– Это вы, гражданочка, из пистолетика стреляли? – спросил я строго, безуспешно стремясь сохранить лицо (проклятое лицо норовило строить глазки, улыбаться и плотоядно облизываться).
– Ах, красавчик! Ты шутник и балагур, настоящий мачо! – неожиданно ласково воскликнула дылдочка. – Знаешь, королевич, ведь я – всего лишь скромная поселянка. Что мне делать? В нынешнем году либералы победили на выборах, маис не уродился, кофе завяло на корню, а пальмовое мыло так подорожало! Тетка Урсула Макондо де лос Бурритос приказала идти на реку… За день нужно наловить на всю семью, а ведь у меня четырнадцать младших сестер, три сумасшедших бабушки и один незаконнорожденный дядя!
И она указала нежным пальчиком на корзинку. Внутри действительно лежала рыба – с полдюжины заспанных тихоокеанских анчоусов. Не придерешься, тля.
– Какая-то вы… подозрительная гражданка будете, – проворчал я. – Откуда взялись такие загорелые и бодрые? В стране, между прочим, июньский авитаминоз, морошка не уродилась, циклон на пол-России! Уж не иностранкой ли являетесь часом?
– Ах, милый сеньор! – страстно зашептала девица, играя изящными бровями. – Умоляю, не спрашивайте меня об этом… Это так тяжело, сеньор алькальд. А вы всегда заставляете меня говорить об этом и еще задаете эти страшные вопросы. А ведь и милая донна Роза тоже все время спрашивает, и дон Маракуйя да Маледиксьон, этот симпатичный продавец кофе из столицы, прежде чем зарезать любимого бойцового петуха, спрашивал свою покойную супругу. И даже подлая стерва Эсмеральда де лос Пажамас хотела спросить меня об этом, когда сажала мальвы. Да и старенький генерал Паджеро Мондео эль Ниньо, бывало, нет-нет да и спросит об этом, умирая. А ведь я сама часто спрашиваю себя: неужели я и правда вовсе не изменяла вам, и дону Родригесу, и покойному генералу Сомосе с проклятым доном Алехандро-и-Кристобалем-и-Санчесом, как утверждает эта стерва Мария-Эрнандес! И ведь не добавляла же я стрихнин в кофе этой стерве Летиции! И ребенок был не мой, а кухарки Амаранты… О! временами с ужасом думаю: «что, если я – это вовсе не я, а моя родная сестра?» Ах, милый сеньор, если бы вы знали… если бы ваше благородное сердце могло сострадать горестям честной девушки, скромной поселянки…
– Угу. – Я мрачно хмыкнул. Скромная поселянка, йокарный дудай! Вот вам кегли. От зоркого взгляда участкового Бисера не укрылась пара серебристых гильз, блестевших в траве у ног статной девицы. Ноги, кстати говоря, тоже были отнюдь не в лаптях. Даже не в валенках. В модных кожаных сандалиях на чудовищно высоком металлическом каблуке. По узкому ремешку, ласкавшему бронзовую лодыжку, струилась золотистая надпись: «Coco. Genuine Leather».
– Короче, мать, колись, – вздохнул я, устало усаживаясь в траву рядом с корзиной. – Рассказывай по порядку. Для начала поведай, где раздобыла в Х веке шведскую леску и крючки из нержавеющей стали? Затем объясни, откуда вам, честным славянским девушкам, известно про кофе? Неужто неутомимый новгородский сэйлсмен Садко уже завез его в Киевскую Русь вместе с видеокопиями колумбийских телесериалов? Наконец… почему племенной амулет стожаричей, висящий у тебя на груди, выполнен в виде октябрятской звездочки с портретом команданте Че Гевары?
Девица вздрогнула – испуганно вытаращила очи. Всплеснула руками, разом роняя удочку и наваху. Наблюдая падение страшного ножика в густую траву, я сразу вспомнил о необходимости самого пристрастного обыска подозреваемой рыбачки. До чего хороша! Глаза блестят, ветер от ресниц сбивает с ног!
– Ax, дон Бивес!
– Дон Бисер, – поспешно поправил я.
– Дон Бисер, вы такой проницательный! Недаром народ прозвал вас великим лесным каудильо. Не зря в моей деревне величают вас «славянским Кастро» и «сермяжным Пиночетом»! Ничто не скроется от орлиного взгляда команданте Бивеса!
– Бисера, йошкин крот! Я – Бисер! А теперь хочу знать твое имя!
– Меня зовут… просто Агафья, – быстро сказала девица и покраснела.
– Неплохая попытка для начала, – кивнул я. – Попробуем еще раз.
– Кличут меня… Феклою, – помявшись, призналась подозреваемая. – Честно-честно. Агафья – это как раз таки моя родная сестра. Родители назвали ее в честь ценного вида алоэвидных кактусов.
– Красивое имя, – поморщился я. – Хрен с тобой, ласточка, будь Феклою. Главное – объясни, зачем безжалостно убила мою несчастную подружку Стозванку? А также не менее несчастную, практически безвредную пенсионерку по кличке Корчала? Извергиня ты, выродка! Отвечай!
Строго уложившись в полтора часа, смуглая Феклуша жаркой скороговоркой изложила подноготную. Заломательская хрень! Несмотря на врожденный ум, я практически ничего не понял. Создавалось ощущение, что на территории Древней Руси действует мафиозный колумбийский картель. Феклуша призналась, что у нее есть любимый хозяин-работодатель – геройский коррехидор, боевой генерал и теневой диктатор по имени дон Эстебан Техила. Дон Эстебан послал ее на боевое задание, чтобы… спасти команданте Бивеса (то есть Бисера! Бисера, любезный сеньор! не обижайтесь на бедную девушку!). Дон Эстебан, оказывается, искал моей дружбы. Кажется, он хотел нанять меня на работу.
Вот где бред. То есть по-честному бред был всегда. С первых минут этой идиотской игры. И все же: до сих пор были цветочки. Зато теперь, похоже, началась конкретная трава. Интересно, дон Эстебан Техила – это князь? Или богатырь? Может быть, божок славянский – навроде Чурилы?
– Я не могу работать на твоего обожаемого дона Эстебана, красавица, – заметил я. Вспомнил: надобно ведь, йоркский йомен, лететь в Немогарду за старцем Свенельдом. Что, уже забыли? А вот я не забыл. Потому что на меня ответственность положена. Последний раз напомню вам, потомки: надобно недоброму мазафакеру Чуриле в срочном порядке все мазы обфакать. А для этого надлежит крутого парня Илью (nickname: Moorometz) отыскать и от паралича вылечить. Это – мает. Однако процесс излечения инвалида Ильи невозможен без деятельного участия старого немогардского профессора Свенельда. Или академика Белуна. Или любого другого старого пня, награжденного золотой цепью Ордена перехожих калик… Отсюда мораль:
– Ты знаешь, Феклуша… мне пора. Давай-ка я тебя обыщу по-быстрому – сугубо для протокола. И – в полет. Курс на Немогарду. Небо зовет.
– Ах, сеньор де Бивес! Ты не можешь лететь! – Красавица внезапно повалилась на коленки и волнующе (!) вцепилась (!!) в бедро. – Ты должен остановить, приструнить этого растленного, бесноватого генерала Чурильо!
– Ну да… – растерянно улыбнулся я. – Именно это я и планировал…
– О этот чудовищный каудильо Чурильо! Он насилует стариков и убивает женщин! Обезглавливает посевы и расстреливает хорошую погоду! Тридцать восемь лет дон Эстебан охотился на него – и все напрасно! Чурильо сумел выжить, несмотря на 14 заговоров, 46 покушений, 129 случайных связей и два полных глотка растворимого кофе «Нескафе»! Только ты можешь спасти республику, о великий команданте Бивес!
Не Бивес, а Бисер, хотел возмутиться я. Но – передумал: не стал отпугивать девушку от бедра.
– Ты думаешь… стоит попробовать?
– Ты сможешь остановить гнусного каудильо Чурильо! Ты всемогущ – особенно теперь, когда лекарь Белун помог избавиться от серебряной кобры, от омерзительного ига эксплуататорки Мокоши…
– ЧТО ТЫ СКАЗАЛА?! ЭТОТ ЮРОДИВЫЙ ТОЛСТЯК… ЭТО БЫЛ БЕЛУН?
– А что, собственно…
– Йошкин фишер, дери его! Какой же он белун? Он же серун натуральный! Не мог белую хламиду надеть, балбес древний! Вот блин! Вот задница!
– Задница… где, команданте?
– В Караганде! В Катманде! Везде, вокруг! Белун, дери его! Откуда я мог знать! Он же натуральный, профессиональный старец, дери его! У него ж как раз таки цепак золотой имеется! – Кажется, я прыгал по траве и пинал окружающие объекты типа пеньков и кочек. – Старец! Перец! Абзац! Где теперь его найду?!
– Зачем искать? Кому нужен бесполезный бобыль, команданте?
– Группе товарищей, дери их! Ждут его, с нетерпением! Друзья мои, ободрать их! Меня послали! Найди любого старца с голдой! Любого! И привези его в Жиробрег – все, больше ничего не надо. Только живым довези!
– Зачем в Жиробрег, команданте?
– А кто будет Муромца разыскивать и лечить? Четвертого старца-то не хватает! Ты думаешь, я заради каких благ суечусь в Немогарду, а? Мне сказали: лети в Немогарду. Там – старец Свенельд или старец Белун, на выбор. Так нет же! Они здесь, под боком анонимно тусуются, йогин блин!
– Кому охота тратить время на лечение нищего муромского паралитика? – Феклуша пожала плечиком.
– Дура ты глупая, боевой товарищ Фекла! А кто Чурилу будет мочить? Вот излечим Илью Муромца, а потом он Чуриле таких фофанов залепит в лобешник, что вообще. Поняла?
– Чтобы победить Чурилу, не обязательно возиться с паралитиками. Есть более простой способ, – обиженно заметила Феклуша. – Ты велик, дон Бисер! Ты и сам сможешь остановить злобного каудильо.
О! Кажется, эта девочка в меня влюблена. Впрочем, не удивительно. Я же милый! Во-во. Вы только гляньте. Обняла мою атлетическую ногу и прижалась смуглой щечкой…
– Я верю в тебя, команданте. Народ слагает о тебе песни надежды! Сделай сотню шагов .к славе! Понадобится самая малость: волшебный летающий сапог – да, пожалуй, ведьмин пояс. Тот самый, что выпал из рук покойной Стозванки, Розовый. Он тоже поможет в борьбе…
– Ну не знаю… ломает… стремно как-то… – промычал я. – Ну разве что… если ты немного почешешь меня… Вот здесь, повыше.
– Я стану твой верный камарадо, дон Бисер! – В девичьих глазах расцвели пятиконечные звезды. Порывисто схватила пальчиками мою мужественную руку и – башню едва не снесло, когда…
Хе-хе. Завидуйте, Бивесы! Щас будет круто. Юная боевая подруга прижала жилистое запястье команданте Бисера к… горячей груди! Не вставая с колен, преданно заморгала снизу вверх. Я поразился. Как в отъявленно-черных ресницах могут жить такие зеленые глаза? И почему так густо пахнет цветами? Наконец, наболевший вопрос: зачем проклятый платок удерживается на крепких девичьих плечах, неудачно прикрывая девичью же грудь? Будто приклеенный, зараза. Я б на его месте давно свалился в траву.
– Ты должен стать супергероем, команданте, – захлебываясь, шептала Фекла, больно стискивая мою руку меж волнующихся грудей. – Я помогу тебе. Ты должен ощутить, как внутри тебя поднимается огненный гонор…
– Ощущаю… – блаженно промямлил я.
– Большая рыцарская гордость разбухает и крепнет в тебе… Героическая жилка пробуждается! Внутри просыпается воин, настоящий боец…
– О да! Кажется, боец уже проснулся, – радостно сообщил я.
Она вдруг порывисто вскочила на ноги – ча-ча-ча каблучками по мокрым бревнам дамбы! – отпорхнула в сторону, махнула рукой, указывая на воду:
– Там, в глубине – твой волшебный сапог! Достань его, команданте!
Очарованный и готовый на все, я послушно потянулся за удочкой.
– Нет, дон Бисер! – Она перехватила удилище. – Достань сапог… иначе.
Я растерялся. В смысле – нырять?
– Почувствуй гордую жилу в сердце! Заставь ее работать! Протяни руку… туда, где середина озера… теперь мысленно нащупай сапог на дне. И – возьми его.
Моя рука вытянулась четко в указанном направлении.
– Не надо оттопыривать этот палец, команданте, – строго сказала Фекла. – Постарайтесь сосредоточиться… Это боевая магия, а не игрушки!
Я судорожно сожмурился и начал воображать, как мокрый мокасин, сплошь облепленный кораллами и обгаженный анчоусами, лежит под толщей черной воды на грязном илистом дне среди ржавых якорей и битого стекла. Безуспешно. Вместо сапога представлялась почему-то почти единственно сеньорита Фекла, причем без сарафана.
– Почувствуй Жилу, друг, – защекотало у самого уха (в носу заныло от сплошной сладости недорогого цветочного парфюма). – Дай гордости расцвести под сердцем. Ты красив и умен, команданте. Женщины чувствуют таких людей спиной, на расстоянии. Уж поверь мне. Бедную девушку Феклу ты просто очаровал, очаруешь еще тысячи простых смертных! Надо вступить на гордую сторону жизни. Тогда будешь властвовать. Торговать человеческими мечтами. Ты сможешь все.
Наконец заветное звонкое слово скользнуло с ее длинного языка:
– Ты – волшебник.
Круто, круто! Я волшебник, волшебник! Великий магистрище Бисер! Хотелось оправдать доверие милашки. Я честно растопырил пальцы на руке и начал зондировать дно. Вода, камни, жабы… Ага, нечто скользкое. Не сапог. Медуза или полиэтиленовый пакет. Теперь правее… о! видимо, немецкая мина. Чуть дальше под корягой – два утопленника и сундук мертвеца. Где же сапог?
– Не получается, – вздохнул я. – Жилы не хватает.
– Как не хватает?! Посмотри!!! – звеняще-торжественно воскликнула Феклуша. – Открой глаза, команданте!
Оу, йеааа… Йожистый карась! Вы только гляньте.
Вода взбурлила. Ломанулась волнами к берегам. Кажется, озеро сгоряча решило закипеть. Из раздраженного бульканья и рева колючих пузырей тихо воздымался мой размокший мокасин. Весь облепленный зелеными соплями тины и водорослей, он поднимался тяжело, как звездный истребитель. Вот, гудя и подергиваясь, приподнялся над водою почти на полметра. Повисел, будто раздумывая. Потом тихо поплыл ближе – волоча по воде длинные мокрые шнурки кроваво-красного цвета.
Клево, клево! Сапог-самолет!
– Чувствуешь, как он притягивается к твоей ладони? – восторженно прошептала Фекла, волнительно приобнимая за шею.
Я кивнул. Как правило, к моим ладоням притягиваются (прилипают) другие вещи. Не важно. Вчера – жвачки, сигареты, авторучки и кредитные карточки, сегодня – чужие сапоги, завтра – еще что-нибудь чужое… Хорошо бы гуд хард кэш.
– Теперь ты настоящий волшебник… – объявила красавица Фекла, когда аэролапоть подплыл вплотную и (я опустил руку) с размаху чмокнулся вниз, в бревенчатый настил у моих ног. – Ах, милый команданте… вы такой великий!
Она вдруг торжественно выпрямилась и… извлекла из сладостного корсажа… какую-то гадость. Я пригляделся: металлическая цепь, кучка грубо кованных звеньев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71