Ч А я то здесь при чем. Иди к мусорам, они тебе и сыщут кого захочешь, я вед
ь не угрозыск.
Ч Постой, постой, не выпадай в осадок. Человек в больнице лежит, понимае
шь?
Ч А-а...
Ч Ну вот, теперь ясно? Ты должен знать, вернее у тебя должна быть возможн
ость узнать где он лежит. У тебя же есть знакомые, связи, ну ты должен, поним
аешь, я тебя очень прошу.
Ч Хорошо, я постараюсь, но вряд ли, тут дела такие: главврачей надо обзва
нивать. Ты мне пока его координаты скажи, а я что смогу сделаю.
Ч Хорошо, слушай: . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ч Ладно, мне тут бежать надо, ты уж извини, хорошо.
Ч Ладно.
Ч Ну пока.
Ч Пока.
К.И. , конечно, человек ответственный и помочь бы мне рад, но данная ситуаци
я Ч не его профиль. Уж скорее действительно мусора, да и к тому же если К.И.
говорит “вряд ли” ,значит действительно вряд ли. Из всего этого следует п
ростецкий недвузначный вывод: надо отправляться и шарить по больницам.

Тут звонок в дверь, он застал меня врасплох, а вернее за подсчетом оставши
хся наличных. Открывается дверь, и, пока я шнуровал ботинки, моя пожилая со
седка читала мне гневную лекцию о плохом поведении по ночам. Вскоре я ее в
ынужден был прервать и, заперев дверь на самый длинный из найденных в дом
е ключей, я уже зачинал ожидание лифта. Когда подъехал оный, скрипя тросом
и всяческими там шестернями, пришлось совсем обломать старушку, громко с
казав ей “до свидания!”




XXIII
Она проснется!

Скорее, скорее на верх! Чертова лестница
! Ноги становились тяжелее, руки легче, холодные потные руки, еще немного и
они достанут до ступенек Ч я упаду... Ну, выше, выше! По коридору, в конец, еще
немного, сорок шестая, сорок седьмая, вот. Наконец.
Она спала. Руки нервно заломаны под голову. Бледное лицо, закрытые глаза
, плотно сомкнутые губы Ч все это лежало на подушке. Ее выражение лица был
о настолько спокойно, что казалось ей снится какой-то радостный сон, може
т она даже улыбалась, но это видел один лишь я. Я сел рядом, цветы положил пр
ямо на кушетку, у ее ног Ч проснется, обрадуется. Я взял ее руку. “Как здесь
холодно, Ч тихо сказал я, Ч твои руки как лед.”
Вдруг форточка вдарила по окну так, что мое тело дрогнуло, а за окном чер
ез оставшуюся щель завыл ледяной ветер, зазвенел гром, и вдарил крупнока
либерный осенний дождь Ч гроза.
“Она больше не проснется Ч услышал я за спиной. Молодой человек, она не
проснется, Ч повторил все тот же голос, Ч выйдете из палаты.”
Ее рука выпала из моих рук и беспомощно повисла из-под одеяла. Я медленно
поднялся, рука владельца этого голоса по-дружески легла мне на плечо и пр
оводила за дверь
“Не будите ее! Ч крикнул я в дверь Ч подождите когда она проснется.

Ее тело положили на какой-то железный поднос и быстро вывезли из палаты. Н
а некоторое время ее оставили в коридоре, но вскоре прибежал рослый небр
итый санитар и быстро повез его по коридору. Колеса скрипели на влажном л
инолеуме, а рука ее все также неподвижно свисала из-под ржавой клеенки. Кр
ивой стежкой от палаты до лифта стелились розы.
Она проснется! Ч крикнул я вслед.
(Санитар на мгновение остановился и, посмотрев на меня понимающе улыбнул
ся. На секунду мне показалось, что именно он беседовал со мной перед выпис
кой о возможности вторичного заболевания. Но как он здесь оказался?)
Ч Она проснется!
Ч Даже если и проснется, ты ее все равно больше никогда не увидишь Ч ус
лышал я за спиной. За спиной стоял он Ч ее отец. На его лице корчилась равн
одушно-спокойная полу-улыбка полугримаса. Все его существо: положение те
ла, жесты, голос, интонация и, даже окружающие его стены и свет в конце кори
дора, выражали некое надменное удовлетворение всем происходящим.
Его темная фигура силуэтом резала светлый фон окна, а тени от ног, разреза
я линолеум на две тропинки, подползали к моим ногам. Вскоре я почувствова
л под своими ногами лестницу Ч я бежал, перелетая со ступеньки на ступен
ьку, с этажа на этаж, от двери к двери, из коридора в коридор, с тротуара на т
ротуар, с остановки на остановку, с автобуса на автобус.
Вероятно я должен был плакать, но плакать не получалось, толи не хотел, т
оли слез не было. Я был трусом и поэтому мне хотелось умереть, но даже умер
еть было страшно, также страшно, как и жить, к тому же как это делать я не зна
л, не знал раньше, а сейчас и подавно.
Боже! Не было ни дня, что бы я не вспомнил о ней, не было ни одного сна, не был
о ни одной бессонной ночи... Все это... Не может быть! Неужели я кормил себя ил
люзиями?!
Да и теперь. Теперь я должен создать себе новую. Я должен создать себе но
вую иллюзию Ч я должен, я должен верить:
Она проснется!


XXIV
С обратной стороны двери

О, Боже! Куда я попал. Выход из метро Ч ог
ромное пространство, дома, как кирпичи, разбросаны по одиночке вдоль мно
голюдного шоссе. Очень много людей; бикфордовым шнуром горят нервы в жил
ах. Юноши с бутылками, без них и еще с деньгами сновали туда-сюда. Рядом рын
ок, пахнет какими-то непонятными фруктами, много деревянных коробок. Я пр
охожу сквозь ряды, перехожу дорогу. Многоэтажки, кругом многоэтажки, а я
Ч клоп под их ногами, мечусь среди них, старясь не быть раздавленным этим
и стенами. Я иду по пригорку, рядом Ч школа: один, шесть, три, шесть... Нет, это
не школа Ч “Учебно-Воспитательный Комплекс.”
По лестнице я спустился с пригорка. Правый подъезд, дверь с троекратной
надписью “Metallica”, я захожу в подъезд. Темно как в кочегарке, я нажимаю выжжен
ную кнопку, вызывая тем самым лифт. Правый из лифтов нехотя соизволил впу
стить меня внутрь. В лифте светил тусклый пятнистый свет Ч две чудом уце
левшие лампы светили сквозь металлическую решетку с круглыми ячейками.
На стенах было столько надписей, сделанных черным маркером, что разобрат
ь их было не реально. Рядом с надписями две наклейки с изображениями полу
обнаженных женщин (?).
Выхожу из лифта Ч опять темно. С одной стороны Ч свет из недобитого окн
а, левая половина которого забита фанерой, а с другой Ч ртутный свет из ко
ридора через мутное стекло двери. Моя рука тянется к левому краю дверног
о косяка Ч квадратненькая кнопочка нижнего звонка. Звоню в дверь Ч зво
нка не слышно. Звоню еще Ч опять. Мне надоело, к тому же никто не открывал, и
я вышел на лестницу, там хотя бы было посветлее. На обратной стороне двери
, закрыв ее, я прочитал: “Еще раз увижу тебя в подъезде Ч убью!”


XXV
Двадцать пятый сон

Темно. Как темно и холодно. Ехал я в предп
оследней электричке, и ехал я домой. Смотря в разбитое окно, стоял я в тамб
уре и думал, вернее даже не думал, а вспоминал. Вспоминал забавный случай,
связаный с электричкой. Как-то в начале зимы, перед новым годом, выходил я
из первого вагона и среди прочей толпы ожидал когда пройдет поезд, что бы
перейди пути и, наконец попасть домой. Тем временем из толпы вышла молода
я красивая девушка и, не останавливаясь продвигалась к поезду. Остановил
ась она только тогда, когда от электрички до ее носа осталось двадцать (20) с
антиметров. В ответ на окрики и возгласы из толпы ( куда лезешь/жить надоел
о) молодая красивая девушка зашагала дальше, но ее вовремя схватили, и вся
забава случая на этом прекратилась.
Я тем временем прислонился к стене (холодной серой и железной), и, считая
придорожные столбы, а также себя уснувшим, видел двадцать пятый сон:

Снилось мне, что я дома (чудеса какие-то). На столе горело две свечи, но мне
было темно, и я зажег третью. Бессовестный воск, стекая со скатерти, нагло
и звучно капал на пол. В руке моей была оторванная телефонная трубка, прек
расно существовавшая и без телефона. Я приложил ее к уху и тут почувствов
ал что с кем-то говорю:
Ч Алло, ей !
Ч Привет!
Ч Привет!
Ч Если можно представьтесь пожалуйста, а то я вас не узнал.
Ч Ну что ж, давай знакомиться. Меня зовут СЭР.
Ч Надо сказать меня тоже так часто называют, хотя таковым я бываю редко
, но меня это вполне устраивает, я не жалуюсь.
Ч Но дело в том, что я действительно СЭР, понимаешь, я таким родился, а ты
всего лишь пытался им стать. Мы с тобой два разных человека, так что ты не п
утай. Это люди пусть путают, они это любят.
Ну ладно, ты мне лучше скажи что с тобой творится, что у тебя с лицом, с гол
овой, ей что поезд останавливали?
Ч Да какой на хрен поезд. Поезд уже давно “стоит на запасном пути”... С зе
ркалом я подрался.
В ответ на это на другом конце провода (хотя такового и не было) протяжно в
схлипывающе что-то засмеялось. Потом тишина.
Ч Ты меня слышишь?
Ч Я то тебя всегда слышу, а вот ты меня порой и слушать не хочешь.
Ч Да я не не хочу, я ...
Ч Ладно, давай не будем опять ссориться, как в прошлый раз и выходить в о
кно. В конце концов со мной-то ничего не будет, а вот ты опять Ч голый на асф
альт...
Ч Мне сейчас кажется, что я уже лежу на этом асфальте.
Ч Ну и как тебе там лежится, ничего не отлежал?


XXVI
Прогулка в в танке

Ч Слушай!
Ч Чего?
Ч А ты я смотрю мерзавцем заделался, вот чего!
Ч Совершенно верно Ч определенный мерзавец. Я бы даже сказал определ
ившийся мерзавец. Мерзость Ч мой способ контактирования с людьми, с окр
ужающим миром. Ты ему мерзость Ч он тебе мерзость, ты мне гадость Ч я теб
е гадость. Вот чем спрашивается я тебе в зеркале не понравился, ну а даже е
сли не понравился, бить-то зачем. Ты-то, небось и боли не чувствовал, а вот я ...

Ч Не ври, мне потом тоже было больно.
Ч Да ты меня чуть не убил, вот и пришлось с тобой поделиться ... А вот насче
т волос мне понравилось Ч красиво было, особенно с бабулей весело получ
илось.
А вообще насчет мерзостей... Ты когда-нибудь ездил в танке?
Ч Нет.
Ч Ну видел его хотя бы со стороны?
Ч Да, и не раз.
Ч Ну вот представь, что едешь ты в этом самом танке, да еще и по улицам Мо
сквы. Ты Ч один, маленький и беззащитный, но ты в танке, ты окружен в броню,
броня со всех сторон, броня Ч мерзость, понимаешь? Так что без мерзостей я
из дома не выхожу ...
Ну что, нравится?
Ч Нет.
Ч Мне тоже ...
Ч Слушай, а если у тебя бензин кончится, вылезать ведь прийдется.
Ч М... О-у-у... (в трубке заскрипело что-то резиновое) Пока езжу.
Ч Слушай, бедный ты человек. Несчастный ты. Остановится твой трактор и ч
то тогда? Будешь ты догнивать в своем металлическом гробу со своей мерзо
стью. Там и сдохнешь. Или же нет Ч ты откроешь все люки и свежий воздух выв
етрит запах бензина, в люки полезут люди, но ты не сможешь им ничего сказат
ь, ты не сможешь их прогнать, ты даже не будешь знать их языка. А потом? Потом
они тебя разденут, положат на асфальт и раздавят своими танками.
В трубке молчание, скрип, шипение, жужжание и вдруг Ч какое-то задыхающее
ся всхлипывание, икание, чмокание.
Ч Ты плачешь? Ч спросил я его.
Ч Нет, Ч ответил он сдавленно бодрым голосом, Ч мне смешно, я смеюсь, по
нимаешь, мне смешно. Только не обижайся и не подумай, что я не понял твоей ф
илософии. Знаешь, я тут вспомнил почему человек живет, почему это ему так н
равится и хочется Ч он не думает о смерти. А иногда не только не думает, но
и не верит. И это прекрасно, ведь именно это и зовется жизнью, понимаешь?
Ч А есть же отчаявшиеся?
Ч Конечно есть. И вот как раз для таких, не имеющих внутри собственного
бога, существует религия, а в ней Ч страшный грех Ч отчаяние, самоубийст
во и т. д., а также вереница убедительнейших объяснений зачем и почему “сто
ит жить”. Любая религия есть некая стерильная схема, унифицированная сх
ема сборки собственного бога. Да, да, именно собственного, оправдывающег
о и прощающего только твои грехи.
Ч Не хочешь ли ты сказать, что каждый человек...
Ч Да, я хочу сказать, что каждый верующий человек в душе еретик, если он, к
онечно, действительно верующий. Я не говорю о религиозных фанатиках, пок
лоняющихся и любящих не самого бога, а лишь ту философскую систему и обря
ды, которые и определяют понятие религии; с ними такое не пройдет.
Ч Ага, значит по-твоему религиозный фанатик не любит и не верит в бога?

Ч Нет, не то что бы не верит, он не умеет верить, не умеет любить и, возмеща
я свой недостаток, он оправдывает свое бессмысленное существование, идя
по проторенной дорожке в чужой дом, что в итоге делает его бездомным, хотя
многие из этих людей так не считают, пребывая всю свою жизнь в гостях.
Ч А как же быть с атеистами?
Ч Очень просто: их нет! Атеистов нет. И сама фраза: ”Я не верю в бога” уже л
ишена всякого смысла. Человек не может быть атеистом, если он вообще може
т быть. Понимаешь, есть три принципа жизни: Вера, Надежда, Любовь, а без них
никуда, только в петлю или с балкона. Можно любить работу, людей, женщину, с
ебя в конце концов, но любить необходимо.
Ч Слушай, а ты можешь себе представить человека не надеющегося, не веря
щего, не любящего, но тем не менее живого?
Ч Вот именно что не живущего, а живого...
Да, конечно, такие люди есть Ч отчаявшиеся эгоисты, трусы, которые боятся
умереть.
Ч Постой, ты говоришь эгоисты?
Ч Да, жалкие эгоисты.
Ч Но ведь эгоист, он же любит себя?
Ч Верно, значит таких людей нет.
В трубке опять что-то заскрипело пенопластом по стеклу, потом какие-то уд
ары... Пи-пи-пи ...


XXVII
Кирпичи

О, Боже, где я!
Я еду в электричке, все стекла разбиты, все места заняты Ч сидят люди. Гол
овы людей синхронно покачиваются в такт движению поезда. Я иду по ряду ме
жду этих качающихся голов; все спят. С какой-то женщины упал на пол парик, и
з чьего-то кармана посыпались сигареты.
Мне плохо. Мне очень плохо, какой-то незримый орган пожирает меня изнутр
и, вероятно он находится где-то в центре груди. Вот вот он насытится и тогд
а пустота в моей груди раздавит меня снаружи, сломает, сомнет в маленький
комочек Ч фантик из-под конфеты и ветром унесет гнить под шпалы.
1 2 3 4 5 6 7