— Да, все хорошо, — проговорил он, а в следующую секунду клыки пронзили плоть. Но женщина даже не вскрикнула, находясь полностью во власти его глаз. Наоборот, она с радостью отдавала свою кровь, будто это доставляло ей удовольствие. Хотя, скорее всего, так и было. Еще один побочный эффект питания вампиров.
И все же процесс насыщения в этот раз был каким-то смазанным, и не принес Антуану обычного удовлетворения. Внутри поселилось какое-то странное ощущение, и он терялся в догадках, в чем причина. И еще какая-то беспричинная тревога. Все это ему очень не нравилось.
Но к утру вроде все прошло, и Антуан спокойно лек на дневной отдых. Больше приступ не повторялся. Вскоре вампир вообще забыл о нем. Ну было и было.
Гораздо больше Антуана волновало то, что от Рауля все еще не было письма, а ведь время шло, уже апрель подходил к концу. Конечно, в тех краях снег начал таять не так давно, и письма могло не быть и в мае, но это ожидание выводило Антуана из себя.
И вот, в одну из ночей, когда Антуан, покинув свой гроб, переодевался, чтобы отправиться к Сантине и остальным, в дверь его дома робко постучали. Так и не надев камзола, в одной рубашке и узких штанах, он пошел открывать, гадая, кто бы это мог быть, ведь он не ждал никаких гостей.
Спустившись вниз, Антуан уже знал, что на пороге стоит вампир. От этого его любопытство лишь усилилось. Дети ночи редко ходят друг к другу в гости.
Он открыл дверь и увидел ту, которую уж никак не ожидал встретить не то что в этом городе, но и в этой стране. На пороге стояла Сайен. В простом темно-синем платье, закутанная в плащ, волосы распущены, а в руках массивная резная шкатулка. Но больше всего Антуана поразили ее глаза. Они были печальны, в них больше не было огня. От него остались лишь тусклые искорки.
— Сайен? — только и смог проговорить вампир.
— Да, Антуан, это я, — в ее голосе было не больше жизни, чем во взгляде. — Могу я войти в твой дом?
— Конечно, проходи.
Она вошла и остановилась возле камина. Было видно, что Сайен хочет протянуть руки к огню (хотя было более чем тепло), но боится выпустить свою драгоценную ношу. Словно в этой шкатулке для нее сосредоточился весь мир. Потом вампирша грациозно села в кресло и повернула свое красивое лицо к Антуану.
Закрыв дверь и сев напротив, он сказал:
— Вот уж не ожидал тебя увидеть! Позволь узнать, чем вызван этот визит? И где Рауль? — он ощутил какое-то нехорошее предчувствие. — Неужели он не пожелал встретиться с братом?
При упоминании этого имени Сайен вздрогнула, ее глаза чуть расширились, и в них заблестели слезы. Все это еще больше не понравилось Антуану, и он взмолился:
— Да скажи же, что произошло! Где Рауль?
— Здесь, — глухо ответила Сайен, потупив взор и проведя рукой по полированному дереву шкатулки.
— Что? — вскричал вампир, вскочив на ноги и в мгновение ока оказавшись возле нее. — Что ты такое говоришь?!
Стараясь не смотреть ему в глаза, Сайен поднялась и проговорила:
— Мне очень жаль, но твой брат погиб. Он вышел на солнце. Он был слишком молод, поэтому, когда я его нашла, от него остался лишь пепел.
— Нет-нет, этого не может быть! — закачал головой Антуан.
— Но это так. Поверь, я разделяю твою боль, поэтому и проделала столь долгий путь, чтобы лично сообщить о случившемся и передать тебе его прах.
Все это он слушал как в тумане. Было ощущение, что земля уходит из-под ног. Рухнув обратно в кресло, Антуан закрыл лицо руками и еле выдавил из себя:
— Почему? Почему он так поступил?
— Когда он приехал, то я была очень рада. Но к середине зимы Рауль стал сам не свой. Постоянно пребывал в состоянии задумчивой печали. Стал охотиться лишь тогда, когда жажда вконец истощала его. Иногда мне приходилось даже приводить ему жертв. Знаю, что многие из нас очень тяжело переживают расставание с человеческой сущностью, но чтобы так... Я из последних сил старалась раздуть огонь его жизни, но ничего не вышло. Он предпочел солнце, злое весеннее солнце, — обреченно закончила Сайен.
— Но какая сила заставила его пробыть на солнце целый день?
— Он не мог уйти. Какая бы не была боль, но с рассветом Рауль погрузился в сон, который должен был длиться до заката.
Из этой фразы Антуан уловил лишь одно слово — боль. Его брат не просто покончил с собой. Он погиб в адских муках. И одно это заставило вампира содрогнуться. Ему вспомнился его странный приступ. Теперь он знал, четко знал, что это было. В ту минуту он ощутил смерть брата.
Думая об этом, он далеко не сразу услышал слова Сайен:
— На следующую ночь я нашла два письма. Одно было адресовано мне, а другое тебе. Вот оно.
Антуан тупо уставился на протянутый ему сложенный листок бумаги. Наконец взял его в руки, которые предательски дрожали, и развернул. Сомнений не было, почерк принадлежал Раулю. От этой мысли он не сразу сумел сосредоточиться на тексте. Письмо же гласило:
"Антуан, дорогой мой брат!
Прости меня! Если ты читаешь эти строки, то уже знаешь о том, что я сделал. И наверняка спрашиваешь, почему...
Умоляю, не вини себя! Исполни эту мою последнюю просьбу. Просто твой щедрый дар вечной жизни оказался мне не по плечу. Я честно старался, но не мог принять в себе вампира. Я оказался слишком слаб. И жизнь стала мне не в радость.
Прости, что так и не решился повидаться с тобой, перед тем как совершить это. Не хватило воли. К тому же я боялся, что ты меня отговоришь. А тогда я навсегда перестану быть собой. Прости. Прости, что своим поступком заставил тебя страдать. Ты всегда был очень дорог мне.
Прощай.
Рауль"
По щеке Антуана прокатилась одинокая слеза. Его сердце разрывалось на куски от горя. Его брат, птенец и компаньон был мертв. С осознанием этого мир будто утратил все цвета.
Он даже вздрогнул, когда его плеча коснулась тонкая рука Сайен. Она обеспокоено смотрела на него и, наконец, нерешительно произнесла:
— В письме, адресованном мне, он говорил, что это целиком его вина. Он просто не смог смириться с тем, кем стал.
При этих словах Антуан сжал кулаки, но увидев, что лицо вампирши мокрое от слез, медленно, очень медленно разжал. В его глазах плескались боль и бессильная ярость. Насилу справившись со своими чувствами, он сказал:
— Спасибо тебе, Сайен, что лично сообщила мне это печальное известие.
— Я не могла иначе. Я бы пришла, даже если бы пришлось пешком пересечь весь континент. Я знаю, что он для тебя значил. Он был твоим братом и птенцом — а это две наикрепчайшие связи. Должно быть, тебе очень больно. У меня самой душа разрывается.
— Он был дорог тебе? — глухо спросил Антуан.
— Да, — кивнула Сайен, смахнув слезу. — Он заставил меня вспомнить, что и вампирам не чужда любовь. Но тебе сейчас не до этого. У тебя свое горе, и мое присутствие здесь не совсем уместно. Я пойду.
— Куда ты? — спросил Антуан, подняв голову и посмотрев на нее.
— Вернусь в свой заснеженный замок. Там стало так тихо теперь... Но здесь мне неуютно. Слишком много людей... Прощай.
С этими словами Сайен поставила перед ним шкатулку и тихо ушла, оставив вампира наедине со своим горем. А Антуан так и остался сидеть, закрыв лицо руками. Ему хотелось выть, но он сидел тихо и абсолютно неподвижно.
С рассветом он еле заставил себя спуститься в подвал и лечь в гроб. Шкатулку с прахом брата он взял с собой. Но сон его был очень беспокойным. Он впервые, с тех пор как стал вампиром, проснулся днем. Правда продолжал лежать в своем убежище, так как знал, что солнце еще не зашло.
Как только потух последний лучик дневного светила, Антуан стал собираться в путь. Этой же ночью он сел на корабль, идущий во Францию.
Антуан нарушал слово, когда-то данное самому себе. Он возвращался домой, в Тулузу. Стоя на палубе корабля и прижимая к груди шкатулку, он знал лишь одно — прах его брата должен быть похоронен в родной земле, на их родовом кладбище, и ему было плевать, какому риску он подвергает при этом себя самого. Это был его долг. Он не смог уберечь брата, воспрепятствовать его безумству, так хотя бы вернет его домой.
С такими мыслями Антуан ступил на земли Тулузы. Но даже осознание того, что после стольких лет он дома, не облегчило груз утраты, лежащий на его сердце.
День он провел в своем старом убежище, где все осталось таким же, как и почти девятнадцать лет назад. Но Антуану было все равно. Как только наступил вечер, он направился в поместье де Сен ля Рош.
Антуан шел по до боли знакомой дороге. Шел, как сомнамбула. Он совершенно не представлял, как войдет в свое родное поместье, что скажет родным и близким. Да, его лицо было тщательно скрыто капюшоном плаща, но это вряд ли спасет. И все же Антуан не собирался отступать, каким бы рискованным не было то, что он задумал.
Его рука уже потянулась к ручке, чтобы открыть дверь, но он вовремя спохватился и постучал. Это больше не его дом, и не стоит об этом забывать.
Дверь открылась лишь спустя некоторое время, и на пороге возник молодой лакей, услужливо спросивший:
— Добрый вечер. Что вам угодно, сударь?
— Сообщил хозяевам, что прибыл Антуан де Сен ля Рош.
Лакей вытаращил глаза, но ничего не сказал, и убежал докладывать, даже не пригласив его войти. Но Антуану это было не важно, он сам вошел.
Вскоре к нему спустился Клод. Он изменился. Возле глаз и на лбу появились морщины, а в волосах была седина. Он теперь носил усы и стал грузнее. Еще бы, ведь Клоду сейчас было сорок семь лет.
Подойдя к Антуану, он с подозрением оглядел его с ног до головы, но в его глазах вампир видел затаенную радость. Наконец, Клод проговорил:
— Антуан, это действительно ты?
— Я, брат, — глухо ответил он, и его голос предательски дрожал.
— Господи, как я рад тебя видеть!
Клод хотел было обнять брата, откинуть с его лица капюшон, но тот поспешно отстранился со словами:
— Не нужно. Я не так давно перенес жестокую лихорадку. До сих пор не до конца оправился. Глаза болят от малейшего лучика света. Приходится скрывать их под капюшоном, — соврал Антуан, сказав первое, что пришло на ум. Голова совсем не работала, занятая абсолютно другими вещами.
— Конечно-конечно, — закивал Клод. Он поверил ему, вампир чувствовал это. — Надо сообщить отцу, что ты приехал. Он будет очень рад. Особенно сейчас, когда практически не встает.
— Он болен?
— Он просто стар, от этого все недуги. Я сейчас же скажу ему, что ты приехал!
Клод уже направился было к двери, но Антуан остановил его, сказав:
— Нет, ничего не говори ему. Я привез слишком дурные новости. Они могут его доконать.
— О чем ты?
— Рауль... Он мертв.
— Что?! — выдохнул Клод, так и осев в ближайшее кресло.
— Рауль погиб. Я счел своим долгом привести домой то, что от него осталось, — печально проговорил Антуан, сильнее прижав к себе шкатулку, куда заботливыми руками Сайен был собран прах его брата.
— Но как он умер? От чего?
— Болезнь, та же что задела меня. Она его погубила, — конечно он не мог рассказать, как все было на самом деле.
— О, Боже!
— Возьми, — Антуан протянул Клоду шкатулку. — Похорони его прах, как подобает, среди наших предков. Пусть его душа обретет покой.
— Конечно! О чем речь! Завтра же все будет сделано. Мы вместе займемся этим.
— Нет, мне пора уходить.
— Но почему? — воскликнул брат, но его слова утонули в тишине. Антуан ушел. Клод кинулся его догонять, но на улице никого не было.

* * *
Вечер. В кронах редких деревьев тихо шелестел ветер. По небу пробегали одинокие облака, постепенно застилая собой лик луны и россыпи звезд.
Священник закончил читать молитву над свежей могилой, и собравшиеся люди, одетые в траур, стали расходиться.
Когда ушли все, даже могильщики, от тени ближайшего дерева отделилась закутанная в черный плащ фигура и приблизилась к могиле. На ее надгробии было высечено:
«Рауль де Сен ля Рош. 1593-1633» .
Антуан стоял над могилой, и мысли в голову лезли одна хуже другой. Проведя рукой по холодному камню, он едва слышно проговорил:
— Прости меня, Рауль. Прости, брат. Не надо было мне уводить тебя за собой. Мой путь оказался тебе не по силам. И вина за то, что я сделал с тобой, вечно будет на мне. Прости.
Горечь и боль утраты тяжким грузом легли на его плечи, сдавили сердце, не отпуская ни на минуту. Но единственным внешним проявлением всего этого стала одинокая слеза, скатившаяся по щеке.
Антуан уже хотел было уйти, когда услышал чьи-то отдаленные шаги, приглушенные травой. Он застыл на месте, пока его не позвал столь знакомый голос Клода:
— Антуан? Я знал, что ты здесь появишься. Рано или поздно. Но почему тебя не было во время похорон? Ведь он все-таки твой брат!
— Я знаю. Не стоит мне об этом напоминать, — довольно резко ответил вампир. Хорошо капюшон скрывал лицо, иначе Клод бы увидел, как сверкнули его глаза.
— Хорошо, если так. А то я не раз задумывался о том, что все мы уже ничего не значим для тебя.
— Никогда не говори таких вещей! — сквозь зубы процедил Антуан, повернувшись к брату спиной.
— Как же иначе? Чуть ли не двадцать лет от тебя приходили лишь письма. Ты даже не приехал на похороны матери!
— Я не мог, — в голосе вампира было неподдельное горе, но это нисколько не смягчило Клода, который, похоже, решил высказать все, что накопилось на сердце за долгие годы.
— Даже если так, то почему ты не пришел сегодня? Ведь ты был в городе! Не верю я в какую-то мифическую болезнь!
С этими словами Клод тронул капюшон, желая видеть лицо брата. Тот дернулся, желая это предотвратить, но потревоженная ткань сама сползла.
Золотые волосы рассыпались по плечами Антуана, и он нехотя повернулся к брату.
Даже весьма скудного света луны хватило Клоду, чтобы разглядеть лицо Антуана, и увиденное повергло его в настоящий шок. Некоторое время он не мог вымолвить ни слова, с губ срывались лишь нечленораздельные звуки. С большим усилием он сложил их в слова:
— О, Боже мой! Господи, что ты с собой сделал? Как такое возможно? Ты не постарел ни на день!
— Да, это так, — нехотя согласился Антуан, так как отпираться было бессмысленно.
— Но почему?
— Тебе не нужно этого знать. Это знание лишь навредить тебе, — вампир сделал шаг назад, пытаясь скрыться в тени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53