Да и запаха гари в воздухе тоже не было. Белоглазый сделал еще один указующий жест в направлении стены. Придется переступить через тень, догадался Хельви. Это могло быть небезопасно, но другого выхода не было. Он глубоко вдохнул и сделал шаг.
Земля качнулась под ногами, и наместник очутился на каменном полу в лачуге, из которой только что шагнул на хрустящий песок. Правда, лачуга была хоть и похожа, но не та — воины не спали тут вповалку на полу, белоглазых тоже не было видно. Да и стены были расположены иначе — теперь вид на море и в ту сторону, откуда пришел отряд, были надежно отгорожены белой кладкой, в которой виднелись окошки. Да это же вторая часть хижины, догадался наместник. Вот это хитро придумано — часть жилья находится в одном мире, а вторая часть — в другом. Напасть на таких хозяев практически невозможно — раз, и они перешли в другую половину. Правда, враги тоже могут перейти туда вслед за простодушными рыбаками, тут же охладил он свой восторг рачительного градостроителя.
— Смешно. Хотел бы я увидеть тех врагов, которые осмелились бы на нас напасть. Может, даже посмеялся бы перед смертью.
Хельви обернулся на звуки знакомого голоса и увидел наконец таинственного собеседника. Это был старик, седой и белоглазый, который восседал посреди почти пу-Стого помещения на"высоком резном стуле с подлокотниками. Морщины избороздили его лицо, напоминавшее кору старого дуба. Однако от фигуры незнакомца веяло такой мощью и спокойствием, что наместник вдруг совершенно успокоился. Зачем этому могущественному старцу тратить последние силы, чтобы уничтожать столь ничтодных тварей, как мы, подумал он.
— Хороший вопрос. Ты знаешь ответ, не правда ли?] Я очень рассчитываю на тебя, Хельви из королевства Синих озер. Или ты предпочитаешь, чтобы я называл тебя наместником императора Младших в Западном крае? Какой бы выбор ты ни сделал, хочу сразу предупредить' единственная причина, по которой ты оказался здесь, это старческое любопытство. Я и мои товарищи были очень удивлены, увидев впервые за долгие столетия живых существ. Небольшое развлечение, прежде чем исчезнуть с этой прекрасной земли.
— Что ж, вопрос, почему вы оказали нам такой радушный прием, отпал сам собой. Кто вы такие? Мой приятель, который сейчас спит на полу в другом конце этого дома, был уверен, что твои товарищи — рыбаки, потому что он увидел эти странные сети.
— А ты ему не поверил, и правильно сделал. Разве могут в этой бесплодной пустыне выжить какие-то там рыбаки. Мы армаги.
— Постой, — наместник нахмурился и сделал шаг по направлению к старику, — ты что же, решил выставить меня дураком? Я знаю, что такое армаги. Это священные деревья рода. В их кронах и стволах селятся волшебницы, которые покровительствуют лесам и их обитателям. В некоторых племенах Младших армагам до сих пор приносятся жертвы. Например, свельфы льют на корни ар-магов молоко.
Хельви нахмурился, пытаясь освежить в голове полузабытые знания, полученные когда-то от Айнидейла. С Базлом об армагах он никогда не разговаривал, потому что не верил в столь древнее, действующее по сей день колдовство. Он сделал еще один небольшой шажок в сторону старика и только тогда понял, что расстояние между ним и незнакомцем не сокращается. Он попробовал шагнуть еще раз — и вновь оказался возле каменной стены. Море, которое было видно из миленького окошка,с издевательским шипением бросило в лицо наместник несколько соленых брызг. Старик только усмехнулся, глядя на неудачные попытки человека приблизиться к его высокому стулу.
— Не знаю, чему веселиться больше — тому, как ты питаешься двигаться в нашей тайной комнате, словно в собственном замке, или известиям, какой именно легендой обернулся наш уход из вашего мира. Армаги — это хранители всего живого, что обитает на земле. Боги создали нас чтобы мы следили за порядком и покровительствовали всем тварям, которые были сотворены по воле божественных сил. Свои армаги есть у леса, у гор и равнин, у рек и ручьев, у каждого племени Младших и у тех, что вы называете нечистью. Этими делами должны были изначально ведать сами боги, но им надоело это через пару десятков тысяч лет. Так что они переложили их на наши плечи.
— Я впервые слышу эту историю, почтенный Шшш, — на всякий случай прибавил уважения в голосе наместник.
— Должен заметить, что в последнее время ты узнаёшь все больше историй, о которых не слышал раньше. Это не первая и не заключительная.
— Ты легко читаешь мои мысли, уважаемый. Ты видишь мое прошлое. Можешь ли ты узреть и мое будущее?
— Легко, но не слишком правдоподобно. Будущее может меняться. Я знал, что наша встреча состоится, но если бы ты пару минут назад отказался спуститься вниз и решил разбудить своих друзей самостоятельно, этого разговора могло бы и не быть. Зато твое прошлое я знаю хорошо. Армаги умеют видеть чужое время. А уж мне это тем более положено — именно я был когда-то хранителем твоего племени.
— Ты армаг людей? Тогда почему ты сидишь на берегу этого богами забытого моря и не уходишь к тем, кого обязан хранить? Знаешь ли ты, какие' кровавые войны Происходили в нашем королевстве за последние пятьсот лет, сколько людей погибло в братоубийственной войне? Или тебя заботит только, как славно можно поразвлечься, производя впечатления своими отгадками на простодушного гостя?
— Это ты-то простодушен? — мягко усмехнулся старик. — Время армагов давно прошло. Если даже я захочу уйти с побережья в королевство, я не пройду и ста шагов от стен этого дома. Только здесь мы еще сохраняем разум и память. Нашим собратьям, попавшим под проклятие сильфов вдалеке от этих мест, повезло меньше — они просто перестали помнить о том, кто они есть. Как ты думаешь, откуда взялся Совет Мудрых, вообще великие маги? Неужели ты всерьез полагал, что люди способны собственным умом дойти до сложных заклятий?
— О каком проклятии сильфов ты говоришь? Почему я, принц крови, слышу впервые о столь странных делах?
— Потому что принцам крови вовсе не обязательно о них знать! Будущим королям нужно уметь охотиться да хорошо проводить время в придворных забавах, изредка приближать и казнить придворных, ну и быть способными подарить стране наследника. Истории давних дней могли внести смуту в их сердца, заставить задуматься, насколько правильно то, что происходит вокруг. А когда первый человек в государстве начинает думать о справедливости, это кончается всеобщим крахом. Разве твой наставник Айнидейл не объяснял тебе это? Я лично в свое время потратил не один год, чтобы вбить эту простую мысль в его романтическую голову. Надеюсь, он помнит мои уроки.
— Ты знал Айнидейла, моего, наставника из Приозерья? — Хельви не мог скрыть своего изумления.
— Один из лучших моих учеников. Сильф, конечно. Впрочем, возможно, что он не помнит о своем истинном происхождении. Просто живет и живет себе очень долго-По вашим человеческим меркам, конечно. Проклятие его соплеменников касалось не только армагов, но и их уче— ников. Жаль, что мне не доведется поглядеть на него перед смертью. Думаю, он мог бы рассказать мне немало интересного.
— Расскажи мне о проклятии, Шшш, — неожиданно попросил наместник. — А потом я расскажу тебе о своеМ' Даже если ты видишь все мое прошлое, я хочу рассказать тебе об этом. Очень трудно жить, никому не доверяя, старец. У меня нет ни богов, ни родных, практически нет друзей. Женщина, которую я люблю, может быть насильно выдана замуж за другого. Мне нужен отеческий совет, армаг. Мне нечего предложить тебе взамен, кроме искреннего внимания. Но я знаю, что за этим ты и позвал меня, не так ли?
Старик хотел было что-то сказать, но лишь усмехнулся и склонил голову. Некоторое время он молчал, как будто обдумывая предложение человека. Но Хельви чувствовал, что он прав. Внутренний голос, благополучно проспавший все время в городе царей, уверенно выстукивал это знание сердечным ритмом в груди наместника. Армаг должен согласиться на эту сделку — совет в обмен на внимание.
— Я давно не давал никому советов, отрок. В те времена, когда я был всемогущ как бог, люди нечасто спрашивали у меня советов — больше просили. А уж потом я и подавно никому не был нужен со своими ценными указаниями. Так что можешь считать, что ты мне польстил, — наконец сказал он. — Мне и впрямь приятно говорить на давно забытом языке. Ты прав — я начну со своей истории, а потом ты подумаешь и решишь, стоит ли спрашивать у меня совета на будущее.
Хельви кивнул в знак согласия, и армаг заговорил:
— Боги, создавая армагов, наделили нас двумя главными качествами — любовью к своему племени и уважением друг к другу. Ведь невозможно оберегать того, кого не любишь, равно как и пытаться оградить кого-то от беды за счет страданий другого существа. Хранители всегда держались друг друга. Поэтому, когда драконы нарушили клятву, данную богине Зорь, и попытались испить из ее чудесного колодца, а сильфы в отместку начали убивать волшебных зверей, армаги драконьего племени не могли не вступиться за своих подопечных. Вот только богов, которые должны были рассудить этот спор, Уже не было в этих краях. Остальные хранители присоединились к собратьям, и началась война с сильфами. Впрочем, называя это противостояние войной, я сильно преувеличиваю. Армаги неспособны воевать, нам чуждо разрушение. Поставленный перед дилеммой погубить или умереть самому, хранитель выберет последнее. К счастью, создатели оставили нам дар смерти. И очень многие мои собратья воспользовались им, когда конфликт с сильфами зашел в тупик. Но любимых детей богов это не остановило. И они срубили сук, на котором сами и сидели.
Старик помолчал, давая Хельви время обдумать свой рассказ. Наместник, который имел до той минуты весьма смутное представление о событиях далекой древности, о которых не рассказывал даже Айнидейл, вдруг с досадой понял, что на самом деле за тысячелетия ничего не изменилось. И овеянные ореолом любимые дети богов, и сами боги, и драконы, и армаги — все эти чудесные, сказочные существа, которые, как казалось, находились на гораздо более высокой ступени развития, чем современники Хельви, точно так же не могли справиться с простейшими вопросами, которые подкидывала им жизнь, переступить через собственное понятие о чести, договориться с миром о мире — и убивали, убивали друг друга. Миф о золотом веке, когда люди и Младшие жили добрыми соседями, лопнул как мыльный пузырь. Неужели это никогда не кончится, тоскливо подумал наместник. Неужели ни у кого не хватит сил остановить это?
— Не переживай за весь мир, — усмехнулся старый ар-маг, — Пожалей себя. Конфликт закончился довольно быстро. Сильфы объявили нас отступниками, совершенно не принимая во внимание тот факт, что жалость и любовь к охраняемому племени вложили в нас сами творцы. Величайшие маги любимых детей богов сотворили заклинание убийственной силы. Оно лишало памяти армагов. Только небольшой горстке удалось скрыться в городе царей — не без моей помощи, потому что он принадлежал людям, которые пустили к себе беглецов только по моей просьбе. Пока сильфы искали одиноких хранителей за горами, у нас было время подготовиться. Правда, не так много. Но мы успели построить этот дом, половина которого находится на морском берегу, где всегда восходит солнце, а из окон другой половины постоянно виден закат. Здесь мы и затаились. Остальных моих братьев постигла злая участь — те, кто выжил, навсегда потеряли память. Они уже не могли видеть нить судьбы своих племен, но умели колдовать. Они набрали учеников и создали первые школы магов. А племена, лишившиеся хранителей, начали умирать. Огромные империи рушились, города превращались в песок. Сваны, висы, карлы, гриффоны — какие могучие расы это были! После моей смерти человечество тоже ждет закат, и я страдаю от этого больше всего.
— Ты не можешь помочь своему племени, но твоя жизнь поддерживает могущество людей? — прошептал наместник. — А обитатели города царей все же люди? И я до конца верил, что это все-таки Младшие. Ведь им прислуживают настоящие гриффоны. Неужели они настолько могущественны, что способны покорить мятежное племя горных разбойников? Это поразительно.
— Не ожидал от своих соплеменников такой прыти? Люди талантливы, Хельви, и они умеют совершать такие чудесные ошибки. Армаги не умели этого, и, наверное, поэтому нас постигла столь незавидная судьба. Ну что, ты все еще хочешь задать мне вопрос, наместник?
— Нет, не передумал, — Хельви облизал губы, — Но ты ведь уже знаешь, о чем я хочу тебя спросить, хранитель. .Иначе к чему этот разговор?
— Ты прав, отрок, — усмехнулся старик. — Прости, что так бесцеремонно раскрыл твою тайну. За столько лет я очень соскучился по людям, и теперь мне доставляет истинное удовольствие читать вас, словно драгоценные книги. Так вот — то, что произошло с тобой в городе бессмертных, было последствием неправильного выбора, который ты совершил много лет назад. Тогда, в подземелье черной башни Ронге, ты взял вещь, которую следовало \ оставить там на вечные времена. Она не предназначена Для людей и вообще для живых тварей.
— Ожерелье Онэли, — утвердительно произнес наместник, в бессильной ярости сжимая кулаки.
— Да, то, что ты называешь ожерельем, было когда-то талисманом огромной силы. Он был сотворен богами для богов. Завладев им, ты оказал непоправимое влияние на собственную судьбу. Расставшись с ожерельем теперь, ты не можешь не испытывать облегчения. И все же это расставание произошло слишком поздно. Теперь даже я не предскажу, как именно будет плестись твоя судьба.
— Я в самом деле испытываю какое-то спокойствие. Однако долгие годы я был так сильно привязан к ожерелью, что не мог заставить себя снять его даже на ночь. Это странно… Но я оставил его той женщине — оно не повредит ей? — Наместник слегка покраснел.
— Оно не может повредить бессмертным, ведь их нельзя назвать вполне живыми, — хитро улыбнулся старик. — Да и само ожерелье стремилось попасть в город царей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55