Сервис на уровне Wodolei
Его выбор и пал на Кортеса, который с радостью принял предложение. Но Эрнан не согласился с ролью военачальника, которую ему прочил Веласкес. Наученный собственным опытом, он испросил себе гражданскую должность с большой политической и финансовой ответственностью: Кортес был назначен казначеем экспедиции!
Можно только восхищаться, с какой ловкостью он провернул это дело. Для начала он убедил Веласкеса в своих верноподданнических чувствах, приложив все усилия, чтобы снискать его благосклонность и завоевать доверие. Он сумел войти в то, что сегодня назвали бы его кабинетом, получив должность секретаря. Одновременно Кортес заигрывал и с центральной властью, то есть с королем. Но как подступиться, если корона взяла сторону Диего Колумба, которому Кортес служить не желал? Да просто подмазать. Еще до отзыва Овандо осторожный король Фердинанд направил на остров в лице Мигеля де Пасамонте своего чиновника, которому был поручен контроль за перевозкой налога – королевской квинты. Этот «министр финансов» Индий был на самом деле единственным официальным каналом, который связывал Санто-Доминго и Кастилию. Кортес установил с Пасамонте приятельские отношения, и тот сделал его своим уполномоченным на Кубе. Эрнан оказался таким образом под двойной защитой – Веласкеса, назначенного Колумбом, и Пасамонте, назначенного королем. Кроме того, все золото экспедиции проходило через его руки. В двадцать шесть лет Кортес обрел власть.
В ноябре 1511 года Веласкес вышел из маленького порта Сальватьерра-де-ла-Сабана на западном побережье Эспаньолы. В его отряде было немногим больше трехсот человек. Экспедиция была тщательно подготовлена: по поручению Овандо капитан Себастьян де Окампо обошел на корабле вокруг Кубы еще за два года до описываемых событий. Все удобные бухты были нанесены на карту, ландшафт острова был изучен, равно как и его жители. На этом острове, не знавшем испанского владычества, пришельцы чувствовали себя как дома. Повторится сценарий Гаити, но в еще более быстром темпе: истребление индейцев, превращение их в рабов, жестокость, огонь, кровь, насилие; поиски золота и резня – без конца. У этого эпизода истории конкисты оказался именитый свидетель – Бартоломе де Лас Касас, который с уверенностью в своей правоте участвовал в этой насильственной христианизации.
Преодолев небольшое расстояние, отделявшее Кубу от Гаити, Веласкес высадился в заливе Баракоа. Великолепная растительность покрывала берег и склонялась к прозрачным водам бухты. Именно в этом месте, которое могло бы быть райским, Христофор Колумб установил в ноябре 1492 года крест, привезенный из Кастилии, прежде чем облюбовал Гаити. У тайнос было почти двадцать лет передышки, но на этот раз дни их были сочтены.
Испанцев ждала достойная встреча. Устроил ее Хатуэй, который бежал на Кубу со многими своими соплеменниками, чтобы избежать полного уничтожения. Но от судьбы не уйдешь. Хатуэй с оружием в руках попытался во главе индейских воинов сбросить людей Веласкеса в море, но силы были неравны, и Хатуэй был захвачен в плен у Яра, возле Баракоа. К побежденному и приговоренному к смерти вождю подошел священник и спросил, желает ли он принять крещение, чтобы попасть на небеса. «А мои палачи – кастильцы, они крестились?» – спросил Хатуэй. «Да», – ответил священник. «Тогда они тоже попадут на небо? – уточнил вождь тайнос. – Тогда я не желаю креститься, чтобы не оказаться после смерти снова среди тех, кто истребил мой народ и собирается убить меня». Хатуэй был сожжен заживо.
Осторожный Веласкес призвал в подкрепление помощника губернатора Ямайки Панфило де Нарваес – впоследствии одного из главных действующих лиц во время завоевания Мексики. Умелый полководец, Нарваес справился с задачей и постепенно добился подчинения касиков, павших духом после событий на Эспаньоле и не желавших продолжать борьбу, заранее зная ее исход.
Первым испанским городом на Кубе стал Асунсьон-де-Баракоа, основанный 4 декабря 1512 года. Подхалим Веласкес назвал остров isla Ferdinandina в честь короля Фердинанда. В довольно сюрреалистичной манере губернатор постарался воссоздать некое подобие двора, которым окружил себя Диего Колумб в Санто-Доминго. С этой целью в экспедиции, задуманной для заселения острова, приняли участие испанцы из благородных фамилий. Дабы подать пример, Веласкес обручился в Баракоа в 1512 году с Марией де Куельяр, фрейлиной вице-королевы Марии Толедской. Можно представить себе брачные торжества: над новобрачными вьется рой комаров, стражники обливаются потом под кирасами, у стен форта Себоруко плещутся волны залива, в которых отражается лунный свет. И веселый Кортес, предупредительный, как хозяин дома, переходит от одной группы гостей к другой, всегда готовый завязать душевный разговор, выведать сокровенные мысли, подметить во взгляде тень недовольства. Марии де Куельяр не суждено было вести семейную жизнь на острове: она умерла спустя неделю. Кортес оказал губернатору большую моральную поддержку.
Конфликт с Веласкесом и дело о женитьбе
В 1513 году молодую, неокрепшую колонию раздирали споры и распри. Причиной недовольства стали невыносимо тяжелые условия жизни и жажда наживы, которая привлекла сюда большую часть людей Веласкеса и не была пока еще в достаточной степени удовлетворена. Как бы то ни было, но по создавшейся атмосфере это маленькое конкистадорское общество напоминало банку с пауками, где каждый завидовал и пакостил другому и где все визири спят и видят занять место калифа. Веласкес с его переменчивым настроением и подверженностью влиянию не мог не способствовать росту недовольства среди своих соратников. Кроме того, усложнилась политическая ситуация на островах, и под нажимом Хуана Родригеса де Фонсека, члена особого Совета Кастилии по вопросам управления Индиями, корона предприняла попытку вернуть бразды правления, переданные семье Колумба: в Санто-Доминго прибыли аудиторы (oidores ), что ослабило позицию вице-короля, создав противовес его власти.
Конфликт с одним из ближайших помощников возник в связи с тем, что Веласкесу стало известно о готовящемся заговоре против него. Мятежники решили тайно сообщить аудиторам о притеснениях со стороны их начальника и избрали Кортеса своим полномочным представителем! В лагерь противников Веласкеса перебежал его собственный секретарь. Решив принять участие в весьма рискованной интриге, думал ли Кортес воспользоваться случаем и натравить центральную власть на Веласкеса, который был обязан своим положением исключительно доброму расположению Колумба? Что же мог такого сделать губернатор, чтобы его столь подло предало собственное окружение? Как бы то ни было, глубокой ночью под Баракоа Кортес был застигнут людьми Веласкеса, когда собирался тайно отплыть на Эспаньолу с тетрадью жалоб за пазухой. В любом заговоре обязательно найдется изменник, и вовремя предупрежденный Веласкес доставил себе маленькое удовольствие уличить Кортеса в кознях, поймав его на месте преступления. И вот наш герой заточен в крепость и в цепях ожидает, когда его поведут на виселицу. И опять Кортеса спасла женщина. Правда, эта история, замусоленная хронистами, дошла до нас в несколько искаженной форме. Гомара сочинил из этого злоключения Кортеса целый приключенческий роман в нескольких частях с дерзкими побегами, героическими подвигами и многочисленными переделками, из которых Эрнан всегда выходил с честью. В конце концов все закончилось полной победой доблестного рыцаря.
То, что можно с уверенностью предположить, так это наличие в Баракоа сторонников Кортеса, которые вынудили Веласкеса пойти на уступки, чтобы удержать власть. Кортесу удалось встретиться с губернатором наедине и заключить почетный мир. Нам известны только два условия, явившиеся результатом этих тайных переговоров. Прежде всего, Кортес уступал свою должность казначея (contador del rey ) Амадору де Ларесу, который, по словам Лас Касаса, «не умел ни читать, ни писать, но восполнял этот недостаток осторожностью и ловкостью»; взамен Веласкес обязался предоставить ему высокий административный пост бургомистра столицы. Амадор де Ларес был своим человеком, и Кортес ничего не терял. Он этим даже воспользовался, чтобы еще усилить свое влияние. Другим условием договора по требованию Веласкеса стало согласие Кортеса жениться!
Его свадьба, которая состоялась в начале 1514 года, по-видимому, являлась ключом к примирению с губернатором. Все свидетельства той поры подтверждают, что брак с Каталиной Хуарес был Кортесу навязан и что только этому союзу он обязан своим спасением и возвращением ему благосклонности властей. Несомненно, была какая-то история с женщинами между этими двумя мужчинами, но она осталась тайной навсегда.
Каталина, фамилия которой в текстах пишется то Хуарес, то Ксуарес или даже Суарес, происходила из благородной семьи, переселившейся в Санто-Доминго в 1509 году вслед за Диего Колумбом. Покинув Гранаду, она перебралась через Атлантику со всей семьей: матерью Марией де Маркаида, братом Хуаном и своими сестрами. Она была внучкой Леоноры Пачеко и родственницей маркиза Вильенского и графини Медельинской. Ее отец Диего Хуарес Пачеко утверждал, что их род происходит от дома Ниебла и герцогов Медины Сидонийской. Хронисты – писали, что эта семья обеднела и дочери питали надежду выйти замуж за состоятельных людей. Неизвестно, как и почему Хуаресы в полном составе оказались на Кубе, но в любом случае они должны были войти в придворное окружение Веласкеса. Хуан, брат Каталины, завязал дружбу с Кортесом; одна из сестер, похоже, весьма нравилась губернатору. Все это, впрочем, не объясняет, почему Веласкес так настаивал, чтобы Кортес обвенчался с юной Каталиной, и почему этот союз стал платой за освобождение из темницы.
Зато мы знаем, почему Кортес не желал жениться: в то время он счастливо жил во грехе с тайнянкой, которая родила ему дочь. Он даже крестил свою туземную подругу под именем Леоноры, а ребенку дал имя и фамилию своей матери – Каталины Писарро. Ничуть не считая этот союз мезальянсом, Кортес добился от Веласкеса обещания стать крестным отцом маленькой метиски, которое было исполнено. Позже губернатор находил удовольствие называть Кортеса compadre .
Этот эпизод весьма показателен, поскольку Кортес впервые покидает испанский лагерь, чтобы обратиться к миру коренного населения. Решение основать семью с индейской женщиной уже говорит о многом, но, дав ребенку имя своей матери, Эрнан недвусмысленно заявил о желании включить девочку в генеалогическое древо своего рода. Его отношение к связи с Леонорой (которую он также наделит фамилией Писарро) как к настоящему брачному союзу подтверждается и тем, что в 1529 году он исхлопотал у папы римского признание маленькой Каталины законнорожденной; всегда проявлял к ней большую нежность и включил ее в завещание наравне с другими своими детьми. После завоевания Мексики он вызовет Леонору и Каталину к себе в Теночтитлан. Он сделает так, что мать его старшей дочери выйдет замуж за идальго Хуана де Сальседо, его неотлучного спутника с самой Кубы, который в 1526 году станет эшевеном (regidor ) Мехико.
Рассмотрев внимательно этот аспект, мы, возможно, найдем в нем указание на истинную причину конфликта Кортеса с губернатором Диего Веласкесом. 1514 год ознаменовался резким изменением общественного мнения и распространением нового взгляда на конкисту. У истоков нарождающегося движения стоял доминиканец Антонио де Монтесинос, который учинил настоящий скандал в воскресенье 1511 года, подвергнув «резкой критике» Диего Колумба и encomenderos в своей ставшей знаменитой проповеди. Он обрушился на жестокость конкистадоров и прямо обвинил тех в истреблении индейцев ради одной лишь наживы и совершении тем смертного греха. Изгнанный адмиралом из Санто-Доминго и вернувшийся в Кастилию, он тем не менее был принят королем, и из его жалобы появились на свет «Бургосские законы» от 27 декабря 1512 года, которые стали первым юридически оформленным требованием хорошего обращения с индейцами. Дело сдвинулось с мертвой точки.
Другим катализатором стало завоевание Кубы. В 1514 году завершилось ее «умиротворение». Испанцы основали семь городов и полностью овладели всем островом Фернандина. Но истребление туземцев не давало покоя наиболее порядочным людям. Операция, осуществленная Веласкесом и Нарваесом, была чудовищным преступлением против человечества. На земле, усеянной трупами, не осталось ничего, что составляло ее душу, разум и память; испанцы не оставили камня на камне от двухтысячелетней истории. Примечательно, что Лас Касас стал решительным защитником индейцев именно в 1514 году. Брат Бартоломе в свои двадцать восемь находился при Овандо в Санто-Доминго. Обладая характерной для того времени способностью сочетать несочетаемое, Лас Касас был одновременно и пастырем, и рабовладельцем-энкомендеро. В течение двенадцати лет он безжалостно эксплуатировал индейцев в своих владениях. Вместе с Кортесом он принял участие в кубинской экспедиции 1511 года и завоевании центральной части острова, получил за заслуги землю и repartiemento индейцев на Рио Аримао возле Ксагуа (в настоящее время Сиенхуегос). Он пользовался этими благами вплоть до достопамятного воскресенья на Пасху 1514 года, когда торжественно порвал со своим прошлым, вернул энкомьенду и решил посвятить свою жизнь делу защиты индейцев.
Кортес, который в течение стольких лет получал тот же опыт, что и Лас Касас, мог также прийти к подобному решению. Не исключено, что он примкнул к новому ультракритическому фронту, олицетворением которого стал будущий епископ Чиапаса. Можно задаться вопросом, не была ли супружеская жизнь с индианкой проявлением проиндейской позиции конкистадора? Легко представить себе ярость Веласкеса, если Кортес решил таким образом открыто выражать свое несогласие с его действиями и методами. В этом плане, обязав Кортеса обвенчаться с испанкой, Веласкес рассчитывал заставить его одуматься и вернуться в свой лагерь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Можно только восхищаться, с какой ловкостью он провернул это дело. Для начала он убедил Веласкеса в своих верноподданнических чувствах, приложив все усилия, чтобы снискать его благосклонность и завоевать доверие. Он сумел войти в то, что сегодня назвали бы его кабинетом, получив должность секретаря. Одновременно Кортес заигрывал и с центральной властью, то есть с королем. Но как подступиться, если корона взяла сторону Диего Колумба, которому Кортес служить не желал? Да просто подмазать. Еще до отзыва Овандо осторожный король Фердинанд направил на остров в лице Мигеля де Пасамонте своего чиновника, которому был поручен контроль за перевозкой налога – королевской квинты. Этот «министр финансов» Индий был на самом деле единственным официальным каналом, который связывал Санто-Доминго и Кастилию. Кортес установил с Пасамонте приятельские отношения, и тот сделал его своим уполномоченным на Кубе. Эрнан оказался таким образом под двойной защитой – Веласкеса, назначенного Колумбом, и Пасамонте, назначенного королем. Кроме того, все золото экспедиции проходило через его руки. В двадцать шесть лет Кортес обрел власть.
В ноябре 1511 года Веласкес вышел из маленького порта Сальватьерра-де-ла-Сабана на западном побережье Эспаньолы. В его отряде было немногим больше трехсот человек. Экспедиция была тщательно подготовлена: по поручению Овандо капитан Себастьян де Окампо обошел на корабле вокруг Кубы еще за два года до описываемых событий. Все удобные бухты были нанесены на карту, ландшафт острова был изучен, равно как и его жители. На этом острове, не знавшем испанского владычества, пришельцы чувствовали себя как дома. Повторится сценарий Гаити, но в еще более быстром темпе: истребление индейцев, превращение их в рабов, жестокость, огонь, кровь, насилие; поиски золота и резня – без конца. У этого эпизода истории конкисты оказался именитый свидетель – Бартоломе де Лас Касас, который с уверенностью в своей правоте участвовал в этой насильственной христианизации.
Преодолев небольшое расстояние, отделявшее Кубу от Гаити, Веласкес высадился в заливе Баракоа. Великолепная растительность покрывала берег и склонялась к прозрачным водам бухты. Именно в этом месте, которое могло бы быть райским, Христофор Колумб установил в ноябре 1492 года крест, привезенный из Кастилии, прежде чем облюбовал Гаити. У тайнос было почти двадцать лет передышки, но на этот раз дни их были сочтены.
Испанцев ждала достойная встреча. Устроил ее Хатуэй, который бежал на Кубу со многими своими соплеменниками, чтобы избежать полного уничтожения. Но от судьбы не уйдешь. Хатуэй с оружием в руках попытался во главе индейских воинов сбросить людей Веласкеса в море, но силы были неравны, и Хатуэй был захвачен в плен у Яра, возле Баракоа. К побежденному и приговоренному к смерти вождю подошел священник и спросил, желает ли он принять крещение, чтобы попасть на небеса. «А мои палачи – кастильцы, они крестились?» – спросил Хатуэй. «Да», – ответил священник. «Тогда они тоже попадут на небо? – уточнил вождь тайнос. – Тогда я не желаю креститься, чтобы не оказаться после смерти снова среди тех, кто истребил мой народ и собирается убить меня». Хатуэй был сожжен заживо.
Осторожный Веласкес призвал в подкрепление помощника губернатора Ямайки Панфило де Нарваес – впоследствии одного из главных действующих лиц во время завоевания Мексики. Умелый полководец, Нарваес справился с задачей и постепенно добился подчинения касиков, павших духом после событий на Эспаньоле и не желавших продолжать борьбу, заранее зная ее исход.
Первым испанским городом на Кубе стал Асунсьон-де-Баракоа, основанный 4 декабря 1512 года. Подхалим Веласкес назвал остров isla Ferdinandina в честь короля Фердинанда. В довольно сюрреалистичной манере губернатор постарался воссоздать некое подобие двора, которым окружил себя Диего Колумб в Санто-Доминго. С этой целью в экспедиции, задуманной для заселения острова, приняли участие испанцы из благородных фамилий. Дабы подать пример, Веласкес обручился в Баракоа в 1512 году с Марией де Куельяр, фрейлиной вице-королевы Марии Толедской. Можно представить себе брачные торжества: над новобрачными вьется рой комаров, стражники обливаются потом под кирасами, у стен форта Себоруко плещутся волны залива, в которых отражается лунный свет. И веселый Кортес, предупредительный, как хозяин дома, переходит от одной группы гостей к другой, всегда готовый завязать душевный разговор, выведать сокровенные мысли, подметить во взгляде тень недовольства. Марии де Куельяр не суждено было вести семейную жизнь на острове: она умерла спустя неделю. Кортес оказал губернатору большую моральную поддержку.
Конфликт с Веласкесом и дело о женитьбе
В 1513 году молодую, неокрепшую колонию раздирали споры и распри. Причиной недовольства стали невыносимо тяжелые условия жизни и жажда наживы, которая привлекла сюда большую часть людей Веласкеса и не была пока еще в достаточной степени удовлетворена. Как бы то ни было, но по создавшейся атмосфере это маленькое конкистадорское общество напоминало банку с пауками, где каждый завидовал и пакостил другому и где все визири спят и видят занять место калифа. Веласкес с его переменчивым настроением и подверженностью влиянию не мог не способствовать росту недовольства среди своих соратников. Кроме того, усложнилась политическая ситуация на островах, и под нажимом Хуана Родригеса де Фонсека, члена особого Совета Кастилии по вопросам управления Индиями, корона предприняла попытку вернуть бразды правления, переданные семье Колумба: в Санто-Доминго прибыли аудиторы (oidores ), что ослабило позицию вице-короля, создав противовес его власти.
Конфликт с одним из ближайших помощников возник в связи с тем, что Веласкесу стало известно о готовящемся заговоре против него. Мятежники решили тайно сообщить аудиторам о притеснениях со стороны их начальника и избрали Кортеса своим полномочным представителем! В лагерь противников Веласкеса перебежал его собственный секретарь. Решив принять участие в весьма рискованной интриге, думал ли Кортес воспользоваться случаем и натравить центральную власть на Веласкеса, который был обязан своим положением исключительно доброму расположению Колумба? Что же мог такого сделать губернатор, чтобы его столь подло предало собственное окружение? Как бы то ни было, глубокой ночью под Баракоа Кортес был застигнут людьми Веласкеса, когда собирался тайно отплыть на Эспаньолу с тетрадью жалоб за пазухой. В любом заговоре обязательно найдется изменник, и вовремя предупрежденный Веласкес доставил себе маленькое удовольствие уличить Кортеса в кознях, поймав его на месте преступления. И вот наш герой заточен в крепость и в цепях ожидает, когда его поведут на виселицу. И опять Кортеса спасла женщина. Правда, эта история, замусоленная хронистами, дошла до нас в несколько искаженной форме. Гомара сочинил из этого злоключения Кортеса целый приключенческий роман в нескольких частях с дерзкими побегами, героическими подвигами и многочисленными переделками, из которых Эрнан всегда выходил с честью. В конце концов все закончилось полной победой доблестного рыцаря.
То, что можно с уверенностью предположить, так это наличие в Баракоа сторонников Кортеса, которые вынудили Веласкеса пойти на уступки, чтобы удержать власть. Кортесу удалось встретиться с губернатором наедине и заключить почетный мир. Нам известны только два условия, явившиеся результатом этих тайных переговоров. Прежде всего, Кортес уступал свою должность казначея (contador del rey ) Амадору де Ларесу, который, по словам Лас Касаса, «не умел ни читать, ни писать, но восполнял этот недостаток осторожностью и ловкостью»; взамен Веласкес обязался предоставить ему высокий административный пост бургомистра столицы. Амадор де Ларес был своим человеком, и Кортес ничего не терял. Он этим даже воспользовался, чтобы еще усилить свое влияние. Другим условием договора по требованию Веласкеса стало согласие Кортеса жениться!
Его свадьба, которая состоялась в начале 1514 года, по-видимому, являлась ключом к примирению с губернатором. Все свидетельства той поры подтверждают, что брак с Каталиной Хуарес был Кортесу навязан и что только этому союзу он обязан своим спасением и возвращением ему благосклонности властей. Несомненно, была какая-то история с женщинами между этими двумя мужчинами, но она осталась тайной навсегда.
Каталина, фамилия которой в текстах пишется то Хуарес, то Ксуарес или даже Суарес, происходила из благородной семьи, переселившейся в Санто-Доминго в 1509 году вслед за Диего Колумбом. Покинув Гранаду, она перебралась через Атлантику со всей семьей: матерью Марией де Маркаида, братом Хуаном и своими сестрами. Она была внучкой Леоноры Пачеко и родственницей маркиза Вильенского и графини Медельинской. Ее отец Диего Хуарес Пачеко утверждал, что их род происходит от дома Ниебла и герцогов Медины Сидонийской. Хронисты – писали, что эта семья обеднела и дочери питали надежду выйти замуж за состоятельных людей. Неизвестно, как и почему Хуаресы в полном составе оказались на Кубе, но в любом случае они должны были войти в придворное окружение Веласкеса. Хуан, брат Каталины, завязал дружбу с Кортесом; одна из сестер, похоже, весьма нравилась губернатору. Все это, впрочем, не объясняет, почему Веласкес так настаивал, чтобы Кортес обвенчался с юной Каталиной, и почему этот союз стал платой за освобождение из темницы.
Зато мы знаем, почему Кортес не желал жениться: в то время он счастливо жил во грехе с тайнянкой, которая родила ему дочь. Он даже крестил свою туземную подругу под именем Леоноры, а ребенку дал имя и фамилию своей матери – Каталины Писарро. Ничуть не считая этот союз мезальянсом, Кортес добился от Веласкеса обещания стать крестным отцом маленькой метиски, которое было исполнено. Позже губернатор находил удовольствие называть Кортеса compadre .
Этот эпизод весьма показателен, поскольку Кортес впервые покидает испанский лагерь, чтобы обратиться к миру коренного населения. Решение основать семью с индейской женщиной уже говорит о многом, но, дав ребенку имя своей матери, Эрнан недвусмысленно заявил о желании включить девочку в генеалогическое древо своего рода. Его отношение к связи с Леонорой (которую он также наделит фамилией Писарро) как к настоящему брачному союзу подтверждается и тем, что в 1529 году он исхлопотал у папы римского признание маленькой Каталины законнорожденной; всегда проявлял к ней большую нежность и включил ее в завещание наравне с другими своими детьми. После завоевания Мексики он вызовет Леонору и Каталину к себе в Теночтитлан. Он сделает так, что мать его старшей дочери выйдет замуж за идальго Хуана де Сальседо, его неотлучного спутника с самой Кубы, который в 1526 году станет эшевеном (regidor ) Мехико.
Рассмотрев внимательно этот аспект, мы, возможно, найдем в нем указание на истинную причину конфликта Кортеса с губернатором Диего Веласкесом. 1514 год ознаменовался резким изменением общественного мнения и распространением нового взгляда на конкисту. У истоков нарождающегося движения стоял доминиканец Антонио де Монтесинос, который учинил настоящий скандал в воскресенье 1511 года, подвергнув «резкой критике» Диего Колумба и encomenderos в своей ставшей знаменитой проповеди. Он обрушился на жестокость конкистадоров и прямо обвинил тех в истреблении индейцев ради одной лишь наживы и совершении тем смертного греха. Изгнанный адмиралом из Санто-Доминго и вернувшийся в Кастилию, он тем не менее был принят королем, и из его жалобы появились на свет «Бургосские законы» от 27 декабря 1512 года, которые стали первым юридически оформленным требованием хорошего обращения с индейцами. Дело сдвинулось с мертвой точки.
Другим катализатором стало завоевание Кубы. В 1514 году завершилось ее «умиротворение». Испанцы основали семь городов и полностью овладели всем островом Фернандина. Но истребление туземцев не давало покоя наиболее порядочным людям. Операция, осуществленная Веласкесом и Нарваесом, была чудовищным преступлением против человечества. На земле, усеянной трупами, не осталось ничего, что составляло ее душу, разум и память; испанцы не оставили камня на камне от двухтысячелетней истории. Примечательно, что Лас Касас стал решительным защитником индейцев именно в 1514 году. Брат Бартоломе в свои двадцать восемь находился при Овандо в Санто-Доминго. Обладая характерной для того времени способностью сочетать несочетаемое, Лас Касас был одновременно и пастырем, и рабовладельцем-энкомендеро. В течение двенадцати лет он безжалостно эксплуатировал индейцев в своих владениях. Вместе с Кортесом он принял участие в кубинской экспедиции 1511 года и завоевании центральной части острова, получил за заслуги землю и repartiemento индейцев на Рио Аримао возле Ксагуа (в настоящее время Сиенхуегос). Он пользовался этими благами вплоть до достопамятного воскресенья на Пасху 1514 года, когда торжественно порвал со своим прошлым, вернул энкомьенду и решил посвятить свою жизнь делу защиты индейцев.
Кортес, который в течение стольких лет получал тот же опыт, что и Лас Касас, мог также прийти к подобному решению. Не исключено, что он примкнул к новому ультракритическому фронту, олицетворением которого стал будущий епископ Чиапаса. Можно задаться вопросом, не была ли супружеская жизнь с индианкой проявлением проиндейской позиции конкистадора? Легко представить себе ярость Веласкеса, если Кортес решил таким образом открыто выражать свое несогласие с его действиями и методами. В этом плане, обязав Кортеса обвенчаться с испанкой, Веласкес рассчитывал заставить его одуматься и вернуться в свой лагерь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45