин отметила, что на самом деле на фоне посетителей шумного интернет-кафе, что находилось на Саттер-стрит в Сан-Франциско, они с отцом Гарибальди выглядели скучно и серо: помещение было заполнено ботанами, ходячими компьютерами, вебаголиками, фанатами чатов, будущими хакерами и «чайниками», сидевшими перед мониторами с остекленевшими взглядами, в то время как их пальцы летали над клавиатурой.
Для посетителей в кафе имелись пятьдесят шесть компьютеров с прямым доступом в Интернет. Кроме того, столы были оборудованы интернет-соединениями для тех, кто приходил сюда со своими ноутбуками. Стены были декорированы в виде огромных монтажных плат. Висели таблички, предупреждающие о том, что посетители, слишком часто использующие слова «кибер» и «техно», будут немедленно выставлены за дверь. Воздух был наполнен ароматом кофе и шоколада; на фоне щелчков клавишей можно было слышать, как посетители спрашивают друг друга о новой программе «Диануба 2000», которая должна была быть выпущена в Новый год, в одну минуту первого.
Майкл наклонился к Кэтрин и прошептал:
– Думаю, здесь мы многое успеем. Она согласилась.
– Наша первоочередная задача – установить возраст свитков. Сабина говорит о храме в городе Ур Магна. Мы знаем, что храм, находящийся в нем, давно был разрушен землетрясением, но я не помню точную дату. Если Ур Магна был стерт с лица земли до рождения Иисуса, тогда он никак не может являться Праведным. И я уверена, что, как только эта новость станет достоянием общественности, нас оставят в покое, в том числе и Хэйверз.
Майкл покровительственно взял ее за руку.
– Давайте попробуем найти пару свободных компьютеров, находящихся рядом. Держитесь около меня.
Находясь на бетонной площадке, люди на белом «понтиаке» ожидали, когда частный самолет совершит остановку. Из самолета вышли четверо. Двое сели в «понтиак», остальные – в автомобиль, взятый напрокат. Руководитель группы вновь прибывших привез с собой список всех интернет-кафе Сан-Франциско. – Вперед, – скомандовал он.
Им пришлось ожидать, пока компьютер освободится, поэтому они решили посидеть за столиком в баре, где Кэтрин удалось взять газету. Она пробежала глазами по тексту и тихо прочитала отцу Майклу: «Таможенная служба Соединенных Штатов сообщила сегодня, что доктор Кэтрин Александер пересекла границу четыре дня назад, шестнадцатого декабря. Сотрудники таможни недоумевают по поводу того, каким образом рукописи могли быть вывезены из Египта и как оказались на территории США. В связи с этим сотрудники американской таможни намереваются задать несколько вопросов доктору Александер. И, хотя официальное обвинение еще не предъявлено госпоже Александер, официальные представители как Соединенных Штатов, так и Египта, полагают, что два убийства – американского строительного инженера Дж. Дж. Хангерфорда и археолога доктора Дэниела Стивенсона – связаны с контрабандными свитками и исчезновением доктора Александер, которая, видимо, скрывается на территории Южной Калифорнии».
– В газете говорится о том, что у вас длинные рыжие волосы, – сказал Майкл, – а это означает, что ребята на площадке для отдыха были определенно не полицейскими.
– Люди Хэйверза.
– Или кого-либо другого. Я считаю, что погоня только набирает обороты, и наши шансы спрятаться в толпе сокращаются в геометрической прогрессии. Я на самом деле начинаю беспокоиться о вашей безопасности.
Она посмотрела на него.
– Да?
Он не мог описать словами растущее в нем желание защищать ее. Когда четыре молодых человека заняли соседний стол, Майкл пододвинулся к Кэтрин ближе и положил вытянутую руку на спинку ее сиденья. Он смотрел на Кэтрин и в то же время не сводил глаз с окружающих.
Кэтрин тоже оставалась начеку. Майкл заметил, что она частенько прикасается кончиками пальцев к своему подбородку – машинальный жест, выражающий беспокойство. Он легко мог представить себе, как она самостоятельно, без посторонней помощи сражается с целой армией, машет кулаками до последнего. Он заметил, что волосы у нее за ухом подстрижены неровно. Ему было больно смотреть на эту картину: очень хотелось зачесать их назад, чтобы эта неаккуратность не так бросалась в глаза.
Он вдруг вспомнил последний сон, который походил на тот, что он не раз видел и раньше, но в то же время был несколько иным. Добавилось новое действующее лицо – женщина, и на этот раз он видел ее где-то вдали, а не на переднем плане. Он все еще не мог разглядеть ее лицо, но казалось, она говорит ему что-то.
– Да, – произнес он.
Кэтрин пристально посмотрела на Майкла.
– Что «да»?
– Я беспокоюсь за вас.
И на мгновение кафе вместе с людьми исчезли; виниловая кабинка стала вдруг Вселенной, в которой Майкл и Кэтрин видели лишь друг друга.
Затем он откинулся на спинку стула.
– Доктор Александер, вы подвергаетесь все большей опасности, – сказал он, подобрав наименее эмоциональные слова, чтобы восстановить прежнюю атмосферу.
– Значит, вы считаете, что я должна бросить свою затею, повернуть назад? Вы видели сегодняшние новости?
Немногим ранее они останавливались в закусочной в Дэли-Сити, где над стойкой висел телевизор. Показывали репортаж из Синая; там по приказу египетских властей провели раскопки у колодца, обнаруженного Кэтрин, и нашли скелет, принадлежавший женщине. Выяснилось, что ее руки и запястья были связаны. «Специалисты рассказали, что женщина, по всей видимости, была похоронена заживо. Ее подвергли мучениям из-за свитков».
– Так вот почему вы рискуете собственной жизнью – из-за христианки-мученицы?
– Отец Гарибальди, – начала Кэтрин; осмотревшись по сторонам, она стала говорить тише. – Моя мать была не простым профессором богословия. Она осмелилась поспорить с общепринятым переводом Библии. У нее хватило храбрости заявить, что упоминание в Бытии о том, что Ева была создана как помощница Адама, всего лишь результат предвзятости переводчика-мужчины. На иврите это ключевое слово означает вовсе не «помощница», а «равный во всем человек». В Библии, – страстно продолжала она, – говорится: «Ты позабыл о камне, породившем тебя, ты подверг забвению Бога, ставшего отцом твоим». Однако еврейское слово, переведенное как «ставшего отцом твоим», на самом деле означает «испытывать родовые муки». Я готова поспорить, отец, что мужчинам, работавшим над переводом Библии, образ Бога, испытывающего родовые муки, как женщина, пришелся не по душе. И поэтому они отказались от него. И звание «diakonos», которое употребляет Павел…
– Эй, подождите, я ведь на вашей стороне.
– Этого не может быть. В деле, имеющем прямое отношение к христианской догме, мы с вами по разные стороны баррикады.
– Я все же не думаю, что Церковь самым подлым образом принижает образ женщины. Кто, как не католики, почитают Богородицу? Не забывайте об этом.
– Почитание Марии и обращение с живыми женщинами – это разные вещи, отец Гарибальди. Узнав, что не могу совершить все семь таинств, потому что была девочкой, я убежала домой в слезах, и мать объяснила мне, что принятие сана священника – одно из таинств, и девочки священниками быть не могут.
– Ну, это…
– Отец Гарибальди, я была набожной девочкой-католичкой, и больше всего на свете мне хотелось служить у алтаря. Но к службе допускались лишь мальчики. И должна вам сказать, что некоторые из этих мальчиков были отвратительными хамами, тайком попивали священное вино и высмеивали священников за их спинами. Я была неспособна на такое и все же была недостойна служить у алтаря! А в шестьдесят пятом году, когда мне было два года, мать подала заявление на получение должности преподавателя в Йельском университета. Ей отказали, ведь они не желали терпеть в стенах института женщину-преподавателя!
– Не я сочинял правила, – тихо сказал он.
– У креста находились женщины, женщины сняли тело и достойно похоронили его, женщины сторожили гробницу, в то время как апостолы были в бегах, опасаясь за собственные жизни. И когда Иисус воскрес, кому он явился прежде всего? Женщине. И на каком же основании власть перешла в руки мужчин?
– Вы сейчас читаете проповедь Богу. Я никогда не был против того, чтобы женщины служили у алтаря.
Подошел официант с двумя чашками кофе и тарелкой с булочками. Кэтрин подождала, пока Майкл не расплатился наличными, и попросила официанта сообщить им, когда освободится компьютер. Затем продолжила:
– В семьдесят третьем году моя мать выпустила книгу, которую назвала «Мария Магдалина, Первый Апостол».
Майкл кивнул.
– В семинарии она входила в число работ запрещенных для прочтения.
– Значит, вы никогда не читали ее.
– Как же? Читал, – он улыбнулся. – Как видите, в те времена я еще не был приучен к послушанию.
– Причина, по которой книга вызвала такой общественный резонанс, – продолжала Кэтрин, – заключается в том, что предыдущие работы матери рассматривали традиционные роли женщин в обществе. Даже диссертация, в которой выдвигалась теория о том, что Мария Магдалина была женой Иисуса, не произвела такого эффекта, ведь мать исследовала традиционную роль женщины. Однако в книге об апостоле она перешла эти границы и осмелилась приписать Марии мужскую роль, а этого общественность не вынесла.
Кэтрин на минуту остановилась, затем продолжила:
– Отец Гарибальди, нигде в Новом Завете не говорится о том, что Мария Магдалина была проституткой. Эта традиция восходит к ранним векам, когда за главенство над Церковью боролись различные группировки. Объявив Марию путаной, Церковь лишила ее достоинства, власти и положения – ведь она была первым апостолом.
Неожиданный взрыв криков в соседней комнате испугал их. До них донеслись взволнованные голоса – все говорили о взломе системы «Альфаворлд». Кэтрин повернулась к толпе спиной.
– Греческое слово «апостол», отец Гарибальди, означает «свидетель воскрешения, посланный для проповедования учения». Мария Магдалина полностью удовлетворяет этим требованиям, поскольку она видела пустую гробницу и воскресшего Христа, а затем поделилась новостями с остальными. Но потом вдруг Петр объявляет себя преемником Иисуса и становится главой Церкви благодаря лишь тому, что он был первым свидетелем Воскресения! Я права?
Майкл кивнул головой.
– И вот уже две тысячи лет власть передается от мужчине к мужчине – цепочка, начало которой положил верховный понтифик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57