Больше всего поразила Брента его бледность — ни кровинки в лице. Иссиня-черные круги под глазами, морщины, точно трещины на старинном полотне, присыпанные перцем волосы, иней на висках, во взгляде настороженность дикого зверя, нападающего из засады. Он сильно исхудал, но в походке сохранилась медвежья неуклюжесть.
Выпускник Аннаполиса, тридцать один год прослуживший на флоте, кэптен Файт прославился своим бесстрашием. Всем известно, что в бою он не считается с потерями. Только в этой войне его эскадра лишилась пяти эсминцев, а два получили серьезные повреждения. Пятеро командиров лежат на дне почти со всем экипажем. Лица погибших навсегда отпечатались в памяти Брента: Уорнер и Огрен, бросившиеся в самоубийственные торпедные атаки на крейсер типа «Бруклин» в Средиземном море; Фортино, Филбин и Джиллилэнд, пожертвовавшие собой ради спасения «Йонаги» в Южно-Китайском море.
Файт прихрамывал; левая рука на перевязи. Во время обмена световыми сигналами он упомянул об ущербе, нанесенном судну, и ни словом не обмолвился о своем ранении. Брент еще удивился, как ему удалось остаться невредимым после двух попаданий в мостик. Выходит, не удалось.
— Я не ждал вас до завтра, кэптен Файт, — Фудзита озабоченно посмотрел на него. — Почему вы не сообщили, что ранены?
— Пара царапин, адмирал, ничего серьезного. В моем лазарете мне заштопали руку, и санитар чуть не силой навертел дурацкую повязку. — Он осторожно подвигал рукой. — Даже перелома нет.
— Почему санитар? У вас же есть судовой врач?
— Убит.
— А с ногой что?
— Тоже несколько швов. Ерунда.
— Санитар Эйити Хорикоси вас осмотрит. Он даст сто очков вперед всем врачам на свете.
— Благодарю, адмирал, я совершенно здоров.
Все переглянулись. Но голословное заявление кэптена ни у кого не вызвало улыбки. Файт — не Кога, он не потерпит, чтобы над ним смеялись. К тому же какой тут юмор, когда человеку так плохо!
— Приказываю пройти осмотр в моем лазарете! — отчеканил Фудзита.
Файт сжал зубы.
— Есть пройти осмотр, сэр.
— После совещания.
— Слушаюсь.
— Может быть, нам уйти, адмирал? — спросил Бернштейн.
Фудзита глянул на Файта, а тот улыбнулся Бернштейну.
— Рад вас видеть, полковник. С позволения адмирала, я бы хотел, чтоб вы остались. — Синие глаза Файта устремились на Дэйл Макинтайр. — Я слышал о вас, мадам. Вы сотрудник ЦРУ. — Затем он тепло поздоровался с Йоси и наконец протянул руку Бренту. — Здорово, дружище!
Брент вскочил, стиснул лапищу кэптена и тут же представил ему лейтенанта Уильямса.
Файт повернулся к адмиралу Фудзите.
— Эти парни спасли мою жо… — Он порозовел и покосился на женщину. — Простите, мисс Макинтайр.
Улыбаясь, она махнула рукой.
— Если верить мистеру Уильямсу и мистеру Россу, наоборот, вы спасли их… мм… весь их организм.
Послышались смешки.
Адмирал пригласил Файта садиться. Файт неловко опустился на кожаное сиденье. Левая нога не гнулась и он вытянул ее перед собой.
— Нет, адмирал, — возразил он, — нам от проклятого «Тубару» крепко досталось. А они… — он кивнул на Брента и Уильямса, — его торпедировали. Доложу вам, такой грандиозной атаки я еще не видел. Черт побери, ведь сами еле держались на плаву, даже «выстрелили» горизонтальные рули!
— Но именно благодаря вам араб сбросил скорость, — заявил Уильямс. — Кто бы в него попал на тридцати двух узлах?.. А вообще-то, — он ткнул Брента в плечо, — лодкой командовал лейтенант Росс. Именно он руководил атакой.
Расслышав тепло в его голосе, Брент подумал, что, может быть, им все же суждено подружиться.
— Брент у нас молодчина, — подтвердил Файт и обратился к адмиралу. — Я составил предварительный рапорт.
Фудзита нацепил очки и стал вслух читать поданный документ:
— «Вторая артиллерийская установка разрушена. Вторая труба повреждена. Восемнадцать попаданий в надстройку…»
— Восемнадцать! — хором ахнули Брент и Реджинальд.
— «Уничтожено шесть двадцатимиллиметровых и два сорокамиллиметровых пулемета. Попадание в первый котельный отсек, два котла выведены из строя. Пробоина в корпусе между тридцать первым и тридцать вторым шпангоутами на уровне ватерлинии. Убитых тридцать три, раненых сорок два…» — Он посмотрел на забинтованную руку Файта и уточнил: — Сорок три. Да, кэптен, вам, видно, придется распрощаться с эсминцем.
— Но у меня еще шесть на плаву и два в резерве.
— Это не резерв, а склад запчастей!
— Сэр, дайте мне сухой док, три недели, и я верну эсминец в строй.
— Вам нужен отдых.
— Я бы с радостью, да террористы отпуск не дают. Их оперативное соединение почти готово к выходу в море. Четыре недели, от силы пять. Спросите любого ребенка в Гинзе…
— Вы ранены, кэптен.
— Да что вы, адмирал! — Командир эскорта старался держаться как можно бодрее. — Комариные укусы!
— Скорей уж, тигриные. — Фудзита повернулся к Дэйл. — ЦРУ, я слышал, ведет переговоры о закупке новых «Флетчеров».
— Да, сэр. Два у Филиппин, один у Греции. А во всем мире мы насчитали сорок шесть судов этого типа и думаем о новых приобретениях.
— В каком состоянии те три?
— Греческий — в приличном, филиппинские вообще новенькие.
— Ну и как идут переговоры?
— Примерно через месяц «Флетчеры» с Филиппин будут вам доставлены.
По каюте пронесся одобрительный ропот.
— Это хорошо, — кивнул Фудзита.
Файт, не присутствовавший при начале разговора, задал вопрос Дэйл:
— У вас есть сведения о том, что арабы оснащают свои «Джиринги» радарами управления оружием?
Дэйл покачала головой.
— Нет. В отношении радаров и самонаводящихся торпед Штаты и Россия держатся твердо.
— Ну слава Богу! — обрадовался Тяжеловес.
— Лейтенант Уильямс, а сколько, по вашим расчетам, нужно времени на приведение «Блэкфина» в боевую готовность? — спросил Фудзита.
— Примерно четыре недели, сэр. Мы уже обсуждали…
Волна смущения вновь прокатилась по лицу старика. Неужто забыл? Ведь и часа не прошло.
— Мм… ну да, конечно.
Лицо Уильямса вдруг исказила мучительная гримаса.
— Адмирал… Есть еще один вопрос… О пленных…
— Пленных мы берем… Иногда.
Бернштейн и Файт обменялись беглыми улыбками. Это не укрылось от Дэйл Макинтайр, и она сразу насторожилась.
— Мой старший помощник и кэптен Файт расстреливали беспомощных людей в воде. — Голос его упал до шепота. — И сам я в Токийском заливе повел себя не лучше. Автоматными очередями снес голову террористу. Я словно обезумел.
— Нет, лейтенант, — возразил Файт, — вы не обезумели, вы просто учитесь.
— Чему? — вскинулась Дэйл. — Дикости? Закону джунглей?.. Кстати, ЦРУ не поставили в известность…
— А насчет «Маеда Мару» вас поставили в известность? — встрял Фудзита. — Или про то, как убийца Каддафи удушил тысячу с лишним японских туристов, вы тоже не знаете?
— Знаю, — тихо ответила она. — Я сама в прошлом году застрелила одного у входа в док. — Она кивнула на Брента. — Он там был и может подтвердить. Но одно дело самозащита, а другое — истребление.
— Насчет истребления, мисс Макинтайр, в присутствии евреев лучше не рассуждать, — подал голос Бернштейн. — А то я могу рассказать вам про Освенцим.
— При чем тут Освенцим?
— При том, что «истребление» и Освенцим — синонимы. Вы разве не в курсе?
— Не морочьте мне голову! Между прочим, Израиль обменивает пленных.
— Буду морочить. Из нынешних евреев почти никто не видел концлагеря. Они забыли историю, оттого и совершают ошибку. Вера учит быть гуманными, и в этом наша слабость. «Подставь другую щеку», — проповедуют раввины. А у меня после сорок пятого щек не осталось. Вот вы сказали, арабы имеют химическое оружие. Неужели вы думаете, они бы его не применили, если б не боялись наших бомб?
Риторический вопрос повис в воздухе.
— Гнусь надо истреблять. Это единственный выход, — заключил израильтянин.
— Довольно дискуссий. — Фудзита хлопнул по столу ладонью. — Запомните, мадам, пораженчество неприемлемо для самурая. Высший позор — быть взятым в плен. Мы оказываем честь нашим врагам, убивая их в бою.
— Велика честь!
Черные глаза полыхнули гневом; старик едва сдержался.
— Несмотря на все резоны и на мировое общественное мнение, полную ответственность за моих людей несу я. Пусть мир знает: я приказываю им убивать врага по мере возможности. Моих людей, смытых за борт, выпрыгнувших с парашютами, тоже расстреливают. Они будут пользоваться такой же прерогативой.
— Хочу напомнить, что за убийство беззащитных людей по приговору Нюрнбергского процесса удостоились виселицы и те, кто отдавали приказы, и те, кто их выполняли, — не унималась женщина.
Фудзита нацелил в нее палец, как ствол.
— Меня не интересует ваш Нюрнбергский процесс, равно как и Трибунал для Дальнего Востока. Я занят ведением определенной войны и уничтожением конкретных врагов.
— Значит, вы ведете тотальную войну?
— Вы разве не знали?
— Не знала. И весь мир не знает. — Она метнула взгляд в сторону Бернштейна. — Даже большинство израильтян.
— По-вашему, бывает другая война?
— Существует такое понятие, как человечность.
Фудзита невесело рассмеялся.
— Неужели? Где — покажите! Я за «сто лет с этим понятием не сталкивался.
— Когда мое задание будет выполнено, я подам рапорт о переводе.
— Как угодно, мадам. — Фудзита сгорбил плечи, глаза его превратились в щелочки. — Но если женщины добиваются равноправия, они должны быть готовы драться и умирать наравне с мужчинами.
— Я готова, иначе бы здесь не служила. Но я никогда не буду готова убивать.
— Значит, вам не место там, где вы служите, бесстрастно заметил Фудзита. — Война — мужское дело.
— Вы это уже говорили, адмирал. И теперь я убедилась, что вы правы. — Она встала.
Фудзита поднял руку.
— Я вас не отпускал.
Она смотрела на него сверху вниз холодными, вполне соответствующими тону глазами.
— Прошу разрешения удалиться.
— Вы прибыли сюда одна?
— Одна.
— И остановились, как всегда, в «Империале»? Кажется, ЦРУ именно там бронирует номера.
— Да.
— Ездить без охраны опасно, и вы это знаете. — Он взглянул на Брента. — Возьмите двух охранников, штабную машину и проводите мисс Макинтайр до двери номера.
— Я возьму такси. Я в состоянии сама о себе позаботиться. — Она похлопала по чемоданчику (Брент знал, что она всегда носит с собой «Беретту»), потом испепелила молодого лейтенанта взглядом. — Он мне не нужен.
Надо быть дураком, чтоб не понять: она имеет в виду вовсе не сопровождение.
— Это приказ. — Фудзита повернулся к Файту и Уильямсу. — Вы оба немедленно отправитесь в лазарет. Писарь Накамура вас проводит. Потом я потребую от главного санитара Хорикоси рапорт о состоянии вашего здоровья. — Адмирал медленно поднялся с кресла. — Совещание закрыто.
7
Брент и Дэйл спустились по забортному трапу, в ледяном молчании прошли мимо бетонных ограждений, воздвигнутых после провокационной вылазки Кэтрин Судзуки. Направляясь к воротам мимо огромных складов и мастерских, увидели по меньшей мере дюжину обложенных мешками пулеметов. Слухи об уничтожении подводной лодкой «Блэкфин» авианосца «Гефара» и эсминца «Тубару» распространились, как лесной пожар. Хотя официальных сообщений еще не было, каждый встречный приветствовал и поздравлял Брента:
— С возвращением, лейтенант!
— Банзай «Блэкфин»!
— Добрая была охота, мистер Росс!
— Здорово вы их разделали!
Слова были предназначены ему, а взгляды тянулись за плавно покачивающимися бедрами и стройными ногами Дэйл Макинтайр.
— Здорово вы их разделали! — передразнила она.
— Тебе не понять, — устало отозвался Брент.
— Где уж нам! Зато я другое понимаю. Фудзита нарочно послал тебя со мной.
— Ты против?
— Он уже не первый раз проделывает этот трюк. В прошлом году тоже приказал тебе проводить меня «до двери номера».
— По-моему, в прошлом году у тебя не было возражений, — через силу улыбнулся Брент.
— Заботится о тебе, не так ли? Ну еще бы, мальчик полгода в походе — истомился небось по бабе! Отчего же опять не воспользоваться услугами старой шлюхи?
Обида и гнев точно хлыстом обожгли Брента, коснулись оголенных нервов. Глаза сверкнули, как стальные штыки; краска медленно сползла с лица. Он грубо развернул ее к себе, чувствуя, как сотни взглядов со всех сторон впиваются в них.
— Врезать бы тебе пару раз для ума!
— За чем же дело стало? В постели ты не больно со мной церемонился. Ну давай, сукин сын, разделай меня, как всех остальных! Одной жизнью больше, одной меньше — кто их считает!
Брент схватил ее за плечи и сильно встряхнул.
— Господи, ты что, уже забыла, как они хотели убить нас вон там?! — Он махнул рукой в сторону автостоянки за воротами, где они вдвоем сражались против красной банды. — А французский ресторан, где моторист Ацума Куросу отдал жизнь, спасая тебя от арабских собак?..
— Я все помню. Но тогда была честная схватка.
— Честная?! На нас напали из засады!
— Да уж, они не протягивали к тебе из воды руки за помощью.
Он повел глазами по сторонам. Пулеметчики и охранники у ворот открыто пялятся на них.
— Пошли! Мне приказано доставить тебя в отель.
Перед воротами их ждал черный «Мерседес». По обеим сторонам его стояли двое охранников с винтовками.
Бок о бок они быстро проследовали к машине.

Дэйл сняла номер на тридцатом этаже отеля «Империал». Зданию уже больше ста лет, но его так модернизировали, что оно кажется самым современным в Токио. Бассейн, восемь ресторанов, гимнастические залы, множество сувенирных лотков в огромном вестибюле. Брент довел женщину до двери; один из охранников остался на часах у лифта, пугая народ своим воинственным видом. По нынешним временам чего только не бывает, однако матрос в каске, при полном боевом обмундировании и с винтовкой в отеле «Империал» — это все же перебор.
Брент отпер дверь и отступил в сторону. Дэйл вошла и повернулась к нему, загораживая проход.
— Спасибо, — проронила она. — Теперь я в полной безопасности. Можешь убираться восвояси.
Он выставил ногу, не давая ей захлопнуть дверь у него перед носом.
— Дело не только в убийстве безоружных людей, не правда ли, Дэйл?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39