Отлично - сайт Wodolei
Семья Альтамирано, также известная под именем д'Орельяна, была одним из двух господствующих в Трухильо кланов. Вторыми были Писарро. Гербы этих фамилий можно встретить почти на всех домах Трухильо, относящихся к XIV, XV и XVI векам. Кортес был кровно связан с обоими самыми могущественными родами этого города. Медельин в некотором роде являлся продолжением Трухильо, пригородом или даже подобием дачного поселка.
О семье Монроев, к которой Эрнан принадлежал по линии отца, известно много. Несмотря на французское имя, это был весьма древний род из Кантабрии. Именно с севера Испании, где на горных вершинах Астурии в течение всего арабского господства укрывались христиане, и началось движение Реконкисты, ставшее необратимым после битвы при Лас-Навас-де-Толос в 1212 году. Монрои, «старые христиане», вступили в борьбу с мусульманским засильем и приняли активное участие в возвращении Эстремадуры, получившей свое название в XIII веке, когда здесь пролегал «крайний предел», граница владений королевства Кастилии и Леона. В ходе этого Крестового похода сформировалось испанское рыцарство: ордена Сантьяго, Калатравы и Алькантары. В феодальной среде эти могущественные ордена, верные союзники короны, получили немалую военную, религиозную и экономическую власть. Вместе с другими союзными или соперничающими кланами Монрои контролировали в XV веке орден Алькантары. В 1475 году при обстоятельствах, к которым мы еще вернемся, Алонсо де Монрой стал его Великим магистром.
Феод Монроев находился в Белвисе, в долине Таги, в сотне километров к северо-востоку от Трухильо; внушительный родовой замок сохранился и по сей день. Но Монрои занимали также господствующее положение и в городе Пласенсия, где их просторный дом с башнями по бокам возвышался с XIII века рядом с собором. Владели они и домом в Саламанке, где с ними даже связана одна из городских легенд: где-то в середине XV века два брата Монроя были убиты братьями Манзано, которые уступили первым в игре в мяч и пришли от проигрыша в ярость. Вместо того чтобы лить слезы, мать погибших, знаменитая в будущем Мария ла Брава, надела доспехи и вместе с друзьями детей погналась за убийцами, скрывшимися в Португалии. Она настигла их в Визеу и отрубила им головы, которые прихватила с собой, насадив на копья. Мария ла Брава въехала в Саламанку верхом на коне впереди жутковатой процессии и бросила головы убийц в церкви, где были погребены ее сыновья. Алонсо де Монрой, неукротимый магистр ордена Алькантары и дед Эрнана, также нашел место среди героев, воспетых трубадурами. В том, что этот человек огромного роста и недюжинной силы вдохновил менестрелей на создание образа легендарного непобедимого рыцаря, нет ничего удивительного: всю свою жизнь он провел в сражениях и походах.
Родословная Кортеса не только богата яркими персонажами, но и говорит о великолепной сбалансированности его рода: военные и «люди умственного труда» поддерживали и дополняли друг друга; городские дома сочетались с обширными сельскими угодьями; брачные союзы рассчитывались настолько тщательно, что вся Эстремадура была охвачена сетью семейных уз, породнившей Монроев, Портокарреро, Писарро, Орельяна, Овандо, Варилласов, Сотомайор и Карвахалов. Денег хватало, так как время от времени эти дворяне позволяли себе разорительные междоусобные войны из-за дележа наследства или споров о принадлежности замка. В сущности, абсолютно средневековая картина.
Хотя Кортес гордился тем, что никогда не был богатым наследником и папенькиным сынком и всем, чего он добился, обязан только себе, тем не менее на начальном этапе Эрнан пользовался поддержкой привилегированной семейной среды. Отец был надежной эстафетой в делах сына и всегда задействовал свои связи при дворе Карла V, пользуясь расположением и доверием высокопоставленных лиц.
Отчий дом в Медельине
Кортес, по-видимому, не питал особо нежных чувств к своей матери Каталине. Он в духе того времени, несомненно, выказывал ей сыновью почтительность, но не более того. Портрет, который с его слов передает Лопес де Гомара, крайне жесток и сух: «recia у escasa », сурова и скаредна. Хронист использовал перифразу, лишь отчасти смягчившую этот образ: «Каталина не уступала ни одной другой женщине своего времени в порядочности, скромности и семейной любви». Когда она овдовела в 1528 году, Кортес взял ее с собой в Мексику в 1530 году, где она умерла несколько месяцев спустя. Ее смерть не ввергла его в безграничную печаль.
Зато Кортес обожал своего отца Мартина, и, поскольку нежность и проявление любви не были приняты в то время, их связывали доверие и общие интересы. Эрнан всегда чувствовал, что отец понимал его, поэтому никогда не стеснялся попросить о помощи. Так, например, в марте 1520 года, когда положение Эрнана в Мексике было еще неустойчивым, дон Мартин Кортес де Монрой обратился в Королевский совет с жалобой на преследования его сына со стороны губернатора Кубы. «Диего Веласкес, не имея на то причины, преисполнился ненавистью к сыну моему и делает все, что во власти его, дабы чинить ему обиды… Я прошу Ваше Величество дать указания надлежащие, дабы прекратить сей скандал остановить». Таков был отец, осмелившийся обращаться с требованиями к Карлу V и добившийся своего: беспрецедентной свободы действий для сына.
Отца и сына связывали не только взаимные доверие и уважение, но и некоторая близость характеров. Эрнан унаследовал от Мартина своеобразную набожность, которая выражалась не в слепом следовании обрядам, а в принятии судьбы, находящейся в руках Божьих. Правда, признавая волю Всевышнего, они оба без особого уважения относились к его наместникам на земле. В отличие от придворных шаркунов Мартин всегда ясно и просто выражал свои убеждения. Мартин Кортес де Монрой не признавал господином никого кроме Бога. Попытки Католических королей Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской объединить Испанию, захватив дворянские уделы, не могли найти у него поддержки. С оружием в руках Мартин участвовал в гражданской войне 1475–1479 годов в чине капитана легкой кавалерии. Он встал на сторону Алонсо де Монроя, «эль Клаверо», рассорившегося с королевой Изабеллой. Бросать вызов королевской власти было в духе времени, к тому же свою роль сыграла и семейная солидарность. Дерзость испанских грандов, не склонившихся перед королем, не вызывает удивления. В конце XV века еще существовал пиренейский феодальный мир, где было принято проявлять храбрость, отстаивая сословные привилегии, а неподчинение нарождающейся политической власти почиталось за доблесть. Закалка, полученная Мартином в эти годы, разовьется в Эрнане в настоящую черту характера и превратит его в прирожденного фрондёра.
Единственный сын наверняка баловавших его родителей, маленький Эрнандо рос в семейном доме в Медельине под присмотром кормилицы. Скоро по традиции дворянских семей им занялись гувернер и учитель фехтования. Почему так часто Кортеса изображали болезненным, хилым ребенком, подверженным простудам и прочим недугам? Не из простого ли желания указать на животворное воздействие молитв его кормилицы и благословение святых, в частности апостола Петра? Эта агиография, по которой чахлое создание стало избранником Божьим, а посему получило защиту и покровительство, дабы могло свершить предначертанное, легко разбивается в пух и прах. Кортес обладал природными силой и здоровьем и, несомненно, в детстве также был крепким и здоровым карапузом, иначе просто не выжил бы в тот век, когда человек боролся с болезнью один на один.
До четырнадцати лет Кортес прожил в маленьком эстремадурском городке с населением всего в несколько тысяч человек. Медельин, прилепившийся к подножию внушительного замка, что красиво расположился на вершине холма, господствующего над широкой долиной рио Гуадиана, всегда держал под контролем все перемещения в этом крае. Городок находился на пересечении дороги с севера на юг, из Севильи в Саламанку, и дороги с востока на запад через долину Гуадианы, связующей Кастилию с Португалией. Здесь всегда была крепость. Сначала кельтская, затем греческая, потом с 74 года до нашей эры – римская: тогда консул Квинт Цецилий Метелл сражался с мятежным Серторием за Лузитанию. Именно в честь победителя город был назван Метеллинумом, от которого и пошел кастильский Медельин. Римляне построили каменный мост, необходимый для сообщения, крепость, чтобы защищать этот стратегический мост, и при них целый город с форумом, театром и храмами. В 715 году Медельин был захвачен арабами и пять веков находился во владении мусульман, от чего ничуть не пострадал: замок поддерживался в полном порядке и реконструировался, пахотные земли обрабатывались. Затем рыцари ордена Алькантары повели Реконкисту и захватили крепость в 1234 году. С этого момента расположенный на границе двух соперничавших держав Медельин оказался в эпицентре бесконечной территориальной распри Португалии и Кастилии. Позиционная война прекратилась только в 1479 году с подписанием договора в Алькасовасе.
Юный Эрнан родился в относительно спокойное время, хотя еще продолжали тлеть угли противостояния двух враждующих сторон, разделявшего дворянские фамилии и жителей Медельина. Однако было очень далеко до той идиллической картины, которую слишком часто рисуют биографы Кортеса: травля зайцев борзыми, купание в Гуадиане и бесцельная скачка по бескрайним полям и лугам. В конце XV века Медельин, хотя и зажатый в кольце поместий орденов Алькантары и Сантьяго, тем не менее оставался активным и процветающим городом с зажиточной буржуазией и богатой еврейской общиной. Так, когда королева Изабелла объявила мобилизацию средств на борьбу с Гранадой, вклад Медельина поставил его на десятое место в списке городов, выплативших военный налог.
Поэтому деревенского паренька из Кортеса получиться не могло, но вырос он на больших просторах. Ему было достаточно взобраться по склону холма к замковой стене, присесть на камни полукруга древнего римского театра, чтобы его взору открылись бескрайние дали Эстремадуры, волновавшие мечты, а быть может, и звавшие к приключениям.
Средневековая Испания Изабеллы Католички
Сейчас трудно представить, каким был мир, в который вступал юный Эрнан. Эпоха Средних веков угасала на его глазах, и он не мог не ощущать культурного переворота конца XV века. Уже долгое время историки относят конец Средневековья к 1453 году, когда Константинополь был захвачен султаном Магометом II и Византийская империя перестала существовать. Хотя подобные исторические вехи и хорошо подходят для классификационных целей, иногда все-таки стоит оспорить обоснованность подобного разграничения. По моему Личному убеждению, Ренессанс со всем, что он привнес в плане обновления мира, проявился не ранее 1515–1520 годов. Мы еще вернемся к этому вопросу, поскольку это изменение общества, ставшее прямым следствием открытия Нового Света, произойдет непосредственно в период завоевания Кортесом Мексики. А пока посмотрим на Испанию второй половины XV века.
Кастилия: между Португалией и Арагоном
Испания занята прежде всего возвращением собственной территории. Пиренейский полуостров был захвачен маврами в VIII веке. В XI началась Реконкиста – освободительная война, которую повели наследники христиан-вестготов. Именно в этой борьбе снискал себе славу знаменитый Сид – Родриго Диас де Бивар. В XIII веке после решительной победы христиан при Лас-Навас-де-Толоса в 1212 году мусульмане вынуждены были отступить, удержавшись только в королевстве Гранада в южной части полуострова. С этого времени христианских правителей не оставляла мечта о единой Испании. Но до него было еще далеко. Пиренейский полуостров оказался разделенным на три основных блока – Португалию на западе, примерно в тех границах, что она занимает и теперь; Кастилию в центре; и Арагон на востоке. Единая и могучая Испания XVI века появится по воле женщины – Изабеллы Кастильской.
С 1454 года Кастилией правил король Энрике IV Бессильный. Не остановившись на этой малосимпатичной личности, нельзя будет понять смысл действий Изабеллы Католички.
Будучи единственным ребенком короля Хуана II Кастильского от первого брака с Марией Арагонской, Генрих IV взошел на трон после смерти своего отца. В то время ему уже минуло тридцать. В результате череды кровосмесительных браков его предков король носил явные признаки вырождения. Помимо ставшего легендарным уродства он унаследовал от отца безволие и за всю жизнь не смог принять какого-либо решения самостоятельно. За власть над ним вели бесконечную борьбу два фаворита – Белтран де ла Куэва, его бывший паж, и Хуан Пачеко, маркиз Вильенский. Еще в самом юном возрасте Энрике был обручен с Бланкой Наваррской, но исполнить супружеские обязанности оказалось выше его физических сил. Став королем, он под давлением советников, движимых заботой о наследнике престола, был вынужден отослать остававшуюся девственной Бланку и подготовить новый союз. 21 мая 1455 года в Кордове он сочетался вторым браком с Хуаной Португальской, сестрой португальского короля Альфонса V. Но и красивая черноокая Иоанна не добилась успеха. В этот раз король Энрике также не справился с супружескими обязанностями и начал испытывать сильное отвращение к женщинам.
Окружив себя подобием преторианской гвардии из мавров и охотно повязывая тюрбан, чтобы скрыть свои рыжие волосы, король Кастилии полностью погрузился в развлечения, оскорбляя чувства дворян, только и ждавших повода для мятежа. Повод представился в 1462 году, когда королева родила дочку, названную Хуаной. По общему мнению отцом ребенка был не кто иной, как фаворит короля Белтран де ла Куэва, видимо, бисексуал. Маленькая Хуана была немедленно прозвана Белтранихой (Beltraneja) и так и вошла в историю под этим именем. Признание королем Энрике IV этого незаконнорожденного ребенка наследницей трона стало искрой в пороховом погребе. Ропот части дворянства перерос в открытую войну после того, как в Авиле 5 июня 1465 года был публично сожжен герб короля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
О семье Монроев, к которой Эрнан принадлежал по линии отца, известно много. Несмотря на французское имя, это был весьма древний род из Кантабрии. Именно с севера Испании, где на горных вершинах Астурии в течение всего арабского господства укрывались христиане, и началось движение Реконкисты, ставшее необратимым после битвы при Лас-Навас-де-Толос в 1212 году. Монрои, «старые христиане», вступили в борьбу с мусульманским засильем и приняли активное участие в возвращении Эстремадуры, получившей свое название в XIII веке, когда здесь пролегал «крайний предел», граница владений королевства Кастилии и Леона. В ходе этого Крестового похода сформировалось испанское рыцарство: ордена Сантьяго, Калатравы и Алькантары. В феодальной среде эти могущественные ордена, верные союзники короны, получили немалую военную, религиозную и экономическую власть. Вместе с другими союзными или соперничающими кланами Монрои контролировали в XV веке орден Алькантары. В 1475 году при обстоятельствах, к которым мы еще вернемся, Алонсо де Монрой стал его Великим магистром.
Феод Монроев находился в Белвисе, в долине Таги, в сотне километров к северо-востоку от Трухильо; внушительный родовой замок сохранился и по сей день. Но Монрои занимали также господствующее положение и в городе Пласенсия, где их просторный дом с башнями по бокам возвышался с XIII века рядом с собором. Владели они и домом в Саламанке, где с ними даже связана одна из городских легенд: где-то в середине XV века два брата Монроя были убиты братьями Манзано, которые уступили первым в игре в мяч и пришли от проигрыша в ярость. Вместо того чтобы лить слезы, мать погибших, знаменитая в будущем Мария ла Брава, надела доспехи и вместе с друзьями детей погналась за убийцами, скрывшимися в Португалии. Она настигла их в Визеу и отрубила им головы, которые прихватила с собой, насадив на копья. Мария ла Брава въехала в Саламанку верхом на коне впереди жутковатой процессии и бросила головы убийц в церкви, где были погребены ее сыновья. Алонсо де Монрой, неукротимый магистр ордена Алькантары и дед Эрнана, также нашел место среди героев, воспетых трубадурами. В том, что этот человек огромного роста и недюжинной силы вдохновил менестрелей на создание образа легендарного непобедимого рыцаря, нет ничего удивительного: всю свою жизнь он провел в сражениях и походах.
Родословная Кортеса не только богата яркими персонажами, но и говорит о великолепной сбалансированности его рода: военные и «люди умственного труда» поддерживали и дополняли друг друга; городские дома сочетались с обширными сельскими угодьями; брачные союзы рассчитывались настолько тщательно, что вся Эстремадура была охвачена сетью семейных уз, породнившей Монроев, Портокарреро, Писарро, Орельяна, Овандо, Варилласов, Сотомайор и Карвахалов. Денег хватало, так как время от времени эти дворяне позволяли себе разорительные междоусобные войны из-за дележа наследства или споров о принадлежности замка. В сущности, абсолютно средневековая картина.
Хотя Кортес гордился тем, что никогда не был богатым наследником и папенькиным сынком и всем, чего он добился, обязан только себе, тем не менее на начальном этапе Эрнан пользовался поддержкой привилегированной семейной среды. Отец был надежной эстафетой в делах сына и всегда задействовал свои связи при дворе Карла V, пользуясь расположением и доверием высокопоставленных лиц.
Отчий дом в Медельине
Кортес, по-видимому, не питал особо нежных чувств к своей матери Каталине. Он в духе того времени, несомненно, выказывал ей сыновью почтительность, но не более того. Портрет, который с его слов передает Лопес де Гомара, крайне жесток и сух: «recia у escasa », сурова и скаредна. Хронист использовал перифразу, лишь отчасти смягчившую этот образ: «Каталина не уступала ни одной другой женщине своего времени в порядочности, скромности и семейной любви». Когда она овдовела в 1528 году, Кортес взял ее с собой в Мексику в 1530 году, где она умерла несколько месяцев спустя. Ее смерть не ввергла его в безграничную печаль.
Зато Кортес обожал своего отца Мартина, и, поскольку нежность и проявление любви не были приняты в то время, их связывали доверие и общие интересы. Эрнан всегда чувствовал, что отец понимал его, поэтому никогда не стеснялся попросить о помощи. Так, например, в марте 1520 года, когда положение Эрнана в Мексике было еще неустойчивым, дон Мартин Кортес де Монрой обратился в Королевский совет с жалобой на преследования его сына со стороны губернатора Кубы. «Диего Веласкес, не имея на то причины, преисполнился ненавистью к сыну моему и делает все, что во власти его, дабы чинить ему обиды… Я прошу Ваше Величество дать указания надлежащие, дабы прекратить сей скандал остановить». Таков был отец, осмелившийся обращаться с требованиями к Карлу V и добившийся своего: беспрецедентной свободы действий для сына.
Отца и сына связывали не только взаимные доверие и уважение, но и некоторая близость характеров. Эрнан унаследовал от Мартина своеобразную набожность, которая выражалась не в слепом следовании обрядам, а в принятии судьбы, находящейся в руках Божьих. Правда, признавая волю Всевышнего, они оба без особого уважения относились к его наместникам на земле. В отличие от придворных шаркунов Мартин всегда ясно и просто выражал свои убеждения. Мартин Кортес де Монрой не признавал господином никого кроме Бога. Попытки Католических королей Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской объединить Испанию, захватив дворянские уделы, не могли найти у него поддержки. С оружием в руках Мартин участвовал в гражданской войне 1475–1479 годов в чине капитана легкой кавалерии. Он встал на сторону Алонсо де Монроя, «эль Клаверо», рассорившегося с королевой Изабеллой. Бросать вызов королевской власти было в духе времени, к тому же свою роль сыграла и семейная солидарность. Дерзость испанских грандов, не склонившихся перед королем, не вызывает удивления. В конце XV века еще существовал пиренейский феодальный мир, где было принято проявлять храбрость, отстаивая сословные привилегии, а неподчинение нарождающейся политической власти почиталось за доблесть. Закалка, полученная Мартином в эти годы, разовьется в Эрнане в настоящую черту характера и превратит его в прирожденного фрондёра.
Единственный сын наверняка баловавших его родителей, маленький Эрнандо рос в семейном доме в Медельине под присмотром кормилицы. Скоро по традиции дворянских семей им занялись гувернер и учитель фехтования. Почему так часто Кортеса изображали болезненным, хилым ребенком, подверженным простудам и прочим недугам? Не из простого ли желания указать на животворное воздействие молитв его кормилицы и благословение святых, в частности апостола Петра? Эта агиография, по которой чахлое создание стало избранником Божьим, а посему получило защиту и покровительство, дабы могло свершить предначертанное, легко разбивается в пух и прах. Кортес обладал природными силой и здоровьем и, несомненно, в детстве также был крепким и здоровым карапузом, иначе просто не выжил бы в тот век, когда человек боролся с болезнью один на один.
До четырнадцати лет Кортес прожил в маленьком эстремадурском городке с населением всего в несколько тысяч человек. Медельин, прилепившийся к подножию внушительного замка, что красиво расположился на вершине холма, господствующего над широкой долиной рио Гуадиана, всегда держал под контролем все перемещения в этом крае. Городок находился на пересечении дороги с севера на юг, из Севильи в Саламанку, и дороги с востока на запад через долину Гуадианы, связующей Кастилию с Португалией. Здесь всегда была крепость. Сначала кельтская, затем греческая, потом с 74 года до нашей эры – римская: тогда консул Квинт Цецилий Метелл сражался с мятежным Серторием за Лузитанию. Именно в честь победителя город был назван Метеллинумом, от которого и пошел кастильский Медельин. Римляне построили каменный мост, необходимый для сообщения, крепость, чтобы защищать этот стратегический мост, и при них целый город с форумом, театром и храмами. В 715 году Медельин был захвачен арабами и пять веков находился во владении мусульман, от чего ничуть не пострадал: замок поддерживался в полном порядке и реконструировался, пахотные земли обрабатывались. Затем рыцари ордена Алькантары повели Реконкисту и захватили крепость в 1234 году. С этого момента расположенный на границе двух соперничавших держав Медельин оказался в эпицентре бесконечной территориальной распри Португалии и Кастилии. Позиционная война прекратилась только в 1479 году с подписанием договора в Алькасовасе.
Юный Эрнан родился в относительно спокойное время, хотя еще продолжали тлеть угли противостояния двух враждующих сторон, разделявшего дворянские фамилии и жителей Медельина. Однако было очень далеко до той идиллической картины, которую слишком часто рисуют биографы Кортеса: травля зайцев борзыми, купание в Гуадиане и бесцельная скачка по бескрайним полям и лугам. В конце XV века Медельин, хотя и зажатый в кольце поместий орденов Алькантары и Сантьяго, тем не менее оставался активным и процветающим городом с зажиточной буржуазией и богатой еврейской общиной. Так, когда королева Изабелла объявила мобилизацию средств на борьбу с Гранадой, вклад Медельина поставил его на десятое место в списке городов, выплативших военный налог.
Поэтому деревенского паренька из Кортеса получиться не могло, но вырос он на больших просторах. Ему было достаточно взобраться по склону холма к замковой стене, присесть на камни полукруга древнего римского театра, чтобы его взору открылись бескрайние дали Эстремадуры, волновавшие мечты, а быть может, и звавшие к приключениям.
Средневековая Испания Изабеллы Католички
Сейчас трудно представить, каким был мир, в который вступал юный Эрнан. Эпоха Средних веков угасала на его глазах, и он не мог не ощущать культурного переворота конца XV века. Уже долгое время историки относят конец Средневековья к 1453 году, когда Константинополь был захвачен султаном Магометом II и Византийская империя перестала существовать. Хотя подобные исторические вехи и хорошо подходят для классификационных целей, иногда все-таки стоит оспорить обоснованность подобного разграничения. По моему Личному убеждению, Ренессанс со всем, что он привнес в плане обновления мира, проявился не ранее 1515–1520 годов. Мы еще вернемся к этому вопросу, поскольку это изменение общества, ставшее прямым следствием открытия Нового Света, произойдет непосредственно в период завоевания Кортесом Мексики. А пока посмотрим на Испанию второй половины XV века.
Кастилия: между Португалией и Арагоном
Испания занята прежде всего возвращением собственной территории. Пиренейский полуостров был захвачен маврами в VIII веке. В XI началась Реконкиста – освободительная война, которую повели наследники христиан-вестготов. Именно в этой борьбе снискал себе славу знаменитый Сид – Родриго Диас де Бивар. В XIII веке после решительной победы христиан при Лас-Навас-де-Толоса в 1212 году мусульмане вынуждены были отступить, удержавшись только в королевстве Гранада в южной части полуострова. С этого времени христианских правителей не оставляла мечта о единой Испании. Но до него было еще далеко. Пиренейский полуостров оказался разделенным на три основных блока – Португалию на западе, примерно в тех границах, что она занимает и теперь; Кастилию в центре; и Арагон на востоке. Единая и могучая Испания XVI века появится по воле женщины – Изабеллы Кастильской.
С 1454 года Кастилией правил король Энрике IV Бессильный. Не остановившись на этой малосимпатичной личности, нельзя будет понять смысл действий Изабеллы Католички.
Будучи единственным ребенком короля Хуана II Кастильского от первого брака с Марией Арагонской, Генрих IV взошел на трон после смерти своего отца. В то время ему уже минуло тридцать. В результате череды кровосмесительных браков его предков король носил явные признаки вырождения. Помимо ставшего легендарным уродства он унаследовал от отца безволие и за всю жизнь не смог принять какого-либо решения самостоятельно. За власть над ним вели бесконечную борьбу два фаворита – Белтран де ла Куэва, его бывший паж, и Хуан Пачеко, маркиз Вильенский. Еще в самом юном возрасте Энрике был обручен с Бланкой Наваррской, но исполнить супружеские обязанности оказалось выше его физических сил. Став королем, он под давлением советников, движимых заботой о наследнике престола, был вынужден отослать остававшуюся девственной Бланку и подготовить новый союз. 21 мая 1455 года в Кордове он сочетался вторым браком с Хуаной Португальской, сестрой португальского короля Альфонса V. Но и красивая черноокая Иоанна не добилась успеха. В этот раз король Энрике также не справился с супружескими обязанностями и начал испытывать сильное отвращение к женщинам.
Окружив себя подобием преторианской гвардии из мавров и охотно повязывая тюрбан, чтобы скрыть свои рыжие волосы, король Кастилии полностью погрузился в развлечения, оскорбляя чувства дворян, только и ждавших повода для мятежа. Повод представился в 1462 году, когда королева родила дочку, названную Хуаной. По общему мнению отцом ребенка был не кто иной, как фаворит короля Белтран де ла Куэва, видимо, бисексуал. Маленькая Хуана была немедленно прозвана Белтранихой (Beltraneja) и так и вошла в историю под этим именем. Признание королем Энрике IV этого незаконнорожденного ребенка наследницей трона стало искрой в пороховом погребе. Ропот части дворянства перерос в открытую войну после того, как в Авиле 5 июня 1465 года был публично сожжен герб короля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45