Втроем они смотрели на него. Такие разные лица, но у всех одно выражение. Они понимали: что-то гложет его. Брам не сказал ничего. Девлин произнес:
– Добрый вечер.
– Мойра здесь. Почему ты не с ней? – спросил Норт.
Уинтроп попробовал притвориться непонимающим:
– Я решил сначала подойти поздороваться с братьями. Тем более вы на моем пути к даме.
Похоже, это успокоило его любопытного братца, и Уинтроп сдержал вздох облегчения. Он боялся сделать лишнее движение, чтобы Норт чего-нибудь не пронюхал. Не хватало только, чтобы сегодня за ним следил бывший сотрудник с Боу-стрит, который к тому же знал о его прошлом. Как только станет известно, что Мойра ограблена, Норт тут же возьмется за него. Брат не разделял наивную доверчивость Мойры. Норт отказался бы поверить в вину Уинтропа, но, прирожденный сыщик, он не сможет проигнорировать очевидное.
– Теперь, отдав семейный долг, полагаю, я могу приветствовать мою даму. Она намного лучше вас, вместе взятых. – Такая намеренная дерзость соответствовала манере вести себя, которой Уинтроп пользовался, когда выходил в свет. Девлин и Норт уже привыкли к ней. А вот Брам стоял в недоумении.
На секунду взгляд Уинтропа задержался на старшем брате. В янтарных глазах Брама не было ни намека на осуждение или недовольство. Много хуже – они были полны понимания. Он мог ожидать от Брама всего, кроме сочувствия.
Брам никогда не знал его, настоящего. Ему это недоступно.
Брам сохранял молчание и проницательно улыбался. Уинтроп разрывался между желанием ударить его или попросить о помощи. Он может быть полной скотиной, но Брам все еще самый старший, и некоторых вещей ничто не может изменить, даже чувство глубокой обиды.
Сердце забилось – он приближался к Мойре и ее собеседницам. Словно по волшебству, женщины, увидев его, отошли в сторону. В другое время он счел бы это забавным, так как они знали, что он здесь только ради Мойры, но сегодня он встревожился. Неужели никто не придет ей на помощь?
– Мистер Райленд, – приветствовала его Мойра. Он поклонился:
– Леди Осборн, как вы очаровательны сегодня!
Мойра улыбнулась, и щеки ее покрылись румянцем. Она, женщина, уже побывавшая замужем, краснела легко, словно неопытная девушка. Это умиляло и раздражало одновременно. Почему бы ей не быть циничной шлюхой? Или хотя бы такой, как те женщины, которые не верили ни единому его слову? Зачем она доверяет ему?
Нет, это совсем не так. Всего несколько недель назад она не верила ему, потому что не считала себя объектом, достойным любви. Сейчас она смутилась только потому, что чувствует его расположение к ней.
– Вы тоже отлично выглядите, сэр.
Его охватила дрожь и слабость в груди, как будто сердце откликнулось на ее похвалу. Уинтроп улыбнулся, затем намеренно позволил своему взгляду опуститься до нежных полукружий и только потом оглядел камни на ее шее. Он предполагал, что маневр с разглядыванием груди собьет ее столку.
– Надеюсь, ты держишь эти безделушки в надежном месте.
Она странно посмотрела на него, румянец еще не сошел со щек. Проклятие. Так неуклюже нельзя себя вести с ней. Мойра совсем не была дурочкой. Потому она и нравилась ему. Правда, теперь это становилось серьезным препятствием.
– Ты в последнее время проявляешь слишком большую заботу о том, где я храню драгоценности.
Он пожал плечами, пытаясь выглядеть безразличным, хотя сердце застучало как сумасшедшее.
– Я беспокоюсь, ведь вы с Минервой живете в доме одни. Вы прекрасная мишень для воров.
Если бы она представляла, насколько это близко к реальности!
Она улыбнулась в ответ. Возможно, не очень-то она и сообразительна. Нет, это его жестокосердие говорит в нем. Она расцветает в улыбке, потому что верит, доверяет ему. Ей и в голову не приходит, что он один из тех, от кого нужно защищаться. И с какой стати? Он умело манипулирует ею.
– Твоя забота очень трогательна, но можешь не беспокоиться. У меня в спальне сейф, где я держу драгоценности.
Сердце замерло.
– Он надежно спрятан?
Она ошибочно приняла возбужденность его голоса за тревогу о ней, потому что сообщила без обиняков:
– Конечно, за «Нарциссом» Тони.
Наконец-то его труды окупились. Уинтроп ждал, что хотя бы часть его будет ликовать, но не почувствовал ничего, кроме слабости где-то в середине живота.
– За картиной – самое первое место, которое обыщут воры.
Теперь была ее очередь пожать плечами. Ему захотелось схватить и встряхнуть ее, чтобы она очнулась и поняла, как она легковерна.
– Если у кого-нибудь будет достаточно времени вломиться в мою спальню, поискать за картинами и подобрать шифр к сейфу, тогда пусть попробует ознакомиться с его содержимым.
Он сжал кулаки.
– Ты будешь думать по-другому, если это случится. Недавно была цепь ограблений.
Точно, цепь ограблений, за которыми стоял он. Впрочем, ничего крупного. Ожерелье тут, немного серебра там – мелочевка, которую обнаружили у местных скупщиков краденого и вернули назад владельцам без лишних трудов. Все не потребовало особой подготовки, но он добился того, что молва о ворах пронеслась повсюду, хотя и без особой тревоги.
Слухов было достаточно, чтобы ему не стать первым подозреваемым для острого ума Мойры. Если угодно, это была мера предосторожности. Хотя он был уверен, что будет одним из последних, кого она заподозрит.
В горле внезапно пересохло.
Мойра дотронулась до его руки. Она таким образом успокаивала его, но ему хотелось стряхнуть ее руку с себя, как насекомое. Как она может прикасаться к нему? И как он допускает это?
– Спасибо тебе за заботу, но повода для беспокойства нет. Я совсем не легкомысленна, когда речь идет о безопасности.
Особенно если речь идет о мужчинах, вернее, об одном мужчине. О нем.
Его ум уже планировал, как предпринять следующие шаги. Уинтроп пригласил ее на танец. Ноги передвигались механически и безупречно, а голова обдумывала время и подробности предприятия. Затем, когда танец закончился, он подвел ее к своим друзьям и извинился, что оставляет ее ради делового разговора со знакомым, которого здесь встретил. При этом он пообещал, что вернется к следующему танцу.
После того как украдет тиару, он собирался выполнить обещание. Он уже все продумал. Сначала – домой переодеться, затем проникнуть в дом Мойры, забрать тиару, после этого вернуться назад к себе, спрятать ее в тайнике под кроватью. А потом, снова облачившись в вечерний костюм, опять появиться здесь. При удачном стечении обстоятельств никто не заметит его отсутствия, а если и обратит внимание, Мойра будет его защитой. Все очень просто.
Тишина стояла в его квартире, когда он туда вошел. Он был наполовину уверен, что сейчас из темного угла с ним заговорит Дэниелс. Слава Богу, его не было. Ирландец наверняка подсчитывает деньги, которые он скоро надеется получить.
Уинтроп прошел в спальню и зажег лампу. Затем не торопясь снял с себя вечерний костюм и переоделся в черные шерстяные брюки, свитер и ботинки. Поверх свитера натянул старую черную куртку, которая грела, но не стесняла движений. Подумал надеть маску или капюшон, но это свидетельствовало бы против него, если бы вдруг его схватили рядом с домом Мойры. А так он, конечно, вызывал подозрения, но сумел бы как-нибудь вывернуться.
Выйдя наружу, он обогнул дом и направился к конюшне, где держал своих лошадей. Там оседлал Кинга – вороного коня, который мог мчаться, словно сам дьявол, и вскочил в седло. Ударив пятками по бокам лошади, рванул в сторону дома Мойры.
Он не проделал еще полпути, как повалил снег.
Уинтроп солгал ей.
Так думать недостойно, но Мойра ничего не могла с собой поделать. Он сказал, что собирается побеседовать с деловым партнером, но уже прошло полчаса, а ей нужно увидеть его еще раз. Конечно, довольно много людей толпилось в бальном зале Лиандера, где она когда-то выступала в роли хозяйки, но было не настолько многолюдно, чтобы скрыть надолго такого человека, как Уинтроп.
Возможно, они с его знакомым здесь, в доме, в тихом уголке, где можно относительно спокойно побеседовать. Ответ вполне правдоподобен, но Мойра не поверила в это ни на секунду. В глубине души она была уверена, что он покинул здание. Он ускользнул, не попрощавшись.
Проще всего было подумать, что Уинтроп ушел из-за нее. Та часть ее, которая испытывала неуверенность от того, как она выглядела, твердила ей об этом. Однако никто из его братьев, судя по всему, тоже не знал, куда он делся. И Норт, самый близкий ему. Если он не собирался вернуться, неужели братья об этом бы не знали? Может, он ничего не сказал Нор-ту, побоявшись, что тот все передаст ей?
Глупости. Уинтроп Райленд не из трусливых. Как не бывают трусами люди, у которых было мало радости в жизни. Правило грустное, но верное. Во всем мире для Уинтропа мало что имело значение. Только братья, и, наверное, все.
Должно быть, ему не хватало бы и ее, но в этом она не была уверена. Относится ли она к тем, о ком он пожалеет в случае потери? Вряд ли, иначе он не исчез бы вот так. Все-таки она осознавала, что это как-то связано с ней. Она чувствовала это. Несмотря на то, что она полностью доверяла ему, его поведение за эти последние дни возродило в ней дурные предчувствия. Его поцелуи были такими же, он точно также говорил с ней. Но в нем появилось какое-то подспудное напряжение, причину которого она не могла определить. Казалось, он решал свою задачу и понемногу отдалялся.
Может, он устал от нее, но не хочет ее ранить. Это, конечно, могло быть причиной – желание сгладить свойственную ему резкость. Как, например, когда они говорили в новогоднюю ночь. Такое, к сожалению, вполне возможно. Кроме того, многое могло измениться за эти последние несколько дней.
И все равно ей повезло. Она наконец нашла того, кому может доверить тайну своего замужества, пусть сейчас он и оставил ее. Первый мужчина, которому ей по-настоящему захотелось отдать себя, кажется, больше не хочет ее.
Нет. Она не должна так думать. Так бы сказала та, другая Мойра. Так просто обвинить во всем себя, но это неправильно. Уинтроп не тот человек, который может вести свои игры без веской причины. Возможно, он участвует в каких-то делах, в которые не хочет посвящать ее. Может, возникли неприятности с предприятием, в которое он инвестирует. Очень легко это может быть причиной перемены в нем и не имеет к ней никакого отношения.
Невзирая на все логические построения, вечер потерял для нее свое очарование в отсутствие Уинтропа. Она много танцевала. Некоторые ее партнеры беззастенчиво флиртовали с ней. Она должна быть благодарна Уинтропу за эту вновь обретенную популярность. Он изменил ее. Теперь она ощущала себя раскрепощенной на публике. Она могла поддержать беседу и не чувствовать себя дурочкой. Она получала удовольствие оттого, какая она есть. Перемены были очевидны для нее и для окружающих.
Правда, это не меняло главного – ей больше не хотелось оставаться здесь.
– Октавия, – сказала она, повернувшись к подруге. – Мне не очень хорошо. Пожалуй, я отправлюсь домой.
Та забеспокоилась:
– Мне поехать с тобой? Какая прелесть!
– Господи, конечно, нет. Я не больна, просто немного устала.
Голубые глаза прищурились. Иногда Октавия видит слишком много.
– Это из-за Уинтропа? Он расстроил тебя? – Мойра покачала головой:
– Вовсе нет. – Это не было полной ложью. Уинтроп, конечно, не был ей безразличен, но она не собиралась давать ему так много власти над собой.
Похоже, это несколько успокоило Октавию.
– Могу ли попросить тебя присмотреть за Минервой? – Мойра обратилась к Октавии с просьбой, торопясь опередить новый вопрос или выражение сочувствия. – Если не трудно, позаботься, чтобы она уехала домой.
Предложить сестре уехать домой сейчас – значит, испортить ей вечер. Минерве так нравилось внимание Лукаса Скотта, молодого человека с большим будущим, принадлежавшего к старинной и знатной фамилии. Похоже, что она наконец нашла человека, который смог возбудить в ней интерес. Может, так оно и есть. Минни нашла мужчину, за которого она сможет выйти замуж. Тогда дом опустеет. Смешно, но всего лишь несколько недель назад она была готова на все, лишь бы избавиться от сестрицы. Теперь, наоборот, она будет скучать по ней. Как странно иногда складывается жизнь.
Подруга улыбнулась, успокаивая:
– Конечно, не трудно. Мы с Нортом сами довезем ее до твоих дверей.
Мойра обняла ее.
– Спасибо, завтра поговорим. Прибереги для меня какую-нибудь хорошую новость.
Октавия обязательно расскажет Уинтропу, что она уже уехала, если он вдруг надумает вернуться. Она сделает это по собственной воле, потому что Мойра не будет просить ее ни о чем подобном. Октавия никогда не делала секрета из того, что, несмотря на то что она считала Уинтропа хорошим человеком, ему требовалась «сильная рука». Она по какой-то причине считала, что у Мойры именно такая рука. Мойра не могла не улыбнуться. Почему-то, все находят ее более жизнестойкой, чем она себя ощущает. Даже Тони говорил ей, что ее возможности намного больше, чем она подозревает.
Она попрощалась и направилась к выходу из бального зала. Лакей ушел за ее накидкой, а она осталась в холле.
– Ты покидаешь нас, Мойра?
Она улыбнулась приближающемуся к ней Лиандеру – кузену покойного мужа. Его рыжеватые волосы, смеющиеся карие глаза напоминали обо всех Тиндейлах. Он был более высокого роста, чем Тони, шире в плечах и основательнее. В его присутствии становилось спокойно, появлялось чувство безопасности.
– Боюсь, что так, Лиандер. Ты, полагаю, извинишь меня? – сказала она, словно поддразнивая его.
Он чуть-чуть сдвинул брови:
– Надеюсь, с тобой все в порядке?
Лиандер очаровательно заботлив. Все так пекутся о ней.
– Да, конечно, просто немного устала. Достаточно как следует выспаться, и все пройдет.
– Можешь прекрасно отдохнуть в одной из комнат здесь. – Он показал рукой в сторону лестницы. – Ты как раз прошла мимо своей спальни.
Предложение, наталкивающее на размышления. Очень странное к тому же. Что изменится, если она останется тут?
Боже правый, неужели он имеет виды на нее?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44