Ему, разумеется, заплатил Уинтроп. Почему? Почему он сделал это для нее и Натаниэля? Ведь в этом не было нужды, и его никто об этом не просил.
Нет, неправда. Его помощь была нужна. Нежелательным было его присутствие. Он позаботился обо всем, наверное, зачислив ее в свои должники или что-то в этом роде.
Проводив Григгза, она хотела было вернуться наверх к Натаниэлю и оставаться с нимупока он не очнется. Вместо этого она пошла через мягко освещенный холл и коридор в гостиную, где они сидели с Минни и Лукасом. Десять минут, которые она им дала, растянулись на два часа. Они все еще были здесь, ожидая, что она расскажет им о состояний Натаниэля. Почему-то она знала, что они будут не одни.
Она не ошиблась, хотя то, что она увидела, и взволновало, и испугало ее. Нет, о страхе не было речи. Она не боялась Уинтропа, хотя где-то в глубине души сознавала, что должна. Она была раздражена его затянувшимся присутствием в ее доме и тем, что он имел вид человека, который вправе находиться здесь.
Он сидел в кресле рядом с огнем, держа в руках бокал, судя по всему, с виски. Она вошла бесшумно, не издав ни звука. Он по-прежнему безошибочно узнавал момент, когда она входила в комнату. Он поднял голову и повернулся к ней. Их взгляды встретились – он как раз заканчивал что-то говорить молодым людям. Его слова звучали для нее полной бессмыслицей, так много было в них громких басовых раскатов. Он медленно поднялся на ноги.
Он, выглядел дьявольски. Сердце опять бешено забилось. Он был бледен и опустошен, волосы – в неряшливом беспорядке от дождя и ветра. Сюртук расстегнут, и она увидела, что его бирюзовый жилет в темных пятнах. В крови Натаниэля. Кровь была на рубашке, на его руках. Неужели он не додумался попросить воды умыться?
Похоже, что нет. Она поняла это по его пустому взгляду. Он попросил виски, и больше ничего.
Увидев его движение, Минни и Лукас тоже повернулись в ее сторону и встали. Минни бросилась к ней. Озабоченность была написана на ее милом лице.
– Как он? Как наш дорогой Натаниэль?
Мойра обняла сестру. Этот жест успокоил и её тоже.
– Он будет страдать от боли, когда придет в себя, и какое-то время его лицо не будет таким очаровательным, но мистер Григгз обещал, что он полностью восстановится в течение нескольких дней.
Девушка расслабилась.
– О, это отличная новость.
Мойра слегка прижала сестру к себе, при этом ее внимание было приковано к мужчине, расположившемуся у огня.
Он делал вид, что ему спокойно и уютно, но она заметила, как предательски побелели его пальцы, сжимавшие стакан. Не отрываясь, она смотрела на него, выпуская сестру из объятий.
– Минни, не могли бы вы с мистером Скоттом оставить нас с мистером Райлендом наедине? Мне нужно кое-что обсудить с ним.
Сестра окинула ее понимающим взглядом. Без сомнения, Уинтроп тоже понял все. Минни не хотелось оставлять ее, в особенности с человеком, который разбил ее сердце. Бедняжка Минни! Она знает только то, что Мойра решилась рассказать ей, и считает сестру пострадавшей стороной.
Которой она и в самом деле была.
Минни быстро сообразила, что сестра не сможет выяснить отношения с Уинтропом в присутствии ее жениха. Она неохотно предложила Лукасу последовать за ней в библиотеку. Он беспрекословно послушался ее, при этом ободряюще посмотрев на Мойру.
– Дайте знать, леди Осборн, если моя помощь потребуется вам, – дружелюбно обратился он к Мойре. Смысл сказанного отчетливо читался в его взгляде: «Дайте знать, если потребуется моя помощь силой выкинуть мистера Райленда из вашего дома».
Мойра улыбнулась. Совершенно очевидно, ее сестричка поделилась рассказами о горестной судьбине Мойры со своим кавалером. Просто чудесно. Кто следующий? Весь Лондон, конечно. Наверное, уже пошли разговоры по поводу того, что они не появляются вместе на людях вот уже несколько дней. Родились домыслы, почему она опять, как совсем недавно, сидит дома взаперти. А общество отметило, что Уинтроп осунулся, но все равно чертовски красив, даже, несмотря на это.
Как только они вышли, Мойра закрыла за ними дверь и на дрожащих ногах направилась по ковру туда, где сидел Уинтроп. Когда она остановилась рядом с ним, он взглянул на нее, и ее сердце отозвалось на боль в его глазах.
– Если хочешь, я уйду. – Голос был таким же усталым, как и его вид. – Но мне кажется, ты желаешь поговорить.
Мойра проглотила комок в горле, собирая всю свою волю, чтобы голос звучал обыденно. Может, его усталость была искренней, но ей совсем не хотелось, чтобы он понял, насколько ужасно она себя чувствует.
– Что произошло? – спросила она неуверенно, словно кто-то держал ее за горло.
Он сделал глоток виски, прежде чем покачать головой.
– Не знаю, что сказать. Я был у Норта с Октавией – отмечали новость о том, что Блайт беременна.
Какая Блайт счастливая! Это маленькое известие было так же приятно услышать, как и сообщение о помолвке Минни, особенно на фоне ужасов минувшей ночи и всех предыдущих дней.
– Пожалуйста, передай им мои поздравления; – Именно это она и хотела сказать, но даже хорошие вести не могли заставить забыть о ночной трагедии. – Так что же случилось?
В его взгляде, который он кинул на нее, ничего невозможно было прочесть. Он продолжил:
– Я поехал домой. А на ступеньках нашел Натаниэля. Я тут же решил привезти его к тебе.
– Почему? – Почему к ней?
– Потому что ты любишь его, и я знаю, что тебе захотелось бы быть с ним рядом. – Он отпил еще. – И, кроме того, я не имею понятия, где он живет.
Еще несколько дней назад она бы заулыбалась в ответ, но теперь ее губы, судя по всему, забыли, как это делается.
– Ты хоть что-нибудь предполагаешь, почему он отправился к тебе, а не сюда?
Уинтроп вздохнул. Скорее задумчиво, чем тоскливо.
– Не верю, что он сделал это по собственной воле.
Страх ударил по нервам Мойры. Она могла предположить что угодно, но то, что он согласился с ее подозрениями, растревожило ее.
– Ты думаешь, что его специально оставили так, чтобы ты наткнулся на него?
Он кивнул:
– Да.
Она сдвинула брови. Он что-то не рассказал ей. Но тут весь ужас ситуации дошел до нее.
– Ты знаешь, кто это сделал?
Еще один кивок головой. Он потер глаза.
– Не того, кто сделал, а того, кто организовал это. Да, знаю.
Горячо, болезненно засосало под ложечкой.
– Те, на кого ты работаешь? Это они? – Он помертвел.
– Подозреваю, да.
– Почему? – Недоверие и шок заставили ее опуститься на стул напротив него. Она положила руку на живот, чтобы успокоить возникшую боль. – Вы ведь совсем не друзья с Натаниэлем.
Темные страдающие глаза Уинтропа глядели на нее.
– Зато вы с ним друзья. – Мойра замерла от ужаса.
– Это предупреждение?
– Да.
– Тебе. – Язык с трудом поворачивался во рту. – Потому что ты не смог принести им тиару.
Его губы поджались.
– Да.
Она засмеялась резко и невпопад.
– И что потом, они придут за мной?
– Или Минервой.
Шок от подтверждения своей догадки был ничто по сравнению с яростью, которая вспыхнула в ней при упоминании имени сестры.
– Если кто-нибудь попробует тронуть мою сестру, убью их всех.
На него, казалось, не произвела никакого впечатления се решимость.
– Кого убивать-то? – Она прищурилась.
– Ты знаешь, кто они.
Он покачал головой. Никогда еще она не видела его настолько угнетенным.
– Я знаю одного из них. И не имею представления, с кем он работает.
Это прозвучало довольно безнадежно.
– Но ты ведь общаешься с ним.
– Конечно, но я не назову его тебе, чтобы ты не наделала глупостей себе во вред. – Он допил остатки виски и поставил бокал на пол рядом с креслом.
Она сжала кулаки. Гнев сделал ее сильной.
– Передай им, если пострадает хоть один человек, которого я люблю, я своими руками разломаю к чертям эту тиару.
В глубине его темно-синих глаз зажглась искорка обожания.
– Вот за это я люблю тебя, Мойра. Ты такая хрупкая на вид, а внутри – сталь.
Не поздно ли говорить об этом?
– Не надо мне льстить, мистер Райленд. Серьезно пострадал мой друг, и все из-за вас. – Она говорила жестко, но ей хотелось, чтобы он отверг обвинения. Она хотела сражаться за это.
– Да. – Он даже не намерен поспорить с ней? – Да, и я страшно расстроен из-за этого.
– Мне нет дела до ваших чувств. – Это была чудовищная ложь. – Мне интересно, что вы собираетесь предпринять.
Он потер глаза, затем поморгал, чтобы лучше видеть.
– Не уверен, что знаю. Попытаюсь переключить их внимание с вас и Минни.
– И как вы будете это делать? – Человек, на которого он работал, наверняка понимает, что тиара у нее. Что помешает ему нанять еще кого-нибудь, чтобы украсть ее? Ему настолько хочется заполучить ее, что он не остановится пи перед чем.
Уинтроп поднял подбородок. Его глаза встретились с ее, и в них была такая сила, что она поняла: все, что он сейчас произнесет, – самая настоящая правда.
– Если бы было можно, я бы отправился на Боу-стрит и рассказал им все.
Она, не отрываясь, смотрела на него. Он сделает это? Ради нее и Минни? Нет, не ради Минни, а для нее. Не надо обманывать самое себя, кого он имел в виду. Его решимость защитить ее так же очевидна, как нос на его лице.
Она подошла ближе, хотя разум советовал не делать этого. Она встала прямо перед ним, потом опустилась на колени и осталась так – глаза в глаза.
– Если они поступают так с теми, кто не имеет к этому никакого отношения, что они сделают с тобой? – Ее голос задрожал, выдавая то, что мучило ее совесть.
Его молчание пронзило ее до глубины души. Медленно, против своей воли она поднесла руку к его лицу и провела пальцами по небритой щеке. Уинтроп тут же перехватил руку и откинул ее.
– Не надо, – проскрежетал он.
Бесстрашно она подняла вторую и дотронулась до другой его щеки. Разве он не видит, как она пытается навести мост над отчуждением между ними? Как стремится объяснить ему, что хоть он и разрушил ее доверие и разбил сердце, ей совсем небезразлично, что будет с ним. Главное – жить в мире, где нет его, невыносимо, даже ужаснее, чем сама мысль, что он не тот человек, о котором она мечтала.
Он перехватил и эту руку. И прежде чем она поняла, что происходит, он выждал, когда она качнется в его сторону. Затем он захватил ее в свои объятия, долго глядел ей в глаза, а потом накрыл ее губы своим ртом.
Он почти забыл ее вкус.
Уинтроп целовал ее с яростью. Его язык врывался в мягкость и тепло ее рта. Он пил ее, его душа трепетала от счастья, что она чувствует его. Тепло проникало в безжизненный холод его души, свет озарял то, что всего несколько мгновений назад было черной бездной. Он скрестил руки у нее за спиной, раздвинул свои колени и притиснул ее еще ближе, чтобы почувствовать, как ее нежная грудь прижимается к его груди, а упругий живот упирается в него.
Она не пыталась бороться с ним, чем немало удивила его. Сначала ее руки обретались где-то сами по себе, не касаясь его, а потом мягко утвердились на его плечах. Нажмут чуть сильнее, и он остановится. Отрываться от нее не хотелось, но он должен уважать ее желания.
И она не давила на него, даже не отталкивала. Наоборот, ее пальцы стиснули его плечи, притягивая его к себе. Он застонал, когда она своим языком, нащупывая, коснулась его языка.
В первый раз с той ужасной ночи, нет, в первый раз после того, как Дэниелс снова появился в его жизни, Уинтроп почувствовал, что существует надежда, что все еще может удачно сложиться. Мойра была тут, в его объятиях, и целовала его с жадностью, рождавшей в нем боль, такую же острую, как и заполнявшая его радость. Возможно ли, что она простит его? Однажды, когда закончится его падение и не станет Дэниелса, смогут ли они начать заново? Неужели она сможет испытывать к нему совсем другие чувства, а не эту враждебность, которую он, увы, заслужил?
Его рука соскользнула по шелковистой ткани ее платья вниз, а потом обняла, обхватив спереди там, где у нее легко вздымалась грудь. Она немного набрала в весе. Ом понял это по тому, что больше не чувствовал ребер под руками, и по увеличившейся тяжести грудей, когда его пальцы коснулись этих нежных округлостей. Разве есть еще женщины с такой прекрасной грудью, как у Мойры?
Исследуя ее, пальцы наткнулись на восхитительно маленький сосок, который затвердел от их прикосновения. Нежно поглаживая, он слегка прижал его большим пальцем и почувствовал, как им овладевает возбуждение, когда она застонала в ответ, не отрываясь от его губ.
Несмотря ни на что, она должна сочувствовать ему. Как она может его презирать, если по-прежнему хочет его? Ее тело не отвергало, она не отказывалась от наслаждения, которое ей дарили его поцелуи. Несомненно, между ними по-прежнему существовало физическое притяжение. Теперь только бы восстановить доверие, которое он разрушил.
Его дыхание было прерывистым, а их губы продолжали медленный и отчаянный танец. Рука потянулась вниз вдоль спины, Ощупывая мягкие выпуклости ягодиц. Пальцы, ласкавшие ее грудь, стали более настойчивыми, перекатывая сосок под тканью платья и легко нажимая на него, пока она не стала жадно ловить ртом воздух, прижавшись к его руке.
Руки Мойры, оставив его плечи, спустились к груди, гладя ее через сюртук.
Она распустила узел галстука и освободила его от куска ткани, повязанного вокруг шеи. Галстук был отброшен в сторону, и ее пытливые пальцы легли сзади на его шею, нежно касаясь, поглаживали плоть, пока не наткнулись на порез, нанесенный Дэниелсом. Уинтроп вздрогнул. Рана все еще была воспаленной.
Мойра отпрянула, ее пальцы замерли. Она смотрела с любопытством и беспокойством. Затем она опустила взгляд вниз, разведя концы воротника в стороны. Он почувствовал момент, когда она увидела порез.
– Что это у тебя?
Он схватил ее руки, отрывая их от своей шеи.
– Ничего. Порезался, когда брился.
Она уставилась на него, бледная и полная сомнений.
– Не считай меня дурой, Уинтроп.
– Что ты, как можно? – Пожалуй, это было бы чересчур – заявить, что она поглупела за время их охлаждения.
– Это его рук дело, да?
Можно было не спрашивать, кого она имеет в виду. Конечно, не Натаниэля, а другой, о ком они говорили сегодня, был Дэниелсе, хотя Уинтроп проявил осторожность и не называл его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44